***
Опять меня терзают страхи И ломит голову, хоть плачь! Опять мне снится, что на плахе Меня с петлею ждет палач. Палач в нейлоновой рубахе, С багровой заячьей губой… Опять меня терзают страхи — И я опять бросаюсь в бой.
***
На следующее утро толпа переходников следует за Амаром, проходя мимо тренировочного зала вглубь мрачного коридора с тяжелой металлической дверью, открывающейся с едким скрипом, давящим на голову, в самом конце. Инструктор говорит нам ожидать его здесь и стремительно исчезает за дверью, оставляя нас в полнейшей тишине. Похоже, вторая ступень инициации включает томительное ожидание в тёмном коридоре с другими неофитами и гадание, что же всё-таки происходит за закрытой дверью. Быть может, там полоса препятствий, которую нам нужно успеть преодолеть за определенное время? Или встретиться с сильнейшими бойцами фракции лицом к лицу и сразиться с ними? Ни один из предложенных вариантов меня не радовал. Эрик, Райан и Оливия, слава богу, занимают места подальше от меня. Замечаю, что их колени слегка трясутся, но не понимаю — от нервов или от страха. Рядом со мной сидит Фор, который, кажется, единственный был абсолютно спокоен, а напротив — Лия, обнимающая Коула одной рукой. Они иногда бросают друг на друга мимолетные взгляды и сразу же переводят куда-то в сторону, будто боясь, что их кто-то заметит. — Как вы думаете, что находится за дверью? — спрашивает Роза, девушка из Дружелюбия, нарушая привычную тишину. Никто не стремится ей отвечать. Моё сердце екает и подпрыгивает каждый раз, когда изнутри слышатся какие-то громкие звуки, за которыми следуют неразборчивые ругательства — от этого на душе спокойнее не становится. Я ощущаю предательское подрагивание пальцев, когда дверь с глухим звуком открывается, и оттуда выходит Амар. Сейчас что-то начнётся. — Фор, — произносит он. Инструктор подзывает моего друга жестом, и он встает, решительно переступая через порог. За закрытой дверью исчезает не только Фор, но и мерцание голубого огонька, режущего глаза в темноте. Я смотрю на часы. Проходит ровно двадцать минут, и дверь вновь открывается, но Фора я за ней не вижу. Это приводит меня в легкое замешательство. Я нервно пробегаюсь глазами по остальным переходникам и замечаю, что они тоже не понимают происходящее. Сердце забилось быстрее, а в животе рождались новые чувства, не присущие бесстрашным — паника и страх. — Эрик, — спокойно произносит Амар. Уже-не-эрудит резко поднимается со стула, и на его лице расплывается ледяная улыбка, от которой у меня по телу пробежали мурашки. На руках парня появились татуировки, которых вчера ещё не было — незамысловатые геометрические узоры вокруг больших линий. Даже в кромешной темноте я смогла разглядеть его широкий лоб, покрывшийся испариной. Он тоже боится, хотя делает вид, что это не так. Эрик еле заметно подмигнул мне, и я в отвращении скорчила лицо. «Дурак», — проносится в моей голове. После того как парень скрывается за дверью, я начинаю считать каждую минуту. Постепенно нас становится меньше, пока не остаемся только мы с Лией и Розой. Я изредка притаптываю ногой от напряженного ожидания, Лия смотрит в пол и нервно перебирает плотную ткань своей футболки, а Роуз барабанит кончиками пальцев по стулу, отчего мне захотелось встать и придушить её — голова и без того кругом шла. За дверью не слышно ничего, только неразборчивое бормотание, отчего мне становится ещё страшнее. А вдруг это проверка на прочность? Вытерпишь ли ты допрос или облажаешься, сдав всю важную информацию врагу, и умрешь? К слову, Фор стал единственным человеком, который не покинул стен этой устрашающей комнаты. Сегодня я впервые увидела дрожащего Эрика, испуганный взгляд которого говорил сам за себя, Оливию пришлось нести в больничное крыло — девушка потеряла сознание. Боюсь ли я того, что меня тоже могут так вынести? Не знаю. Но интерес разгорался с каждой секундой всё сильнее и сильнее — мне хотелось поскорее покончить с этим и уйти на заслуженный отдых. Дверь открывается, и оттуда выходит Райан, по щекам которого катились слёзы, а сам он обеими ладонями прикрывал лицо, изредка всхлипывая. Сердце забилось сильнее, дышать стало тяжело, будто весь воздух выкачали из комнаты. — Идём, Ева, — подзывает меня Амар. Я медленно встаю и иду мимо оставшихся неофитов. Лия одними губами шепчет мне «Удачи» и поднимает кулак вверх — жест поддержки. Кивком благодарю подругу и на ватных ногах подхожу к Амару, тяжелая рука которого касается моего плеча. Инструктор направляет меня в комнату и закрывает за собой дверь. Здесь сумрачно и очень грязно, как в каком-нибудь забытом всеми помещении. Мебели чересчур маловато — всего лишь стул, стол с компьютером и подключенное к нему металлическое кресло, такое же, как на проверке склонностей к какой-либо фракции. Монитор пугающе светится, отчего в комнате становится не так мрачно, как в коридоре. В компьютере запущена программа — множество строк с текстом темнеют на голубоватом фоне. «Симуляция», — заключаю я. — Прошу! — коротко произносит Амар, показывая на кресло. — Симуляция, значит? — спрашиваю я, присаживаясь на него и откидываясь на спинку, самопроизвольно кладя руки на подлокотники. Мои колени до сих пор дрожали, но на этот раз не от страха, а от холода, пробирающего до костей. — Меньше знаешь — крепче спишь, — горько усмехается он. — Готова встретиться со своими страхами лицом к лицу? Амар подготавливает шприц, проверяя ампулу с оранжевой жидкостью, пока я пальцем отбиваю каждую секунду по концу подлокотника. Сглатываю и закрываю глаза, когда мужчина подходит ко мне. Он без предупреждения протыкает иглой мою шею и давит на поршень, впуская в мой организм сыворотку. Я медленно касаюсь лба дрожащей ладонью и тяжело вздыхаю. Симуляции же не реальны, так? Ну, если логически рассуждать, эта сыворотка вызывает галлюцинации, поэтому бояться мне нечего. Однако, чувство страха и беспокойства нарастали в моей груди одним большим комком. У меня пересыхает во рту, а пальцы начинают неметь. — Сыворотка подействует ровно через минуту, — сообщает Амар. — Она стимулирует часть мозга, участвующую в обработке негативных эмоций, например, страха, вызывая у человека галлюцинации. Всё происходящее в твоей голове я буду наблюдать на мониторе, а затем переправлю запись лидерам фракции. Я пытаюсь сосредоточиться на его словах, но мысли начинают путаться — вероятно, сыворотка постепенно приходит в действие. Ладони начинают потеть, дышать становиться тяжело, а сердце готово вырваться из грудной клетки и отправиться плясать — все признаки страха на лицо. Амар садится за компьютер и в последний раз оглядывается на меня. — Ну что, готова? — спрашивает он. И я погружаюсь в сон, не успевая даже открыть рот.***
Я открываю глаза. Вокруг сплошная темнота — не вижу даже собственного носа. В воздухе витает запах сырой земли и дерева. Пытаюсь подвигаться, но стенки с разных сторон мешают это сделать. Внезапно ко мне пришло осознание происходящего. Я в гробу. Самый большой мой страх — оказаться в четырех стенах, из которых я не смогу выбраться. Проще говоря, меня беспокоит боязнь замкнутых пространств. Эта фобия появилась ещё в далёком детстве, когда старший брат и его друзья решили подшутить надо мной и заперли в старом шкафу, которым давно уже никто не пользовался, а потом и вовсе забыли о том, что я там нахожусь. Зареванную и испуганную маленькую девочку нашли родители, когда в тот вечер решили избавиться от этого ненужного хлама. Александра тогда наказали, а вот страх мучает меня и по сей день. Первое, что я почувствовала — панику. Сердце бешено стучалось, а дышать становилось невозможным от нехватки воздуха и страха. Я отчаянно начала бить руками и ногами по стенкам ящика, но он словно был сделан из металла — не поддавался. Из глаз покатились слёзы, когда я услышала неразборчивые голоса по ту сторону гроба и легкие удары чего-то рыхлого о его крышку. Впервые я поддалась панике и завизжала, будто меня резали только что наточенными лезвиями. Я умру, умру, умру. Заколотив по деревянному ящику с ещё большей силой, я почувствовала кровь на разбитых костяшках пальцев. Мгновение — мой кулак пробивает небольшую дырку в крышке, и на оголенный живот падает земля. Наплевав на дикую боль, я принялась отрывать куски дерева от гроба, которые оставляли глубокие царапины на моих ладонях. Сквозь пелену, застилавшую мне глаза, я вынырнула из заточения и заглотнула в себя свежий воздух, истерически улыбаясь. Протерев потными ладонями лицо, я открываю глаза и прихожу в окончательный ужас. Цирк. Моё сердце сжимается и падает куда-то вниз, когда вдалеке я замечаю чью-то тень. Глаза широко раскрываются от страха, и я не могу пошевелиться, продолжая стоять на одном месте. Я одна, абсолютно одна, и никто мне не поможет. Чья-то холодная рука коснулась моего плеча, а шею обожгло ледяное дыхание, в нос ударил резкий трупный запах. От ужаса я раскрыла рот в немом крике и, ударив галлюцинацию локтем куда-то в мягкую плоть, высвободилась и побежала вперед, махая руками. Кричать я уже не могла — голос сел. Отчетливо слышу, что за мной кто-то бежит, и мое сердце опять рухнуло куда-то вниз. Моя рука случайно коснулась брюк. Нащупываю в кармане какую-то коробочку. «Серьёзно?», — проносится в моей голове, когда я достаю оттуда что-то похожее на спички. В голове созрел дурацкий план, выполнение которого успехом могло не обвенчаться. Как говорил Амар: «Встретишься со своим страхом лицом к лицу» — да? Вот только я не думала, что это произойдёт на полном серьезе. Лицо мертвого шута лицезреть не очень-то и хочется, знаете ли. — Ну что, мертвый придурок, ты не против, если я немного добавлю света? — заорала я в пустоту, оборачиваясь себе за плечо. Наверное, Амар там со смеху падает, наблюдая за мной. В ответ мне послышалось рычание, и я опять заорала, только уже не от страха, а с примесью ярости и желания сжечь здесь всё к чертовой матери. Но вот незадача — я упала. Впрочем, моему везению можно только позавидовать. Банально споткнулась о какую-то громадную бутылку и полетела вниз, удерживая её в своих ногах. Но и само чучело, похоже, не ожидало такого развития событий, не притормозив, тоже споткнулось, перелетая через меня куда-то вперед. Я подняла бутыль, открывая её. В нос ударил резкий запах бензина, и изо рта вырвался истерический смех. — Скажи «Прощай», ублюдок, — выплюнула я, разливая по полу бензин. В темноте опять что-то зашевелилось, издавая рычание. Я молниеносно кинула пустую бутыль вперед и достала спички, поджигая их одну за другой и бросая вперед. Помещение озарилось светом, и я увидела танцующего в огне клоуна. Лицо и тело скрылось — оно все погрузилось в оранжевое пламя. От запаха гари я начала задыхаться. Только тогда у стены, слева от себя, я заметила дверь. Медленным шагом я пошла к ней, постепенно теряя сознание. Дернув ручку, мне в глаза ударил яркий свет, и я провалилась в пропасть, ветерок которой приятно ласкал мою кожу. Чувство невесомости закончилось быстро, и под ногами я уже ощущала твердую поверхность. «Неужели, это не всё?», — промычала я. Открыв глаза, я зажмурилась. Яркий свет заставил прикрыть лицо обеими ладонями. Пришлось применить много упорства, чтобы отлепить их от мокрых щёк, привыкая к обстановке — вздохнула от удивления. Вокруг меня расстилалось бескрайнее поле с многочисленными растениями. Воздух пах свежестью и свободой, вызывая у меня улыбку. — Повернись ко мне, — чей-то холодный голос раздался рядом со мной. Когда я увидела его обладателя, единственное, чего мне в данный момент хотелось сделать — убить этого человека к чертовой матери. Передо мной собственной персоной стоял Эрик Лейк в одежде из Эрудиции, которая ему безусловно шла. Темно-синий расстегнутый пиджак, белоснежная рубашка и идеально сидящие брюки — напоминали о родном доме. На его лице ещё не было уже такого привычного пирсинга, а на руках — странных татуировок. Он серьёзен, а серые глаза, словно смотрели куда-то сквозь меня. В своей крупной ладони Эрик держал пистолет. — Это твоё, — он протянул мне оружие. — Зачем? — спрашиваю я, удивленно вскидывая бровь. — Это твоё, — повторил он. Тяжело вздыхая, я приняла пистолет, и Эрик исчез. Вернее, испарился в воздухе. «А почему в жизни так нельзя?», — внезапно задумалась я. Если бы он растворялся по щелчку пальцев, я, возможно, даже смогла бы привыкнуть к его обществу. Из мыслей меня вывели чьи-то хрипы, раздающиеся за моей спиной. Когда я повернулась, сердце уже в тридцатый раз за сегодняшний день рухнуло в пятки — передо мной сидел привязанный к стулу Лео. На его широком лбу виднелись кровоподтеки, по мокрым от пота и грязи волосам скатывались капли, падая на сухую траву, а глаза закрывались от усталости. В его серых очах появился страх, когда он увидел в моей руке пистолет. — Убей его, — прошептал обладатель знакомого голоса мне над ухом. И оборачиваться не нужно, чтобы узнать, кто говорит, — так делали только два человека, один из которых сейчас сидит привязанный намертво к стулу. — Не могу, — я задрожала. — Это приказ, — строго произносит Эрик. — А приказы не обсуждаются — они исполняются. Я всегда боялась убивать людей, но смерть близкого человека, тем более от собственных рук — выше моих сил. Я часто задышала и сглотнула ком в горле, понимая, что нахожусь во фракции воинов, а они обязаны исполнять приказы людей, ранг которых был выше. Я беру пистолет в обе руки, как учил меня когда-то Лео, и направляю ему в лоб. Он закрывает глаза, и я тоже. Спускаю курок и отворачиваюсь. По полю пронесся оглушающий звук, от которого я невольно зажмурилась. Слёзы покатились по моим щекам, обжигая кожу. — Поздравляю, Ева, — шепчет Эрик, заключая в свои объятия, которые на удивление не показались мне неприятными. — Теперь ты одна из нас...***
Я выпрямляюсь в кресле, судорожно дыша. По щекам в который раз покатились слёзы, а стук сердца постепенно приходил в норму — вместе с ним и мои мысли. Я открываю глаза, ощупывая своё лицо и абсолютно чистые руки — без единой царапины, и облегченно вздыхаю. Амар сидит у компьютера, подключенный к симуляции, и еле заметно улыбается. Мое тело дрожит, когда я встаю с кресла. Впервые ощущаю такую слабость. Нервно провожу по выбившимся из хвоста локоном, убирая их за уши. Мой пульс учащается и стучит в висках, и я хмурюсь от резких ощущений. — Не ожидал я такого, конечно, — говорит Амар, закрывая рот ладонью, но в глазах искрилось счастье. — Здорово ты отделала шута в цирке. Не каждый справится со своим страхом уже на первом занятии. Я знала, что это хоть немного позабавит его, и искренне улыбнулась. — Выходит, мы будем часто заглядывать в эту комнату? — спрашиваю я. — Ага, — спокойно произносит инструктор, подходя ко мне. — Каждый день в течение одной недели. — Серьёзно? — я хмурюсь, подходя к двери. — Звучит отвратительно. — Преодолеть свои страхи не так уж и просто, — Амар пожимает плечами. — На то мы и бесстрашные. Мысленно я с ним соглашаюсь. Мое лицо пылает. Вспоминая каждый свой крик, невольно дотрагиваюсь до горла и вздыхаю. Придется встречаться со всем этим практически ежедневно, что в мои планы не входило. Но это Бесстрашие, здесь никого не волнует мнение какого-то неофита. Я не должна бояться мертвых чудовищ, которых даже не существует. Я должна с ними бороться. — Сможешь добраться до спальни самостоятельно? — я киваю инструктору. — Хорошо, тогда иди. Амар тепло улыбается мне и доброжелательно хлопает по плечу, выводя за дверь. Следующей он вызывают Лию. Я крепко обнимаю подругу и желаю удачи, на что девушка благодарно кивает и скрывается за дверью. По дороге в спальню я слышу шум в конце мрачного коридора и невольно оборачиваюсь. Там очень темно, а до меня как будто доносятся тихие шаркающие шаги, которые двигаются ко мне. Шею обдало резким холодным воздухом, и я открыла от внезапной волны накатившего страха рот. Сжав кулаки, закрываю глаза. Сердцебиение опять ускорилось. Отрицательно качаю головой. «Это все нереально», — и тело обдает жаром, заставляя меня улыбнуться. Это всё нереально.***
Коул идёт впереди, прижимая к себе Лию. Они идеально дополняют друг друга: иногда ссорятся, а потом сквозь шутки вновь сходятся во мнениях, по-настоящему поддерживают друг друга, заботятся — проще говоря, просто любят и наслаждаются моментом. Мое ребро до сих пор горит. Лия уговорила меня сделать татуировку некоего символа нашей фракции — круг с пламенем внутри. Вложила ли я в неё какой-то смысл? Вряд ли. Экспериментировать с внешностью — образ жизни Бесстрашия, такая же неотъемлемая часть инициации, как обучение бою, стрельбе из оружия и метанию клинков. — Поверить не могу, что ты осилила ещё одну татуировку, — Коул сквозь смех Лии качает головой. — Что же мы увидим дальше? Ирокез? Пирсинг в носу? Я смеюсь, хлопая друга по плечу. — Не докучай людям, — Лия целует парня в уголок губ и смотрит на меня. — Сегодня был тяжелый день. — А когда у нас дни были легкими? — озадаченно спрашивает Коул. — До церемонии Выбора, — говорит подруга, и я невольно киваю. — Или никогда. — Я склоняюсь больше ко второму варианту. Когда мы подходим к пропасти, я замечаю Лео, окруженного толпой людей в черном с цветными волосами. Он смеется так сильно, что хватается за металлическое ограждение, едва ли не падая вниз. Судя по бутылке в его руке и покрасневшим щекам, он был пьян. Если честно, к такой картине я совершенно не была готова. Да, Лео вполне взрослый человек, имеющий возможность позволить себе выпить. Но почему мне это не нравится? — Тревога: прямо по курсу инструктор, — озадаченно говорит Коул, разворачивая нас с Лией в противоположную сторону. — Сворачиваем! — Ева! — окликает Лео. Мы с Коулом обмениваемся удивленными взглядами. — Черт, как он нас заметил? — шепчет он. — Не нас, а Еву, — говорит Лия, подмигивая. — Дерзай, подруга! Мои щеки пылают. Лео отлипает от перил и, качаясь из стороны в сторону, подходит ко мне. В голове до сих пор застряли слова бывшей искренней, и мне стало ещё хуже. Друзья поспешили удалиться за угол, оставляя меня наедине с инструктором. — Я рад тебя видеть, — его речь казалась мягкой, немного замедленной. — Взаимно, — он тяжело дышит, и я ощущаю острый запах алкоголя, заставляющий скривиться. — Чем занимаешься? — Флиртую со смертью, распивая алкоголь рядом с пропастью, — хихикает он, точно ребенок, который победил в какой-то игре. — Наверное, завтра я об этом пожалею, если доживу, разумеется. — Наверное. Его взгляд скользит по моему лицу и останавливается на шее. Лео осторожно дотрагивается до шеи кончиками пальцев, отчего я невольно вздрагиваю. — Не знал, что ты сделала татуировку, — он обводит контур змеи, и я перестаю дышать. Лео прихлебывает из бутылки, не сводя от меня глаз. — Змея, значит, — он снимает куртку, бросая её кому-то в лицо, вытягивает свою руку вперед, и среди многочисленных фигур я замечаю одну гигантскую кобру, обвивающую локоть мужчины. — Неплохо, правда? — Ага. — Я бы предложил зависнуть с нами, но не хочу, чтобы ты видела меня таким, — инструктор оборачивается на выглядывающих из-за угла Лию и Коула, а потом переводит взгляд на своих знакомых. — Интересно... — Каким? — спрашиваю я. — Пьяным? — Нет... — Лео подходит ближе, заглядываясь на мое лицо, а я — не могу оторваться от его серых глаз. — Скорее, настоящим. — Я могу притвориться, что мы не виделись этим вечером. — Очень мило с твоей стороны, — он наклоняется к моему уху, обдавая шею горячим дыханием. — Ты прекрасна, Ева. Клянусь, мои щеки сейчас похожи на два гигантских спелых помидора. Его слова застают меня врасплох, и я не знаю, что ему ответить. Сердце забилось в бешеном ритме, а живот наполняется незнакомым мне чувством предвкушения. Я издаю смешок. — Держись подальше от пропасти, пожалуйста. — Разумеется, — Лео подмигивает мне. Я против воли улыбаюсь и смотрю на друзей. Они подзывают меня к себе, и я мчусь к ним на всех парах, едва ли не врезаясь в Коула. Парень прочищает горло, а Лия трясет меня за плечи. Я смотрю в сторону удаляющегося к друзьям Лео и вздыхаю. — Что это было, подруга? — чуть ли не кричит девушка. — Что он тебе сказал? — Ничего важного, — отрицательно качаю головой. — Он просто пьян. Не думаю, что завтра он вообще вспомнит наш разговор. Я прочищаю горло. — О, да, конечно, поэтому ты ему так мило улыбалась, — соглашается Коул. — Да тут пахнет любовью за километр. Я пихаю друга локтем в живот и сама начинаю смеяться, забывая о краснеющих щеках. Впервые мне было так хорошо и спокойно. Впервые я почувствовала, что у меня есть настоящие друзья. Впервые я смеялась до колик в животе, не прислушиваясь к гулу нескольких сотен голосов одновременно. Вокруг царил сплошной хаос; это и есть настоящая свобода. Да, свобода.