Море

Дениз разбудила своего нового знакомого на рассвете и попросила вести себя тише, ведь, как оказалось, все остальные хатун ещё спали. Они зашли на кухню, а девочка, закрыв за собой дверь, стала что-то готовить у очага, в то время как мальчик сел за стол. — Отец примерно в это время и приходит, а потому нужно приготовить ему что-нибудь поесть. Да и ты голоден, я думаю? — она посмотрела на Баязида, что задремал прямо на столике, положив голову на сложенные руки. Глубоко вздохнув и закатив глаза, Дениз зачерпнула деревянным ковшом чуть холодную воду из бочки, стоящей около очага и, аккуратно закрыв рот пареньку, вылила содержимое ковша ему на голову. Правильно девочка сделала, решив закрыть рот Баязиду, ведь тот, от испуга, решил покричать, но это ему не удалось, едва он встретился с требовательным взглядом чёрных глаз. — Чего разлёгся, как кот ленивый? Вставай, помогать будешь, — хатун поставила перед ним миску с мукой, самое простое сито, сделанное из большого деревянного обруча и мелкой сетки, несколько яиц и пустую миску, на что шехзаде уставился с недоумением — Ну и что не так? — Я… Эм… Ну… — замялся сын султана, начиная неуверенно вертеть в руках куриное яйцо — Что с этим делать? — Ты из богатой семьи, верно? — предположила Дениз, на что получила уж слишком активный кивок, вызывающий веселье — Понятно всё с тобой. Ну, пока отец не пришёл, смотри и учись. Хатун, взяв в руки сито, стала просеивать муку в чистую миску. А потом в просеянную муку стала разбивать яйца. Мальчик смотрел на это, как на какое-то волшебство и неудивительно, ведь он в первый раз видел, как готовят. Шехзаде привык потреблять готовое, но совершенно не знал, каким образом это всё получается. После всего этого Дениз стала всё это смешивать, а потом добавила воды — получилась какая-то вязкая жижа с комочками, что потом растворялись. Главным магическим трюком для него оказалось то, что через несколько минут перед ним стояла целая стопка горячих и румяных лепёшек. Они были очень пышными и совсем не были похожи на ту смесь, из которой они были приготовлены. — Ну, чего смотришь, будто первый раз видишь? — она рассмеялась и, поставив на стол два стакана с молоком, порвала верхнюю лепешку напополам — Ешь. Это, конечно, не жареные перепёлки, но вполне съедобно. Взяв протянутый кусок, Баязид почувствовал всё его тепло, которое и рядом не стояло с едой из дворца. Это, разумеется, была самая что ни на есть, простая еда, но она казалась мальчику самой вкусной. Наверно, именно такой бывает еда, которую готовят с любовью и хорошим настроем. — Язык не проглоти, — посмеялась девочка, а потом, к великому разочарованию шехзаде, убрала лепёшки — Это для отца и остальных, а нам хватит и по одной. Думаю, что обедать ты будешь уже у себя дома. Топкапы… Сулейман стоял на балконе и смотрел в сторону горизонта. В покоях на его кровати спала Хюррем, чьё лицо было красным и опухшим от ночных слёз. Сам же повелитель мира испытывал примерно то же, что и его супруга, но с первого взгляда нельзя было так сказать. Пусть у падишаха и пять сыновей, но он не готов терять ни одного из них и любил их всех одинаково, но, похоже, Баязид думает совсем иначе. Этот шехзаде был самым взрывным и активным из всех своих братьев, из-за чего постоянно попадает в различные неприятности. Особенно часто он ссорится с Селимом, что очень расстраивает Сулеймана, а потому он пытался воспитывать Баязида так, чтобы умерить его пыл, но, как оказалось, получилось совсем наоборот. — Повелитель… — к султану, бодро семеня, приблизился Сюмбюль-ага — Там у ворот стоит какой-то ага. Говорит, что привёл шехзаде Баязида. Больше правитель и не слушал, а помчался к воротам, где, возможно, его ждал сын. Он и не думал о том, что могут его обмануть, но, если кто-то рискнёт, то этот кто-то вряд ли останется жив. — Повелитель… — мужчина, что казался примерно ровесником султана, но одетый гораздо проще, поклонился, как и двое детей, что стояли рядом с ним. В одном из этих детей Сулеймана разглядел своего сына. Баязид был одет так же, как и вчера, только на кафтане было несколько белёсых разводов, оставшиеся от солёной воды, в которой мальчик вчера побывал, чалмы не было вообще — слетела с головы при падении в воду. Сам мальчишка был бледен и украдкой держался за руку девочки, что выглядела не намного лучше него. — Баязид! — султан подлетел к сыну и, присев, обнял его. Несколько скупых мужских слезинок всё же скатились по щекам мужчины, да он и не пытался это скрыть. Но это только в первые мгновения, а спустя пару минут падишах, словно съев что-то острое, раскраснелся и разозлился. Его голубые глаза наливались гневом, что заставило юного шехзаде втянуть голову в плечи и посмотреть на Дениз, словно ища у неё спасения. Она лишь чуть сильнее сжала своей маленькой ладошкой его руку, будто бы говоря, что нужно надеяться на лучшее. Это не ускользнуло от взгляда правителя империи. — Стража! — сразу же рядом с Сулейманом появилось двое стражей — Отведите шехзаде в мои покои — пусть его мать порадуется, а потом и я с ним поговорю. Баязид послушно пошёл со стражниками, но перед этим долго смотрел на девочку, что полностью отражала его состояние — её лицо было невероятно грустным, глаза были печальны, но, несмотря на это, она улыбалась, хотя казалось, что вот-вот расплачется. Шехзаде не хотелось рыдать, но ему не в первый раз не хотелось слушаться того, что ему говорят. — Как ваше имя, эфенди? — заложив руки за спиной и медленно остывая, султан посмотрел на мужчину, а потом и девочку, стоящую чуть поодаль. — Моё имя Каракарталь, повелитель, — ага снова поклонился, а потом посмотрел на дочь — Дениз, доченька, объясни повелителю, что произошло. Смотря на правителя своими большими чёрными глазами, хатун вышла из-за спины отца и, снова поклонившись, начала повествование. Утаив лишь разговоры и утренний момент, ведь признаться в том, что ты облила шехзаде холодной водой — не самая лучшая идея. — Отец продаёт живую рыбу в бочках во дворец. Он это делает вечером. Тогда же я пошла его встретить, так как отец обещал показать часть дворца. Я шла по берегу, так как у меня было ещё много времени. И вот, дойдя до главных ворот, я услышала чей-то крик — подумала, что показалось, но потом я увидела чалму, которая постепенно уходила под воду. Так я узнала, что кто-то в воде. Шехзаде я вытащила из воды, привела домой, матушка его накормила, мы его обогрели. Он у нас переночевал, но так и не сказал, кто он — назвал только имя, — более или менее твёрдым голосом объяснила Дениз смотря куда-то себе под ноги от остатков неуверенности. — Получает, ваша дочь спасла моего сына, — на лице падишаха отразилось искреннее восхищение и уважение как к этой малышке, так и к её отцу — Спасла члена династии… Я искренне благодарен вам за то, что вы воспитали так свою дочь. Не знаю, как отплатить вам. — Повелитель, не нужно нам ничего, правда. — сказал Каракарталь, склоняясь в почтении, чем вызвал у Сулеймана хитрую улыбку — Мы рады, что смогли быть полезны. Этого нам достаточно. — А тебе, Дениз? Тебе чего-нибудь хочется? — этот вопрос вызвал удивление у её отца, но было поздно что-то менять. — Не наказывайте строго шехзаде. Он и так натерпелся, — с огромными, словно у голодного щенка, глазами хатун смотрела на величественного падишаха. — Почему просишь за него? — дабы быть с девочкой на одном уровне, султан присел немного и стал оценивающе смотреть на неё. — Не знаю, как шехзаде, но я считаю его своим другом. Понимаю, что нам нельзя дружить, но… Я считаю своим долгом просить за него, но не имею и малейшего права указывать вам, — Дениз опустила голову и закусила губу, будто сдавалась на милость. Впрочем, так оно и было. — Каракарталь-эфенди, ты достойно воспитал дочь, — потрепав девочку по голове, повелитель с уважением посмотрел на мужчину — Вы не будете ни в чём нуждаться и, если хотите, можете продолжить торговать. Отказ я сочту неуважением. — Вы слишком к нам добры, — отец и дочь поклонились, а после ушли. Вечер… Баязиду досталось, мягко говоря, достаточно. Как от повелителя, так и от матери. Хюррем Султан и злилась, и радовалась одновременно, но султан был, как ни странно, вполне себе спокоен. В конечном итоге ему запретили выходить из своих покоев две недели. Шехзаде не знал причину такому мягкому наказанию, хотя и был рад, что всё так закончилось. Единственное, что продолжало злить мальчика, так это Селим, что так и остался в стороне от этого всего, но про это Баязид решил промолчать. — Ну как ты, брат? «Вспомни чёрта, так тот сразу явится…» — мысленно выругался Баязид, а потом, всё же стараясь сдерживаться, оторвался от книги, что скрашивала его вечер — Всё хорошо, Селим. Как ты? — Прекрасно. Завтра мы все едем на охоту, — младший из братьев сразу понял, что старший пытается вывести его на эмоции, а потому снова стал смотреть в книгу — К сожалению, ты не сможешь отправиться с нами. Впрочем, ты сам это понимаешь. — Да, брат. Но это, ведь, не последняя охота в нашей жизни. Ещё смогу с повелителем съездить на охоту, — Баязид будто чувствовал, как его собеседник рвёт в нём струны терпения — Да и я не навсегда заперт тут. — Конечно. Спасибо девчонке, которая за тебя заступилась перед султаном, — рассмеялся рыжеволосый шехзаде, которому явно нравилось злить младшего брата. Вот тут мальчик просто не усидел, а потом, с грохотом закрыв книгу, от схватил Селима за кафтан и стал с силой трясти, вызывая у того странную улыбочку. — Да прекрати ты, ради Аллаха! — крикнул Баязид, а потом резко оттолкнул брата от себя — Уходи! Я буду рад провести время без тебя! Не будет стимула злиться! — Вот поэтому к тебе так и относятся родители. Веди ты себя спокойнее, то они бы к тебе больше прислушивались, — зло прошипел Селим, но, к великой радости четвёртого сына Сулеймана, вскоре ушёл. Сам же шехзаде довольно быстро успокоился, ведь он знал, что всё равно сбежит, только, в этот раз, аккуратнее.