Море

Конец зимы 1542 года… Дорогая сестра, любимая Эдже. Я уговорила Хюррем Султан перевести меня во дворец в Конье, ссылаясь на то, что у меня возникли разногласия с девушками в гареме. Пусть я и привязалась к этой благородной рыжей султанше, но она до сих пор не знает, что именно я когда-то вытащила Баязида из воды и что именно со мной он гулял, а Сюмбюль же, старый шайтан, меня просто не узнал… Да, на самом деле всё из-за него — Баязида. Именно с ним у меня возникли разногласия, как и с шехзаде Селимом, а иметь проблемы с такими людьми сложно, но не могла же я сказать такое Хасеки. В результате меня, с небольшим повышением, отпустили в Конью в качестве главной калфы дворца. И я рада этому, ведь буду помогать родителям, пусть и не так, как когда-то… Буду рада, если ты навестишь меня со своим мужем и моим маленьким солнышком Юсуфом. Любящая тебя сестра Дениз. Девушка, слава Всевышнему, преодолела этот путь без приключений и даже заснула в дороге, а проснулась в Акшехире — примерно за час до назначенного места. Но и этот час быстро пролетел и девушка, наконец, приехала во дворец в Конье. Стоит ли говорить, что старожилы этого места приняли её не очень радушно — пятнадцатилетняя девчонка будет ими командовать? Вот уж нет! Но благосклонность одного человека Дениз смогла завоевать даже не заметив этого — командир дворцовой стражи по имени Искандер, что смотрел на новую жительницу дворца с большим удивлением, будто увидел не человека, а призрака. — Прошу вас принести отчёты от казначея — проверить расходы, потом договоры с торговцами, что поставляют продукты и, как просила Хасеки, я потом отправлю всё ей, — неожиданно заявила Дениз, заставив других хатун удивлённо переглянуться, ведь они не ожидали, что новая калфа сразу же сядет за дела, да ещё и с такой скрупулёзностью. — Эм… Дениз-калфа, может вы отдохнёте с дороги? Мы приготовим хамам, — стала как-то уклончиво говорить одна из служанок, лукавство которой Дениз почувствовала сразу. — Как тебя зовут? — пока аги вносили вещи новой калфы, девушка притормозила эту хатун, оставаясь с ней на дворе. — Айше, калфа, — сглотнув от строго взгляда девушки, Айше, что была минимум в два раза старше Дениз, стала нервно теребить рукава платья. — Я ненавижу ложь и лукавство, Айше, а потому чувствую их сразу, — дочь рыбака сурово посмотрела на неё — Сама мне принесёшь все документы и отвечать будешь мне, если у меня будут вопросы. А за документами ты пойдёшь прямо сейчас. Не нужно было криков и приказов с громами и молниями — достаточно разозлить Дениз и вы сами тогда не захотите с ней спорить. Эту простую истину Айше поняла быстро, как и прочие слуги, что встретили её на кухне. — Говори, Айше-хатун. Что, кончилось наше веселье? — спросила женщина лет пятидесяти, что сидела на тахте и разминала кисти рук. — Ой, молчи, Умут Ханым! — с разочарованием и растерянностью Айше села рядом и, размышляя вслух, заговорила — Прижмёт она нас. Не будет Саназ-ага получать третью порцию, а мы — лишние акче. Да и устроит она нам, эта мелочь. — Думаешь, послала бы Хасеки мелочь, если бы не была уверена в ней? — предположил Сеназ, что был во многом похож на Шикера, даже тем, что тоже был поваром и любил вкусно поесть — Может действительно? Аллах решил, что хватит нам — пора отрабатывать. И если так, то кто я, чтобы с ним спорить? — Посмотрим, что она из себя представляет — эта Дениз-калфа, — сказала Сельви-хатун, усмехаясь. И Дениз показала, кто в этом дворце теперь главный. Оказалось, что беспризорные слуги, а иначе их не назовёшь, подговорили предыдущую калфу на то, чтобы просить денег больше, чем нужно, аргументируя это тем, что дворец нужно привести в надлежащий вид, а это дорого — платить умелым рабочим, закупать хорошие материалы. Со всего этого и воровали, бесстыжие, но Дениз быстро прервала всю эту затею — ознакомившись с документами, счетами и прочим, пересчитав всё несколько раз, калфа выявила, что треклятые слуги растащили больше пятидесяти тысяч акче, о чём девушка незамедлительно оповестила Хюррем Султан. — Вы совсем потеряли страх? — утром уже следующего дня Дениз собрала всех слуг во дворе — Аллаха не боитесь?! Я знаю Коран наизусть и ни где там не сказано, что можно воровать и лгать, причём настолько нагло! — девушка почесала шею и сделала несколько вдохов, пытаясь прийти в себя и успокоиться — Мы сможем ужиться вместе, если этот дворец навсегда покинут ссоры, воровство и ложь. А Хюррем Султан уже всё известно и, как поступить с вами, будет решать она или же, что для вас хуже, повелитель. Советую вспомнить все молитвы, а теперь за работу! В некоторых из слуг взыграла совесть, а потому они тут же подошли к девушке и стали спрашивать, что и как лучше им сделать, с чего начать. Немного подумав, Дениз отдала приказ о тщательнейшей уборке дворца, ведь к её приезду дворец больше походил на старый дом калфы, да и тот был на порядок чище. Починку дворца решили произвести ближе к середине весны или даже в конце, когда все деревянные части, из которых в некоторых местах состоит дворец, успеют просохнуть после снежной зимы. Касаемо договоров с торговцами, то большинство из них нужно было обновлять и продлевать. В общих чертах — дворец был запущен донельзя. К концу недели дворец Коньи отмыли, все шторы были выстираны, а в некоторых комнатах даже заменили полы — крысы и сырость сделали своё дело. Снаружи всё выглядело ещё не очень хорошо, но теперь у дворца были чистые окна и лестницы. Что касается денег, то чуть позже калфа отправила Хасеки ещё одно письмо, в котором уверяла госпожу в том, что починка дворца будет произведена в счёт слуг, которым урезали жалованье в три раза. И эта разница пошла на ремонт и накопление средств для более капитальных нужд, которые будут с наступлением тепла. — Искандер-ага! — позвала как-то Дениз командира стражи — Выдели несколько человек агам, чтобы те сходили за краской. Да, сейчас не время красить, но некоторый кошмар нужно на время прикрыть, чтобы это не так бросалось в глаза, а то вдруг с проверкой приедут. — Хорошо, Дениз-калфа, — кивнул мужчина, а потом, подумав, спросил — Нужна ли помощь какая? Ну, кроме краски? — Да нет пока — аги справляются, но если что, то я обращусь к тебе, — девушка улыбнулась, потом вернулась во дворец, где снова стала журить служанок за то, что те отлынивают, да и сама потом присоединилась, став наравне с ними заниматься уборкой, но уже не настолько масштабной, а обычной, которую проводят в покоях пару раз в неделю. Этим же вечером, когда Дениз и слуги наконец отдыхали от действительно большой работы, калфе пришло письмо от её старшей сестры Эдже: «Сестрица, твоё письмо вызвало у меня удивление и радость. Я не навещала тебя в эту неделю, считая, что тебе нужно будет время освоиться в новом дворце, с чем ты, как я вижу, справилась быстро — такой беготни слуг во дворце Конья давно не видела. Да и горожане тоже — муж рассказывал, что люди то и дело радуются тому, что дворец будто оживает и это вселяет в людей надежду о том, что санджак Конью вспомнят вскоре. Да, Дениз — именно настолько повлияли твои дела, а ведь ты и не догадывалась об этом, верно? Если ты не возражаешь, то я бы хотела прийти завтра вечером вместе с Юсуфом к тебе, но без Махмуда-аги — дела его не отпускают, а я так по тебе соскучилась. С любовью в сердце Эдже Ханым» Прочитав это письмо, Дениз действительно удивилась, а потому приказала всем слугам собраться в зале, которая в период жизни шехзаде во дворце, служит гаремом. Девушка зачитала письмо сестры всем слугам, заставив даже некоторых старых хатун пустить слезу. В этот раз уже большинство поняло, что жителям Коньи не безразличен их дворец и то, как тот выглядит. Дворец — лицо санджака, а лицо должно быть привлекательным, чтобы на него было приятно смотреть. — Я надеюсь, что теперь мы будем жить в мире и согласии. Будем вместе поддерживать жизнь в этом дворце. Да, мы далеко от столицы, но давайте сделаем так, чтобы к нам хотели ехать, ибо при слове «Конья» у людей мысль только о том, что это богом забытое место, не говоря уже о шехзаде, — на последнем слове голос Дениз дрогнул, но та сделала вид, будто ничего не произошло — Давайте порадуем Хасеки тем, что это место вновь станет красивым, как раньше. Как когда-то на Баязида, слова Дениз подействовали на слуг гипнотически, будто она читала заклинания. Они ничего не могли сказать против этого, а потому активно поддержали. Но девушка — не золотая монета, а потому не может нравится всем — остались среди слуг те, кому она всё же не нравилась, но теперь их ненависть разделяло гораздо меньшее количество людей, в которых проснулась совесть.