Море

Немного спустя… — Ильяс! — взревела Дениз, стуча в дверь хранителя покоев шехзаде Мехмеда — А ну открывай, раззява бесовская! В чём же причина такой злости калфы? Это довольно смешно. Дело в том, что пока у шехздае в покоях была наложница, которую привела Дениз, Ильяс недосмотрел и в покои Мехмеда ворвалась Айя-хатун со сценой ревности. Стоило в этот момент видеть лицо сына падишаха, что был, мягко говоря, шокирован поведением фаворитки. И вот, хазнедар, посадив бунтарку под замок, с потрясающим упорством долбит в дверь аги с самыми невообразимыми проклятьями. — Дениз… — к калфе подошёл Искандер и положил свои большие ладони ей на плечи — Если ты хочешь его убить, то я помогу спрятать тело. — Аллах! — выдохнула девушка, уходя от покоев вместе с другом — Есть какие новости? Да и вообще что-то интересное… — Из Кютахьи сестра написала — она служанка во дво… — поймав взгляд Дениз, Искандер замолчал и опустил глаза — Прости… Не надо было… — Да ничего, говори, — девушка беззаботно передёрнула плечами и улыбнулась, хотя в глазах мелькнула боль, но буквально на секунду — Что там? — К шехзаде брат Джихангир приехал, да не один, а с Хуриджихан Султан, — шёпотом рассказал мужчина, осматриваясь по сторонам — Сестра рассказывает, что султанша масляными глазами смотрит на шехзаде Баязида и всячески пытается быть с ним. — Этого нельзя допустить, Искандер! — она схватила его за локоть и с тревогой посмотрела — Если это зайдёт далеко, то Баязид окажется в такой же немилости, как шехзаде Мустафа. — Чем я могу помочь? — серьёзно сказал ага, забывая о своём обычно весёлом характере. — Для начала я напишу письмо госпоже. Если это не поможет, то сама поеду… — решительно заявила хазнедар, глубоко и шумно вдохнув через нос — Я попытаюсь убедить госпожу, что её действия могут навредить нам всем. — Я отвезу его и лично передам, не беспокойся, — Искандер слегка похлопал калфу по плечу и улыбнулся, тем самым негласно убеждая в том, что всё будет хорошо — Толька и сама береги себя. — Конечно, друг мой. Искандер уехал вечером, едва получив из рук Дениз письмо. Провожая взглядом друга, калфа чувствовала, как тревога холодными когтями сжимает её сердце. Та теплота, которую она питала к Баязиду, не позволяла девушке безразлично относиться к его судьбе… Но была и ревность. Банальная женская ревность, ведь Хуриджихан Султан может понравиться шехзаде, забыв о том, что они родственники. Дениз никогда не видела госпожу, но, скорее всего, она, как и все султанши, довольно привлекательна. Калфа в своих покоях посмотрела на себя в зеркало, пытаясь понять, есть ли в ней что-то привлекательное. Что ей вообще в себе нравится? Чем бы она могла гордиться? Косами, однозначно, но они порой выглядят настолько странно, что гордиться ими не надо. Дениз, сколько себя помнит, волосы заплетала в одну или две косы, а потому сейчас решила это поменять — она сняла головной убор хазнедар и распустила свои густые чёрные волосы, что были несколько ниже поясницы и ложились волнами от постоянных кос. Девушка долго стояла и смотрела на себя, придумывая, а потом вспомнила, какую причёску делала Билгигюл-ханым себе в молодости, ведь у неё были те же волосы. Дениз взяла две пряли по краям лица и, немного покрутив их на пальцах, отпустила. Потом взяла остальные волосы и сделала из них косу, но уже из двух прядей, которую закрепила на затылке — красиво и практично, как считала мама, а девушка не могла не согласиться с ней. Дочь рыбака никогда не красилась, но сейчас захотелось попробовать — подкрасила губы, глаза, от чего её и без того яркая внешность стала ещё контрастнее. Это всё помогло немного отвлечься, но глубокой ночью, даже под утро, когда Дениз задремала на тахте, ей в комнату постучали с той же настойчивостью, с какой она недавно колотила в дверь Ильяса. Как оказалось, это вернулся Искандер. — Дела плохи, — сказал ага, едва калфа открыла дверь — Я войду? — Давай, — девушка пропустила мужчину и спешно закрыла дверь — Так что? — Госпожа — упрямая ослица, не иначе. Тебя она слушать не стала и, как она сказала, не будет слушать какую-то оборванку и выскочку, — сохраняя слова дочери Хатидже Султан, Искандер скривился, вспоминая это — Видел шехзаде Джихангира — он передавал тебе пожелания здоровья. — Я скажу Ильясу, что мне срочно нужно уехать в столицу — он доложит шехзаде, а ты прикажи закладывать карету, — Искандер уже почти вышел, но Дениз остановила его — Сам останешься тут. — Что? — удивился ага, желая того, чтобы ему это послышалось — Ты в своём уме? — Я уеду, а ты должен будешь присматривать за шехзаде вместо меня — Ильяс перестал мне внушать доверие. Только тебе и могу довериться. Едва солнце показалось на горизонте, а Дениз уже тряслась в карете, что неслась на своей самой большой скорости. Было слышно, как дышат лошади, как от их копыт отлетают мелкие камешки, как свистит хлыст кучера и как ветер шумит, пролетая за окнами кареты. Но для калфы самым громким звуком был стук её собственного сердца, что оглушал. Оно, словно птица в клетке, пыталось вырваться на свободу — к своей семье, к тем, кого любит, и кто её ждёт. Дочь рыбака почти рыдала от отчаяния, ведь такая, скорее всего, заносчивая султанша, вряд ли станет её слушать, но попытаться — это всегда лучше, чем ничего не сделать. Дениз приказала карете остановиться в стороне от дворца, дабы не перебудить слуг и не привлечь излишнего внимания. Она, памятуя лихое детство, с лёгкостью забралась на дерево, растущее около каменной ограды, и перемахнула через неё, прячась в кустах. Как только стражники прошли мимо, калфа перебежала небольшой сад и вошла во дворец через заднюю дверь. Нужно было найти хоть одну калфу или служанку, что было несложно в обеденное время. — Я — хазнедар дворца Манисы. Нужна помощь твоя, — сказала Дениз, поймав какую-то худощавую рабыню — Отведи меня к покоям Хурижихан Султан. Как оказалось, эта была довольно пугливая девчонка, а потому она, едва услышав «хазнедар», не посмела спорить и быстро отвела калфу туда, куда она хотела. — Молчи до гроба, хатун, что видела меня, — Дениз протянула девушке две золотые монетки и скрылась в небольшой нише, ожидая появления госпожи. Ждать пришлось недолго. Довольно скоро из покоев вышла молодая и довольно красивая девушка с волнистыми волосами и в богатом наряде. А по венцу на её голове можно было догадаться, что это госпожа. — Алллах, помоги, — прошептала Дениз и показала себя — Хуриджихан Султан? — А ты кто такая? — племянница султана Сулеймана расправила плечи и надменно, но с некоторым испугом, посмотрела на девушку, что после дороги выглядела не очень привлекательно. — Моё имя Дениз. Я — автор того письма, что вы получили недавно. Мы можем поговорить? — сказала хатун, приближаясь к госпоже, которая, пусть и пыталась сохранять достоинство, но всё же отступила на пару шагов — Вижу, что вы чувствуете к шехзаде, но я знаю его с детства, а потому вам стоит меня выслушать. — Что ты хочешь сказать? — девушки вошли в покои госпожи — Я же передала с гонцом свой ответ. — Я знаю шехзаде намного дольше вашего осознанного возраста. Мы общаемся с детства, а потому я не могу не беспокоиться о его судьбе, — Хуриджихан села на тахту, а калфа продолжила говорить — Ваши отношения, госпожа, ни к чему не приведут — только к гневу падишаха. И вы это сами понимаете, ведь иначе не приехали бы вместе с шехзаде Джихангиром. — Да что ты знаешь о нём? Что ты знаешь о любви? — насмешливо произнесла госпожа, надменно смотря на хатун. — Я знаю, что он любит пирог с уткой, печёные лепёшки с яблоками, делать изразцы и скакать на лошади. Он ненавидит назойливых людей, оленину и белые розы, — довольно перечислила дочь рыбака, улыбаясь скорее воспоминаниям, нежели в насмешку над дочерью Хатидже — Когда ему было четырнадцать, ему понравилась она девчонка на базаре, а я подсказывала ему, как с ней лучше заговорить. Что же я знаю любви? У меня живы мать, отец, сёстры… У меня трое племянников, каждого из которых я люблю. Я их всех люблю. Все они — часть моей души. И шехзаде я тоже люблю. Как я могу не любить человека, с которым провела всё детство? Он тоже часть меня — самая ценная, пожалуй. Так как по-вашему — я знаю что-нибудь о любви? — Уходи прочь, калфа. Тебе не понять, что я чувствую. Похоже, Дениз сильно задела гордость девушки, ведь та, справедливо говоря, почти не знала шехзаде, а какая-то оборванка утёрла ей нос буквально за несколько минут. И пусть она ушла, но Хуриджихан продолжала слышать слова черноволосой девушки и чувствовать унижение. В конечном итоге она, вскочив, понеслась в покои шехзаде, игнорируя то, что он сейчас был занят. — Хуриджихан. Что произошло? — он был недоволен, но из уважения к девушке сдерживал себя. — Эта ваша Дениз. Разве она правда ваш столь давний друг? — пылая гневом, госпожа чуть ли не рыдала. — Откуда ты её знаешь? — Баязид поднялся и внимательно посмотрел на девушку. — Сначала она написала мне, а теперь и сама приехала. И утверждает, что я могу хоть как-то навредить вам! После слов о приезде, шехзаде не слышал ничего — он просто выбежал из покоев и, приказав седлать коня, вышел из дворца к большому неудовольствию дочери Ибрагима. Получается, его Дениз, рискуя собой, вновь пытается спасти его жизнь, как когда-то. И сейчас она возвращается в Манису и неизвестно, когда Баязид её снова увидит. Больше он её не отпустит, как бы Дениз не пыталась убежать. А дочь рыбака в это время только выехала из Кютахьи, но уже не торопилась так, как когда приезжала. Она понимала, что придётся теперь воздействовать на Хуриджихан через Хасеки, ведь если об этом узнает шехзаде Селим или же султан, что в обоих случаях, очень плохо, то судьба Баязида может таким гузном повернуться, что исправить будет практически невозможно. — Почему остановились? — спросила Дениз, когда перестала слышать стук колёс о неровности дороги. Ей никто не ответил, а потому она, опасаясь, приоткрыла дверь кареты, а потом и вовсе вышла, держа в одной руке небольшой ножичек. Карету окружало несколько человек верхом с саблями наголо, но они не нападали, что странно. Дениз, очень часто дыша, осмотрелась, но ничего необычного не увидела. — А у нас традиция — встречаться при странных обстоятельствах, — раздался родной голос из кареты, заставивший калфу повернуться — Я залез через другую дверь. Залезай — поговорим. — Уезжай, — сказала Дениз, всё же забравшись в карету — Уезжай и будь осторожен. — Ты испугалась за меня — рад, что ты всё ещё уберегаешь меня от лишних шишек, — посмеялся Баязид, в мыслях подбирая слова. — Я всегда это делала, если ты помнишь. Но я же не смогу быть постоянно с тобой! Ты должен думать своей головой — взрослый, в конце концов! У тебя должна быть уже своя голова на плечах! Почему я должна думать за тебя? — Будь моей женой, — выпалил молодой человек, заставляя девушку умолкнуть и с недоумением смотреть на него широко распахнутыми глазами — А теперь я продолжу. Я не шутил. Я всё время, что тут, думал… Я хотел перестать любить тебя, правда… Я пытался, но чем чаще я это делал, тем больше думал о тебе и понимал, насколько ты мне нужна. Я знаю, что ты скажешь, но пойми — мне всё равно. Ты не покинешь Кютахью, пока не будешь моей. — Ты ума лишился, Баязид. Это будет ошибкой, ты понимаешь? — моргая, смахивая слёзы, калфа сглотнула — Даже Аллах тебя не спасёт. — Тогда ты спасёшь меня, как всегда.