Море

Сулейман вернулся вместе с сыновьями в середине февраля — посчитал, что нужно закончить поход до того, как на реках начнёт таять лёд и вернуться будет сложнее. Осада Эстергома была серьёзным испытанием для османских воинов, ведь город был окружён огромной толстой стеной и рекой, но всё же он пал. Как и во время похода на Буду, падишах решил выслушать идею Баязида и не прогадал: — Стены толстые и пушками их не пробьёшь, — рассуждал шехзаде под внимательным взором отца — Считаю правильным направлять их вверх, дабы ядра летели над стеной в город. Таким образом у нас появляется отличная возможность взять город, не пролив ни капли крови правоверных. — А что же делать с их лучниками и их пушками? — вмешался в разговор Селим, не желая уступать первенство младшему брату — Если подойдём близко, то скорее они победят. — Я думал об этом, брат, а потому попросил помощи у Сенана-аги, — третий сын Хюррем достал из-за пазухи большой лист бумаги и протянул его отцу, попутно комментируя — Он предложил увеличить пороховой заряд в два раза, а чтобы защитить людей от возможного разрыва жерла, то нужно обмотать его прочными цепями — это позволит нам отойти на большое расстояние. — Это безумие, шехзаде, — возразил Хюсрев-паша, то открывая, то закрывая рот от полученного шока — Простите, мой султан, но это огромный риск. — У Буды мы рисковали, действуя по идее Баязида, но выиграли с минимальными жертвами, — заступился за брата Мустафа — Я же считаю, что у этой идеи есть смысл. — А ты, прав, Мустафа, — неожиданно согласился со страшим сыном Сулейман, кидая взгляды то на карту, то на чертёж Синана — Да будет на то воля Аллаха, Баязид. Начинайте. Готовность — рассвет. Ты командуешь. Не скрывая довольной улыбки, шехзаде поклонился и покинул шатёр отца. Падишах же старался не слушать возражения пашей, среди которых неожиданно прозвучал голос Селима, который, разумеется, разозлился такому неожиданному взлёту младшего брата, которого всегда считал недалёким: — Позволите идею? — султан кивнул — У наших войск всё же остаётся риск, если план брата Баязида окупится. А потому я хочу попросить у вас дозволения собрать отряд человек из двадцати лучников. Мы спрячемся ночью в лесу и как только Баязид начнёт атаку, лучники будут стрелять по венграм. Это обеспечит наших солдат дополнительной поддержкой. — Дельная мысль, шехзаде, — султан был доволен — Действуй. И вот тут снова подчёркивалось то, что Сулейман всё ещё сердит на Мустафу, которому очень хотелось проявить себя, но он не был настолько безрассуден и одновременно хладнокровен, как его младший брат Баязид или настолько властолюбив и одновременно миролюбив, как Селим. А зачем он, если есть они? Именно с такими мыслями шехзаде вернулся в свой шатёр, но к нему неожиданно вошёл ага. — Простите, шехзаде, — поклонился ага — Возможно, вы помните меня. Меня зовут Искандер. — Помню. Видел в Конье, — Мустафа сел на тахту и осмотрел бывшего главу стражи — Откуда такие доспехи? Явно дорогие… — Мне помогли с ними, — поклонился Искандер, а потом протянул небольшой лист бумаги — Вам послание. — От кого? — в ответ на это ага лишь поклонился и ушёл. «Сообщи Баязиду о том, что моя матушка намерена отправить Дениз-калфу в Люлебургаз. Причину не знаю, но она была чем-то озабочена. Пишу тебе, брат, из опасений по поводу матушки. Позже всё объясню тебе. Мехмед.» План шехзаде Баязида увенчался успехом, но, стоит признать, и Селим сыграл не последнюю роль в этом действе. Понимая это с болью на сердце, Баязид, которого янычары между собой называли Благословенным за его удачливость, выразил благодарность брату, но тот лишь усмехнулся и отмахнулся. *** — Аллах! — простонала Дениз, держась за уже свой огромный живот, который, со временем, должен стать ещё больше — Да за что? Наказание, а не ребёнок! — Толкается? — пробормотала Акилли, которая проснулась вместе с сестрой и своей госпожой — Гюзелик, приготовь отвар мяты и ромашки. — Уже бегу, — девушка убежала на кухню и стала греметь горшочками и баночками. — Не толкается, а пинается! — возмутилась девушка, не переставая стонать — Аллах помоги и спаси! Неожиданно Гюзелик разбила несколько горшков, что заставило девушек взволноваться. Потом, внезапно, повеяло холодом и через секунду в спальне оказалась высокая фигура, закутанная в плащ. — Вы кто? — Акилли достала из-под подушки небольшой кинжал, приготовившись защищать Дениз. — А вот этого не нужно, — нежданный гость снял капюшон. — Госпожа? — дочь рыбака невероятно удивилась, увидев в этом небольшом домике саму Хасеки — Простите, мне сложно встать. — Выйдите, — приказала рыжеволосая госпожа служанке и Сюмбюлю, что стоял в тени — Поговорю с ней. — Госпожа… — как-то испуганно проговорил евнух, но послушно вышел. — Ну и долго ты собиралась молчать? — Хюррем села радом с Дениз и положила руку на живот — Мой внук… Я уверена… — Простите. По моему недосмотру это случилось. Хотела родить и вернуться во дворец… Я… Я пыталась отговорить… — девушка закрыла руками лицо и разрыдалась, чем вызвала жалость у госпожи — Прошу, не наказывайте малыша. Родится и накажите меня… — Послушай, — Хюррем взяла девушку за подбородок и посмотрела прямо в глаза — Я знаю своего сына, а потому я задам тебе только один вопрос… Это законный ребенок? — Я не понимаю вас, — дочь рыбака пыталась выкрутиться, но по голубым глазам госпожи видела, что тут не всё ясно. — Хорошо… Спросим иначе, — супруга Сулеймана взяла девушку за запястье — Вы заключили брак? — Моя госпожа… — Дениз попыталась отстраниться от госпожи, но та ещё сильнее сжала руку и подбородок девушки, а потому дочь рыбака сурово посмотрела на Хюррем Султан — Да… Это ребёнок, зачатый в браке. До брака никакой связи у меня не было, так что можете не сомневаться в его происхождении… Гарантия — моя жизнь. — Сулейман не обрадуется вашему браку, — заключила госпожа, что стала задумчиво смотреть на облезлую стену — И Фатьма с Махидевран узнали. Это очень плохо. — Я знаю это, моя госпожа, но куда мне податься? Снова бежать? — отчаялась Дениз и погладила живот — Я не смогу ехать долго… — Уедешь в Люлебургаз — небольшой город неподалёку от Эдирне. Тихо и спокойно… *** Дениз… Аллах. Отец дал мне имя, имеющее значение «море». Но что значит это море в моей судьбе? Иметь бескрайнюю душу? Чистое сердце? Пожалуй, нет… Скорее иметь столько же пристанищ, сколько и волны моря — бескрайние странствия. Вот это уже похоже на меня. Вечная странница. Гезгин. Будто облаками Всевышний начертал мою судьбу на лазури неба, говоря мне о том, что не найду я своего пристанища в этом мире. Так может в другом? Рядом с отцом… Заманчивая перспектива… Но своего малыша я не могу оставить одного. Кем бы он ни был по крови — шехзаде или же простым мальчишкой — я буду любить его… Я думаю о нём, как о мальчике. Но почему-то не о простом мальчике, а о будущем султане… Орхан… Всегда любила это имя… Апрель… Дениз было суждено остаться одной. Но в этот раз совершенно одной. Люлебургаз действительно спокойный город. Хасеки выделила девушке дом, содержание и несколько слуг, дабы те помогали будущей матери. Дом был красивый — деревянный и выкрашенный тёмно-красной краской, на крыше — черепица. Вокруг дома был большой сад с высокими деревьями, цветы… А Баязид снова пропал, хотя Дениз знала, что он уже больше месяца в столице. Возможно, повелитель узнал об их тайном браке и наказал сына, а ей просто не сказали… Кто знает, может и ребёнка заберут… — Как мне быть? — произнёс Баязид, смотря на беременную жену из-за дерева, но обращаясь к Мехмеду — Ты знаешь теперь, так подскажи мне. — В таком деле я тебе не помощник, брат, — двое шехзаде смотрели на девушку, что при помощи служанки гуляла по саду — Судя по её животу, то срок у неё скоро… Подумай… Скоро появится на свет твой ребёнок. Твой первый ребёнок… Ты любишь её? — Невероятно, — Баязид потёр ладонью по покрасневшему от подступающих слёз лицу, а потом наконец посмотрел на Мехмеда — Она не заслужила всего того, что с ней происходит… Почему она не сказала мне?! — Спроси у неё сам, — старший из сыновей Хюррем кивнул в сторону, тем самым заставляя самого Баязида посмотреть туда. Там стояла Дениз и, обнимая свой огромный живот, со слезами смотрела на юношей. *** А в это время в столице Хуриджихан, что постоянно находилась подле своей тётушки, слушала и впитывала, копя в себе ненависть и ревность. В конечном итоге она, узнав, что Хасеки куда-то увезла эту проклятую Дениз, явно брюхатую, помчалась к своему могущественному дяде. Подбирая слова обвинения Дениз и оправдания себя, госпожа приказала доложить о себе. — На тебе лица нет, Хуриджихан, — это было первое, что сказал Сулейман, едва увидев племянницу — Что-то случилось? — Простите… Вы помните Дениз-калфу? — решив не мешать девушке, повелитель просто кивнул — Она… Она… — Повелитель, — в покои вошёл склонившийся стражник — Простите, Хюррем Султан пришла…