— Папа, мне страшно…
Все тело дрожало при воспоминании этих страшных для маленького ребенка дней. Но сейчас разноглазый будто снова стал семилетним мальчиком, жмущимся под столом своей комнаты, выслушивающий весь мат, лившийся из рта единственного родного человека, который у него остался, давящийся слезами, вздрагивающий от каждого нового грохота. Мурашки начинали бегать по спине. Инк зажмурил глаза, обхватив согнутые колени. Хотелось провалиться сквозь землю, еще и Эррор смотрит на все это… А вдруг ему тоже достанется? От этой мысли у беловолосого похолодели ноги. Нет… Конечно, центровой может за себя постоять… В голове проносятся воспоминания о том, сколько же раз Инк менял эту дверь, и сколько раз ее выбивали. Отцу было достаточно хоть одного шороха или писка, чтобы пойти «повидать своего сынка». Бедный художник вечно ходил обклеенный пластырями, которые пытался закрыть одеждой, чтобы избежать издевательств в школе. Каждый раз он со страхом в груди смотрел на сотрясающуюся дверь, молясь, чтобы это оказался очередной страшный сон. Но с возрастом это не проходило, наоборот ужас усиливался, а синяки постепенно перерастали в порезы. Беловолосый спрашивал себя: «Почему я еще не привык к этому?». А кто бы привык к такой «ласке» со стороны родного отца? — З-закр-рой д-дверь… — стуча зубами, Инк тихо шепчет что-то себе под нос. Эррор хотел переспросить, но после очередного громкого стука, эхо которого отражалось от стен, создавая непередаваемый гул, одним шагом добрался до двери, быстро захлопнул ее и повернул жалкое подобие замка, служившее единственной защитой от внезапного гостя. Темноволосый присел на пол около дрожащего художника. После нескольких секунд гробовой тишины по ушам ударил чей-то вопль. Баскетболисту показалось, что беловолосый подпрыгнул на месте, задрожав с новой силой. Казалось, что за этой дверью находится его величайший страх, громко топающий по коридорам квартиры. Что не так с этим домом? — Папочка… — Инк приподнял голову, позволив Эррору увидеть свои глаза, налитые слезами. Зрачки полные страха смотрели на сотрясающуюся от чужих шагов дверь. Такое ощущение, что, если на нее облокотиться она тут же развалиться. — Папочка нас найдет… — разноглазый снова спрятал лицо за руками, оставив Эррора в полном замешательстве и непонимании всего происходящего. Ему тоже не нравился звук разбивающейся посуды и чьих-то воплей за дверью, но причем здесь его отец? Неужели это… — Если п-папочка придет сюд-да, то… — Инк опять невнятно прошептал что-то себе под нос. Сердце беловолосого колотилось, как бешенное. Даже при шуме снаружи Эррор слышал, как оно быстро перекачивает кровь. Грохот. — … То, что? — Эррор продолжил фразу Инка, вздрогнув после того, как кто-то кинул в противоположную стену что-то тяжелое. Все это начинает пугать… Темноволосый чувствует, как по его спине бегут мурашки. — Будет очень плохо, — разноглазый прижался к баскетболисту, быстро произнося свои слова. Центровой вздрогнул от неожиданности, но адреналин не позволил ему оттолкнуть дрожащего художника, он в принципе не мог пошевелиться. Что происходит? Нет. Он выше всего этого! После очередного стука в дверь, ведущую в комнатку Инка, Эррор попытался встать. Беловолосый быстро схватился за руку баскетболиста, протестующе тряся головой. У центрового уже открылся рот огрызнуться, но он вовремя цыкнул на самого себя и снова сделал рывок в сторону двери. Чего Инк боится? Его отец ничего плохого с ним сделать не может в каком бы состоянии опьянения тот не находился. Ну или, что там с ним не так… Не мог же за несколько минут на улице случиться зомби-апокалипсис, о котором знал художник, но почему-то не слышал Эррор? А может быть и мог? В любом случае. Лучшая защита — это нападение!Наконец решил сделать что-то полезное?
— Заткнись, — центровой отвечал голосу сквозь зубы, стараясь сделать это так, чтобы не заметил и так настрадавшийся Инк. И так проблем навалом, тут еще и этот подключился. Если бы он мог, давно бы придушил того, кто говорит ему это…Придушить? Себя же? Хочешь закончить, как твой дорогой сосед по несчастью?
Эррор закатил глаза. Стараясь сосредоточиться на шуме за дверью, не сводя взгляда с ветхого замка, который вот-вот должен сломаться. Кровь застывала в жилах с каждым новым ударом по разваливающейся древесине. Почему это «нечто» решило говорить что-то более менее осмысленное именно сейчас?Храбреца из себя строишь? Ха-ха.
Закрыв уши руками, Эррор зажмурил глаза, пытаясь заглушить дурацкий шепот, мешающий ему сосредоточиться. Инк что-то тихо говорит себе под нос, видимо, пытаясь успокоиться. Темноволосый хотел что-то сказать ему, но тут снова начал говорить дурацкий голос в голове.Удачи~
Грохот. Дверь чуть не слетает с петель. Вспышка. Все поглощает тьма. — Ну привет, — среди кромешной тьмы стоит белая одинокая фигура. Она приветливо улыбается. В силуэте нельзя увидеть ничего, кроме черных глаз без зрачков и странной немного пугающей улыбки. Эррор оглядывается по сторонам и делает шаг назад. Черная материя не дает ему идти дальше, поэтому он утыкается в невидимую стенку. Фигура хихикает, начиная приближаться. Все вокруг покрываться глюками, когда силуэт подходит почти вплотную. Разглядеть фигуру невозможно. Белый свет, исходящий от нее, наводит некую жуть. Черные глаза неотрывно смотрят на центрового. Улыбка, нисходящая с лица незнакомца, заставляла мурашкам бегать по спине. Как Эррор вообще здесь оказался? — Как ты здесь оказался? Интересный вопрос. Но ты никуда и не уходил. Мы всего лишь в твоей голове, — существо снова хихикнуло, прикрыв рот ладонью. Ха-ха. Это объясняет, почему силуэт слышит его мысли. — А что ты тогда здесь забыл, если это моя голова? — темноволосый делает акцент на слове «моя». Действительно, а что это подозрительное существо здесь забыло? Фигура снова начала смеяться по непонятной причине. Видимо, вопрос показался тому слишком глупым и нелогичным. В любом случае, это уже начинало не нравится Эррору, поэтому тот нахмурив брови и скрестив руки, стал ждать, когда незнакомец успокоится. — Я никуда и не уходил. Я всегда был здесь. Голос не узнаешь, м? — существо снова улыбнулось, не сводя своего пронзительного взгляда с центрового. Темноволосый непонимающе уставился на силуэт. Тот вздохнул, продолжив говорить. — А так? — по всему телу незнакомца выросло огромное количество жутких ртов, которые хором задали вопрос. По всем черной пустоте прошлось эхо, будто сотрясая несуществующий пол, находящийся под ногами Эррора. Темноволосый нервно сглотнул. Это был тот самый надоедливый шепот, вечно говорящий ему никому ненужные подсказки. — Да-да это я. Только вот мои советы вовсе не бесполезные, — существо наигранно надулось и отвернулось, скрестив руки на груди. Все рты на его теле в последний раз зловеще улыбнулись и пропали также быстро, как и появились. Центровой закатил глаза. Через несколько секунд незнакомец снова уставился на баскетболиста с той же лучезарной улыбкой на лице, продолжив говорить. — Между прочим, если бы не я, то ты бы никогда не пошел к дому Инка и уж тем более не спас его от такого печального финала. — А тот сон с мертвыми родителями ты тоже по какой-то очень важной причине решил мне показать?! — Эррор закричал в черную пустоту, которая ответила на это громким гулом, сильно бьющий по ушам. Темноволосый зажмурил глаза от боли. Фигура вежливо подождала, пока центровой сможет продолжить слушать, и снова открыла рот. — Слушай, я не контролирую все в твоей голове, просто твоему воображению посчастливилось придумать такой замечательный ночной кошмар именно перед их смертью. Кстати, глубоко сочувствую твоей утрате… — Хватит мне морочить голову! Просто верни меня обратно, черт возьми! Мне все твои разговоры и сочувствия нужны также, как рыбе крылья. А теперь захлопнись наконец, перестань докучать меня в реальной жизни и дай мне Инку помочь в конце-то концов! — Эррор больше не мог терпеть эту пустую болтовню. Эта белая светящаяся фигура просто плод его воображения, возомнивший себя главным. Грудь темноволосого то вздымалась, то опускалась от злости. Хотелось придушить этот силуэт, размазать по несуществующей стенке этого странного места. Что с этим существом не так? — Ох, точно! Я вспомнил зачем ты здесь. Ха-ха. Какой я забывчивый. Вы же с Инком застряли в той чертовой комнате. Дай-ка подумать, что вам можно сделать… — незнакомец изобразил очень задумчивый вид, начав потирать что-то, что, видимо, у него называлось подбородком. — Да не нужны мне твои дурацкие советы! Просто оставь меня в покое! — центровой снова заорал во всю глотку, будто надеясь, что силуэт наконец выслушает. Но тот даже не шелохнулся, только глюки по его телу стали рябить намного быстрее, передавая недовольство существа. — Дружище, если бы я мог уйти из этого дурдома, называемого твоей головой, я бы давным-давно сделал это. Но у нас у обоих связаны руки, поэтому моей целью является донести до тебя такую простую вещь: «Быть вечно одним у тебя не получится». Кочерыжка быстрее нагнется и закончишь, прямо, как Инк. Только, боюсь, спасти тебя никто не успеет. — существо выдержало паузу и гадко ухмыльнулось. По телу баскетболиста прошелся ряд колючих мурашек, — Все еще задаешься вопросом, кто я? — по незнакомцу снова прошлась рябь. — Не узнаешь? — сейчас перед Эррором стояла его нечеткая, подлагивающая, почти полностью прозрачная копия, смотрящая на него с самодовольной улыбкой. Клон подошел еще ближе к темноволосому, все еще жутко ухмыляясь. Все внутри баскетболиста похолодело от накатывающего ужаса. Копия нависла над центровым, смотря тому прямо в глаза. — Я просто отделившаяся часть твоего мозга, решившая устроить тут небольшой бунт. Твое поведение в последнее время совсем не устраивает твою вторую половину головы, — силуэт показал на себя. — Сам посмотри, что ты чуть не сделал с Инком, — в темноте появилось нечеткое изображение художника, повисшего на петле. — Я не могу изменить реальность, а вот ты вполне себе. Так действуй. Как только существо коснулось груди собеседника, все вокруг начало медленно испаряться. Копия медленно растворилось в темноте, на прощание помахав рукой. Все пространство поплыло. У Эррора начинали слипаться глаза. Последнее, что он увидел были его руки, покрытые рябью глюков.