Змеиное гнездо

Холодный октябрьский ветер ворвался в комнату, сначала заставляя трепетать тонкие занавески, а затем, путаясь в блондинистых волосах, приводить пряди в лёгкий, почти художественный беспорядок. Драко сделал глубокий вдох, наполняя грудь утренней прохладой, и блаженно прикрыл глаза. На рассвете ему всегда было удивительно спокойно: то ли его внутренние демоны ещё не проснулись, то ли никакие раздражители попросту пока не попались на глаза. Бледные солнечные лучи падали на не менее бледную кожу, и хотя они уже не могли дать телу тепла, одно их наличие было вполне приятным. Светлые ресницы робко вздрагивали под холодным дыханием осени и очередной порцией ветра, влетавшего в небольшую спальню. Тишину нарушил недовольный возглас: «Малфой!», после чего в ранее упомянутую персону полетела подушка. Парень даже не обернулся. — Малфой, какого черта ты открыл окно! Холодно же! — из-под одеяла показалось сонное лицо Блейза, явно не пребывавшего в восторге от поведения друга. — Сейчас пять утра, почему ты вообще не спишь? Драко и сам часто задавал себе этот вопрос. Последние месяцы его жутко донимали кошмары, являвшиеся, увы, не плодами воображения слизеринца, а вполне реальными воспоминаниями, после чего Малфой пришёл к выводу, что чем меньше он спит, тем лучше будет ему самому. В конце концов, какое дело его мозгу до сновидений, если на отдых отводится всего несколько часов в сутки?! С этой мыслью парень жил с самого начала сентября и вплоть до этого момента, считая, что будет неблагоразумно будить Забини своими ночными криками. Драко искренне не хотел мешать другу спать, если уж он сам не может делать это нормально. — Не проспи завтрак, — небрежно бросил парень, направляясь к двери, после чего стремительно скрылся от подозрительного взгляда карих глаз друга. Блейз нахмурил свои тёмные брови, силясь предположить, куда сокурсник отправится в такую рань, и, не найдя ответа, безвольно откинулся обратно на подушки, в процессе отмечая, что Драко так и не закрыл окно. В слизеринской гостиной, как и ожидалось, было пусто. Благополучно минуя комнату и бросая мимолетный взгляд на ещё не зажженный камин, младший Малфой тихо отворил тёмную дверь, игнорируя недовольство дамы на портрете, и продолжил свой путь, ступая по коридору. Здесь было значительно светлее, чем в общей комнате факультета, но все же достаточно мрачно, если сравнивать с расположенными выше этажами. Мягкий ворс ковра приглушал и без того беззвучные шаги, принося слизеринцу почти маниакальное удовольствие от ощущения тишины. Пройдя лестничный пролёт и ещё пару коридоров, парень достиг высоких дубовых дверей, чувствуя сквозь их толщу подступающую осеннюю прохладу. Слава Мерлину, в этот раз ему хватило мозгов надеть хотя бы свитер, пусть и без мантии, в то время как совсем недавно Драко отправился на очередную прогулку в одной лишь рубашке. Уже знакомый путь до леса занял непривычно мало времени, несмотря на то, что Малфой вовсе не торопился. В воздухе витали приятные ароматы хвои и дождя. Драко помнил, как барабанили капли по крыше глубоко за полночь, когда он, дочитывая какую-то книгу, собирался спать. Теперь же от былого каприза природы остались лишь запах, влага на траве и туман, который волшебник совершенно не различил на горизонте из окна своей спальни. «Идеальная погода», — отметил про себя Драко. Солнце продолжало предпринимать попытки развеять сонное марево, окутавшее Запретный лес пеленой, но получалось, мягко говоря, плохо, по той самой причине, что чаща находилась не на холме, а в низине, куда было не так просто добраться еле тёплым лучам. Задумываясь о том, что, наверное, было бы неплохо, если бы что-то — или, может, кто-то? — смогло рассеять тьму и туман в его собственной душе, Драко пробирался все дальше в лес, опустив голову и на ходу пиная шишки. Однако, кто или что может быть способным на это? Когда-то Пенси пыталась стать тем самым «лучом света» для Малфоя, пробовал Блейз, старался Тео, но, как ни печально, не вышло ни у кого. Неожиданно слух уловил звук не только собственных шагов, но и шорох где-то в кустах. Выставив вперёд палочку и ловя себя на мысли, что доставать оружие, не видя врага — привычка, взятая у Пожирателей, волшебник сделал пару шагов к источнику звука, озираясь вокруг. — Собираетесь меня убить, мистер Малфой? — холодный голос профессора Снейпа заставил парня облегчённо вздохнуть. «Не видеть врага, но уже его бояться и ненавидеть — ещё одна привычка Пожирателей», — проклиная свой внутренний голос, заметил слизеринец. Тёмная фигура показалась из-за кустов, буквально увешанных гроздьями темно-красных ягод. Оказалось, именно их и собирал Снейп. — Добрый день, профессор, — отозвался Драко, пытаясь вспомнить, читал ли он что-то об этих плодах. — У Вас очень интересное обозначение «дня», мистер Малфой. Помнится, время около шести часов после полуночи принято именовать «утром», — усмехнувшись, педагог продолжил свое занятие, тщательно отбирая особо крупные ягоды. — Что Вы здесь делаете? Большинство слизеринцев не просыпается раньше восьми, так что я, признаться, удивлён видеть Вас здесь. Чёртова вежливость! Драко никогда не понимал, к чему были эти формальности. Можно подумать, Снейп не сидел с ним за одним столом, когда Тёмный Лорд вызывал их на собрания, лично не тренировал его в запрещённых заклинаниях, за которые их обоих могли вышвырнуть из Хогвартса, не видел, как спустя полгода уже сам Малфой обучал детей приспешников, и будто бы не на его глазах Северус запустил Аваду в Дамблдора. Их связывало слишком много, чтобы общаться как учитель и ученик, более того, зельевар был крестным Драко, что тоже имело вес, но Снейп, несмотря на все эти обстоятельства, продолжал игнорировать очевидные вещи, прячась за «Вы», «мистер Малфой» и прочими фразами, являющимися ничем иным, как попытками установить давно стертые границы. Неожиданно вспомнилось, что подобные демонстрации показного уважения очень любил небезызвестный Уокер, вливший ему в горло веритасерум этим летом. И тут Драко осенило! — Готовите сыворотку правды, профессор? — теперь та самая приторная вежливость лишь делала ещё нагляднее выгодное положение парня. Северус слабо улыбнулся. Когда-то он лично рассказывал крестнику об этих ягодах, а точнее о том, что они — излюбленное лакомство болтрушаек, — птиц, чьи синие перья являются главным ингредиентом Веритасерума. Тогда Драко был ещё совсем ребёнком, всей душой жаждущим получить свою первую волшебную палочку. Мальчиком, у которого был блеск в глазах, но не было Чёрной метки на предплечье. Счастливым. Сейчас же перед профессором стоял красивый молодой человек. Высокий, с неплохо развитой мускулатурой, — квиддич, все-таки, отличный вид спорта — обширными знаниями, далеко выходящими за рамки школьной программы, острым умом, способным думать на шаг вперёд, но также с неестественной бледностью, тёмными кругами под глазами и, увы, пустотой в них. — Да, именно её. Мой знакомый из Министерства нуждается в пополнении своих запасов. При упоминании органа магического правопорядка ладони Малфоя непроизвольно сжались в кулаки, из-за чего короткие ногти больно впились в светлую кожу. — Ты прочёл письмо, не так ли? «Профессор перешёл на «ты», — деталь не укрылась от племянника. — Что ж, разговор обещает быть интересным.». — Увы, я уже имел неудовольствие ознакомиться с его содержанием. — слизеринец не сомневался, что речь идёт о том самом министерском письме, конверт от которого пострадал под подошвой Поттера и был вовсе не удивлён, что декану известно о пополнении в почтовом ящике подопечного. — В таком случае, почему ты ещё здесь? Драко ждал этого вопроса. Перед глазами снова всплывали строчки, прочтенные под лунным светом в этом самом лесу. Строчки, из-за которых его снова мучили кошмары. «Доброго времени суток, мистер Малфой!» И правда, блядь, очень «приятно» видеть вашу почту снова. «Данное послание адресовано Вам главой Британского Министерства Магии по поручению главы управления местом лишения свободы — тюрьмой Азкабан.» Прекрасно, чудесное начало, так и располагающее к доверительному настроению собеседника. «Вынуждены сообщить Вам, что Ваш отец, лорд Люциус Малфой, настоятельно требует встречи с Вами.» Передайте папе «привет», ублюдки. «Напоминаем, что Л. Малфой осуждён на заключение в Азкабан за сотрудничество с Тёмным Лордом Волан-де-Мортом, объявленным во всенародный магический розыск, пособничество ему и предоставление Малфой-мэнора (Британия, Уилтшир) в качестве штаб-квартиры, членство в организации «Пожирателей Смерти», коррупцию, хранение незаконных артефактов, а также пытки заклинаниями средней и средней группы «В» тяжести.» Неужели, блядь?! Кажется, вы не упомянули, что Люциус повторял: «Авада Кедавра» чаще, чем собственное имя. Вероятно, забыли, что он пытал Круциатусом, а вовсе не «заклинаниями средней тяжести». И про то, что сам Драко тоже был жертвой этого заклятья, а пытки несовершеннолетних — это отдельная статья Магического Кодекса, тоже не вспомнили. Про Джинни Уизли, которой отец подсунул дневник Реддла, не слышали? Про то, что подвал мэнора видел больше трупов, чем любой крематорий, тоже? Про тысячи магглов, проливших свою кровь в холодных каменных стенах? Про женщин и детей? Стариков? Про то, как отец наложил на сына Империус и заставил мучать семилетнюю девочку — дочку одного из приспешников — по поручению Лорда? Про то, как позволил Белле пытать будущую героиню войны в собственном доме? Неужели среди всего, что сделал Люциус, вы выделяете коррупцию и простое «пособничество»? «За шесть месяцев, проведённых в тюремной камере, Люциус Малфой отличился примерным поведением и беспрекословным соблюдением всех указов, а также оказал помощь в поимке многих Пожирателей Смерти, чем заслужил право на личную встречу.» Пиздец, давайте еще причислим к лику святых того, чьи руки по локоть в крови. Он заслужил поцелуй дементора, но никак не «право на личную встречу». Очевидно, отец и правда верит, что все, что он сделал, может сойти ему с рук, раз так напрягается, выдавливая из себя дружелюбие. «В качестве посетителя были выбраны Вы, мистер Малфой. Вам предоставлено право на тридцатиминутную беседу в изолированном помещении, охраняемом аврорами.» Засуньте себе ваше право туда, где последние лет десять сидит ваша совесть. «Для получения дальнейших указаний отправьте ответное письмо по указанному на конверте адресу». Один раз Драко не только отправил по нему письмо, но и направился туда сам, и в итоге покинул здание с послевкусием сыворотки правды во рту и шлейфом предательства в голове. «Благодарим за ответственное исполнение своего гражданского долга и проявленное правовое сознание». Вы сами-то знаете, что это такое? «Ждем ваш скорейший ответ.» Жду ваших похорон. «С уважением и пожеланием всего наилучшего, министр Магии,

Кингсли Бруствер »

Драко одним взмахом палочки сжёг письмо, едва прочитав его последние строчки, прямо на том самом берегу, с удовольствием наблюдая, как пламя пожирает строки. Грязнокровка хотела, чтобы он его прочитал и Малфой это сделал, а о том, как поступить с пергаментом после, речи не шло. — Не вижу абсолютно никакого смысла следовать требованиям Министерства. — Если Люциус действительно хочет увидеть тебя после того, что ты сделал, полагаю, у него на это есть серьёзные причины. «После того, что ты сделал» — слова больно укололи где-то в груди. Эта способность Снейпа унизить человека, соблюдая этикет, всегда вызывала у Драко усмешку, но не теперь, когда его так искусно и завуалированно назвали «предателем». Конечно, декан не знает, что Малфой не виновен в том, в чем его обвиняют. Ему не известно ни о том, что Драко отказался свидетельствовать против отца, ни о том, что его оглушили заклятием в спину, когда он хотел уйти, ни уж тем более о том, как ему насильно влили в глотку веритасерум, когда он был в отключке, но это не мешало ни Северусу, ни кому-то ещё осуждать Малфоя за его слова. Это общество уже давно сгнило насквозь и, должно быть, несколько раз успело разложиться, как протухший кусок мяса, привлекающий своей вонью мух. — Могу предположить, что отец хочет моей помощи, чтобы избежать наказания. Я не буду этого делать. Зельевар продолжал спокойно собирать ягоды, не отвлекаясь от своего занятия. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, — третья чёртова привычка этих гребаных Пожирателей. Мерлин, сколько можно это замечать!  — но Малфою показалось, что профессор что-то скрывает. — Не думал ли ты, Драко, что можешь много чего не знать, в том числе и о поступках своего отца, — темно-карие, почти чёрные, глаза внимательно отбирали лучшие плоды. — Ты не хуже меня знаешь, каково это: скрывать свои мотивы. Да, в этом профессор действительно был прав, оправдывать свои поступки жестокостью, чтобы скрыть чистые намерения и чувства — это, пожалуй, у Драко в крови. Оскорбить Грейнджер на четвертом курсе перед Чемпионатом мира по квиддичу, чтобы она, обидевшись, смогла уйти до того, как придут Пожиратели, назвать Поттера «уродом», чтобы не признавать его личность и не выдавать Лорду, когда чёртово трио притащили в мэнор, а после, изображая слабость, не особо-то и сопротивляться, дав ему забрать палочки после дуэли, будто случайно промахиваться каждый раз, когда Волдеморд приказывал пытать Круциатусом детей, пытаться вылечить всех тех, кому удавалось не умереть, сидя в подземельях мэнора, говоря отцу, что сохраняет им жизнь просто потому, что хочет развлечься, оглушить заклинанием родителей Паркинсон, когда они, надеясь на милость Реддла, хотели предложить поставить метку их дочери, выводить Нотта из замка во время битвы за Хогвартс, делая при этом вид, что друг у него в плену, и выйти, наконец, вперёд, когда Лорд призывал студентов перейти на его сторону, с каменным лицом игнорируя презрительный шёпот учеников за спиной, которые так и не узнали, что только так можно было в последствии кинуть Мальчику-который-выжил палочку, которой он и отразит Аваду в Волан-де-Морта. Совершить множество вполне хороших поступков, до истинной сущности которых никто и никогда не доберётся, благодаря тщательному сокрытию благих мотивов. Да, пожалуй, Малфой действительно знал, о чем говорит декан. — Хотите сказать, что я недооцениваю отца? — Я говорю не об этом, Драко. Я лишь констатирую факт, что ты смотришь на ситуацию однобоко, — небольшой котёл, в который профессор собирал ягоды, был, наконец, заполнен. — Кроме того, Нарцисса ожидает, что ты действительно нанесешь Люциусу визит. — Я не хочу вмешивать в это мать. — Она отнюдь не глупа, не стоит принижать её достоинств, — Малфой помнил: Лорд провалился лишь потому, что был слишком наивен по отношению к Нарциссе, поверив ей, когда она назвала шрамоголового мёртвым. Драко снова пнул шишку, валявшуюся у его ног, пытаясь сообразить, что делать дальше. Северус просто обожал говорить многозначительно, так, чтобы собеседник не понимал, где правда, а где очередная метафора. Ему, должно быть, доставляло почти физическое удовольствие непонимание на лице того, с кем он говорил. Однако, здесь, вдали от Хогвартса, Малфой мог беседовать с профессором не опасаясь, что их услышат, а значит, надо использовать шанс. — Я могу сделать вывод, что Вы считаете моё посещение Азкабана необходимостью? — Полагаю, да. Снейп вышел из-за кустов с наполненным до краёв котелком и смерил крестника серьёзным взглядом. — Могу предположить, сейчас около семи часов утра. Не задерживайтесь на прогулке, мистер Малфой. У Вас стоят Зелья первым уроком, — официальный тон говорил о том, что на этом их «разговор по душам» окончен. Тёмная фигура развернулась и быстрым шагом направилась к замку, постепенно исчезая в тумане. Солнце, светившее на рассвете, исчезло совсем.