Поколение войны

Ни раба, ни повелителя дружбе не надо. Дружба любит равенство. И.А.Гончаров

В субботу, собираясь на прогулку в Хогсмид, Лили решила, что сегодня она серьезно поговорит с Северусом — на неделе как-то не было времени. Если он хочет, чтобы они и дальше оставались друзьями, ему стоит быть более разборчивым касательно людей, с которыми он общается. Все утро она вела мысленный спор со Снейпом — и в этой воображаемой беседе ей легко удавалось убедить друга отказаться от сомнительных приятелей, он сдавался перед ее несокрушимыми доводами. В вестибюле у Большого зала несколько гриффиндорцев столпились возле песочных часов. Лили протолкнулась поближе и удивленно ахнула — еще вчера в часах Гриффиндора на донышке лежала жалкая горстка рубинов, а сегодня их стало раза в три больше! И они почти догнали Слизерин! «Интересно, кому и за что начислили баллы?» — подумала она и, увидев профессора МакГонагалл, подошла к ней с вопросом. — Видите ли, мисс Эванс, — казалось, декан Гриффиндора испытывает замешательство, — сегодня ночью Джеймс Поттер спас от серьезной опасности студента Слизерина Северуса Снейпа. Но, учитывая, что мистер Поттер и мистер Блэк после отбоя опять были не в гостиной факультета, а бродили там, где не положено… за это стоило бы снять баллы. Поэтому я прошу вас, мисс Эванс, не привлекать к этому факту слишком много внимания. — А… от чего он спас Сев… Снейпа? — Лили даже немного заикаться начала — так поразила ее эта новость. — Мистер Снейп пострадал от своего чрезмерного любопытства, — поджала губы МакГонагалл. — Большего я вам сказать не могу, мисс Эванс. Со Слизерина, разумеется, баллы пришлось снять. МакГонагалл кивнула на прощание и удалилась. А Лили так и осталась стоять, ошеломленная. «Конечно! Сев, видно, решил проверить свою теорию и полез в туннель, который ведет в Воющую хижину. Вчера как раз было полнолуние… И что же он там увидел? Неужели он прав насчет Люпина? Но об этом ему нельзя говорить, он только и мечтает, чтобы Мародеров из Хогвартса выгнали! А это было бы несправедливо. Но Джеймс… вот уж не ожидала! Какой он все-таки молодец! — Лили ощутила прилив радостной гордости и какого-то незнакомого теплого чувства, и ее губы помимо воли дрогнули в улыбке. — Настоящий гриффиндорец! Он ведь Сева терпеть не может, однако спас его…» Тут она заметила торопливо шагающего к ней Северуса. Неловкий, сутуловатый, он шел через толпу учеников, держа одну руку в кармане мантии. «Ничего ему не скажу, как будто и не знаю…» — Лили выпрямилась, поправила немного разлохматившиеся рыжие волосы и медленно двинулась к Снейпу. — Привет, Сев! Ты уже позавтракал? Пойдем? Мне надо с тобой поговорить. * * * Однако разговора не получилось, вернее, он прошел совсем не так, как планировала Лили. Северус был зол и раздосадован — наверное, его самолюбию прошлой ночью был нанесен тяжкий удар, ведь спас его не кто иной, как ненавистный Джеймс Поттер! Он отмахнулся от обвинений в адрес Мальсибера и свел спор к обсуждению Мародеров — пытался доказать, что Лили и все остальные заблуждаются на их счет, что они занимаются какими-то недостойными делами… И опять намекал на странную болезнь Люпина. Лили даже стало обидно за Джеймса, и она, забыв о своем решении делать вид, будто не знает о ночном происшествии, упрекнула друга в неблагодарности. Этого Северус стерпеть уже не мог. — Думаешь, он разыгрывал героя? Он спасал свою шею и своих друзей! Ты ведь не… Я… Я тебе не позволю… Теперь рассердилась Лили. «Да что он о себе возомнил?! Кто он такой, чтобы что-то позволять мне или не позволять?» Северус, поняв, что зашел слишком далеко, сбавил тон и начал оправдываться, а Лили сделала неприятно поразившее ее открытие — он ревнует к Джеймсу. С какой стати? Она вовсе не влюблена в Поттера! И вообще, какое Снейпу до этого дело, что она ему — жена или невеста? — Я знаю, что Джеймс Поттер — безмозглый задавака, — прервала она его сбивчивую речь и, пытаясь вернуть беседу в прежнее русло, снова заговорила о неподходящих друзьях Сева, их увлечении темной магией и дурных наклонностях. Однако тот, похоже, не воспринимал ее слов — он услышал то, что хотел, о Джеймсе Поттере, опять уверился, что они с Лили по-прежнему «лучшие друзья» — и сразу успокоился. А у Лили на душе стало тоскливо и желание спорить с ним пропало — все равно бесполезно. До Хогсмида они дошли молча. В волшебной деревне заглянули в «Три метлы», выпили сливочного пива прямо у стойки — увидев, что Мальсибер и Эйвери сидят за столиком в компании двух девушек с Рэйвенкло и Хаффлпаффа, Лили не захотела там оставаться. Потом купили в «Сладком Королевстве» сахарных перьев и шоколадных лягушек — и вернулись в школу. А Северус весь день чувствовал себя почти счастливым — даже унизительное осознание того, что он обязан спасением заклятому врагу, и злость на Дамблдора, покрывающего любые проделки Мародеров и запретившего Снейпу распространяться о тайне Люпина, отступили. И только в Большом зале, когда Лили, помахав ему рукой на прощание, побежала к гриффиндорскому столу, понял, что она даже не испугалась за него, узнав о произошедшем этой ночью. Но не преминула отчитать за то, что он не поблагодарил Поттера. * * * Мальсибер и Эйвери вернулись из Хогсмида позже Снейпа — даже опоздали на ужин. Они встречались в «Кабаньей голове» с Рудольфусом Лестрейнджем, который, несмотря на молодость — ему еще не исполнилось двадцати пяти — уже года четыре как носил Темную Метку на левой руке. Рудольфус снабдил их брошюрами, которые ребята должны были распространить среди слизеринцев, а также учеников других факультетов, интересующихся идеями Темного Лорда. — Я захватил для вас хлеба и ростбифа, — сказал Северус, вынимая сверток из кармана мантии и возвращая ему первоначальный размер. — О, это здорово, мы ведь так почти ничего и не ели! — обрадовался Эйвери. — Только пирожные в «Трех метлах». — Спасибо, — кивнул Мальсибер и достал стопку тоненьких книжек. — Вот, возьми одну. Северус раскрыл книжку наугад и прочел: «Мы ведем борьбу за обеспечение существования и процветание волшебного мира, за его безопасность перед лицом маггловской угрозы, против вырождения магов и растворения их в маггловском болоте, как того хотели бы проповедники всеобщего равенства и сближения миров. Мы боремся за то, чтобы маги могли свободно жить, не боясь быть посаженными в тюрьму даже за самозащиту, если она причинила неудобство магглам! Наша высшая цель — сохранение Магии и магов, как таковых. Когда власть все те средства, какими она располагает, употребляет для того, чтобы вести народ к гибели — тогда не только правом, но и священной обязанностью каждого истинного сына народа Магической Британии, каждого настоящего волшебника, является бунт». — Отлично сказано! — заметил Мальсибер, который через плечо Северуса заглядывал в книжку. — Ты согласен? — Конечно, — отозвался Снейп. — И вот еще, — с жаром сказал Эйвери, открыл другую брошюру и прочитал вслух: — «Физически я не могу постоянно быть с каждым из вас. Но душою я всегда с вами, друзья и братья мои! Ради нашей победы надели вы черные плащи и белые маски, ради того, чтобы зажечь священный огонь Магии, которой я принадлежу без остатка…» — голос Эйвери слегка дрогнул и, смутившись, он оторвал взгляд от страницы и произнес мечтательно: — Знаешь, Северус, Руди сегодня был с братом. Басти, оказывается, тоже Метку получил зимой. А ему только девятнадцать исполнилось. — И Берти скоро получит, — добавил Мальсибер. — Нам Пэт сегодня говорила. Их отец ведь тоже в Ближнем круге. Пэт — Патриция Дэвис — была той девушкой-рэйвенкловкой, с которой Мальсибер и Эйвери сидели в «Трех метлах». Ее брат Бертрам, тремя годами старше нее, учился на Слизерине, но уже закончил Хогвартс. — Я попрошу отца, чтобы он и меня представил Темному Лорду, — сказал Эйвери, чуть покраснев. — Я со своим уже говорил, — гордо сообщил Мальсибер. — Он обещал, но только после окончания школы. — Тебе год остался, — Эйвери вздохнул. — А нам два. Ну ничего, зато вместе пойдем, верно, Северус? Снейп неопределенно кивнул — он еще не был твердо уверен, что действительно хочет получить Метку и тем самым войти в Ближний круг Темного Лорда. Он заметил подошедшего Регулуса Блэка, четверокурсника, который встречи, подобные сегодняшней, и тайные собрания, куда приходили Упивающиеся смертью, пока не посещал, зато собирал все, что мог найти о Темном Лорде в газетах и журналах — не только новых, но и старых, вышедших в те времена, когда великий волшебник еще не был объявлен вне закона. Глаза юного Блэка блестели, он с завистью смотрел на товарищей — Регулус спал и видел, когда же и он наконец станет достаточно взрослым, чтобы тоже вступить в организацию. Когда все разошлись по спальням, Северус долго не мог заснуть — думал о Лили. «Она не хочет признать, что Темный Лорд прав во многом, если не во всем. Разве волшебники не вынуждены прятаться, как крысы в подполье, и жить в постоянном страхе перед магглами? Говорят, раньше — до Статута и даже некоторое время после — маги имели больше свободы. Увидел, к примеру, маггл, как ты колдуешь — и ты мог сам стереть ему память. А сейчас из Министерства примчатся, магглу-то память сотрут, а тебя по судам затаскают… К тому же сейчас магглокровок больше стало, и у всех родственники, которые знают о нашем мире… Того и гляди, Статут падет — и что тогда? Магглокровки даже не понимают, что в этом страшного — конечно, им-то что, они раньше жили в маггловском мире, вот им и кажется, что ничего не изменится… Надо дать Лили почитать… Или… нет, не стоит. Она еще расскажет своим гриффиндорцам о брошюре… Поговорить бы с ней, объяснить, что тем, кто из магглов, но не представляет угрозы, бояться нечего… Ну, не допустят их к работе в Министерстве — и что? (1) Это же правильно, они ведь многого не знают и не понимают, потому что выросли в другом мире… Но Лили не станет меня слушать. Она даже хочет, чтобы я с Рэем и Лайонелом перестал общаться — и все из-за этой дурацкой истории с МакДональд! Рэй, конечно, зря это сделал — но ведь никто не пострадал… кроме него самого. И это Лили еще не знает, что мы друг на друге заклятия тренируем, и Империус, и Круциатус! Кроме Авады, конечно. А вот Люпин меня чуть не загрыз — это ничего, — тут Северус вспомнил слова Лили, сказанные в оправдание Мародеров, и горько усмехнулся: — Зато они темную магию не применяют!»