Молоко

Когда первый шок и радость прошли, стало прямо-таки убийственно неловко. Гамлет неуклюже встал с колен, по-звериному агрессивно отряхиваясь и, дивясь собственной смелости и наглости, но, действуя «пока не передумал, просяще дёрнул за рукав в сторону дома. — Гамлет… я ненадолго, — неловко начал Горацио, — уже поздно, скоро спать пора будет. Расхрабрившийся юноша решил было возразить, но вовремя одернул себя. Горацио прав. Но ключи были вручены, сам мужчина усажен на диван и напоен молоком. Правда, во всем висела общая смущённость, как бывает между теми, кто уже (да и ещё) не друзья и не приятели, но романтическое признавать страшно, а отрицать — глупо. Он сел на пятки на диване, удобно поворочавшись и взволнованно-судорожно обхватив пальцами пышущую жаром чашку. Подождав немного, он сделал решительный глоток и тут же резко втянул воздух губами, зажмуриваясь и высовывая обожженный язык. Горацио как-то совсем отстранённо наблюдал, впитывая побелевшие ногти, красноватые подушечки пальцев, умильно сложённые трубочкой губы, втягивающие холодный воздух… Одумавшись и поняв, что Гамлету нужна помощь, он, недолго думая, протянул свою чашку, на автомате принимая чужую. Тот отпил и с облегчением пошевелил уже немного менее беспокоящим языком, а Горацио так же отрешённо успел отпить уже самую малость остывшее молоко и недоуменно уставиться в чашку. Чашка ответила кокетливыми завихрениями крупинок специй на — вот уж действительно молочно-белой! — поверхности жидкости. Горацио показал ей язык, что тут же напомнило ему снова о невнимательном мальчишке на диване рядышком. Он с беспокойством подался к нему, но не было нужды: он уже оправился и протягивал чашечку обратно. — Обменялись слюнями, — неловко пошутил мужчина, беспокойно ероша свои восхитительные каштановые кудри. — Язык не болит? — так же неловко поддержал шутку Гамлет, тут же сконфуженно зарумянившись и коря себя за идиотский юмор. — Нет, пока не жалуюсь! — отрапортовал Горацио, слабо улыбнувшись и неудобно вставая. — Мне пора, наверное, встретимся завтра? — Конечно встретимся, но… — юноша пошарил в кармане, выуживая оттуда одинокий обычный ключ и ключ-таблетку, которые клятвенно пообещал себе отдать, если Горацио придёт, — я могу, так уж и быть, отсидеться дома.