***
— Эти фотографии, они сохранились? Я нахмурился. — Холли Энн. Вы поступаете крайне некрасиво. Не находите? — Может быть. Но мне нужно уточнить, это важно. Я спрошу ещё раз. Эти фотографии сохранились? — Да. — Полиция может их обнаружить? — Думаю, что да. Холли цыкнула, подпёрла щёку рукой, делая в своём блокноте пометки. Кончик ручки отрывисто танцевал по бумаге.***
Я не стал дожидаться, когда на фотокарточках проявятся первые очертания. Я возбудился настолько сильно, что, делая последний снимок, одной рукой держал свой драгоценный полароид, а другой дрочил себе. Я спустил шорты Рори чуть пониже и раздвинул ему бёдра в стороны. Вид мне открылся просто умопомрачительный. Именно тогда я почувствовал, что такое хотеть кого-то, очень сильно хотеть. У меня тряслись поджилки, и стоял сухой комок в горле. Рука двигалась очень быстро, пальцы иногда соскакивали. Я навис над распластанным на постели полуобнажённым телом, опираясь одной рукой о спинку кровати. От волос Рори слабо, но всё-таки пахло травкой. Я прижался к нему своими бёдрами, отёрся о его мягкий член своим, крепким и ноющим от желания. Склонился, провёл носом по щеке Рори, по его уху, спустился на шею. Я вдыхал запах Рори полной грудью, и он проходил сквозь мельчайшие бреши в моём внутреннем свинце. Я хотел им пропитаться, хотел, чтоб он обволок меня, как невидимая человеческому глазу туманная дымка. Отираясь о податливое, безвольное тело, собственной щекой я почувствовал несколько чуть выпуклых бугорков. Это были родинки у Рори на шее. Три маленькие точки. Я поднял голову и вгляделся. Мне захотелось их рассмотреть поближе... Две чуть посветлее, как молочный шоколад. А одна темнее, как горький. Вместе три этих родинки образовывали почти идеальную по своим пропорциям фигуру. Это было довольно занятное открытие; я поочерёдно прикоснулся к каждой из них сначала пальцами, потом языком. Родинки были бархатные, очень нежные на ощупь. Я несколько раз подряд соединил их в треугольник, прочерчивая языком аккуратные строгие линии. От вершины этого треугольника, самой тёмной родинки, провёл дорожку до мочки уха. Кончиком языка я чувствовал, как размеренно пульсирует сонная артерия и гонит по бесчувственному телу кровь. Кожа у Рори была слегка солоноватая. Мне было неудобно опираться о постель и держать собственное тело на весу. Я сел Рори на бёдра и полностью погрузился в экстаз от мастурбации. Я трогал его между ног, я гладил его там, зарываясь пальцами в светлые лобковые волосы. Мне настолько снесло крышу, что я пересел чуть ближе, взял Рори за руку, и его же пальцами, ослабшими и чуть сжатыми, стал проводить по своему члену. Сначала он неприятно скользнул в сухую кожу его ладони, и мне пришлось её облизать. Его рука скользила по моему члену, когда я вдруг услышал, как открывается входная дверь дома. Я понимал, что было безумно опасно продолжать делать это сейчас. Что если меня застанут, то я не смогу объяснить происходящее. Но я просто не мог остановиться. Моё тело не простило бы мне этого. Не помню, чтобы до того раза я испытывал что-то настолько сильное. Когда меня захлестнуло волной оргазма, я едва ли удержался, чтобы не вскрикнуть. Я шипел сквозь стиснутые зубы и не мог дышать, усеивая вязкими каплями грудь и живот Рори. В ушах звенело ещё несколько мгновений после оргазма. И когда это прошло, я внезапно понял, что слышу приближающиеся к комнате шаги. Я растерялся. Потому что действительно в тот момент не представлял, что мне делать. Мои ноги от напряжения задеревенели. Если бы я попытался встать, то был бы крайне неловок и наделал много шума, что показалось бы подозрительным. Джойс в этом случае могла заглянуть в комнату. Просто так она бы этого не сделала — за то лето я успел её хорошо узнать. — Ребята, вы уже спите? Её голос звучал негромко, но весело. Кажется, её вечер тоже прошёл хорошо. Я сглотнул, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул ртом. Я должен был прозвучать как можно более естественно и не напряжённо. — Я ещё не ложился. А Рори только что заснул. Он, кажется, немного переборщил с пивом. — Вот как. Тогда я постелю тебе в гостиной. — Нет, не стоит. Лучше принеси мне сюда одеяло. Я лягу на полу рядом с кроватью. Вдруг Рори что-нибудь понадобится. Тазик, например. Его уже один раз прополоскало. Джойс усмехнулась: — Вы, ребята, неплохо развлеклись, как я погляжу. Ладно, Тони. Сейчас я принесу тебе одеяло и ещё одну подушку, дорогой. Звук её шагов быстро удалился от комнаты. Я посмотрел на Рори, который лежал всё так же смирно. Закрыл глаза и нервно выдохнул. Всё моё тело покрылось мелкими мурашками. К тому моменту, когда тётя Джойс вернулась, я успел прибрать за собой. Фотографии положил в ящик прикроватной тумбочки, выключил лампу. Рори я не стал одевать, а только укрыл его лёгким одеялом, предварительно стерев с него следы своей спермы. — Он точно в порядке? — Я думаю, что да. — Хорошо. Я немного посмотрю телевизор и тоже пойду спать. Доброй ночи, дорогой, — Джойс потрепала меня по голове и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Чудесная женщина. Мы вновь остались одни. Я сбросил с Рори одеяло и сел на постель подле него. Он лежал, склонив голову на бок и чуть приоткрыв рот. В лунном свете его лицо показалось мне неестественно бледным. Через закрытую дверь до меня донеслись звуки включенного в гостиной телевизора. Чувство опасности наконец-то отпустило меня. Я вновь расстегнул ширинку и полез рукой себе в штаны. Я решил, что у меня было ещё время, чтобы попытаться трахнуть Рори. Таблетки оказались крайне сильными, раз уж он не проснулся, когда я ласкал себя его рукой, когда тёрся об него и оглаживал его тело. Я перевернул Рори на живот, но потом решил, что хочу видеть его лицо. Перевернул его обратно на спину. Согнул его ноги в коленях, зачем-то прижал их друг к дружке и потом отпустил. Они безвольно разъехались в стороны. Я решил раздеть Рори полностью. По крайней мере, ниже пояса. Я взялся за шорты и потянул их вниз, но… внезапно ощутил, что Рори несколько раз дёрнулся. Потом ещё. И ещё. Как будто все мышцы его тела охватила череда сильнейших спазмов. Я положил ладонь ему на живот. Он ходил ходуном, резко поднимаясь и опускаясь. Я не мог понять, что происходит, и потому вынужден был включить свет. Я испуганно отшатнулся от постели. Рори рвало. Он лежал, запрокинув голову, и его тошнило. Сквозь разомкнутые губы я видел бурую рвотную массу. Рори дрожал, бился в конвульсиях, и я вдруг понял, что он захлёбывается. Что он не может даже перевернуться, потому что находится в абсолютной отключке. Это было худшее, что могло произойти. Я переборщил с количеством таблеток. Меня охватила дикая паника. Позвать тётю? Но она ведь вызовет врачей. Рори увезут в больницу. А если они там смогут узнать о таблетках? По моей спине градом покатился холодный пот. Я посмотрел на Рори, который весь дрожал и дёргался на постели. Моё промедление сейчас имело слишком высокую цену — он умирал у меня на глазах. Так нелепо и некрасиво... Я не мог позволить себе быть причастным к подобному уродству. Я впопыхах стал натягивать на Рори шорты. Хотя бы в этом не должно быть никаких подозрений в мою сторону. — Джойс! ДЖОЙС! Взмыленная, она влетела в комнату. Но едва сделав пару шагов, застыла. Она сразу поняла, что происходит. — Я проснулся, а он, он весь дрожит и… — Поверни его на бок, Тони! — закричала она, испуганно махая рукой, явно пытаясь скоординировать мои действия. — Поверни его и держи ему голову! Не отпускай его, я вызову врача. Только не отпускай! Она опрометью бросилась к телефону, а я так и остался рядом с Рори. Я подтащил его к самому краю кровати, повернул сначала набок, потом лицом вниз. Его начало рвать на лежащее на полу одеяло. Это было отвратительно. Запах алкоголя, смешавшегося с желудочным соком едва ли не вызвал тошноту у меня самого. Бригада врачей приехала очень быстро. Рори потащили в ванну, промыли желудок и увезли в полубессознательном состоянии. Джойс поехала вместе с ним.***
— И всё? А что насчёт полиции? — Тётя смогла замять это. Так говорила мне потом она сама. Думаю, у неё был кто-то "свой" в больнице. Или даже в участке. Джойс умела ладить с людьми. В Ла-Кроссе у неё было полно хороших и полезных знакомых. Мисс Галагер кивнула. — Рори так ни о чём и не узнал? — Нет. Я вам даже больше скажу. Когда он пришёл попрощаться со мной, то стал меня благодарить. Знаете… Это непередаваемое чувство, когда человек смотрит на тебя глазами преданной собаки и рассыпается в благодарностях за то, чего ты не совершал. — Он решил, что вы его спасли? — Да. Наверное, это ему сказала Джойс. Ведь когда она вошла в комнату, всё выглядело именно так. И долгое время Рори считал это правдой.***
Прощаясь, мы условились писать друг другу и созваниваться. Рори благодарил меня и говорил, что он теперь мой должник. А я думал только о том, что так и не смог его трахнуть из-за собственного просчёта. Я упустил свою возможность, и это меня огорчало. Я приехал обратно в Милуоки, и жизнь вернулась в прежнее русло. От Рори у меня осталась только парочка порнографических фотографий и яркое пятно воспоминаний, ставшее плодородной почвой для новых фантазий. Первое время мне хотелось ежедневно просматривать те четыре фотокарточки. Но я не позволял себе делать этого, потому что боялся пресытиться ими и потерять интерес. Но даже несмотря на эту визуальную дозированность, Рори всё равно занял главное место в моих самых потаённых идеях и сексуальных помыслах, которых стало на порядок больше. Если с фотографиями дело было полегче, то отогнать от себя навязчивые воспоминания оказалось куда сложнее. Более того, я стал домысливать. У себя в голове я вытворял с бесчувственным и ни на что не реагирующим телом Рори разные неприличные вещи. Однако воспоминание о том, как его впоследствии тошнило, мне не нравилось. Но я нашёл выход — я попросту заменил его. Как-то раз я по телевизору видел детективный фильм, где убийца душил женщину. Она тряслась и билась в его руках почти так же, как тогда рвотные спазмы сотрясали тело Рори на постели. Вот так у меня появились фантазии, связанные с удушением. Караваном потянулись школьные будни, тягучие и серые. Бесконечные тесты, назойливый голос учителя над ухом и попытка вбить себе в голову хоть что-нибудь. Первое время мы часто созванивались с Рори, но потом больше перешли на переписку. Обстановка в нашем доме за то лето ничуть не улучшилась. Родители были полны разногласий. Мать сделалась больной, вечно жаловалась, что Отец своими выходками испортил ей здоровье. А он в свою очередь обвинял её во всех смертных грехах и стал за глаза называть истеричной сукой. Ближе к концу года родители заговорили со мной о колледже, но у меня не было никаких определённых планов на этот счёт. Точные и естественные науки мне не особенно поддавались, гуманитарная сфера не интересовала. Фактически любая беседа о моём ближайшем будущем заканчивалась скандалом. — Твой сын конченый идиот. Он ничего не добьётся, — сказала Мать Отцу, когда мы все втроём сидели на кухне и в очередной раз пытались распланировать мою дальнейшую жизнь. Родители "продержались" до моих выпускных экзаменов. Пока я сидел и писал итоговые тесты, эти двое подавали заявление о разводе. Отец сказал мне, что планирует уехать к своим родственникам в Джолиет, небольшой городок, находящийся в часе езды от Чикаго. Он предложил мне поехать вместе с ним, но я отказался. Я хотел вернуться в Ла-Кросс, к Рори. Я знал, что тётя приютит меня на некоторое время, а уж там...***
— Вам что-то помешало, верно? — К сожалению, да. Когда я уже паковал сумки и собирался написать Рори, что готовлюсь приехать в Ла-Кросс, я получил от него письмо. Он поступил в Политехнический Университет в Сан-Луис-Обиспо. — В Калифорнию? — Именно. Рори неоднократно говорил мне, что хочет уехать на побережье, но я не воспринимал его слова всерьёз. Как оказалось, очень зря.***
Мои планы были моментально разрушены. Я был ужасно разозлён тем, что Рори вот так легко ускользнул у меня из-под носа. Пытаться поступить вслед за ним было бы смешной и абсолютно пустой попыткой. Теперь ехать в Ла-Кросс мне не было никакого смысла. А оставаться в "отчем доме" в Милуоки вместе с Матерью и её истерией было бы сумасшествием. Я был вынужден принять предложение Отца и поехать вместе с ним в Джолиет, штат Иллинойс. На первое время мы поселились у моих Дедушки и Бабушки. Их дом был полон разных старомодных вещей, а под вазочки и горшки с цветами Бабушка подкладывала вязанные салфетки. Выглядело это чертовски безвкусно. Обстановка вгоняла меня в состояние уныния и тоски. Я попытался поступить в местный колледж, но провалился. У Отца с работой тоже было не всё гладко. Через некоторое время наш денежный запас начал существенно сокращаться. Нехотя, но я стал искать работу. Не имея никакого другого образования, кроме школьного, устроиться было вполне просто, но работа была низкооплачиваемой и довольно грязной. Мне повезло найти место в крохотной кондитерской Laccy's. Хозяину, Алонзо Лацци, как раз нужен был помощник и продавец в одном лице. К своему удивлению я практически сразу обнаружил, что такая работа мне нравится, а самое главное, я неплохо справлялся с ней. В первую же неделю я наловчился делать розочки из крема и украшать торты простыми узорами. Но не это было главное. В один из самых первых дней, когда я только-только встал на кассу, в кондитерскую вошёл мальчишка немного младше меня. Я обомлел. Своими чертами он был похож на Рори Фостера! У него были русые волосы, карие глаза, субтильная фигура [1] и смугловатая по своей природе кожа. Правда, лицо у него было слишком простое, без того шарма и очарования, которым обладал Рори. Но меня это не оттолкнуло. Когда я увидел его в первый раз, я подумал совсем о другом. Я подумал, что будь у него на шее три родинки, этого было бы вполне достаточно. Но родинок не было. И мне их явно не хватало. Мальчишка крутился у витрины и разглядывал сладости.***
Выражение лица у Холли сделалось мрачное и неприятное. Уже в этот момент женщина понимала, к чему я веду. — Так значит то, о чём в участке все судачат, правда? — спросила она. — Совершенно верно. Холли Энн шумно вздохнула и откинулась на спинку стула, скрещивая руки на груди. — Это очень усложняет нам с вами задачу, Тони. Очень.***
Моей первой жертвой стал Юстас Паркс. Ему было шестнадцать лет, когда я убил его.