***
Таня практически потеряла счёт времени — из-за успокоительного Ягге она почти всё время спала, а когда не спала — думала о возможных способах самоубийства. Её соседку по палате куда-то увели. Впрочем, она была этому даже рада — стенания больной очень сильно действовали ей на нервы, отчего жить хотелось ещё меньше. От отсутствия новостей девушка сходила с ума — сколько еще человек пропало? Сколько вот так же пострадало, как эта несчастная? Ягге с ней почти не разговаривала — очевидно, боялась ухудшить её состояние, а других источников информации у неё не было. В окно залетела радужная бабочка — практически вымерший вид, который встречался только на острове Буяне и кое-где в дебрях тайги — в труднодоступных местах, куда мог добраться только волшебник. Она села девушке на грудь и смешно пошевелила усиками, как будто подбадривая девушку. Таня вспомнила, как она много лет назад, когда еще здесь училась, лежала здесь же, на поляне, с Ванькой в обнимку, а вокруг них порхали радужные. В воздухе стоял сильный запах полевых цветов — такой бодрящий и освежающий, что казалось, будто нет на свете ничего невозможного… Таня грустно вздохнула… Как давно это было… В окно влетела еще одна бабочка, а за ней еще и еще — целая стая. Их было так много, как будто в комнату влетела миниатюрная радуга. Девушка удивленно раскрыла глаза — даже тогда, на лугу, она не видела столько радужных. По комнате вместе с бабочками разнесся запах полыни, мяты и чего-то еще… Или это было всего лишь воображение? Едва ли она сейчас могла ответить на этот вопрос. Смотря на радужный блеск маленьких существ, девушка отчетливо поняла — она хочет жить! И она сделает всё, чтобы спасти любимого. Непонятная сила подняла её и заставила встать на ноги — впервые за долгое время ненавистные путы не связывали её руки — она была полностью здорова.***
В замке царило мрачное настроение — за время её отсутствия пропало еще трое — Гробыня, первокурсник с тёмного отделения и малютка Клоппик. Как потом оказалось — именно Гробыня была той обгоревшей девушкой, на которую по непонятной причине проклятие сначала подействовало не так, как на остальных. Впрочем, сейчас уже не было возможности узнать, как так получилось — девушка исчезла сразу, как только её вывели из магпункта, чтобы провести магическое обследование. Несколько паникёров попыталось покинуть Тибидохс, однако проклятие заперло Гардарику изнутри, превратив остров в Бермудский треугольник. Среди паникёров был и Глеб Бейбарсов — почувствовав, что запахло жареным, некромаг попробовал преодолеть барьер, защищающий школу, укрывшись в ступе. Его останки на куполе, которые до конца так и не смогли оттереть, служили мрачным напоминанием тем, кто хотел покинуть остров. Оставшиеся выпускники были вынуждены взять на себя преподавание предметов — ведь преподаватели были заняты поиском решения сложившейся ситуации. Впрочем, как многие подозревали, поиск все больше становился фикцией — преподаватели лишь не хотели паники в школе.***
Войдя в комнату, девушка услышала столь ненавистный смех. — Ну как тебе в психушке, малышка Гротти? Понравилось? — смеялось отражение Чумы в зеркале. — А я ведь предупреждала тебя. — Чего ты хочешь? — сухо спросила Таня. — Того же, чего и обычно — жить. Проклятие, наложенное на Тибидохс, имеет жертвенную природу — кровь заснувших пойдёт мне на алтарь… Стой, ты куда? Но девушка уже не слушала старую каргу — ей надо было как можно скорее сообщить информацию преподавателям. В том, что та ей не соврала, она не сомневалась — Чума никогда не упускала возможности похвастаться своими «подвигами». Впрочем, в кабинет Сарданапала её не пустили — сфинксы всё еще охраняли кабинет своего хозяина. — Глупые кошки! — проворчала волшебница, продолжив свой путь в сторону преподавательского этажа. Но там тоже никого не оказалось — девушка даже воспользовалась Шмыгусом, чтобы попасть в комнаты. Не зная, куда еще можно пойти, девушка призадумалась, облокотившись на стену. Сильный удар от столкновения вывел девушку из равновесия. Оказавшейся под кем-то очень тяжелым Тане Гроттер показалось, что она сломала пару рёбер — дышать было очень больно и тяжело. — Гломов! Гроттер! Чем вы это занимаетесь? — раздался рядом возмущенный голос Медузии Зевсовны Горгоновой. Строгая преподавательница стояла над молодыми людьми, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что она думает о подобных играх между своими учениками, пусть и бывшими. Однако, взглянув на Танино лицо, она поняла, что что-то не так. — Гроттер, вы в порядке? Да встань ты с неё, наконец, обалдуй! — пара зелёных искр слегка спихнули местного тяжеловеса с девушки, дав ей, наконец, возможность спокойно вздохнуть. — Да, Медузия Зевсовна, — ответила девушка, пытаясь подняться с пола. Однако ей это удалось сделать лишь с помощью преподавательницы, подавшей ей руку. Убедившись, что оба её ученика приняли вертикальное положение, Медузия снова нахмурилась: — И всё-таки, что вы здесь оба делаете? — спросила она, переводя взгляд с одного раскрасневшегося лица на другое. Гуня, покраснев как первокурсник, пробасил: — Я это, Гробыню искал. Обежал уже весь Тибидохс, но её нигде нет… — Гломов, мы делаем всё возможное, чтобы найти вашу жену, а подобные выкрутасы не только ничем не помогут, но еще и навредить могут. А если бы это была не Таня, а кто-то из первокурсников? Если вам больше нечем заняться — сходите, помогите первокурсникам с домашними заданиями что ли… — однако, взглянув на Гломова, Меди передумала: — Хотя, думаю, не стоит. Поможете мне после обеда с нежитью — как раз для вас работка. А пока можете быть свободны! Проводив Гломова взглядом, женщина обернулась к своей ученице. — Ну, а вы, Гроттер, чем порадуете? Искали мужа? Или Гробыню? Или… — Медузия Зевсовна, я должна признаться, что во мне поселился дух Той-Кого-Нет. — Гроттер, признавайтесь, заклинание само спало или ему помогли? — Я серьёзно, я уже дважды видела её в зеркале! — девушка рассказала Медузии про всё, что с ней случилось — и про то, как появилась Чума в зеркале, и про то, что та ей наговорила. Преподавательница нежитеведения задумалась. Направив на девушку кольцо, она начала что-то произносить. К своему ужасу, девушка узнала формулу рокового проклятия. — Что вы делаете? — закричала она, но не услышала ответа. Неожиданно резкая боль поразила девушку и… почти сразу отпустила. — Прости, Таня, я лишь хотела убедиться, что ты не ошибаешься. По крайней мере теперь одно мы знаем точно — проклятие защитило само себя от твоей жертвенности — ты теперь не сможешь умереть, пока оно действует. Но и проклятие не прекратит своё действие, пока ты не умрёшь, — сказала Медузия, задумчиво посмотрев на девушку. — Ну и задала ты нам задачку…***
Следующие несколько недель Таня провела в обществе Зубодерихи и Медузии, и это время было не из приятных. Следы заклятия женщины нашли быстро — как оказалось, в отличие от большинства оно цеплялось не к ауре, а к самому сердцу, тем самым защищая его. Чего только женщины не делали, чтобы снять его — от купания в утренней росе, которая снимает почти все проклятия, до таких достаточно болезненных заклинаний как Серебрянникус!, при котором всё тело протыкается различными кольцами и шипами (создано для лечения начальной стадии оборотничества). Все заклятия применялись как вместе, так и по отдельности вместе с каким-то экспериментальными заклятиями. За то время, пока она «прекрасно» проводила время, Гуня всё-таки нашёл алтарь — все жертвы находились в небольшой нише в Битвенном зале. Никто не понял, как самому недалекому за последнее столетие выпускнику Тибидохса удалось то, что не удалось преподавателям. Кое-кто подозревал, что на перегородку было наложено заклинание Спящей красавицы и только беззаветная любовь Гуни смогла её разрушить. Впрочем, радоваться было рано — все пропавшие спали глубоким сном, и даже вынести их из комнаты не было никакой возможности — заклятие просто не выпускало тех, кого Чума наметила себе в жертвы. Данное открытие сильно добавило работы как мучительницам Татьяны, так и Ягге, которая занималась тем, что поддерживала угасавшую жизнь в пострадавших — при ближайшем рассмотрении оказалось, что стены комнаты очень медленно вытягивают из них жизнь, как будто долго голодавшему человеку дали бульон — так же медленно, как будто боясь подавиться. Когда практически отчаявшиеся снять заклятие женщины, наконец, отпустили Татьяну, та в первую очередь пошла к своему мужу. Бедный Ванька! Когда Таня его увидела, то чуть с ума не сошла от ужаса — от её успевшего немного располнеть мужа остались кожа да кости — жизнь еле теплилась в его теле. Именно в тот день Татьяна поняла, что сказки про Спящую красавицу — всего лишь сказки и поцелуй истинной любви не поможет. Вид его исхудавшего, истощенного тела, с одной стороны, повергал её в отчаяние, с другой — дал ей второе дыхание и позволил ей дальше выносить те немыслимые мучения, которым её подвергали её бывшие преподавательницы.