Забыть о ненависти

Некто огромного размера в странном головном уборе, полностью закрывающем лицо, скрылся в бараках первого отряда. Иори лишь недовольно хмыкнул: следить на территории первого отряда уже довольно опасно, но лезть внутрь было бы самоубийственно даже для него. Не стоило рисковать ради мимолётного интереса, пускай Сато и сгорал от любопытства: этот неизвестный был на головы две выше капитана Зараки. Но капитан всё же сам разберётся. Маленькая, совсем крохотная бабочка вылетела из его рукава. Иори передал сообщение и почти с детским восторгом наблюдал, как она исчезает, словно растворяется в воздухе. За неё можно не беспокоиться. Эти крохи, выведенные капитаном, стали предметом гордости тех, кто смог заполучить себе одну, намертво связав своей кровью. Индивидуальный белый узор на алых крылышках был их отличительной фишкой, по которой можно было быстро узнать отправителя. Невероятная скорость, умение скрываться, верность лишь одному хозяину — все эти факторы выделили бабочек среди обычных чёрных адских бабочек и алокрылых красавиц Айзена-тайчо. Впрочем, получить такую полезную крошку было непросто, но для рядовых третьего отряда донельзя желанно, пускай многие понятия не имели, на что они способны. Иори мог понять почему. Словно одно наличие особенной бабочки делало тебя выше, чем остальные, особенно среди других отрядов, которые в принципе никогда не смогли бы получить даже тонкое крылышко. Но капитан чётко дал понять, что придётся поработать и показать себя. Поначалу третий отряд боялся нового капитана. По всему Сейретею тогда уже вихрем пронеслась новость о том, что он сотворил с Зараки во время экзамена. Душевного равновесия офицерам не восстанавливало и то, что даже спустя несколько дней Кенпачи всё ещё валялся на больничной койке. Иори закатывал на это глаза: радовались бы, придурки, что он теперь ваш капитан. Впрочем… он и тут мог их понять. Сато никогда не пытался выделиться, напротив, всегда стремился делать себя как можно незаметнее, чтобы его присутствие было таким тихим, что почти невидимо. Он настолько преуспел в этом, что, даже будучи во втором отряде, его никогда не замечали. Пока не появился тогда ещё командир Айзен. Странный он, было первой мыслью Иори, слишком неправильный. Неправильный в том смысле, что говорил он одно, а взгляд, которым он периодически окидывал некоторых шинигами, был далёк от взгляда человека. То был взгляд Пустого, причём очень голодного Пустого. Сато не верил его улыбке, командир улыбался почти всегда, но он верил глазам, в которых всегда горели одержимость чем-то и толика безумия. Но никто этого не замечал, кроме него и, пожалуй, Араты Кондо. Командиру Айзену верили, восхищались им, но никто не видел, как вспыхивают голодным золотом чужие глаза на лице, скрытом веером. А потом Иори понял, что Айзен в курсе о нём. В курсе о постоянном наблюдении. В курсе о том, что Иори знает о нём настоящем. И Сато узнал, что именно Айзен стал убийцей нескольких капитанов, которых до этого пустофицировал его младший брат. Жуткая семейка… Он возник за чужим плечом, когда грязное дело было завершено, и предупредил о приближении капитана Шихоуин. Лицо, не скрытое веером, искренне, пускай и жестоко улыбалось, а горячая ладонь в крови потрепала его по волосам, пачкая их. Словно Сато тоже был теперь в чужой крови за своё молчание, за равнодушие и за закономерный страх. Если он хотя бы попытается рыпнуться, ему конец. Ему, для начала, никто не поверит. Но вот Айзен не простит. Бабочки? Что за бред… Лучше бы командир завёл себе пауков, потому что он был именно проклятым пауком, что уже опутал весь этот лицемерно-белый город своей алой паутиной! Арата, вернувшийся утром, словно прочитал на его безэмоциональном лице все мысли, и издал хриплый, полузадушенный смешок. — Вижу, узнал всё-таки. И знаешь, что теперь? Поздно метаться. Только сильней запутаешься. Уже нет выхода. Просто не зли его, и будешь цел. — Смириться, как ты? — Если хочешь жить. Иори хотел. Ему очень хотелось жить. Поэтому он молчал, когда объявили об убитых капитанах и сбежавших убийцах. Он даже появился на собрании этой небольшой компании, свиты, как ласково шутила Юрико, командира. И понял, что все они, чёрт побери, в курсе. В курсе того, что и они, и весь Готей конкретно так влипли в эту паучью паутину. Хана громко рассмеялась, но в какой-то момент резко замолчала, уставившись на него уже без улыбки. — Если бы не командир, я бы уже была мертва, — бросила она почти шёпотом. — Никто не вернулся за мной на той миссии. Один шинигами, разве это достаточно важно, чтобы уделять время? Командир пришёл за мной в одиночку и спас. Разве это не логично, отдать свою жизнь тому, кто позволил тебе жить? Если я в паутине, то буду валяться на ней, как в гамаке. Кимура тонко улыбнулась и наклонила голову к плечу. — У всех есть свои демоны, у кого-то они почти на поверхности, кто-то прячет их так глубоко, как может. А кто-то сам уже стал демоном. Мне нравятся люди, которые не лгут себе о своих желаниях. Командир даёт мне защиту и уверенность, что если что-то со мной произойдёт, то он вытащит меня, не взирая на посторонние факторы. Я даю ему гарантию верности и послушания. Меня полностью устраивает эта сделка. Хах, — Йошико издала смешок, — если следовать твоей аналогии, то я в этой ситуации лягушка*. Мицуру почесал затылок, сильно задумавшись. — Ну… командир сильный. Даже ты не понимаешь насколько. Он тоже голодный, когда дело доходит до нормальной охоты. Я не про драки, тренировки эти, спарринги… Я про настоящую охоту. Ты тоже не понимаешь, — вздохнул Харада как-то обречённо, — а командир всё понимает. Но у нас с командиром немного различаются предпочтения. Я люблю сам загонять дичь, а командиру нравится наблюдать за этим. Не совсем понимаю про пауков, я сказал бы, что это напоминает волчью стаю. И даже Юрико, которая на его слова неловко улыбнулась. — Поначалу, я думала так же, как ты. Было странно понимать, что тот, кого я так превозносила и восхваляла, оказался совершенно другим человеком. Но, знаешь, я довольна этим фактом. В моей жизни уже был один неприятный эпизод, когда я поняла, что для моего клана я не более, чем товар. Отдать, забрать, снова отдать… я ценна только своей кровью и милым личиком. Комнатный цветочек, который можно продать подороже. И командир считает так же, на самом деле. Только вот, в отличие от совета клана, он не отдаст меня кому-то за какие бы то ни было привилегии. Пока я полностью устраиваю его, как шинигами, он будет заботиться обо мне. Я не хочу его разочаровывать. Здесь я чуствую себя дома. Пускай этот дом — и гнездо из паутины, — Юрико звонко и как-то по-детски рассмеялась. — Знаешь, мне хватает того, что папа-паук защищает меня всеми своими лапками. На плечо Иори легла тонкая девичья рука. Взгляд Юрико был пугающе похож на взгляд самого командира, хотя улыбка на её лице никуда не исчезла. — Будь добр, не тряси это паучье гнездо. Может папа-паук и не обратит внимание на это шевеление, но вот мы можем серьёзно забеспокоиться. Ты разве не знаешь, что детёныши пауков бывают очень агрессивными? Тогда ещё Сато напрягся, ощутив, как дрожь пробежала по его коже. Сейчас же… Да, командир был жутким. Да, порой его заносило, и он становился неоправданно жесток к окружающим. Но никогда к тем, кого считал своими. Иори думал, что Шихоуин-тайчо была своей, но после той ночи понял, что «свои» в понимании командира лишь те, кто всегда рядом с ним. Сой Фонг тоже не была своей. Урахара-тайчо опасно балансировал между «свой» и «чужой». Зараки-тайчо вроде как был своим, хотя командир часто на него злился. Кеораку-тайчо командир, кажется, сам не знал, в какую группу относить. Он ещё размышлял. Лейтенант Соджун был в большей степени «свой», чем «чужой». Ах да. Ещё был брат командира. Тварь не меньшего масштаба, на самом деле, но кто мнение Иори спрашивал-то? Айзен-фукутайчо был в опасном положении, даже опаснее, чем капитан Урахара. Сато считал, что командир, четко деливший мир на «своих» и «чужих», всегда стопорился на брате. Вроде как, братья друг друга любили, это было понятно по тому, как командир не вмешивался в чужие дела, хотя и всегда со всей тщательностью следил за их ходом, Иори хоть и не видел, но был уверен в этом, и всегда подчищал за лейтенантом Айзеном, да и обиды младшего не прощал, взять хотя бы с какой кровожадностью был убит капитан Хирако. Пускай за младшим братом командира он не следил, Иори порой видел, как тот тоже наблюдает за братом, но не лезет к нему, а противные голоски, что негативно отзывались о командире, в какой-то момент исчезали. Стоило же командиру узнать о заданиях младшего, он неизменно чуть хмурился, а Сато видел как на ладони внутреннюю борьбу, в которой любовь всегда проигрывала чему-то тёмному. Это что-то тёмное клубилось между братьями, и Иори совершенно не хотел лезть в эту трясину. Арата понимающе кивнул на его слова, когда Сато однажды не выдержал давящего напряжения, после мимолётной встречи семьи Айзен. — Понимаешь, Сато, тут всё не так просто… — Кондо сложил руки за головой и откинулся на них. — Не могу точно уверять, но, мне кажется, основная проблема в том, что командир привык всё контролировать. В том числе и лейтенанта Айзена. Они ведь провели всё детство в дальних районах, потеря контроля над ситуацией равняется смерти. А лейтенант, внезапно, взбрыкнул, ещё и к тому же что-то делает, не позволяя узнать и вмешаться командиру. Вот он и сходит с ума. — Думаешь, всё завязано на глупой детской обиде? — не поверил Иори. — Эй, я говорю, что это лишь мои мысли. Не претендую на правильность, — пожал плечами Арата. — Но… знаешь, ощущение у меня странное… У тебя не было такой мысли, что, ну… командир словно порой способен видеть будущее? Иори поджал губы: не один он это заметил, значит. Арата всё прочёл по его лицу. — Ясно. Ты тоже заметил. Я уже думал, что с ума схожу. — Некоторые его действия были абсолютно нелогичными и необоснованными, но в итоге приводили к благополучным результатам. Командир смотрит на людей, а по взгляду уже можно понять, труп он или полезное приобретение… — Мы можем понять, — поправил Арата странным голосом. — Потому что командир позволяет нам понимать. Всё это мы замечаем, потому что командир даёт это нам. — Зачем это ему? Арата кисло усмехнулся. — Чтобы мы поняли, что бежать некуда? Если он действительно видит будущее, то все наши действия для него, как на ладони. А командир, если ты ещё не понял, любит пугать людей. А поскольку для Готея он пресвятое создание, он отыгрывается на нас. Поначалу Сато наивно думал, что он и Кондо составили ту маленькую групку, что свалила бы от командира, если бы это не гарантировало смерть. Но наблюдая, он понял, что Арата точно такой же, как и Йошико, как и Юрико, как и Хана с Мицуру. Паучата, наиболее верное слово. Несмотря на то, что у каждого из них в рукаве пряталась крохотная хрупкая бабочка, они все были паучатами под лапами одного большого алого паука. Арата просто лгал самому себе, что оставался ещё человеком, да только сам едва хвостом не вилял, когда удавалось урвать похвалу. И Иори стал точно таким же. Какая разница на Готей? Что он ему дал? Командир дал ему много больше. Идти за командиром казалось единственно верным решением, обеспечивающим не только жизнь, но и какую-то пугающую радость. Если он был в паучьем гнезде, то лучше быть детёнышем для страшного паука, чем мотыльком в алой паутине. В данный момент Иори шатался по Готею, наблюдая за всем, особо интересные моменты фиксируя, а имеющие наибольшую ценность сразу отправлял бабочкой. Сато остро жалел, что он не способен клонировать себя и следить за всем. Вернее, его бесила собственная бесполезность. После перехода в третий отряд у всех нашлось собственное занятие. Для начала, самым страшным кошмаром для шинигами третьего отряда, сместив самого командира, стала Йошико. Тренировки проводила она, построения тоже проводила она. Рядовые быстро уяснили, что единственная уважительная причина пропуска: приказ капитана. А так, даже пусть ноги у тебя переломаны, а в груди дыра, ты обязан присутствовать на построении, а после на тренировке. Сдохнуть имеешь право лишь в свободное время. Сато, да и командир тоже, продолжали подозревать Кимуру в тайном родстве с Уноханой. За работой отряда стала следить Канеко и, не дай Король Душ, ты что-то не сделаешь или забудешь. Громогласный голос оповестит все ближайшие окресности о твоих ошибках, не упустив шанса назвать имя как можно больше раз. После пары дней такого позора, рядовые предпочитали трижды перепроверить свои дела, и четвёртый раз на всякий случай. Кто-то уже ходил со списком, боясь что-то упустить и стать новой жертвой. Мицуру изначально был легендой второго отряда в своей неуклюжести, и сначала вызывал смех рядовых третьего отряда, потом жалость, которая вскоре перетекла в единогласный обречённый вздох, стоило услышать звон или стук, а следом звонкое мальчишеское «Ой!». Но его невероятное умение быть везде, всюду и следить за порядком были на высоте. Юрико получила должность лейтенанта. Никто не был удивлён, на самом деле, ей действительно подходила эта работа, да и с командиром она работала прекрасно, понимая его с полувзгляда. А Арата, как и раньше, был тенью командира. Объяснений его работы не требовалось. Один лишь Иори бродил неприкаянным духом, не зная, куда себя деть. У него был талант шпиона, природная незаметность и маленький размер, но это никак не помогало в управлении отрядом. Поэтому Сато пытался показать свою пользу тем, что умел: наблюдением. Когда стемнело, Иори вернулся на территорию третьего отряда, сразу намереваясь сдать отчёт капитану. Да, командир ведь уже капитан. Стоило напоминать это себе почаще… Капитан уже ждал его, расположившись за своим столом. Иори почти смог сдержать дрожь, когда одна из алокрылых бабочек подлетела к нему, чем вызвал ядовитый смешок. После того, как капитан понял, как Сато боится его, он перестал хоть как-то скрывать своё настроение перед ним. Иори ощущал себя игрушкой для снятия стресса. — Капитан, мой доклад. Айзен пробегал глазами по отчёту, но ощущал скуку и, самую малось, раздражение. Разве что реакция на свою малышку его повеселила. Даже если Иори знал, что Ичиго ему ничего не сделает, он всегда забавно боялся его. Но тут скорее была привычка, чем реальный страх. Мало того, что ему экстренно пришлось привыкать к новой должности, но так же активно делать вид, словно не понимает намёков Соджуна о том, как же хорошо, будь в Готее отряд, сосредоточенный на поиске информации. И речь шла не об отряде тайных операций. На самом деле, Айзен ощущал кислый привкус от этих мыслей, это была исключительно его вина. Именно он сделал из Сой Фонг не просто обиженного ребёнка, как должно было быть, а разъярённую фурию, целью всей жизни которой стал арест и казнь Шихоуин. И отряд тайных операций, можно сказать перешедший ей по наследству, она тоже постепенно превращала в инквизицию. Он полностью забросил все остальные функции, кроме как охоту за преступниками и казни, что, конечно, не особо радовало остальные высшие чины. Но должность капитана второго отряда и верховного главнокомандующего не были теми, которые легко мог занять посторонний человек. Сам Ичиго был точно уверен, что даже не стань он капитаном, не смог бы занять эти посты в любом случае. Сой Фонг была единственным вариантом, идеальным вариантом, но из-за столь кардинальных перестановок функции, связанные с информацией, оказались утеряны. И как же удобно, что бывший член отряда тайных операций стал новым капитаном. О, он ведь наверняка в курсе всех тонкостей работы. Но поскольку сам Ямамото-сотайчо не мог методично капать ему на мозги на эту тему, этим занялся Гинрей, который мог отослать Соджуна в третий отряд, и уже средний Кучики вполне мог капать на его мозг на правах друга. Ичиго зарёкся в дальнейшем действовать на поводу у эмоций и, что главное, стараться вовремя пресекать свои вспышки садизма. Потому что они начали приносить ему проблемы. — Некто огромный в шлеме, да? Комамура. Уже? Сато следил за его лицом с жадным вниманием, что позабавило Ичиго. Он улыбнулся и шинигами вздрогнул. — Вы его знаете, тайчо? — Нет. Взгляд Иори подтвердил, что тот не верил ему, но не смел протестовать. Эти двое, Сато да Кондо, никогда не верили ему, свято считая, что он в курсе всего, что происходит в белом городе. Не то чтобы они ошибались, конечно… Айзен задумчиво постучал кончиками пальцев по столу. — Иори, тебе так нравится следить за всем? Сато чуть напрягся, тщательно подбирая слова. — Для ваших планов полезнее знать, что происходит вокруг, тайчо. Но… мне не хватает рук. — А что, если их будет много? Целый… отряд. Возможно, это действительно было хорошей затеей. Если специализацией третьего отряда станет сбор и хранение информации, Айзен первый будет в курсе всего. Лишь он будет решать, что должны знать посторонние. Это было бы невероятно удобно для тебя, верно, Соске? Жаль, что в этот раз ты совершил серьёзную ошибку… — Капитан? — Скоро у тебя появится официальная должность и работа, — усмехнулся Ичиго. — Всё, как ты любишь. Будешь наблюдать. И рук у тебя станет явно больше… — Скорее паучьих лапок… Наверное, Ичиго уже стоило задаться вопросом, почему его подчинённые в последнее время достаточно часто стали шутить насчёт пауков.

_-_-_-_-_-_

Сой Фонг с огромным удовольствием передала всё, связанное с двумя информационными отрядами, под власть Ичиго. Он, скрывая обречённый вздох за веером, наблюдал за огромными кипами документов, что постепенно переносили в недавно построенное здание на территории третьего отряда. Это заняло не один день. Помимо документов, множество бланков о переводе в третий отряд легли на капитанский стол. Фонг передала ему в том числе и людей, бесполезных ей, но полезных для отряда, обретшего специализацию в информации. Айзену понадобилось несколько лет, чтобы ознакомиться со старыми делами, разобраться в этой тонкой работе и наладить собственную систему, в которой основой стали его бабочки. Для начала, он поделил свой отряд на подразделения, как и отряд тайных операций был поделён ранее. Разведывательное подразделение, что как раз и состояло из избранных, что получили бабочку шёпота. Именно так её назвали сами шинигами за крохотный размер и скорость, и Ичиго, махнув рукой, просто закрепил это название. Информационное подразделение, что отвечало за разбор всей полученной информации по архиву, и дальнейшие её хранение и поиски. Для них Айзен вывел другой вид бабочек, что был способен не только передавать, но и хранить некоторый объём информации. К сожалению, если уже использовалась функция хранения, то запомнить что-то другое они уже не могли. Также эти бабочки были довольно хрупкими, чтобы существовать вне здания, так что, несмотря на крайне полезное свойство хранения, они оставались исключительно частью архива и архивариусов. Их можно было отличить по чистым белым крыльям с алой окантовкой. Их прозвали бабочками памяти. И также было связное подразделение, отвечающее за экстренную связь во время чрезвычайных ситуаций. Там Айзен не планировал ничего делать, вручив связным тех же бабочек шёпота, потому что, вообще-то, выведение не минутный процесс, а у него и так дел по горло. Хватит с них и этих, да и зачем связным бабочки вообще? Но связному подразделению не хотелось отличаться от двух других, да и просили они крайне настойчиво, так что Ичиго позволил им. Он отдал отряд разведки Иори, а то мальчик что-то скучал много. Впрочем, тот был только рад. Ичиго стабильно каждый вечер получал на стол подробный отчёт обо всех ситуациях дня. Если бы этот отчёт увидел кто посторонний, то был бы в искреннем ужасе, и можно было понять его. Почти поминутно были расписаны каждые шаги старших офицеров каждого отряда, и Ичиго было почти интересно знать, как за несколько месяцев, Иори превращал шинигами в безликие тени, идеальные в слежке, но полностью лишенные каких-либо желаний и страха. Желаний — потому что никто не использовал полученную информацию в собственных целях, да и никому не раскрыл то, чем он занимается. Но Айзен не вмешивался, Сато очень уж нервно реагировал на внимание своего капитана. Информационное подразделение изначально Айзен хотел отдать Хане, но после непродолжительных размышлений отдал его Йошико. Порядок для Канеко был близок к хаосу, а Ичиго нужно было, чтобы любая интересующая его информация была найдена меньше, чем через несколько лет с криком на весь Готей «Капитан, нашла!». Кимура подходила прекрасно. Связное, не особо долго думая, Ичиго передал Арате. У Кондо было слишком много свободного времени в последние годы… Жизнь налаживалась и была бы просто прекрасной не будь двух факторов, один из которых стабильно раз в неделю ломал стены и ворота в его поисках ради освежающей битвы, а второй в данный момент хвостиком ходил за ним, пародируя свою тётю. И если от первого фактора можно было избавиться банкаем, то вот второй приходилось терпеть с улыбкой на лице. — Капитан Зараки, вы не можете каждую неделю приходить на территорию нашего отряда, ломая стены! — возмущённо воскликнул Бьякуя, скрестив руки. Учитывая, что мальчик едва-едва дотягивал до груди Кенпачи, это выглядело минимум смешно. Но Айзен здраво беспокоился о том, что друг вполне может и напролом пройти сквозь Кучики к нему. Единственные дети, которых Зараки щадил, были Ячиру и Соске, за которого, лучше всех это понимал Кенпачи, Ичиго действительно мог убить. А вот Бьякуя не был в этой категории. Не то чтобы ему было дело до чужой сохранности, но вот Соджун найдёт ещё причину ему мозг выносить… Ичиго приблизился и положил ладонь на плечо юноши. Одна из алых бабочек села на чужую голову. Краем глаза Айзен заметил, как уголок губ Юрико дернулся. — Бьякуя, спасибо за беспокойство, но позволь мне справиться с капитаном Зараки самому. Я же капитан, всё-таки, — он неловко улыбнулся. У юного Кучики явно вертелось много возражений на языке, но правила приличия и понимание, что рядовой не может пренебрегать просьбой капитана, тем более на глазах стольких свидетелей, заставило его поклониться и уйти разочарованным. — Ичи, вперёд! — выглянула из-за широко плеча Ячиру. — Давай веселиться! — Зараки, Ячиру, не здесь, — Ичиго повернулся к Кенпачи. — На полигон. И одинадцатый отряд оплачивает стену. — Как обычно, Айзен. — Да-да! Да… По крайней мере четверь бюджета одинадцатого отряда уходила в третий отряд, на постоянную отстройку. Насколько Ичиго знал, рабочие даже территорию отряда не покидали, обустроив себе небольшую базу, мол, всё равно вскоре явится капитан Кенпачи и что-то да разнесёт. Кеораку посмеивался и подначивал Ичиго писать в отчётах немного большее количество разрушений, или, хотя бы, добавлять процент за моральный ущерб. Знал бы он, насколько уже Айзен преувеличивает степень разрушений… — Есть разговор, — без улыбки оповестил Кенпачи, спустя десять минут спарринга. — Я уже понял. Ты слишком тихий сегодня. — Что за херню творит твой брат? Лицо Ичиго не изменилось, но по побледневшим пальцам, державшим катану, можно было оценить степень его спокойствия. — О чём ты? — Заканчивай спектакль. Я тебя знаю так давно, что это лицо на меня не действует. Я не идиот, что бы там ни говорили эти придурки, — Зараки резко прижал кончик Зангецу ногой к земле. — Слушай, когда сдох Шинджи, я смолчал. Он бесил его, бесил тебя, чёрт с ним, надо было держать язык на привязи. Когда подыхали люди в дальних районах, я тоже молчал. Раньше. Но тебе не кажется, что дело далековато заходит? Ичиго вырвал Зангецу, планируя активировать шикай, но лезвие резко сжала чужая рука. Айзен молча смотрел, как по клинку потекли струйки крови. — Не бесись, Айзен. Если ты будешь с ума сходить, как я, то кто проблему решать будет? Это было почти ударом под дых. Зараки молча отпустил катану, спрятав и свою в ножны. Кончик лезвия медленно опустился к земле. Ичиго молча наблюдал, как кровь капает на песок. — Ты совсем раскис в этом Готее, — фыркнул Кенпачи, и резко хлопнул ладонью по плечу Ичиго, отчего тот пошатнулся и сделал несколько шагов вперёд. — Расслабься. Расскажи мне уже, что происходит. Будем думать, как выкручиваться будем. — Почему ты хочешь помочь мне? — глухо спросил Ичиго. — Ты ничего мне не должен. Ни мне, ни Соске. Ни к чему тратить свои время и силы. Если… На этот раз прилетел подзатыльник. Ичиго дикими глазами взглянул на Кенпачи, не находя слов. С тех пор, как переродился, он успел забыть об этом ощущении. Никто бы не посмел дать подзатыльник капитану Айзену. Кроме, разумеется, Зараки. — Придурок. Мы же друзья. Это нормально, что друг впрягается за тебя, даже если ты не прав. С правдами-неправдами мы разберёмся наедине. Сейчас нужно вытаскивать вас обоих из той ямы, в которую вы продолжаете закапываться. Стало горько. Не так, как в тот момент, когда Ичиго понял, что ничего не исправил с Соске. Скорее, от себя. Ячиру, до этого наблюдающая за ними недалеко, шагнула в сюнпо, оказавшись совсем рядом, и взяла его за свободную руку. Детское личико смотрело на него без привычной за много лет улыбки. — Я не понимаю, Зараки, — глухо ответил Айзен. — Тогда объясню популярно. Есть Готей. Мне в большинстве плевать на него. Мы с мелкой сюда пошли исключительно следом за тобой. А есть мы. Ты, зачем-то, пропихнул сюда своего братца, а после пришёл сам. И после этого всё покатилось в ад. Он творит херню, ты покрываешь его, но при этом сам же путаешь планы мелкому. — Я просто… — Вы не «просто». Вы в дерьме. Если хоть кто-нибудь узнает о ваших делах, обоим головы снесут к чертям. — Ты-то откуда знаешь? — справедливости ради проворчал Ичиго. — Урахара рассказал, — легко выдал Кенпачи. — Не боись, только мне. Он боится. — Меня. — А вот тут ты не угадал, гений. Он боится за тебя. Потому что, несмотря на то, каким мудаком ты стал, рыжий, он всё ещё считает тебя другом. А мне рассказал лишь потому, что я единственный, кто тебе мозги на место поставить может. Его-то ты слушать не будешь. Ячиру крепче сжала его ладонь. Ичиго поджал губы, отвернувшись от неё, но руку не забирая. — Так что, давай, рассказывай, что происходит, чёрт побери. И будем думать, — Зараки сел прямо на песок, намекая, что ждёт объяснений. — Всё будет в порядке. Просто нужно время, — попытался Ичиго. — Я обещаю тебе… — Я не сомневаюсь. Вот только вы, два гениальных идиота, либо разнесёте Сейретей по камешку, либо сдохнете, чем разберётесь, как нормальные люди. Рассказывай. И не надо заливать, что ты ничего не знаешь. Это твой мелкий, которого ты тащил на своём горбу всю юность, да и сейчас тащишь, хотя и злишься на него, как я на того идиота, который расположил одинадцатый отряд так далеко от третьего. Ичиго блекло улыбнулся. И рассказал. О прошлой жизни. О перерождении. Разумеется, он упускал многие детали, как например то, что он был временным, а не действительным шинигами, и вообще о том, кем он был на самом деле, что они с Соске не родные братья, потому что даже от одной мысли об этом Ичиго накрывало волной неоправданной злости, умолчал о том, что был частью риок… Словно временного шинигами Куросаки Ичиго не существовало в той версии будущего. Был какой-то неизвестный ему человек, ставший временным шинигами. Шинигами, передавшего ему силы, решили казнить, и этот неизвестный человек ворвался в белый город, чтобы спасти шинигами. И Соске Айзен предал Готей ради своей великой цели, ведь всё это было его планом… Зараки долго молчал. — Стоило сказать, что лучше мне взять саке… На трезвую голову такое не воспринимается. — Ты не веришь мне? — блекло хмыкнул Ичиго. — Верю. Ты, конечно, в последнее время меня за друга не считал, но вроде не опустился, чтобы в лицо лгать на таком уровне. Хотя, это всё равно звучит безумно, — Кенпачи постукивал по катане пальцем, смотря в землю. — Но трудно не поверить. Зато хоть теперь я знаю, что будущее ты не видишь! А то уже думал, что ты что-то такое разглядел, потому и бесишься. Айзен удивленно склонил голову к плечу. — А ты не в курсе, рыжий? По всему Готею слушки ходят, что ты способен видеть будущее. — Не вижу, — опровергнул тут же Ичиго. — Просто знаю, как ты понимаешь. — Теперь-то понимаю. Но, мне вот интересно, а где ты был в той версии будущего? — быстро заметил несостыковку Зараки. Иногда Айзен жалел, что Кенпачи не был на самом деле тупым солдафоном… — Не со своим братом, — отрезал Ичиго, невольно хмурясь. Он знал, что его психика несколько покорёжена. Из-за самого факта перерождения, из-за того, что старая личность уже давно умерла в нём, дав начало другой. Он был зол на самого себя, нет, на временного шинигами Куросаки Ичиго за то, что он посмел пытаться убить его брата. Разум понимал, насколько это глупая и необоснованная злость, а сердце пылало. — Ты там умер, что ли? — сделал гениальный вывод Кенпачи, хмурясь. — Иначе я не представляю, с чего малой сошёл с ума до такой степени, которой ты описываешь. Но, судя по твоему рассказу, там жертв должно быть… Погоди, то есть то, что происходит сейчас — это совсем цветочки по сравнению с тем, что могло быть, не будь тебя?! Ичиго внезапно понял, что так и есть. Потому что оценка пропавших и убитых душ была намного выше в его прошлой жизни, судя по рассказам Хирако. Выходит, он всё же смог что-то изменить! Соске был чуть более милосердным и осторожным в этом времени! Ичиго ощутил, как губы невольно разъезжаются в улыбке. Он не стал поправлять Кенпачи. Уж лучше пусть думает, что в той версии будущего он был мёртв. Ичиго не хотел рассказывать ему полную историю, как бы сильно ни был признателен… А если Соске когда-нибудь узнает и спросит об этом? Сможет ли он рассказать ему?.. — Зашибись, — присвистнул Кенпачи. — А я-то думал, что ты тупо глаза на все действия малого закрыл. А ты всё же, оказывается, пляшешь, чтобы что-то изменить… Но вот скромный вопрос остался: что ты решил делать с ним? Как я понял, ты вообще даже не пытаешься остановить его. Тебя всё устраивает. И нет, я уже говорил, мне плевать на жертвы, рыжий, я спрашиваю чего хочешь ты, чтобы мы от этого думали. — Я… не знаю, чего я хочу. У меня было постоянное дерьмовое ощущение, что я живу взаймы, — честно признался Айзен. — У меня не было никакого желания, ради которого бы я мог положить жизнь. Таким я попал сюда. И Соске. Он… был таким хрупким и маленьким. Ребёнок, для которого я был целым миром, единственным родным существом. Защитить его, дать ему нормальную жизнь стало моей целью. Но я знал, что в том будущем он должен умереть, и я… я понял, что не могу этого допустить. Я пытался исправить что-то, но он всё равно пошёл по этому пути. И что я могу, как старший брат? — Проучить, чтобы вспомнил, что у него есть старший брат, — понимающе усмехнулся Кенпачи. — Короче, ситуацию я понял. Ты хочешь помочь малому, но из-за того, что тот ведёт себя, как идиот, ты решил также немного наказать его. Два года в Мукене, уверен? Не пожалеешь потом? — Пожалею. Но ему пойдёт это на пользу, Зараки. Я знаю. — Ясно. Значит, вот как мы поступаем. Сейчас ты всё, что рассказал мне, рассказываешь Урахаре. Да, рассказываешь, — отрезал Кенпачи, заметив, что Ичиго готов спорить. — Он с ума сходит, а ты игнорируешь. Дай ему хоть какую-то точку опоры, чтобы он понял, что не сделал ничего, чтобы ты его презирал. Да, он загоняется по этому поводу, что в его мозгах творится, я тоже не в курсе. Потом мы наблюдаем за развитием ситуации. И не вмешиваемся. А когда вся эта катавасия кончается, я заставлю твоего малого отплатить за все потраченные нервы. Ичиго молча какое-то время смотрел в чужие глаза. — Тебе действительно совсем наплевать на окружающих? — Я уже сказал. Чужие — есть чужие. Свои — есть свои. Чужие пусть подыхают, мне на это плевать. А свои должны быть в порядке. Ты свой. Твой брат тоже свой. Ячиру тоже своя. Урахара, так уж и быть, свой. Шунсуй лезет в нашу компашку. Это всё, что меня волнует. Айзена это полностью устраивало. Было приятно. Ячиру сжала его ладонь крепче, наконец растянув губы в широкой улыбке. — Ичи семья. И Со-тян семья. Ура-тян дальний-дальний родственник, но тоже семья. — А Кеораку? — со смешком поинтересовался Ичиго. — А Сюн-сюн мне принёс слишком мало конфет!