Паника

POV – Глухарев Уже ночь. Но заснуть не могу. Мне хочется увидеть Ирку. Как она там одна? Скорей бы она уже выздоровела… По себе знаю, как это тяжело, лежать в больнице. С другой стороны, что дальше? Я перевернулся на спину, скосив глаза на спавшую у меня под боком Аню. Нужно что-то решать, но как… я не знаю. Как оказалось, вид женских слез меня абсолютно парализует. До Иры, у меня были только легкие отношения, и девушки при расставании никогда не устраивали истерик. Все было как-то спокойно, по взаимному согласию. Зимина же и вовсе никогда не любила демонстрировать свои эмоции. Могла сорваться, накричать по работе, обидеться, отчитать. Но устроить обычную женскую истерику - не в ее стиле. Единственное, что вспоминалось – тот случай перед моим ранением. Ира тогда умоляла меня уехать, вцепились руками в форму, смотрела с отчаяньем глазами полными слез, была даже готова, по ее словам, встать на колени… Но тот случай касался не наших отношений, он касался жизни и смерти. Поэтому, когда Аня устроила мне самую настоящую истерику, я опешил… Случившееся с Ирой попало в новости, и Аня конечно догадалась и о том, почему я все время такой мрачный, и почему нога сломана, и где я пропадаю по вечерам. Она терпела довольно долго. И как раз в тот вечер, когда я хотел уже все ей объяснить и уйти домой, она… Мне странно вспоминать, что это было. Она не говорила, что готова встать на колени - она действительно встала на колени… Я просто заморозился и офигел от такого зрелища – плачущая женщина на коленях перед тобой и просит не уходить, не бросать ее. Кричала мне, что все равно Зимина меня не любит так, как она. Что Ира никогда не родит мне ребенка… В этот момент я почувствовал себя так, будто на меня вылили ведро кипятка. И точно уже готов был уйти без всяких объяснений. Но она стала кричать, что не переживет еще одной мужской измены, что поверила мне, и что как только я переступлю порог, она перережет себе вены. Это заявление меня остановило, но также и разозлило… Я резко тряхнул ее за плечи. Что-то крикнул ей в лицо, уже не помню что именно. И в этот момент из комнаты выбежал ревущий Сережка. Я не знаю, что он слышал, и, самое главное, что он понял, но пацан не кинулся к плачущей матери, а вцепился в мою руку и попросил не уходить. И я сдался... И теперь нахожусь в самой идиотской на свете ситуации. Аня окружила меня такой заботой и нежностью, так преданно смотрит на меня, такая ласковая, что помня ту истерику, я никак не могу решится на новый разговор. Но я постоянно думаю об Ирке. Так странно, так тяжело, так больно для всех, я понял, что мне не нужна никакая другая женщина кроме нее. Когда я прихожу к ней, меня накрывает волна нежности. Она сейчас такая трогательная и хрупкая. Как куколка… Хочется всю ее покрыть поцелуями и просить прощения. Что будет, когда она все вспомнит? Знала ли она о том, что была беременна? Сможет ли она простить меня? И как все объяснить Ане? Иногда мне кажется, что я схожу с ума или уже сошел... Третий час ночи, а что-то не дает мне покоя. Может с Иркой что-то? Нет. Не может быть. Мне бы позвонили. Но что тогда?! Я просто очень хочу ее сейчас видеть. Просто посидеть с ней рядом, спящей… Долго ворочаюсь, а потом наконец решаюсь. Пишу Антошину смс-ку, чтобы позвонил мне. Объясняю Ане, что вызывают на работу и через 15 минут уже на полной скорости мчусь в больницу. В кармане похрустывают новенькие банкноты - уверен, что меня пропустят даже в это время. Открываю дверь в палату и… Несколько секунд я просто моргаю глазами, пытаясь понять – то, что я вижу видение, глюк или все-таки реальность? Карпов… Да какого хрена?! *******! Тихо подхожу и трясу его за плечо. Он не сразу приходит в себя, несколько секунд смотрит на меня непонимающим, даже смешным взглядом, потом оборачивается на Ирину. До него наконец доходит, что к чему. - Выйдем – хрипло и угрожающе говорю я. - Да, пошел ты, - получаю незамедлительный ответ. - ****, ***! Я сказал, встал и вышел! Какого *** ты тут делаешь?! - У тебя забыл спросить… придурок… Я беру его за грудки и пытаюсь рывком поднять. Вижу, что лицо его как-будто искажается от боли. Но поднять его не получилось. В ответ он сам вцепляется мне руками в плечи. - Отпусти, урод. Иначе будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, - шипит мне прямо в лицо. Я уже собираюсь заехать ему головой по носу, как в этот момент Ирина издает стон. Сразу же еще один. Глаза ее закрыты, но она продолжает стонать. Я оставляю Карпова и бросаюсь к Ирке, а он, пользуясь моментом, тяжело встает на ноги и все-таки выходит за дверь. Ира вся в испарине, даже волосы вспотели и спутались. Губы скривились от боли. Я беру ее лицо в свои ладони, целую в глаза, которые она медленно открывает. - Ир, ты что? Ира? - Се…ее..ж…я…я… Плачет. Ее лицо все мокрое. - Ира, ну что ты? Сейчас позову врача. Больно? Плохо? Что? Где? – пугаюсь я. - Я…я … вспом…нила… Ки…ри…лова….. Начинает задыхаться. В палату врывается дежурный врач. - Вон отсюда! Больше никаких ночных посещений! Вбегают еще две медсестры и меня оттесняют к выходу. Карпов стоит в коридоре. Облокотившись о стену и закрыв глаза. Мы молча ждем пока выйдет врач. - С ней все в порядке. Но было плохо. Давление начало падать. Сейчас спит. Она кажется начинает вспоминать. И это будет тяжело… Карпов разворачивает и идет к выходу. Я, кивнув врачу, иду за ним следом. Он не уйдет, пока не объяснит мне, что это было. Уже на улице, я резко выруливаю на пустой дороге и перегораживаю дорогу его машине. Карпов еле успевает затормозить, чтобы не врезаться в меня, медленно открывает дверь и выходит на заснеженную и пустую улицу… Урод… Сукин сын… *****…