Паника

POV-Карпов Посмотрела на меня как на полоумного. Я ожидал от нее потока возмущения в ответ. Даже моментально приготовил в ответ парочку фраз. Однако она только покачала головой и уткнулась в свою чашку с чаем. Но тут, Павел благополучно добавил масла в огонь. Чуть перегнувшись через стол, пробежал по фигуре Зиминой глазами и озадаченно произнес: - Даааа? А по вам даже не скажешь… Такая стройненькая… А может к нам в ресторан шеф-поваром или менеджером? Не хотите? Вот это уже было лишнее!... На этом моменте она поперхнулась, с трудом сглотнула, но тут же вновь нацепив на себя милую улыбку, ответила елейным голоском: - Спасибо, Павел, что вы так хотите переманить меня к себе. Но я очень люблю свою работу. Тем более, чувствую, без меня вся … кондитерская… развалится… Работники от рук отобьются. Будут слишком уж сильно, ну просто в открытую, показа… то есть, крем… выбив… взбивать… Слегка придавливаю ее малюсенькую ножку под столом своим ботинком. Она чуть сильнее сжимает в руках ложку, но опять-таки виду не подает. - Так вы начальник? – продолжает интересоваться Павел. Вот достал, ***! Отвалил бы уже наконец! - Ну, в некотором роде… - в ее голосе явно слышны угрожающие нотки. В мой, конечно, адрес. - Ну, тогда не буду настаивать, - разводит руками Павел. И наконец-то прощается. - Мне пора. - Может посидите еще с нами? – приторно спрашивает Зимина. Вот лицемерка! Я то знаю, что она тоже хочет поскорее избавиться от Павла. - Нет, извините, дела… Ну, приятного аппетита вам. Жду еще в гости. Провожает его глазами, затем демонстративно, со стуком ставит чашку на стол. - Ну, и что это было? - Представь, что ты работаешь под прикрытием. Вот когда понадобится опыт, жалеть потом будешь… - Развлечься решил?... Смотрю на нее в упор. И спрашиваю уже совершенно серьезно: - А что, под вечным напрягом ходить? Зимина, у тебя от такой жизни крыша еще не едет? Вокруг уже стемнело и наш столик освещает только несколько разноцветных фонариков у потолка. Опускает голову так, что мне больше не видно ее глаз. Отвечает так же серьезно и грустно: - Мне кажется, она у меня уже давно… съехала… ***! Боль в спине заставляет ерзать. И прохладно как-то становится. Сцепляю руки замком. Ну, что за женщина? Что ты хочешь добиться своими расспросами? Что мне тебе ответить, если я сам ни хрена не знаю?! Почему ты не можешь просто расслабиться и наслаждаться моментом?! Тебе же все нравится, я вижу! - Вон нашу рыбу несут, - пытаюсь вновь выхватить ее глаза из тени. Но, нет, спряталась, как улитка в домик. Принимаемся за еду. Зиминуха явно постаралась и Ирина, кажется, проголодалась не меньше моего. Тишина. Только слышно, как вилки с ножами иногда лязгают о тарелку, или как стаканы стучат о стол. Выпить она категорически отказалась. А мне уже хватит. Поэтому запиваем… карпов… клюквенным морсом. В какой-то момент тишину нарушает зычное «мяу». У нас под ногами оказывается котенок. Эдакий полуподросток… Кошачий тинейджер черно-белого цвета в полоску. И вот бабы – они, по ходу, всегда остаются бабами – без разницы, хоть они пирожки пекут, хоть ментами командуют… Если я аккуратно отодвигаю зверька в сторону носком ботинка, она принимается с ним сюсюкать, гладить его, и бросать под стол лучшие куски рыбы. Наевшись, животное естественно никуда не убирается, а потершись мордой о ее ноги, начинает носиться за бликими на полу, которые отбрасывают фонарики. И вот только тут она вновь выныривает на свет. Улыбаясь, наблюдая за котенком. Играет с ним стебельком вытащенного из вазы цветка. Офигеть просто… Зимина и котенок – хоть картину пиши! Я ее ни о чем не спрашиваю, никак не комментирую – пусть товарищ полковник забавляется. У нее сегодня день общения с живой природой. И все бы хорошо, но тут она вдруг выдает: - Как ты думаешь, он же ведь ничейный? Я хочу забрать его себе. Нет, мне конечно по *** – пускай хоть крокодила заводит у себя. Но восторга по этому поводу она от меня тоже не дождется. Уловив кислое выражение моего лица, она, вот прикол (!), истолковывает это по-своему. - Что, думаешь, работники ресторана его не отдадут? – спрашивает с тревогой в голосе. Не могу удержаться от смеха. Это наверное потому, что мне как-то неуютно становится. Я совсем не знаю, что с ней такой – ну в смысле, в образе гламурной дуры – делать... «Работники ресторана не отдадут!». Она же не такая. Свежий воздух мозг продул? Или, где-то в глубине своей сущности, все женщины такие?! - Зиминух, да кому он нужен, сама подумай… Только вот на х… зачем он тебе? - Ну, как это… все лучше, чем на улице жить… Или она так прикалывается надо мной? Ну, конечно, прикалывается! Вот невозможно с ней по-человечески общаться!... - Ты уверена, Зимина, что у тебя ему будет лучше, чем на улице?! – с издевательским выражением спрашиваю я. Продолжает играть с котенком. Паршивец с разбегу вцепляется ей в руку и так какое-то время раскачивается из стороны в сторону. - В… смысле? - Ну в том смысле, что тут он постоянно с кем-то играет, общается… Думаешь ты одна такая сердобольная? Его кормят. Вон у него брюхо какое. А что у тебя дома, Зимина? Будет сидеть круглыми сутками один, обдирая и обоссывая твою мебель? Он так одичает. Да ты его и покормить, наверняка, забудешь! Сдохнет он у тебя, Зимина. Пожалей животное! Вообще-то я шучу. Шучу, намекая на нашу хреновую работу и вечную нехватку времени. Однако она кажется не воспринимает это как шутку. От моих слов ее лицо вдруг вытягивается, взгляд на мгновение застывает, становится совсем ледяным, а появившийся румянец вновь стирает неестественная, заметная даже в полумраке, бледность. Мягко проводит ладонью по спине котенка, распрямляется, зябко поводит плечами: - Наверное, ты прав… Поехали уже домой?