***
Стена, к которой привалился Далтон, была сложена из огромных цементных блоков. За прошедшие годы их отполировали до гладкости и раз в несколько лет покрывали краской разных оттенков серого и синего. У основания окна краска отслаивалась, и Далтон видел, что один из слоев оказался оранжевым. Плохое решение. Однако это скорее всего было еще в 70-е, и из всех решений, принятых в участке в то десятилетие, оранжевая комната для допросов, вероятно, было наименее худшим. Детектив стоял, потягивая из стаканчика едва теплый кофе и наблюдая, как Пенгвин допрашивает их странного подозреваемого. Парнишка занимался этим всего второй раз в жизни, но, как Далтон и предполагал, у него был прирожденный талант. – Я просто не могу понять, почему ты сбежал, – говорил Пенгвин с каменным, действующим на нервы выражением лица, – если ты не сделал ничего плохого, и понятия не имел, зачем мы пришли, почему ты написал своей ассистентке нас задержать? Цезарь, насколько позволяли наручники – они были продеты через кольцо, привинченное к столу, – вскинул руки в защитном жесте. – Ну, знаешь. Не каждый день к тебе в офис наведываются детективы. Я подумал, что, может быть, Вегапанк замешан в чем-то, и не хотел быть в это вовлеченным. – Но ты не просто сбежал, – Пенгвин откинулся на спинку сидения и скрестил на груди руки. – Ты напал на офицера полиции, а именно, на меня, так что, прости, если я обижусь и назову собачьей чушью твою историю о попытке не вляпаться в чужое дерьмо. Цезарь сделал еще одну неудачную попытку всплеснуть руками. – Тот газ, это же сущий пустяк, смесь безобидных компонентов! Он даже слабее слезоточивого газа! – Не думаю, что во время судебного процесса в центре внимания окажется вид газа, который ты использовал. Цезарь тут же прекратил строить из себя невинность, его рот искривился в оскале, и он резко дернул руками, отчего цепочка громко звякнула, ударившись о металлическое кольцо. – Ты этого не сделаешь! Мое исследование не может ждать! Ты даже не пострадал нисколько! Это безумие! Пенгвина эта вспышка ничуть не тронула, он подался вперед и скрестил руки на столешнице. – Знаешь, именно о твоем исследовании мы и хотели с тобой поговорить. Выражение лица Цезаря вдруг резко изменилось. Оскал пропал, брови взлетели вверх, весь его вид выражал удивление. – Правда? – Голос больше не был злым, скорее игривым, заговорщицким даже.– Что ты имеешь в виду? Далтон, на которого никто не обращал внимания, неподвижно стоял в углу, наблюдая за напарником и молчаливо подбадривая его. – Взгляни на это, – Пенгвин подтолкнул в его сторону папку, лежащую на столе. Цезарь неловко ее открыл и пробежался взглядом по бумагам, которые подготовил для них Чоппер. – С правой стороны химическое вещество, которое было обнаружено в крови последней жертвы Франкенштейна. С левой – соединение, которое изучаешь ты… доступ, к которому, судя по всему, есть только у тебя. – Они идентичны, – кивнул Цезарь, снова поднимая взгляд на Пенгвина. – О, ты заметил, – с сарказмом произнес Пенгвин. Цезарь вздохнул, покачал головой и снова вернулся к изучению документов. Он листал страницы и, казалось, делал мысленные пометки в голове. – Знаешь, не я создатель этого соединения, я его просто изучаю. Может быть, тебе стоит поговорить с тем, кто его создал? – О, мы так и сделали, – ответил Пенгвин, – но у него есть алиби, так что, если это не создатель, а доступ к соединению есть только у одного человека, что ж… уверен, ты можешь соединить точки. – Ты, действительно, думаешь, что я единственный, у кого есть доступ к этой штуке? – тихо спросил Цезарь, продолжая изучать содержимое папки. – У меня тоже, как и у всех, есть начальство. – Что ж, ты даешь нам список всех, у кого есть доступ к соединению, и я, возможно, позабочусь о снятии обвинений о нападении. Цезарь, услышав эти слова, снова посмотрел на него. Его взгляд был настороженный, подозрительный. – Ты сделаешь это? – спросил он. – Ага, – кивнул Пенгвин. – И ты снова сможешь продолжить свои исследования, или чем ты там занимаешься. За тобой продолжат наблюдение, и я понятия не имею, какие дисциплинарные меры примет Вегапанк, но, по крайней мере, ты не попадешь в тюрьму. – Тут Пенгвин снова подался вперед и холодно улыбнулся. – Разумеется, сделке не бывать, если мы узнаем, что ты имел хоть какое-то отношение к убийствам. Цезарь, явно потрясенный словами Пенгвина, покачал головой и закрыл папку. Он подтолкнул ее по столу обратно к детективу, и настолько крепко переплел пальцы, что костяшки побелели. – Я не имел к ним никакого отношения, – сказал он. – Я наделал глупостей, но никогда никого не убивал. – Во всяком случае, пока не убивал. – Слушай, – покачал головой Цезарь, – я напишу тебе список, но я не думаю, что кто-то из тех, с кем я работаю, или на кого работаю, способен… да чего уж там, умен достаточно, чтобы провернуть что-то типа убийств Франкенштейна. Мой непосредственный начальник, пожалуй, наиболее вероятный кандидат, потому что он тот еще говнюк, но я уверен, что как только вы с ним пообщаетесь, ты поймешь, почему я говорю, что это не он. Да ему лет девятьсот. Пенгвин еще какое-то время продолжал смотреть на Цезаря изучающим взглядом, но затем кивнул. – Хорошо, мы пока оставим вас одного, чтобы вы записали ваши показания. Мне также понадобится, чтобы вы предоставили данные о ваших алиби на определенные даты и время. Вас продержат в участке следующие сорок-восемь часов, после чего вас отпустят, но не покидайте город на случай, если нам потребуется допросить вас еще раз. – Если я вам понадоблюсь, я буду или у себя в квартире или в лаборатории, – кивнул Цезарь. – Хорошая работа, – Далтон сжал плечо Пенгвина рукой, после того, как они покинули комнату для допросов. – Я мог копнуть глубже, – покачал головой Пенгвин, – расспросить его о соединении или его начальстве, или еще о чем-нибудь, но я просто… я не… – он тихо рыкнул и вздохнул. – Это не он, – мягко ответил Далтон, – и он на самом деле ничего не знает. Я понимаю. Я тоже это чувствую. Он, может быть, и вовлечен в какие-то грязные делишки, но они не имеют отношения к нашему делу. Пенгвин кивнул, его плечи расслабились. – По крайней мере, сейчас он под присмотром. Если он решит поиграть в доктора Моро* или создаст ти-вирус*, мы об этом узнаем. – Точно, – кивнул Далтон. – Не недооценивай себя, ты действительно отлично справился. Я бы все сделал точно так же. Пенгвин поднял голову и несколько мгновений смотрел на него с откровенным восхищением во взгляде. Это несколько ошарашило Далтона, но в то же время он почувствовал, что делает что-то удивительное, что-то стоящее. Впервые за уже очень долгое время его профессиональная жизнь перестала вращаться вокруг тайн, контрабанды наркотиков и необходимости просто пережить очередной день. Пенгвин был на пути к тому, чтобы однажды стать прекрасным детективом, и Далтон был горд, что приложил руку к этому достижению. – Я думаю выпить кофе, а потом можно начать прорабатывать список имен. – У меня… – Пенгвин остановился и прочистил горло. Далтону на мгновение показалось, что он выглядит смущенным. – У меня есть еще одна идея. Ты позволишь мне покомандовать еще пару минут? – Конечно, – кивнул Далтон. – Хорошо, – Пенгвин провел рукой по волосам и ослабил узел галстука. – У тебя есть мятные леденцы?***
В комнате для допросов номер три было темнее, чем в других двух, потому что в ней не было окна. Это не было сделано специально, просто так получилось, что она находилась в центре здания. Однако эффект, который это оказывало на задержанных, которых допрашивали именно здесь, был просто колоссальным – кто бы подумал, что такая простая вещь, как окно, способно вывести людей из состояния равновесия настолько, что они теряли хладнокровие. Однако нынешний обитатель комнаты для допросов номер три, похоже, не только не испытывал неудобств из-за отсутствия естественного освещения, но даже предпочитал такое положение вещей. Моне сидела за столом, на ее запястьях красовались наручники, но они не были прикованы к столу, как у Цезаря. Она держала сигарету двумя изящными пальчиками и устроилась на стуле с таким видом, словно находилась в собственной кухне. Когда Пенгвин вошел в комнату, она вскинула на него взгляд, и уголки ее губ тронула улыбка. – Ну, привет, детектив, – мягко произнесла женщина. – Я уже подумала, что ты забыл о нашем свидании. – О, – усмехнулся Пенгвин, – значит, это свидание? Прости, я должен был принести для тебя цветы. – Не переживай, – пожала плечами Моне. – Я не из тех девушек, которые любят цветы. – О, хорошо, я и не думал, что ты из таких. Выдвинув стул с противоположной от нее стороны стола, он придвинул его ближе к ней. Сев, он подался вперед и уперся локтями в колени. Перед тем, как войти в комнату, он закатал рукава до бицепса, и сейчас ее взгляд задержался на мгновение на не скрытых тканью руках, на украшающих его кожу красках. Татуировки плотно покрывали ее от предплечья и переходили на спину, но она не могла видеть большую их часть. Однако, как он и надеялся, даже то, что было доступно ее взгляду, произвело на нее впечатление. Она поднесла сигарету к губам и сделала глубокую затяжку. – Итак, – скромно сказала она, – ты пришел, чтобы попытаться выудить из меня информацию? Угрожать мне, если я не выдам своего босса? На этот раз улыбка Пенгвина была искренней. Девушка оказалась дерзкой. – Нет, твой босс ботан, который, я в этом уверен, однажды создаст препарат Реверсо, но он не наш убийца Франкенштейн. – Это что, отсылка на Чудо-женщину, детектив? – фыркнула от смеха Моне. – Доктор Яд? Удивленный и впечатленный Пенгвин сел прямо, и постарался прогнать из головы мысль, что Моне, понявшая его шутку очень заводила. Она манипулятор, нельзя об этом забывать. – Я пришел, чтобы задать несколько вопросов. Если ты не знаешь ответ, можешь просто сказать, что не знаешь. Но твоему боссу может очень помочь, если ты предоставишь мне всю информацию, которой владеешь. – Я и так знаю, какая информация тебе нужна, – Моне снова затянулась. – Ты хочешь знать имена всех, у кого есть доступ к токсину, но их тебе уже назвал, или собирается назвать, мой босс – он совсем бесхребетный. Пенгвин кивнул. Как жаль, что она так сильно ему нравится. – Если только он все еще не упирается, но даже в этом случае, фактически, ты получишь то, что хочешь от Цезаря, но ты все равно пришел ко мне, потому что думаешь, что мне есть что терять, а значит, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Пенгвин скривился, вздохнул и скрестил на груди руки. Это была ленивая поза, совсем не агрессивная, в отличие от той, которую демонстрировал Цезарь. Он сейчас сидел с тем же видом, с каким мог бы сидеть на диване у друга, или на пассажирском сидении их машины. – Не совсем, – произнес он. – Тогда что именно ты хочешь? – задумчиво наклонила голову Моне. – Ты умная женщина, но ты застряла на своей должности из-за того, что ты женщина. Ты еще и очень красивая. А когда речь идет о науке и технологиях, эти две вещи не пользуются успехом. У меня такое чувство, что ты слышишь и видишь вещи, которые не замечает Цезарь, не только потому, что он не слышит никого, но также потому, что люди разговаривают в присутствии тебя, думая, что ты не представляешь угрозу. Ты ничего не значишь, потому что, эй, да что вообще ты можешь сделать? Ты просто чья-то симпатичная ассистенточка. Моне поджала губы, сдерживая гнев и отчетливо отразившееся на лице чувство неудовлетворенности. Она отвернулась, затушила в пепельнице сигарету и опустила руки на колени. Она, казалось, все обдумывает, прокручивает в голове мысли и взвешивает последствия. Ну, по крайней мере, Пенгвин надеялся, что именно это сейчас и происходит. Наконец, она подняла руки к лицу и сняла очки. Пенгвин ощутил, как под взглядом пары поразительных янтарных глаз что-то в желудке оборвалось. – Цезарь гений, – сказала девушка, – лучший в своей области. Но когда дело доходит до чего-то, не связанного с химикатами… он полный придурок. Губы Пенгвина расползлись в улыбке. Он не смог бы перестать улыбаться, даже если бы захотел. – Он, скорее всего, напишет вам список своих начальников и, возможно, укажет кого-то из членов правления Вегапанк, но все эти имена приведут в тупик. Что вам и нужно проверить, так это спонсоров. – Спонсоров? – переспросил Пенгвин. Моне кивнула и заправила прядь своих вьющихся каштановых волос за ухо. Когда она это сделала, Пенгвин заметил плаг в мочке ее уха и впечатляющее количество металла вдоль линии хряща. Он тут же понял, что продемонстрировать ей свои татуировки было верным решением – родственные души и все такое. – Безусловно, – продолжила она, вырывая Пенгвина из мыслей, – на твоем месте я бы еще покопала на этого мудака Хогбака, но раз у него есть алиби, то я бы попробовала что-то другое. Я бы начала с Джонса. – Джонса, – повторил Пенгвин, делая пометку в телефоне. – Ага, он один из спонсоров, про которых я говорила. Бывший военный, тот еще говнюк, дружит кое с кем из воротил в Вегапанк. У него на крючке еще и несколько политиков. В некоторые из наших исследований он вовлечен слишком уж сильно, сильнее, чем вмешиваются другие спонсоры. Я думаю, он может быть как-то связан с ребятами, исследующими наркотики, я понимаю, что это не делает его автоматически убийцей, но он мутный, и у него есть доступ к информации о соединении и он просто ебаный… Пенгвин вскинул на нее взгляд, заметив, как она напряглась. – Он кто? Она вздохнула и мельком глянула на него краем глаза. – Он ебаный любитель пораспускать руки. В душе Пенгвина, что его очень удивило, вспыхнул гнев. Он не знал эту женщину, он не знал о ней ничего. Они встретились всего несколько часов назад, и она была замешана в то, что его чуть не отравил тот безумный ученый, но по какой-то причине он ощутил желание ее защищать. Было очень грустно, что он испытывает такую слабость перед симпатичными девушками. В этом отношении он испытывал слабость и к своей девушке, настолько, что их отношения становились несколько нездоровыми, но черт, ему не хотелось думать об этом прямо сейчас. Черт. – Сочувствую, – просто сказал он, пытаясь избавиться от нахлынувших на него разом эмоций. – Я понимаю, что женщинам в твоем положении приходится сталкиваться с подобным дерьмом постоянно. – Спасибо за это, – тихо ответила она и отвернулась. – Я вполне могу за себя постоять, но подобное все равно раздражает. – Этот Джонс, – заметил Пенгвин, возвращаясь к допросу, – у него есть доступ к соединению? – Неофициально, – пояснила Моне. – Он просто знает многих нужных людей, и у него есть деньги и влияние. У него есть доступ ко многим соединениям, и под этим я имею в виду наркотики. Пенгвин кивнул. – Ты знаешь, где я могу получить его контактные данные? Где он живет? – Ты можешь позвонить в Вегапанк, но они, скорее всего, начнут лепить отговорки. – Ага, именно это и произошло, когда мой напарник пытался договориться о встрече с Цезарем. Она полностью развернулась к нему лицом и скрестила ноги. Пенгвин старался не смотреть на это. – Вот что я тебе скажу, – мягко сказала она, – оставь моего идиота босса в покое, и дай мне вернуться к работе, тогда я достану всю интересующую тебя информацию. – Так просто? – спросил Пенгвин. – Ты поможешь мне обойти все эти безжалостные телефонные созвоны с твоей компаний, а все что мне нужно сделать, это отправить тебя обратно на работу? Ее улыбка снова стала хищной, и Пенгвин во второй уже раз подумал, что это не должно было так сильно ему нравиться. – Твой номер телефона стал бы приятным дополнением. – У меня есть девушка, – усмехнулся Пенгвин и опустил взгляд на свои ладони. Черт, как же ему сейчас хотелось, чтобы девушки у него не было. – Очень жаль, – вздохнула она. – В общем, я все равно это сделаю. – Да? – Давно уже хотелось подгадить этой чертовой компании, – кивнула она. Кивнув, Пенгвин медленно встал и сунул телефон обратно в карман. – Что ж, спасибо за помощь, мы очень это ценим. Она наклонила голову, отчего желудок Пенгвина снова сжался, и ее глаза вспыхнули. – Была рада помочь, детектив.***
Далтон: Твой брат просто талант Ло: В чем? Далтон: В ведении допросов Ло: Да быть не может, он был из тех детей, которые посмотрят вверх, если сказать им, что на потолке написано «доверчивый» Далтон: Ну, каким бы он там ни был в детстве, он только что катком проехался по подозреваемому, а потом очаровал одну дамочку, которая выкрадет для нас информацию из своей компании Ло: Окей, ну, насчет очаровывать дам, это не сюрприз, он начал лет этак в 10 Далтон: Он сегодня просто отлично справился, ты должен им гордиться Ло: Уже :)***
Время сегодня летело слишком уж быстро. Когда рабочий день закончился, Чоппер осознал, что ему хотелось бы оттянуть этот момент. Далтон должен был приехать за ним всего через двадцать минут, и он нервничал так сильно, что боялся, что на самом деле упадет в обморок. Отметив в электронном журнале время окончания смены, Чоппер выключил свет и закрыл дверь своего кабинета. Дойдя до секционного зала номер пять, он замер на пороге. Ло, находившийся здесь, осматривал коллекцию костей для одного детектива, работающего над нераскрытым делом. – Я, эм, – запнулся Чоппер. Проклятье, он даже уже говорить не в состоянии. – Я ухожу. Тебе нужно что-нибудь пока я еще тут? Ло покачал головой, а затем вскинул на него взгляд. – Нам нужно молоко, но я могу купить его по дороге домой. – Прошла еще секунда, Ло выпрямился. – Ты в порядке, приятель? Ты очень красный, у тебя температура? – Нет, я в порядке, – покачал головой Чоппер, делая шаг назад в коридор. – Увидимся утром. Не став дожидаться ответа Ло, он пошел дальше. В восточном крыле была раздевалка, и Чоппер собирался принять душ и переодеться. Ему очень не хотелось пахнуть химикатами, или чем похуже, ведь Далтон мог, наверное, подойти ближе, или попробовать взять его за руку, или… «Стоп, стоп, стоп». Он быстро сполоснулся, до красноты натерев кожу мочалкой, после чего вымыл волосы новыми шампунем с кондиционером, которые купил днем. Помимо этого у него были с собой новые дезодорант и зубная щетка с пастой. Сплюнув пену в раковину, он поднял взгляд на свое отражение в зеркале и попытался успокоиться. Нет смысла так сильно волноваться о том, что еще даже не успело начаться, так ведь? Прошлепав обратно к шкафчикам, он положил туалетные принадлежности на полку и открыл сумку. Прошлым вечером он чуть ли не целый час потратил на то, чтобы выбрать, что надеть, он готов был просто от стыда сгореть – такая простая вещь, а едва не довела его до панической атаки. Это так глупо. В итоге он выбрал джинсы, темно-зеленую рубашку и жилетку с простым коричнево-зеленым узором. Он думал о том, чтобы надеть только рубашку, потому что жилетка, ну, это жилетка, но в последний момент он все-таки решил все равно надеть ее – он и без того очень худой, и в одной рубашке это становилось совсем очевидно. Когда часы на стене показали пять пятьдесят восемь, Чоппер прекратил попытки заставить волосы подчиниться расческе и отвернулся от зеркала. Он положил косметичку с туалетными принадлежностями в сумку, втиснул рядом грязную одежду и застегнул молнию. После чего, сделав глубокий вдох и длинно выдохнув, Чоппер повесил сумку через плечо и вышел из раздевалки.***
Чоппер: Я закончил с работой, ты здесь? Чоппер: Я могу выйти и встретиться с тобой на парковке Далтон: Я припарковался рядом с велопарковкой Чоппер: Иду Далтон улыбнулся и положил телефон на приборную панель. Он удивился, поняв, что немного нервничает, что в целом было ожидаемо – он не был на свидании больше пятнадцати лет. В свое время они с женой устраивали своего рода свидания, но это не то же самое, когда ты женат. Он лишь надеялся, что не покажется Чопперу слишком серьезным. Или скучным. Боже, это было бы просто ужасно. Пассажирская дверца распахнулась, вырвав Далтона из мыслей, и он с улыбкой развернулся к Чопперу. – Эм, привет, – поздоровался тот. – Я кину сумку на заднее сидение? Боже, он просто великолепен и безумно мил! Только взгляните на эти чертовы глаза и эти волосы! – Конечно, – ровным, как Далтон того и ожидал, голосом ответил он. – Спасибо, – Чоппер улыбнулся и скрылся из виду. Открыв заднюю дверцу, он бросил свою спортивную сумку на сидение. Когда он забрался в машину, Далтон с восхищением заметил, что его лицо покраснело сильнее, чем было мгновением назад, и задался вопросом – чем это могло быть спровоцировано. – Я забронировал столик, и у нас еще есть полчаса времени, но нам надо будет припарковаться в паре кварталов и немного пройтись. Чоппер кивнул, но ничего не сказал. Его глаза были широко распахнуты, а покоящиеся на коленях руки стиснуты в кулаки. Далтон, похоже, не единственный, кто сейчас нервничал, и от этого осознания он почувствовал себя гораздо лучше. – Это… – тихо начал Чоппер, и Далтон подождал, пока он соберется с мыслями. – Это нормально, что мы так проводим вечер? Я к тому, что дело еще не раскрыто, надо работать со свидетелями и тебе надо сделать еще кучу всего. Я бы не хотел… мешать. – Не волнуйся насчет этого, – покачал головой Далтон, – ты совсем не мешаешь. Да и мы в любом случае проработали список свидетелей, и допросить следующего подозреваемого до завтрашнего утра никак не выйдет. – Он развернулся на сидении и дал задний ход, чтобы выехать с парковки. – Кроме того, мне нужно отдыхать время от времени, иначе я сойду с ума. – Ага, – тихо заметил Чоппер, – верно. Дорога заняла всего несколько минут, и, хоть они и провели их в относительной тишине, они не чувствовали неловкости. У обоих не возникало желания заполнить паузу словами – витавших в воздухе взволнованности и сладкого напряжения было более чем достаточно. Далтон припарковался на стоянке с приличными ценами – он нашел ее заранее, – и повел затем Чоппера по улице в сторону запада. Небо потемнело, их лица обдал прохладный ветерок. Но Чоппер, похоже, вполне спокойно отнесся к температуре воздуха. – Сколько ты уже здесь живешь? – спросил детектив. – Эм, – Чоппер поднял на него взгляд, явно удивленный вопросом. – Здесь? Ты про Сиэтл? – Да, – усмехнулся Далтон. – Всю свою жизнь. – О, не удивительно, что ты спокойно переносишь холод. Чоппер мягко улыбнулся, и Далтон ощутил, как все тело расслабилось, он до этого и не подозревал, что напряжен. – У меня низкая температура тела, – пояснил Чоппер. – Я вполне спокойно могу гулять без пальто в снежную погоду, и буду чувствовать себя прекрасно. – Правда? – Люди от этого просто в шоке, – кивнул Чоппер. – Правда, не сказать, что я часто так делаю. Здесь не так много снега. Бывает слякотно время от времени, но не так, чтобы снег лежал и не таял какое-то время. – Я едва помню снег, – ностальгически заметил Далтон. – Я переехал в Калифорнию пятнадцать, почти шестнадцать лет назад, а там снега вообще не бывает. – Это так печально. – Тебе нравится прохладная погода? – Если бы я мог, я бы переехал на Аляску, – кивнул Чоппер. – Или в Канаду. Куда-нибудь, где не бывает выше двадцати градусов. Далтон усмехнулся и кивком указал на нужно здание, к которому они успели подойти. Чоппер проследовал взглядом в указанном направлении и замедлил шаг. – О, бар Кантинетта! – воскликнул он. – Я все собирался сюда заглянуть. Санджи говорит, тут очень круто! – Замечательно, – расплылся в улыбке Далтон и двинулся вперед, чтобы открыть дверь. Когда он отошел в сторону, чтобы пропустить Чоппера вперед, тот удивленно вздрогнул, а его лицо тут же покрылось жарким румянцем. Он попытался скрыть это, наклонив голову и прошмыгнув мимо Далтона, но тот все равно заметил, это было просто очаровательно.***
Сердце Чоппера колотилось с такой силой, что он боялся, что его сейчас хватит удар. Далтон такой джентльмен и он такой милый, а то, как он приобнял его рукой за талию, совсем легонько, пока они пробирались через небольшую толпу людей у двери, было настолько приятно, настолько невероятно обнадеживающе. Он, крепко скрестив руки и прижав локти к бокам, молча стоял рядом с Далтоном, пока тот называл свое имя администратору. Когда их подвели к небольшому столику в глубине зала, подальше от шума и болтовни у барной стойки, Чоппер снова ощутил головокружение. Свет был приглушен, на столе стояли свечи, атмосфера была просто идеальная, все было идеально, но именно свечи окончательно прояснили для него ситуацию. «О, Боже, это на самом деле происходит, я здесь на свидании с Далтоном, и это свидание, и что я делаю, я не могу быть на свидании, я не достаточно хорош, чтобы быть с ним, и все пялятся, с чего я вообще решил, что я смогу…» Далтон снова приобнял его рукой за талию, и Чоппер ощутил тепло его тела, когда он наклонился к нему, чтобы тихо сказать ему что-то на ухо. – Все хорошо, – тихо произнес он глубоким успокаивающим голосом. – Тебе нечего бояться. Дыши. Все хорошо. Никто ничего от тебя не ожидает. Вот так, дыши медленно. Если ты хочешь уйти, мы можем уйти и поехать в пиццерию. Или я даже могу отвезти тебя домой, если хочешь. Чоппер судорожно вздохнул. Голос Далтона, казалось, ласкал ту часть разума, которая всегда норовила ускользнуть. Он вытянул руку, и пальцы наткнулись на пуговицы на рубашке Далтона. Прижав руку плотнее, он почувствовал под ладонью его твердые мышцы. – Господи, нет, – прошептал он, – не надо отвозить меня домой, я этого себе никогда не прощу. Я… со мной все будет в порядке. В подтверждение своих слов, он снял пальто и повесил его на спинку ближайшего стула. После чего он аккуратно сел за стол, ожидая, что Далтон к нему присоединится. Однако он не мог поднять на него взгляд, не мог посмотреть ему в лицо. Он был слишком смущен. К тому времени, когда им принесли воду и меню, Чоппер чувствовал себя почти нормально. Он провел пальцем по своей вилке и покачал головой. – Прости, – едва слышно прошептал он. – Тебе не за что извиняться, – отозвался Далтон, – все в порядке. Тот факт, что Далтон был с ним так добр и так терпелив, придал Чопперу смелости поднять на него взгляд. Далтон сидел напротив него, опираясь локтем на стол и подпирая голову рукой. Он мягко улыбался и ждал его, глядя на него так, словно что-то в облике Чоппера могло бы вызвать его интерес. Самоуничижительно хмыкнув, Чоппер сел на край стула и положил локти на стол. – Я надеялся, что смогу избежать панических атак до второй половины свидания, но, полагаю, положительная сторона в том, что теперь все кончено, и я могу сосредоточиться на чем-то кроме того, опозорюсь. – Тебе не надо беспокоиться из-за того, что ты опозоришься, – сказал Далтон. – Не со мной. – Как ты это делаешь? – Голос Чоппера был едва слышнее шепота, в груди у него порхали бабочки. – Делаю что? – В любой ситуации всегда остаешься таким спокойным. – Я не всегда остаюсь спокойным, – ответил Далтон. –Сегодня я изрядно понервничал, думая о нашем свидании. – Правда? – удивился Чоппер. – Я старею, и я довольно старомоден, – кивнул Далтон. –А еще у меня жуткий график работы, и сама работа в целом расстраивает. Что я могу предложить привлекательному молодому доктору? Чоппер вдруг почувствовал прилив жара, а его губы расплылись в улыбке, сдержать которую он был не в силах. – У меня есть пара мыслей на этот счет, – произнес он. К ним снова подошел официант, и Чоппер осознал, что он даже не заглянул в меню, и понятия не имеет, что хочет. Далтон, к счастью, предложил ему несколько вариантов, что упростило его выбор, и сделал затем заказ. Пасту а-ля болоньезе для Чоппера, и пасту с тушеным кроликом орегано и сыром пекорино для себя. То, с какой легкостью с губ привлекательного детектива слетели названия блюд, просто завораживало. Он уже давно знал, что есть что? Или он заранее обо всем разузнал, чтобы сделать заказ было проще? Чопперу казались привлекательными оба этих варианта. – Что? – улыбнулся Далтон, когда официант ушел. Чоппер хотел было пригнуть голову, чтобы скрыть вспыхнувшие щеки, но передумал. Больше не было необходимости скрывать свой интерес. Далтон знает. – Ты, эм… – ему хотелось сказать ты такой красивый, или ты просто невероятно сексуальный, но слова застряли на языке. Так что вместо этого он просто улыбнулся и покачал головой. – Я не так хорош в этом, если это не беседа в чате. – Не так хорош в чем? – В умении флиртовать, – пожал плечами Чоппер, – не знаю. В умении говорить то, что думаю. Далтон какое-то время просто сидел и смотрел на него с улыбкой, но затем наклонил голову, словно обдумывая что-то, и полез в карман за телефоном. Еще раз улыбнувшись Чопперу, он провел пальцем по экрану и начал печатать. – О, нет, – вырвалось у Чоппера, – ты не должен… – …Все в порядке. Если тебе так проще, почему бы и нет. Времени придумать ответ у Чоппера не оказалось – в кармане завибрировал телефон. Он встретился взглядом с Далтоном, когда тот поднял голову. Детектив широко ему улыбнулся, на что Чоппер вздохнул и вытащил мобильник. Далтон: Расскажи мне, о чем ты думаешь – Мы будем выглядеть так глупо, – улыбнувшись, тихо произнес Чоппер, – общаясь по телефону, хотя сидим в метре друг от друга. – Мне все равно, – прошептал в ответ Далтон. –Единственное, что для меня сейчас имеет значение, это ты. В этот раз Чопперу пришлось опустить голову – он больше не мог выдерживать этот ласковый взгляд. Ему хотелось плакать, хотелось смеяться, хотелось кричать во все горло. В его душе просто не находилось достаточно места, чтобы вместить все те эмоции, которые на него вдруг обрушились. Он начал набирать ответ. Чоппер: Я хотел сказать, что ты красивый. И сексуальный Отправив сообщение, он положил телефон на стол и скрестил на столешнице руки. Он слишком нервничал, чтобы смотреть, как Далтон читает сообщение, даже краешком глаза не мог себя заставить взглянуть, так что он положил голову на руки. Несколько мгновений прошли в тишине, а затем телефон Чоппера снова завибрировал. Далтон: Могу сказать то же о тебе. Я не могу на тебя насмотреться Чоппера всего бросило в жар. Он понятия не имел, что сказать и что сделать, он даже забыл, как дышать. Проведя рукой по волосам и спрятав лицо в изгибе локтя, он принялся набирать ответ, пальцы при этом дрожали. Чоппер: Тебе не стоит налегать на комплименты, а то у меня сердце остановится Далтон: Ну, этого бы нам не хотелось Далтон: Как насчет того, чтобы поговорить о чем-нибудь нейтральном, пока мы ждем еду Чоппер: А что будет после того, как ее принесут? Далтон: Мы будем есть. Времени на разговоры не останется Медленно подняв голову, Чоппер снова встретился взглядом с Далтоном, он даже не упал в обморок при этом. Оказалось, что это довольно просто – выражение лица Далтона оставалось все таким же добрым, хоть и не таким пронзительным. – Окей, договорились, – тихо произнес Чоппер. Они говорили о Луффи и Эйсе, об учебе в колледже и о том, что Чопперу с самого детства хотелось стать врачом. Они говорили о любимой еде и любимых животных, о разных простых вещах, атмосфера между ними оставалась легкой и непринужденной. Когда принесли еду, Чоппер понял, что Далтон оказался прав – все было настолько вкусно, что оба несколько утратили интерес к разговорам. Когда их тарелки унесли, и вместо них принесли заказанную Далтоном бутылку вина, Чоппер понял, что ему хочется вернуться к более интимной беседе, но он не знал, как начать. Он уже даже подумывал снова вытащить телефон, но тут Далтон тихо заговорил. – Когда… – начал было он, но тут же умолк и прочистил горло. Наполнив бокал Чоппера, он сделал глоток вина из собственного. – Когда, что? – спросил заинтригованный Чоппер, после чего отпил из бокала. – Когда ты понял, что ты гей? – спросил детектив. Чоппер сделал еще один глоток и обвел ободок бокала пальцем. – Мне было… шесть? Может, семь. – Так рано? – широко распахнулись глаза Далтона. – Я тогда ночевал у друга, – кивнул Чоппер, – у Усоппа, который восстанавливает машины. Мы смотрели фильм в гостиной, и в конце фильма пара поженилась. Усопп повернулся ко мне и спросил, хотел ли бы я когда-нибудь выйти за него замуж, я сказал: «конечно». Когда он рассказал об этом своей маме, она засмеялась и сказала, что мы не можем пожениться, потому что мы оба мальчики. Я не понял ее, Усопп тоже, но что я точно понял – услышать, что я не могу выйти замуж за Усоппа было очень больно, настолько больно мне до этого еще не было. – Он вздохнул и медленно выдохнул, он еще никому не рассказывал это историю. – Когда… ты понял? – спросил он. – Два года назад, – задумчиво произнес Далтон, сделав еще один глоток вина и опустив взгляд на бокал. – Правда? – Чоппер удивленно замер, не донеся бокал до рта. – Мне такое никогда не приходило в голову, – кивнул Далтон. Совершенно ошеломленный, Чоппер сделал долгий глоток, чтобы скрыть, что он настолько сильно удивлен. Не знать что-то настолько важное в течение столь длительного времени – просто невероятно. Что происходило в жизни Далтона, что он так долго ничего не знал? Он просто был слишком занят? – У тебя такой взгляд, – усмехнулся Далтон. – Ой, – Чоппер снова переключил внимание на него. – Прости. Далтон пожал плечами и снова наполнил бокалы. Пока он разливал вино, Чоппер наблюдал за ним и думал о своих друзьях, особенно о Зоро с Санджи, об их жизнях, и всей той боли, которую им пришлось испытать, чтобы понять правду о себе. Он думал о Ло и о том, в насколько невероятную ситуацию ему пришлось попасть, чтобы понять, чего он хочет. Он осознал, что для всех остальных это не было столь же просто, как для него. Можно сказать, ему в каком-то смысле повезло. Чоппер задумчиво достал телефон и, с колотящимся сердцем напечатав сообщение, тут же нажал кнопку отправки, пока не передумал. Чоппер: Я твой первый? Далтон прочитал сообщение и снова посмотрел на него. Он мягко улыбнулся и кивнул. Чоппер почувствовал, как щеки покрылись румянцем, а так же ощутил знакомую и такую приятную боль в теле. – Вау… Еще минут сорок они провели, потягивая вино и разговаривая на безопасные темы. Далтон рассказал ему детали задержания Цезаря. Чоппер поначалу забеспокоился, услышав, что тот пытался отравить Пенгвина газом, но уже вскоре смеялся над тем, как Далтон пересказывал ему все отсылки к фильмам, которыми сыпал напарник в самый разгар происходящего. – Он просто ходячая энциклопедия по поп-культуре, – хихикнул Чоппер. – Типа того, – скорчил рожу Далтон, – только больше по фильмам. Далтон настоял на том, чтобы оплатить счет, и Чоппер уступил только, когда он пообещал ему, что в следующий раз платить будет Чоппер. В следующий раз… Они вышли на улицу, и Чоппер тут же, чтобы не передумать или не начать слишком нервничать, взял Далтона под руку и прижался к его боку. Они медленно пошли к машине, выбрав более длинную дорогу, чем та, по которой они пришли в ресторан. Проходя мимо церкви с красиво постриженными лужайкой и живой оградой, Далтон еще замедлился, чтобы рассмотреть местечко. – Тут так красиво, даже в темноте. Чоппер кивнул. Он заметил небольшую группу вишневых деревьев у южной стены церкви. Это был его любимый сорт. – Почему цветущая вишня? – спросил Далтон. – Из-за дедушки, – вздохнул Чоппер. Сглотнув, он понял, что было весьма необычно, что готов поделиться этой историей. Он уже давненько никому не рассказывал о дедушке. – Он был врачом, я восхищался им и хотел быть таким же, как он. Ему нравились вишневые цветы, и они у меня ассоциируются с ним. Далтон задумчиво протянул «ммм». – Прости, это не самая интересная причина. Далтон наклонился и прошептал прямо ему в ухо, практически уткнувшись носом в его волосы: – Я думаю, это замечательная причина. Чоппер поежился, но не от холода. Когда они вернулись к машине, Чоппер почувствовал, как Далтон резко остановился. Он с любопытством вскинул голову, глядя в его симпатичное лицо. – Что такое? – спросил он. Далтон, казалось, прокручивал в голове какие-то мысли, не уверенный, что именно хочет сказать. Такое выражение его лица Чопперу было в новинку, но это отчего-то его совсем не смутило. – Я хочу… – он умолк, а затем тихо вздохнул и почесал в затылке. Из-за этого жеста он стал выглядеть моложе и наивнее. Это было просто очаровательно. Чоппер подошел ближе и вложил свою ладонь в руку Далтона. – Мне написать сообщение? – выдохнул Далтон, встретившись взглядом с Чоппером. – Мне бы не хотелось тебя ошарашить, но мне нужно тебе кое-что сказать. Задрожавший Чоппер отрицательно покачал головой. Его одновременно бросало и в жар и в холод, а сердце билось с такой скоростью, что он был уверен – оно вот-вот просто взорвется. В груди все сдавило. – Просто скажи, – выдохнул он. Наклонившись к нему, Далтон тихо, едва ли не шепотом, произнес: – Ты удивительный, ты это знаешь? Сердце Чоппера пропустило удар. Земля начала уплывать из-под ног, а дышать вдруг стало очень трудно. – Что ты имеешь в виду? Далтон положил руки на бедра Чоппера и придвинулся к нему еще ближе. Его глаза были полуприкрыты, но взгляд оставался столь же пронзительным, как и раньше. Он словно прожигал Чоппера насквозь, смотрел ему в сердце, в душу. – Я знаю, что с тобой произошло что-то ужасное, вижу это. Из-за этого тебе стало сложно делать даже самые простые вещи, вещи, которые все воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Повседневные задачи это вехи, огромные шаги, которые тебе приходится преодолевать. – Он умолк, внимательно изучая Чоппера взглядом, и тот задержал дыхание на эти бесконечные секунды. Когда Далтон продолжил говорить, его голос звучал настолько нежно, что сердце Чоппера едва не разбилось. – Но ты делаешь эти шаги. Несмотря на то, что это невероятно сложно, несмотря на то, что ты убиваешься, делая их, ты все равно делаешь удивительные вещи. Ты прекрасно справляешься со своей работой. Ты так сильно заботишься о своих друзьях. Ты бесстрашен, когда сосредоточен на том, что считаешь правильным и на том, что делать необходимо, чтобы остановить того, кто поступает неправильно. Как бы мне хотелось, чтобы ты видел, насколько ты чертовски невероятен… Чоппер зарылся руками в волосы Далтона и притянул его ниже, чтобы прижаться к его губам своими. Он целовал Далтона так, словно нуждался в нем, как он нуждается в кислороде, чтобы дышать. Он застал Далтона врасплох, но тот быстро сориентировался и ответил на поцелуй, крепче прижав Чоппера к себе и проникнув в его рот языком. Тихонько всхлипнув – столь знакомая ему боль в груди усилилась, превратившись в почти болезненную пульсацию, – Чоппер обхватил Далтона руками за шею и отпустил себя. Он открылся ему, позволив Далтону вести. Врезавшись спиной в бок машины, он ахнул, когда к его телу прижалось тело Далтона. Они целовались медленно, отчаянно, прерываясь время от времени на мгновение, чтобы сделать вдох и прижаться друг к другу лбами, но почти тут же один из них подавался ближе, снова принимаясь дразнить губы другого. Ладони Далтона скользнули под куртку Чоппера, он провел кончиками пальцев по его бокам, по животу, по ребрам. – Боже, ты такой вкусный, – прорычал Далтон. – Ты так хорошо пахнешь. С тобой так хорошо. Чоппер тихо ахнул, содрогнувшись всем телом из-за этих слов, из-за самого тона, с которым они были произнесены. Если бы Далтон разговаривал с ним так до конца его дней, он никогда не устал бы его слушать. От звуков его голоса заныло сердце, кожа стала совсем горячей, а член настолько твердым, что хотелось кричать. И ему хотелось рассказать обо всем этом Далтону, обо всем, что он заставил его чувствовать, и что эти чувства он никогда не испытывал прежде. Рассказать Далтону, что он сумел, заставил его захотеть то, о чем он всего несколько месяцев назад даже подумать боялся. А потом Далтон снова его поцеловал, и все мысли тут же вылетели из головы. Когда они наконец-то слегка отстранились друг от друга, Чоппер смотрел на Далтона остекленевшим взглядом. Его дыхание все еще оставалось прерывистым, а руками он все еще обнимал детектива за шею. – Ты в порядке? – затаив дыхание прошептал Далтон. Чоппер кивнул – все еще не мог произнести ни слова. Он был ошеломлен тем, насколько крепко Далтон его обнимал, тем, как он тяжело дышал, тем, как он задрожал всем телом, когда Чоппер пошевелился немного. – Мне нужно отвезти тебя домой, – проговорил Далтон. – Думаю, лимит моего самоконтроля исчерпан. Чоппер снова кивнул. В данный момент все, чего ему хотелось, чтобы Далтон действительно потерял контроль над собой, чтобы он взял его на руки и втолкнул в салон машины. Он был совсем не против, чтобы Далтон трахнул его до потери сознания на заднем сидении, посреди пустой парковки, в будний день, в малознакомой ему части города. Но он также знал, что хочет, чтобы Далтон был рядом. Он хочет, чтобы то, что происходило между ними, длилось подольше. Он хочет все сделать правильно с самого начала, так чтобы, оглядываясь назад, он смог бы гордиться тем, как он себя вел в этот раз. В этот раз. Далтон поцеловал его еще несколько раз, едва касаясь его губ своими, после чего выпустил из объятий. Поездка назад, к дому Чоппера, была столь же приятной, как и та, что состоялась ранее, и даже лучше, ведь на этот раз рука Чоппера покоилась на перегородке между сидениями, а его пальцы были переплетены с пальцами Далтона. Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Далтон задержал изучающий, ставший гораздо более глубоким, взгляд на Чоппере на несколько мгновений. – Я отлично провел время, – мягко произнес Чоппер. – Я тоже, – улыбнулся Далтон. После этого Чоппер вылез из машины, забрал с заднего сидения свою сумку и захлопнул дверцу. Оказавшись перед входной дверью, он тут же обернулся, и какую-то долю секунды ему хотелось послать все к черту. Ему хотелось бегом броситься обратно к машине, забраться Далтону на колени и начать трахаться прямо тут, на улице, где его мог увидеть любой из соседей, выглянувший из окна. Но он этого не сделал. Он улыбнулся, помахал Далтону рукой и скрылся за дверью своего дома.