Молоко человеческой доброты

      Меня не охватила паника, я не впал в ступор, неспособный поверить в то, что случилось. Сила, тревожно пульсирующая вокруг меня, позволяла мне чётко ощутить происходящие, не оставляя двусмысленностей. Сложнее всего было не отдаться ощущениям горя и потери, чувству мести. Давило изнутри эмоциональное желание убить, уничтожить, отомстить, обрушиться на головы пиратов карающим возмездием.       Это было то, о чем предупреждали мастера, чувства, вызывающие в Силе резонанс, способный расшириться, завладеть контролем над сознанием и подавить его, перековывая в новую личность. Темная сторона улыбалась мне своей манящей улыбкой. Самое страшное, что она была глубоко естественна. Это были всё те же, проверенные миллионами лет, мыслительные паттерны, обуславливающие выживание. Страх, агрессия, желание доминировать. Медленно, шаг за шагом, я постарался мысленно отстраниться от этих эмоций. Опорой мне послужила собственная физиология. Я постарался как можно более полно ощутить себя деревом. Дерево не бежит, дерево не мстит, оно просто стоит недвижимо, глубоко впиваясь корнями в землю, безразличное и устойчивое к любым бурям.       Постепенно древотерапия помогла улечься буре внутри, оставив только томящее чувство глубокой тоски. Склонившись над Суланом, я осторожно закрыл его глаза. Дырка в черепе не оставляла возможности к применению любых целительных техник. Большая часть содержимого черепной коробки была испарена попавшим зарядом плазмы. Позволив себе немного времени поскорбеть над павшим другом, я направился к пирату, попутно подобрав его бластер.       Присев рядом с ним, я положил на него свои ладони, сосредотачиваясь, но тут тоже всё было закончено. Ощущение жизни, пульсирующей в теле, полностью отсутствовало. Зато я ощутил последствия собственных действий, многочисленные разрывы внутренних органов, перемолотые кости, размозжённые нервные центры. Меня внутренне передернуло. Чувствующий разумный был бесповоротно мертв, и я, и только я был тому причиной.       Резко встав, я осмотрелся. Мы находились где-то в глубине корабля. Через несколько палуб и переборок тянулась глубокая борозда - шрам из перекорёженного металла, оставленный вонзившейся капсулой, которая пробив причудливый маршрут, затормозила только здесь. Утечки атмосферы не наблюдалось, иначе бы меня давно бы унесло со скоростью истекающего потока — 300 метров в секунду и выбросило за пределы корабля. Вероятно сработал какой-то из механизмов защиты, пенные пробки или просто силовое поле. Вокруг шелестела вентиляция, было влажно и даже жарко, где-то далеко раздавались крики на незнакомом мне языке.       Вопрос, что делать дальше не стоял передо мной. Ещё раз окинув взглядом Сулана и мысленно попросив у него прощения, я направился к вентиляционному коробу, торчащему над нерукотворной металлической раной, оставленной в корабле.       Взрослый рыцарь джедай, при поддержке падавана, может без потерь справиться с небольшой бандой пиратов, заранее подготовившись. Опытный мастер, специализирующихся на бое, вроде Винду, способен в одиночку решать проблемы целых пиратских гнезд. Одинокий юный джедай - это мишень и добыча для любого бандита.       К счастью для меня, местная система вентиляции была достаточно широка. Я полз, стараясь двигаться крайне медленно и прилегать к полу всей поверхностью тела, распределяя свой вес. Металлические кишки корабля, в которые я заползал всё глубже и глубже, отдавались тихим поскрипыванием, покуда через них перемещалось мое тяжёлое тело.       Жизнь в глубинах пиратского крейсера не отличается особой насыщенностью. В вентиляционных коробах всегда дует ветер, неся теплый влажный воздух. Если медленно подползти поближе к решёткам вентиляции, то можно расслышать голоса пиратов, к сожалению болтающих на совершенно незнакомом мне языке. Резкие гортанные звуки, которые я классифицировал как аквалишский язык, были для меня совершенно загадочны.       Корабль, судя по периодическим рывкам, летел через гиперпространство, периодически делая небольшие остановки и снова уходя в гипер. Мне оставалось только находиться в этих стальных переплетениях, насыщая корешки влажным воздухом, и иногда рискуя свесить через вентиляцию мои волосы-ветки, чтобы, распушив листья, погреть их в местном тусклом свете. Без этого, даже с поддержкой Силы, я неизбежно становился совершенно медлительным, постепенно угасая. Сильно не хватало почвы, в которую можно было бы запустить корни. Я уже привык хорошо питаться и такая резкая смена рациона была внове.       По возможности тихо и медленно, я исследовал корабль. Населённое арахнидами судно, было мрачным местом. Кажется, когда-то это был боевой корабль, остатки военной формы болтались на команде, со споротыми знаками различия. Полутемные коридоры, освещаемые тусклым светом, наверняка вполне достаточным для имеющих огромные глаза паукообразных, за которыми я осторожно наблюдал через вентиляционные решетки. Каюты, над которыми я проползал, были освещены куда лучше. Арахниды любили личное пространство, предпочитая обретаться в небольших кубриках или каютах побольше, видимо для более высокопоставленных пиратов.       Именно над одной из таких кают меня и настигли проблемы. Короб, по которому я со скоростью улитки передвигался, неожиданно не выдержал, и с грохотом и треском наклонившись, прорывая покрытия фальш потолка, выпал вниз. Я вылетел из него, как пробка от шампанского, успев рассмотреть только бросившийся мне навстречу стол, в который я впечатался лицом.       Пришёл я в себя, кажется, довольно быстро. Жутко болела голова. Ощупав её, я обнаружил пару острых керамических осколков, глубоко вонзившихся в мою голову. Медленно, осторожно вынимая их, я осмотрел стол, и осознал, что кажется на нем ранее стояла некая невысокая керамическая статуэтка, судя по остаткам, изображающая гуманоидную девушку со сложенными на груди руками. Статуэтка была полой, судя по покрытым какой-то черной масляной жидкостью, внутренней поверхности черепков. Вытащив крупные осколки керамики и продолжая ощущать горячую пульсирующую боль в голове, как будто бы в неё вкручивался раскаленный болт, машинально приложив к ней ладонь и с трудом сосредоточившись, я постарался срастить хотя бы наружные ткани, чтобы не сочиться сукровицей.       Дело шло медленно, как будто бы сопротивляясь, да и мне никак не удавалось как следует сконцентрироваться. Окинув взглядом каюту, я рассмотрел на стенах пару голографий акватической планеты с неглубоким морем, и барашками белых облаков на над ним, пару безвкусных статуэток золочённых пауков на столе и прислушался. Сквозь пульсирующую в голове боль, я расслышал шум в коридоре. Не мешкая более, используя стол, я снова забрался в вентиляцию, стремясь убраться из каюты до того, как по мне начнут стрелять.       Капитан Бонги, пощёлкивая хелицерами, размышлял, как удача и неудача идут в его деле рука об руку. Выйдя из гипера на одной из промежуточных точек на лланикском маршруте, они почти нос к носу столкнулись с мелкими перевозчиками спайса. Разумеется, их корабль, хотя и был быстр, не смог соперничать с всепобеждающей мощью «Клыка Таозина»! Скоротечная схватка в космосе стоила бывшему крейсеру части сенсоров, зато им удалось захватить корабль контрабандистов почти целым. Разрушение их рубки никак не повлияло на захваченные запасы спайса.       Поглаживая живот, Бонги пребывал в легкой эйфории. Этого спайса, после его продажи на Сокорро, хватит на восстановление корабля, премии команде и набор новых головорезов. Его счастья не омрачал даже тот факт, что мелкую вомп-крысу, ползающую по его кораблю, так и не удалось отловить.       Вторжение в каюту его старпома и её ограбление, стало последней каплей, но юркая крыса всё не попадалась. Засады рядом с пищевыми синтезаторами и складами продуктов ничего не дали. Команда клялась, что слышала какие-то звуки из темных углов, но и поисковые партии вернулись ни с чем. Шёпотки о старвидсах, хищных духах, живущих меж звезд, пришлось подавить. К счастью, последняя добыча перевела мысли команды на обсуждение, как именно они прогуляют полученные кредиты.       Осознание, что приходится жить подобно майноку — кремнийорганической форме жизни, что паразитирует на кораблях, скрываясь ото всех, угнетало меня всё сильнее. Перед глазами то вставали воспоминания о Сулане, беседах с ним, то приходили воспоминания о соклановцах и Храме. С трудом сращенная голова продолжала болеть, то простреливая острой болью к глазам, то жарко обхватывая обручем горящей боли. Моих познаний в медицине и собственной биологии не хватало, чтобы понять, что происходит и поправить. Скрючившись в вентиляции, уйдя в транс, я старался всеми силами исцелить себя, и это принесло, наконец, желаемый эффект. Боль улеглась, только изредка отдаваясь ноющим ощущением.       Кажется, что жизнь в вентиляции под постоянным давлением быть раскрытым, принесла свой эффект: у меня возникло ощущение, что за мной наблюдают. Расслабившись и глубоко сосредоточившись на Силе, мне не удалось выявить вокруг меня посторонних. Вентиляционные туннели были также влажны и пусты, хотя меня не оставляло чувство, что я что-то упускаю. Зато, погружение в Силу позволило уловить откуда-то снизу, с нижних палуб корабля, эхо острой боли. Вздохнув, я понял, что не могу оставить это просто так, кроме того, мне казалось, что меня что-то тянет туда, вниз, кроме желания помочь.       Джанго уже два года был рабом. Опозоренным, оболганным Визслой и его шайкой. Гражданская война за правильное понимание кодекса, окончилась вовсе не так, как предполагал он. Всё решилось тогда, на проклятом Галидраане, чей правитель, вместо того, чтобы заплатить наемникам, за то, чтобы они разобрались с повстанцами для него, решил подставить мандалорцев, обвинив их в массовой резне среди местного населения. И хуже того, сговорился с Визслой и его шайкой, позорящих настоящих воинов — Дозором Смерти. Не имея чести, Визсла, проклятый пуду, стремящийся всеми силами победить, спутался с джедаями, наплел им, что Истинные мандалорцы, которые шли за Джанго, бесчестно убивали «политических активистов», наряду с женщинами и детьми. Визсла, презрев честь воина, обратился за помощью к Совету джедаев, умоляя их «положить конец разбоям».       Джанго помнил тот день, день когда корабли джедаев начали садиться на планету. Помнил, как эта мелкая блондинистая дрянь, осмелилась высказать им в лицо ложь, придуманную Тором, и угрожала им! Им, Истинным мандалорцам, что они будут убиты при сопротивлении! Джанго помнил, как он бросил в ответ в лицо лгунье оскорбление и приказал открыть огонь. Джанго помнил, как падали его товарищи, один за одним, как был разрублен надвое Майлс.       Джедаи заплатили. Его лишили оружия, но его тело само по себе было оружием. Голыми руками, бронированными перчатками, он убил шестерых, успев дотянуться до убийцы Майлса. А потом его взяли в плен. Джанго запомнил, имена Дуку и его юной подчиненной Восы, хорошо запомнил. Его лишили права погибнуть, вместо этого отдав губернатору Галидраана. Который, дождавшись пока джедаи уберутся, просто продал его в рабство.       Два года на корабле, перевозящем спайс, в скотских условиях, в шоковом ошейнике. Издевательства сменяли регулярные попытки бежать, и регулярные наказания. Его держали на правах грузового дроида, заставляли добывать спайс, выполнять много глупой, тяжёлой работы и ограничивали в пище.       Джанго усмехнулся, вспоминая. Когда напали эти чёртовы пираты, контрабандисты-рабовладельцы пообещали ему свободу в обмен на возможность отбить нападение. Он плюнул им в лицо. Затем, при абордаже корабля ему не повезло совсем немного... ах, если бы он дотянулся тогда до бластера…       Пираты его избили, связали и бросили в этот пахнущий гнильём карцер, и кажется вовсе позабыли о нём. Одинокий светильник еле разгонял тусклую полутьму, во рту было сухо, но Джанго улыбался. Пиратам он был не нужен, пираты его продадут, а это значит, что у него появится шанс бежать. Очень скоро Визсла умрет.       Экономя силы, Джанго чуть шевельнулся, стараясь занять на полу позу поудобнее, чтобы шоковые кандалы не так сильно впивались в тело, и прислушался. Нет, тренированный слух не подвел его, что-то медленно перемещалось в вентиляции. Дроид-ассасин? На корабле пиратов? Ядовитые твари? Хищник лицеед? Джанго многое повидал на своем веку, хотя некоторые варианты он машинально отмел, как маловероятные. Кровь заструилась по жилам быстрее, нагнетая адреналин, сжимаясь как пружина, Джанго приготовился к возможной схватке. Что бы это ни было, оно застыло сверху, над вентиляционной решеткой, наверняка рассматривая его. Всматриваясь краем глаза в узкие щели, через которые не проникал свет, не показывая, что он обнаружил слежку, Джанго размышлял о том, что когда оно прыгнет, его надо принять на удар обеими ногами, чему не помешают скованные за спиной руки, ошеломить, повалить и уже потом попытаться запинать.       Некоторое время всё было тихо, потом с потолка послышался негромкий голос:       — Мистер, вы разговариваете на галактическом? — Джанго удивился, менее всего сейчас он ожидал этого вопроса.       — Разговариваю, — надо вытянуть как можно больше информации, — а ты кто такой?       — Такая же жертва пиратов, как и вы, мистер, — голос был спокоен, но несколько безжизнен, — скажите, мистер, если я помогу вам сбежать, вы поможете мне?       — Если ты поможешь мне, я помогу тебе, или никогда мне не растворится в Мандо.       Под потолком зашевелились. Решетка, скрипнув креплениями, ушла в вентиляционный короб, а в комнату спрыгнула невысокая фигурка. Джанго, чуть сощурившись, рассматривал вторженца: какой-то растительный вид, волосы, напоминающие корни, плотное низкое тело, гуманоидная фигура, темно-коричневая кожа, сапожки, какое-то оружие за пазухой, роба песочного цвета, простая и непримечательная одежда. Вот только Джанго хорошо знал, кто носил такие робы. Именно носители таких роб поставили точку на его Истинных мандалорцах, прикрыв глаза, он застонал, сетуя на судьбу.       Склонившись над здорово избитым человеком, положив руки на его голову и плечи, сосредоточившись, я попытался вызвать в себе сочувствие и желание помочь. Именно этот настрой помогал целительным техникам сильнее всего, прикрыв глаза, я сосредоточился на контроле. Тепло силовой техники, зарождаемое во мне, мягко струилась по моим рукам, по моим ладоням в тело человека. Не открывая глаз, сосредоточившись на течении Силы, я ощущал, как очень медленно, боль, терзающая тело человека, начинает отступать, как его синяки и кровоподтеки медленно проходят. Даже мелкие трещины в ребрах затягиваются.       Устало выдохнув, я убрал руки, которые ещё чуть подрагивали от внутреннего напряжения. Теперь мой товарищ по несчастью выглядел куда лучше, в тусклом свете лампы он уже не напоминал кусок кровавой отбивной. Рассмотрев внимательнее его лицо, мне показалось, что я видел его где-то давно, но так и не смог вспомнить где.       Решив, что пришло время налаживать контакты, я осторожно представился:       — Меня зовут Бэв, и я рад с вами познакомиться. Позвольте, я осмотрю ваши наручники?       — Бэв? — кажется мне удалось его чем-то удивить. В Силе, напряжение, которым он буквально исходил, сменилось сложной гаммой эмоций, которую мне не удалось разобрать.       Мой темноволосый визави ответил мне недлинной фразой на незнакомом мне языке.       — Мистер, боюсь этот язык мне не знаком. А имя свое я получил в детстве. — Комплект из ошейника и шоковых кандалов, на скованных за спиной рук и разомкнутых сейчас ног, был изготовлен, судя по виду, из дюрастали — сплава карваниума, ломмита, карбона, мелиниума, нейтрониума и зерсиума. В обычных условиях как-либо повредить такой рабский набор не представляется возможным. Но у дюрастали, при всех её преимуществах, в виде прочности, твердости и противостоянии физическим нагрузкам, есть существенный минус — она поддается коррозии, грубо говоря, ржавеет.       Некоторое время я рассматривал рабский набор, судя по их износу, кажется, имевший вполне историческую ценность. Мой взгляд остановился на затылке пленника, под давно нестриженными волосами находилась вторая точка, где смыкались полудуги ошейника.       — Мистер, я попытаюсь сейчас снять с вас ошейник. Возможно, он попробует дать вам разряд, реагируя на попытку размыкания. Может быть немного больно, — мой смуглокожий собеседник только хмыкнул на это.       Аккуратно обхватив сходящиеся дужки, проникнув под них пальчиками, я снова сосредоточился, вспоминая, как нас учили использовать Силу для усиления собственных мышц. Рывок, скрип, и через нас начинает бить разряд, пленник выгибается, меня потряхивает, почему-то отдавая наибольшей болью в голову, в районе недавней раны. Я не останавливаюсь, стараясь держать концентрацию из последних сил. Рывок сильнее, и наконец дуги ошейника расходятся в стороны, падая на пол с металлическим лязгом.       Тяжело дыша и с трудом сглотнув, мой собеседник наконец-то представился мне.       — Меня зовут Джанго. И я не забуду, что ты сделал.       — Пока ещё не сделал, мистер Джанго. Боюсь, что разомкнуть кандалы у вас на руках мне не хватит силы. Они выглядят куда менее поврежденными. Но у меня есть бластер, и я могу попробовать прострелить соединяющую их перемычку.       — Пробуй, — Джанго по-прежнему несколько странно ощущался в Силе, глубокая тоска, кажется, затопившая его по началу нашего знакомства, ныне сменилась мрачной решимостью.       Джанго выгнул руки, я поднес бластер близко и очень аккуратно прицелившись, прострелил перемычку. Короткая вспышка, и вот, потирая запястья, пленник моментально оказался на ногах. Крепкий, темнокожий, покрытый шрамами, которые просвечивали через рваные лохмотья, что были на нём сейчас, Джанго рассматривал меня со странным выражением лица. Я по-прежнему сидел перед ним, держа бластер в руках, впрочем, направив его ствол в пол. В Силе я не ощущал агрессии исходящей от него, но чувства, кажется, в нём боролись весьма противоречивые.       — Ребёнок. Меня спас ребёнок, — он покачал головой.       — Да, мистер Джанго, я ребёнок. Но поверьте мне, не эта характеристика является основной для моей личности, — в ответ он только усмехнулся, делая плавные, разминочные движения. Я продолжил, на всякий случай, вводить его в курс дела, — мы сейчас в космосе, среди пиратов, это судно, скорее всего, бывший военный корабль Андо. Судя по всему, корабль не до конца укомплектован командой, но вряд ли тут меньше тысячи пиратов. В основном это арахниды — аквалиши, уалаки, харши. Из активов - бластер-пистолет и некоторые мои способности. Весьма скромные, и которые не помогут нам в открытом столкновении. Джанго медленно улыбнулся. В этой улыбке было что-то ненормальное. Широкая и слегка безумная, обещающая все беды галактики пиратам, она хорошо дополняла его эмоции в Силе, что наполнялись весёлым азартом.       Внимательно рассмотрев эту улыбку, я задал вопрос, который по настоящему тревожил меня.       — Мистер Джанго, насколько я могу судить, вы тренированный человек. Скажите, мы можем совершить побег с этого корабля, не убивая всех по дороге?       Улыбка несколько поблекла и Джанго снова начал сверлить меня взглядом своих карих глаз.       — Не убивать? Ты понимаешь, что они будут стрелять в нас, и стремится нас убить?       — Да, мистер Джанго, вполне понимаю. Но то, что они сейчас пираты, не делает их законченными мерзавцами. Они ещё могут оставить этот промысел и заниматься чем-то более полезным.       Кажется, мне удалось рассмешить моего визави. Джанго начал истерически смеяться, прижав ладони к животу. По его лицу катились слезы, а тело сотрясали судороги хохота. Я тихо вздохнул.       — Да, сэр, я хорошо понимаю как звучат для вас мои слова, но всё же, попрошу отнестись к моей просьбе со всей серьезностью, — я протянул ему бластерный пистолет рукояткой вперед. Взяв оружие, Джанго некоторое время рассматривал его, а затем и меня.       Я ответил ему честным прямым взглядом.       — Я утратил свои доспехи, но не свою честь. Я следую Резол’наре, и я помогу тебе, маленький джедай. А где же твой меч?       — Сэр, мы не носим мечи до определенного возраста. У меня его попросту нет.       — Хм. Ты умеешь стрелять из бластеров?       — Да сэр, это входит в базовую подготовку. Я умею использовать как ручные бластерные пистолеты, так и винтовки. Я могу уточнить, что вы планируете сделать теперь?       — Выбираться. Пираты не долго будут в космосе, скоро они наверняка прибудут куда-то для пополнения припасов. Мы покинем корабль, угоним челнок, или просто пробьемся на станцию. С оружием в руках, они возьмут нас только мертвыми.       Некоторое время мы рассматривали друг дружку, меряя взглядами, в пустом, маленьком, кажется хозяйственном складе. Очередной мягкий толчок сотряс корабль, оповещая, что мы вышли из гипера. Наступила пора действовать.