Молоко человеческой доброты

      Наблюдая медленно приближающуюся красную планету с обзорной галереи яхты, иногда косясь на сидящего мистера инкогнито, я предавался размышлениям. За дни, которое заняло путешествие со мной не общались, фактически заперев в оранжерее яхты. Вооруженный наемник недвусмысленно намекнул, что малейшие неполадки в системе видеонаблюдения или попытка без разрешения покинуть отсек и бомба внутри меня немедленно взорвется. Телепатические попытки достучаться до мастеров не принесли какого-либо результата. Оставалось надеяться, что на зубы какому-нибудь тирантатеку я не попадусь. Одежду, за время моего нового заключения так и не выдали, так что пришлось коротать время в древесной форме снова, насыщаясь полезными веществами.       Перед самым прилетом меня вызвали в обзорную галерею. Пепельно-красная, железно-бурая планета медленно проплывала перед нами, постепенно увеличиваясь. Известное место, родина одной из древних цивилизаций галактики и после этого, неоднократно, один из опорных миров последователей темной стороны. Негостеприимные пустыни и скалы, биосфера, и ранее не самая дружелюбная, попавшая под каток многочисленных экспериментов и неоднократных бомбардировок. Ныне Коррибан — глухая провинция на окраине Республики. Тут нет залежей редких материалов, тут мало фауны, впрочем я читал, что некоторые безумцы иногда устраивают здесь охоты на экзотических и опасных хищников. Ну и конечно контрабандисты и расхитители гробниц, несмотря на все запреты тянущиеся к этому миру. В Силе, с орбиты, планета ощущалась скорее холодно и тихо. На ней теплилась жизнь, но в таком малом количестве, что мир напоминал скорее остывшее пепелище.       — Вы знали, что вероятно долина, куда я хочу вас отправить за тысячи лет была не одна?       — Что? — неожиданный вопрос любителя кореллианского стиля в одежде сбил меня с мысли.       — Долина. Мы имеем множество её изображений, вот только в разные исторические периоды она выглядит кардинально по разному.       — Ну, она подвергалась бомбардировкам, каждый раз когда там менялась власть и всё подобное.       — Это тоже аргумент в пользу этой теории. Вы представляете, что остается после того как какой-нибудь флот отстреливается по поверхности?       — Ну хорошо, — эти рассуждения немного отвлекли меня от мрачных мыслей, — но например мавзолей Марки Рагноса? Его неоднократно откапывали после каждой заварушки. — Неправильный вопрос. Правильный, сколько было у Марки ложных гробниц, — эти слова заставили меня призадуматься, действительно, для древних ситских повелителей создание кенотафов выглядит разумным.       — Значит вы предполагаете, что расхитители лезут в ложные гробницы?       — Всё не так просто, — мой собеседник откинулся на спинку, заложив ногу за ногу и с упоением принялся рассуждать. — Долина не просто физическое место. Это символ памяти, один из центров величия прошлого, одно из ключевых мест. Я уже упоминал, что там, под скалами, хранится целый лабиринт. Ловушки, коридоры, переплетения естественных пещер и проложенных ходов, тянущиеся на километры. Величественные залы, объятые тьмой и узкие отнорки со спящими чудовищами. Но важнее всего не это.       — А что же? — решаюсь немного подыграть.       — Магия. Древнее ситское колдовство. Тысячелетия экспериментов. Множество древних колдунов, гнущих и изменяющих по своей воле реальность. Два разных контрабандиста, в поисках сокровищ могут войти в одну и ту же гробницу с интервалом в минуту и оказаться в двух разных коридорах. Если бы не это, все здешние гробницы давным-давно бы разграбили. К счастью, расхищение происходит только с поверхностными захоронениями. Только с могилами тех, кто не был достаточно знатен и могущественен, чтобы удостоиться захоронения в мрачных глубинах. Эта древняя магия спит, чтобы проснуться, когда под темные своды осмеливается вторгнуться чужак. Она без жалости выводит из строя роботов и соблазняет посулами слабых духом…       — Мистер незнакомец, вы не могли бы уточнить, куда именно мне нужно поместить голокрон? — прервал я разлитие мыслью по древу.       — Это бессмысленный вопрос, — кажется под голографической маской усмехнулись, — вы должны оставить его там, где он должен находиться.       — А где он должен находится, я конечно почувствую? — с тоской уточнил я, наблюдая как планета, постепенно приближаясь, занимает весь обзорный экран, а за границами силового поля начинают плясать язычки плазмы, по мере нашего прохождения атмосферы.       — Может быть. Или услышите. Вам стоит перестать думать о местоположении внутри этого комплекса как о месте. Пространство, столь долго опутываемое паутиной чар и ритуалов, уже давно не отвечает на вопрос где.       Не решаюсь продолжать эту дискуссию, мне снова вспомнился факт, что сознание влияет на Силу, текущую через неё и задумался о границах этого влияния. Если какой-нибудь ситх-киборг, убедит себя, что без биологических рук он не может выпускать молнии Силы, у него они не получатся. Если мастеру Пло Куну удается выпускать вполне себе молнию Силы, не считая её темной и называя электрическим правосудием и не падая на темную сторону, то почему бы Силе не искажать реальность? Проблемой, которую я пытался осмыслить, являлся факт принятия или непринятия этой концепции. Если я поверю моему похитителю, и приму её всем, отсутствующим у меня сердцем, то я действительно могу оказаться чёрте где. Нет, пожалуй, оставим пока это в разряде гипотез, наряду с остальным.       Яхта медленно заходила на посадку среди каменных каньонов, на этой половине планеты царила ночь.       — Что, в Дрешдей, залетать не будем?       — Нет, современная столица Коррибана нам ни к чему, мне надо поскорее проводить тебя в гробницу и спешить менять яхту. Наверняка ты тут многое запомнил, и тебя уже ищут. Возьми, — мне протянули пирамидальный голокрон.       С величайшей осторожностью, я устроил его в своей прическе, плотно оплетая волосами-ветвями.       — Мы обязательно встретимся, — вглядываясь в фигуру, я всеми силами пытаюсь запомнить пропорции, и увидеть, чье же лицо скрыто под голографической маской.       — Постараюсь всеми силами этого избежать. Что же, вперед, к трапу, — в голосе моего собеседника сквозила откровенная веселость.       — Позвольте последний вопрос на прощанье. Вы вероятно желали получить джедая или джедайку, чтобы отнести голокрон. Ещё одна фигура, которую я видел, явно желала артефактов. Но кто же тогда подсказал этим пиратам насчет ящериц?       — Правильный вопрос, — шутливый тон оставлен, сменившись на холодную сосредоточенность, — этого не знаю.       Холодный ветер стелился, задувая по ногам, неся с собой мелкие частички бурой пыли. Вместе с дуросом-наемником мы стояли у входа в одну из гробниц. Каменная, покрытая полустертыми нечитаемыми символами дверь, была подорвана взрывом, образовав опасно выглядящую щель, над которой нависла потрескавшаяся скала. Мне было совершенно очевидно, что как только я войду, эти камни рухнут, загораживая мне выход, сами или с небольшой помощью моего пленителя. Оглянувшись, я ещё раз оглядел долину, каменные статуи склонившихся гуманоидов, безжизненные камни, не дающие отблесков в утренних сумерках и забытый кем-то неподалеку свуп-байк. Дурос ткнул меня в спину бластером, поторапливая.       Вздохнув, я начал протискиваться в щель, стараясь поменьше задевать стенки. С трудом оказавшись внутри, вступив на каменные плиты пола, прикрыв глаза, я размеренно зашагал вперед. Зрение здесь только помешает мне. Каменный коридор встретил меня тишиной, которую нарушил глухой звук обвала и толчок воздуха сзади.       Кивнув, переждав пока камни перестанут осыпаться, я зашагал дальше. Конечно, отсутствие зрения слегка мешает, все же я не миралука, и смотреть через Силу пока так и не научился. Мне оставалось ориентироваться на колебания, которые вызывали мои шаги. Слабое подобие эха и звук, распространяемый через камень пола, позволяли мне немного составлять картину окружающего, конечно в гуманодной форме мое чувство колебаний ниже чем в древесной, но если двигаться не спеша, то получается ощущать пространство. Придерживаясь левой рукой за стену, аккуратно ступая и помня о ловушках, которые могут попасться мне на пути, я медленно двигался в темноту.       Пол имел легкий наклон вниз, кажется с каждым шагом я погружаюсь всё глубже, тишина, нарушаемая только звуком моих шагов немедленно смыкается вокруг меня, стоит мне остановиться, ватным плотным одеялом. В Силе вокруг, насколько могу ощущать, тот же пепел. Холодный, остывший, недвижимый. Темная сторона здешних мест не давит как пресс, нет. Она укрывает, незримым флёром скользя на грани восприятия. Не чувствуется живых существ, даже дурос, не так давно оставленный позади, не ощущается совершенно.       Космическая темнота, спереди, сверху, сзади. Давящая тишина. Я не слышу ни грамма жизни и не чувствую ничего в Силе. Но это не значит, что жизни тут нет.       Ситхи это одна из самых известных цивилизаций галактики, которых можно смело отнести к выбравшим биологический путь развития. Изменения рас, создание множества чудовищ и видов, в искусстве изменения живого они не уступали современным арканианцам, но использовали не науку, но саму Силу, инструмент более мистический и иногда менее способный давать воспроизводимый результат.       В архивах и учебных материалах джедаев есть память о множестве монстров, порожденных воспаленной фантазией ситских колдунов и алхимиков. Некоторые виды закрепились и даже стали воспроизводиться, доставляя массу проблем, пока команды джедаев охотников не извели, например, тех же тирантатеков. Другие, остались как индивидуальные образцы, смертельно опасные, но к счастью не оставившие потомства.       Остановившись, я прислушался. Тишина. Безмолвная, холодная, безбрежная тишина. Зловещий штиль. Путешествие по коридорам вскоре стало скорее скучным чем щекочущее опасным. Коридоры змеились под моими ногами, разветвлялись, постепенно понижаясь, вели меня глубже и глубже. Темная сторона чувствовалась как остывшая печка, полная холодного слежавшегося пепла. Или праха. Почти недвижимого, безразличного, мертвого. Она не давила, нет, но мешала восприятию, заметно ограничивая его радиус, за которым я чувствовал только мельтешение холодных серых хлопьев. Путешествуя медленно, но уверенно, ободряя себя мыслью, о том, что если есть входы то есть и выходы, правда, пока все коридоры уводили только глубже.       Переступая через разряженные кем-то ловушки, я размышлял, почему темная сторона ассоциируется у меня с холодом. Это скорее характерно для гуманоидов, точнее, даже для людей, для которых внезапный озноб признак проблем. Для моей физиологии холод это скорее сон, долгий и безопасный, замедление физиологических процессов. Ну, а сама Сила разумеется температурой не обладает, это всё реакции сознания. Интересно, неужели виновата моя человеческая память и мировоззрение? Если я по-человечески мыслю, то и Силу воспринимаю по-человечески?       Неожиданно моего разума коснулось нечто, что можно было бы описать как тихую мелодию. Отклик, который можно получить в Силе, связанный с чем-то близким, чем-то родным. Не медля выбраю на развилке очередной коридор, что, как мне кажется, ближе со стороны отклика. Слегка плутая, возвращаюсь часто к развилкам в поисках короткого пути и стараясь не срываться на бег, напрягаясь, пытаюсь ощутить, что же это. Постепенно, мне удалось разобраться ощущаемое мной скорее нечто неживое, и резонирует с моей Силой. Найдя в паутине коридоров нужную дорогу, я медленно подходил к кучке чего-то на полу, скорее всего, чьим-то останкам.       Осторожно протягиваю ладони, нащупываю несколько не истлевших косточек, рассыпавшуюся в прах робу, практически в хлам раздавленный агрегат, который предположительно был когда-то остатками цилиндра светового меча. И крохотный истлевший мешочек на остатках пояса. Нащупав, аккуратно беру в ладонь, поглаживая и перекатывая содержимое. Два крохотных кристальчика с ровными гранями и третий, чуть тяжелее, но столь желанный и ощущаемый почти как родной. Сжав его между пальцами, я попробовал ощутить, что это, но добился только того, что ощупал в темноте странную неровную, несимметричную форму. Зато в Силе он резонировал, в такт со мной, ощущаясь теплым кусочком света.       Находка обескуражила меня, некоторое время я уподоблялся Смеаголу, нашедшему его Прелесть. Камешек было приятно держать, он ощущался как поющий в такт с моей Силой, как нечто близкое. Некоторое время потратив на ощупывание и контроль собственного разума, стараясь понять, что же мне попалось, пока я наконец не сообразил, что скорее всего это один из элементов светового меча.       Джедаи традиционно используют в них естественные кристаллы, но это традиция, а не правило. Некоторые члены Ордена горазды вставить в меч любую пакость которую только найдут. В дело идут не только различные гиперматериалы, но и довольно часто разные куски животных и растений. К примеру активно используются конкременты некоторых видов существ, особенно широко известная жемчужина крайт-дракона, представляющая собой обычный безоар. Что бы это ни было, оно явно мне пригодится в создании собственного меча в дальнейшем.       Успокоив себя мыслями, что наверное это не хитрая ситская ловушка на глупых и жадных джедаев, спрятав находки в волосах, крепко прижав их ветками, я попытался вернутся назад, но обнаружил на обратном пути каменную стенку. Стенку которой несколько минут назад не было и которая возникла совершенно бесшумно. Озадаченно развернувшись от неё, я направился в противоположную сторону, чувствуя себя крайне неуютно и размышляя о том, что пространство можно искажать даже если я не верю в это.       Голос, зазвучавший в моей голове, был мелодичен и тих. Слог за слогом проговаривая древнюю мантру, ручейком звеня в моем сознании, пока слова забытого языка бились о барьеры моей воли.       -Нвул таш.        Дзвол шасоткун.        Шасотджонту чатсатул ну тиук.        Тиукджонту чатсатул ну мидван.        Мидванджонту часатсул ну аша.        Ашаджонту котсвинот итсу нуйак.       Голос утих, явно в ожидании окончания древней мантры. «Agh burzum-ishi krimpatul», мысленно сыронизировав я подавил вздох. Мне был известен этот язык, в моем осторожном изучение истории галактики я не мог обойти его стороной. Изыскания, основанные на этом языке, не приветствовались в Ордене, так как от них часто был один шаг до погружения в соблазнительные глубины темной стороны, но и полностью запрещать, имея в кодексе строчку про неведение и знания, было бы неверно для джедаев. Поэтому их просто ограничивали, ставя разумный барьер по допуску. Мне остается только догадываться, сколь многое Совет Первого Знания хранит в охраняемых глубинах Храма, открывая только для проверенных и сильных волей, но даже те намеки, что были в общедоступных архивах и разрешены для младших джедаев позволяют понять всю притягательность и опасность подобных знаний, для неподготовленного разума. Некоторые из архивов Храма явно имеют следы, скажем так, очистки от опасных знаний, но довольно многое можно узнать и из вполне открытых источников, например археологических трудов, размещенных в открытую прямо в голонете. Допускаю, что читают монографии маститых галактических археологов далеко не все молодые джедаи, в лучшем случае те, кто в дальнейшем планируют связать свою деятельность с академией археологии джедаев, но обладая достаточной усидчивостью вполне возможно найти в голонете даже небольшой курс мертвого языка. Просто такие поиски требуют терпения, спокойствия и множество времени. Допуская возможность в будущем столкнутся с темной стороной, я готовился к такому исходу и язык заблаговременно изучал.       Собравшись с духом, я произнес заключительную фразу:       — Вонокш Кьясик нун, — «Сила освободит меня», финальная строчка кодекса ситхов, на их древнем языке.       Найти в голонете философию ситхов уже сложнее. Но к несчастью в нем, полно скажем так не слишком умных индивидов. Существуют целые культы подражателей как джедаев так и к сожалению ситхов, состоящие разумеется не из пользователей Силы, а из молодых, нигилистически настроенных разумных. Для них, в нашу относительно спокойную эпоху, древние учения ситхов как яркий пример бунта, против родителей. Они и создают сайты в голонете, воспроизводя столетие за столетием, к счастью, только обрывки знаний, вроде кодекса — часто неверно переведенного. Запрещать подобное совершенно бесполезно, хотя на некоторых планетах и пытаются, это только подстегивает активность молодежного бунта. Храмовые слайсеры, просто слегка адаптируют их странички, делая их медленными и непроизводительными, что обычно не сложно, продвинутым владением компьютерами эти, доморощенные философы обычно похвастать не могут. Тяга к подобным древним словам местами становилось популярным мейнстримом, чтобы снова угаснуть как потерявшая элитарность.       — Какой милый маленький мальчик, сегодня зашёл в наши пределы… — продолжил нежный женский голос на том же языке, — я не вижу тебя малыш, но я чувствую твой страх.       — Бэв, мое имя. Мисс вы не могли бы представиться? Я чувствую себя слегка неловко не зная вашего имени, — уверенным тоном выговариваю слова, конечно мое произношение оставляет желать лучшего, но кажется меня поняли.       — Какой вежливый мальчик, — в Силе полыхнуло весельем, — мое имя Дарт Атрокса. Я пала защищая эту планету, а затем меня похоронили по всем правилам, не забыв вбить мне в глаза зачарованные гвозди и забрать мой меч в качестве трофея, — под конец фразы, мелодичный голос перешёл на рассерженное шипение.       — Мне бесконечно печально, что ваши враги так сделали, — уверил я искренне, менее всего мне сейчас хотелось бы, чтобы неупокоенный дух, раздраженный вечностью без глаз терзал меня.       — Ха ха ха, о не беспокойся малыш, я довольно скоро была отомщена. Но речь сейчас идет не обо мне. А о тебе. Скажи малыш, чего ты боишься?       Коридор, тем временем кажется начал расширяться, продолжая держаться за стену кончиками пальцев, я шёл думая, что кажется началось. В тишине, звук глухого скольжения камня по камню был особенно хорошо слышен, где-то неподалеку в коридоре, что я уже прошёл, открылся проход в стене.       — Ты знаешь, кого я любила больше всего при жизни малыш? Моих маленьких, Тук’ата. А знаешь почему?       Я ускорил шаги, понимая к чему идет этот разговор. Мне срочно нужно укрытие.       — Всё потому малыш, что им не нужна пища, и они могут тысячелетиями спать, питаемые темной стороной, — в голосе снова слышалась нежность и страсть, — чтобы, в нужный час проснутся. Как удачно что моих малышей похоронили вместе со мной верно?       С быстрого шага я перешел на бег. Гулкое эхо сообщало мне, что кажется я выбегаю в некий зал, за моей спиной послышался вой, отражаясь по коридору гулким эхом.       — Ты боишься собак малыш? — голос смеётся с легкими истеричными нотками, пока я бегу вперед, быстро перебирая ногами и ощущая злобное желание разорвать сзади.       Быстрее и быстрее, насыщая ткани Силой, помогая ногам двигаться активнее. Машинально отмечаю как по бокам разгораются фиолетовые огни, в глубоких чашах. Быстрый осмотр дает понять, что я в круглом, большом зале с единственным выходом, где в центре высится массивный каменный постамент, украшенный барельефами. Чувствуя приближающуюся опасность забегаю за него и оборачиваюсь. Из тьмы коридора, неспешно приближаясь, ощущая, что добыча уже загнана и ей некуда деваться на меня смотрят две пары алых глаз. Ощущаю всем телом, что меня скоро сожрут, пытаюсь вспомнить, хоть что-то о ситских боевых зверях прячусь, чуть выглядывая одним глазом из-за саркофага.       — Ну же мальчик, это так просто, ощути в себе темную сторону, — в голове снова этот сексуальный голос, мурлычет явно наслаждаясь ситуацией, — ты бы мог воспользоваться световым мечом, но увы, у тебя его не чувствуется, а в моей могиле его нет, его забрали как трофей, — с жалостливой интонацией Атрокса продолжает издеваться надо мной, — освободи себя, или присоединись с глупцам, сожранными моими малышками.       Не спеша, давая себя рассмотреть, они буквально выплывали из тьмы, огромные, покрытые пучками перевитых мускулов, с гигантскими гривами, похожими на жесткую проволоку, с пастями, казалось состоящими из одних зубов, пара тук’ата заходила в зал расходясь по сторонам и наслаждаясь тем, что мне некуда бежать.       — Давай малыш… твой последний шанс, хлестни по ним молниями, заставь их бежать поджав хвосты, или они разорвут твою плоть и будут пировать твои мясом! — холодный шёпот снова бился в мой разум, мешая мне ухватить ускользающую мысль.       Левый хищник из двойки приблизился и зарычал, демонстрируя свое превосходство. Почти два метра в холке и для него, мои потуги спрятаться за каменным саркофагом кажется были не более чем смешны. Рассматривая, эти совершенные творения древней алхимии созданные для убийства, этих изменённых из обычных безобидных фитофагных животных в кровожадных хищников: на их устрашающие когти как копья, клыки как мечи, костяные наросты и смертоносные удары хвоста, которыми они выщебляли в каменных плитах пола длинные глубокие полосы, я понимал что шансов у меня нет.       — Сейчас он прыгнет мальчик… и ты закончишься, — в голосе Атроксы слышалась легкая грусть, — у тебя был шанс принять тёмную сторону и выжить, но я вижу, что ты слишком туп для этого.       — Я так не думаю, — медленно распрямившись встаю из-за саркофага под взглядом двух плотоядных монстров и подавив в себе желание панически скрипнуть, храбро смотрю им прямо в глаза.       Мысль которая ускользала от меня, подавляемая ощущением смертельной опасности, наконец достигла моего сознания. Заставляя себя не трястись как осиновый лист на ветру, а мои ноги не дрожать, я сделал шаг, затем другой, приближаясь к угрожающе оскаленным пастям и протянул ладонь. Огромные ноздри широко раздулись втягивая в себя мертвый воздух гробниц. Затем длинный шершавый язык, прошелся по моей коре, облизывая. Рыкнув и в раздражении и снова хлестнув хвостом по полу, громоздкие фигуры, клацая когтями удалялись во тьму коридора. На негнущихся ногах я подошел к саркофагу, опираясь на него.       — Видите ли, мисс, я немного дерево. А значит, невероятно ужасные монстры, которые охотятся за теплой свежей плотью, не расценивают меня как съедобный элемент.       На некоторое время воцарилось молчание. Отдыхая и приводя в порядок сознание, я проверял голокрон и камни, не вывалились ли они во время бега из моих ветвей, когда заметил разгорающейся красное свечение, медленно поднимающееся из гробницы.       — Значит дерево, да? — Дарт Атрокса безусловно была прекрасна при жизни, изящество линий, столь характерное для твилечек, гибкий стан и большая грудь, черные татуировки соблазнительно змеившиеся по красной коже, броня, подчеркивающая изгибы тела и не ограничивающая движений. Призрак древней повелительницы портили только два толстых огромных гвоздя, более напоминающие железнодорожные костыли, торчащие из глазниц, слегка вибрирующие и покрытые горящими рунами.       Моргнув, в удивлении рассматриваю восставший из своей усыпальницы дух, не нахожусь с ответом. Поводив в стороны изящной головкой и кажется определив в каком направлении я нахожусь дух усмехнулась.       — Дерево это хорошо, спасибо за подсказку мальчик, — подчиняясь движению хрупкой ладошки, фиолетовые огни в чашах взвыли, раздуваясь зевами домн. Пламя начало стремительно заполнять зал, отрезая меня от выхода, и растекаясь волнами по потолку и стенам.       Оглянувшись, мне стало понятно, что выхода больше нет. Фиолетовые языки пламени плясали гигантскими кострами окружая нас. Стена огня занимала всё пространство от пола до полка, снова пробуждая во мне первобытные желания немедленно оказаться подальше от неё. Память, немедленно услужливо напомнила мне пытку которой меня подвергла Ксев Эксрексус. Сознание отчаянно желало только одного — бежать. Бежать куда угодно, спасаясь от пылающего ужаса. Но бежать некуда, языки пламени окружали нас со всех сторон, неуклонно сжимая кольцо.       — О кажется этого ты боишься куда сильнее мальчик не так ли? — холодный, чуть ласковый тон твилечки позволял ощутить, как она наслаждается моим ужасом, поворачивая ко мне голову то одной, то другой стороной, — я конечно не повелительница ужаса, но как удачно, что мы быстро нашли твой страх…       Пламенный ужас, ревел вокруг меня, сжимая кольцо, выбора не было, из глубины моей сущности наверх поднимались первобытные ощущения, подстегиваемые пониманием, что сейчас я буду объят этим пламенем, глаза метались из стороны в сторону в поисках выхода из ловушки, нечто темное, холодное, глубокое казалось замерло гигантской волной, чтобы поглотить меня с головой.       Мой взгляд скользил по языкам пламени, которые были уже на расстоянии вытянутой руки, пылающие гудящие, когда маленькая деталь определила порядок моих действий. Распрямившись и стараясь перестать дрожать, протянув руку засовывая её глубоко в огонь, ощущая как моя плоть горит заживо, как обугливается кора, лопаются капилляры от кипящего сока, который тут же испаряется в гудящем пламени.       Усмехнувшись я обернулся к Атроксе.       — Мисс. Когда вы создаете иллюзию огня, вам следует помнить, что он обычно вызывает тепловое движение воздуха. Насколько я понимаю, вы весьма ограничены в своем воздействии на окружающую реальность после смерти не так ли?       Зашипев как тысяча кобр, призрак древней повелительницы разразился потоком молний… прошедших через меня, и принесших только короткий импульс фантомной боли. Вздохнув, я прикрыл глаза и сосредоточившись на легкой медитации и укреплении барьеров контроля через некоторое время снова распахнул их.       Тьма окутывала зал, по прежнему нетронутая, холодная и недвижимая. Тьма и тишина. Мое сознание не тревожили более язвительные слова. Понимая, что мне нечего тут более делать уже двинулся к выходу когда одна мысль остановила меня.       — Прошу прощения за то, что тревожу ваш покой, — каменная крышка саркофага поддавалась с трудом, с противным скрипом она медленно скользила в сторону. Протянув руку в щель, я с некоторым трудом нащупал череп, а затем и два металлических гвоздя. Выдернув их, с отвращением отбросив в сторону, я начал медленно задвигать крышку на место.       — Почему? — донесся до меня тихий шелест, когда я уже покидал зал.       — Наверное потому что мне грустно думать, что столь симпатичный дух проведет остаток вечности даже без возможности смотреть.       — Ты жалеешь меня джедайское ничтожество? — голос рассерженной повелительницы снова приобрел нотки рассерженной гюрзы.       — О нет, я не смел бы оскорбить могучую повелительницу Силы своей жалостью. Но кажется в вашей парадигме характерно делать именно то, что хочется? Мне захотелось сделать вам приятно, чтобы вы меньше страдали и я сделал, — пожимаю плечами не оборачиваясь.       Тишина была мне ответом, снова холодный пол коридоров под ногами и темнота. Понимая, что могу плутать в этих лабиринтах вечность, я с некоторой обреченностью придерживаюсь правила левой руки, одновременно пытаясь построить в голове карту коридоров лабиринта которые уже прошел и стараясь не думать, что со мной будет попадись я в ловушки. Конечно изучаемое мной искусство движения, ощущение опасности с помощью Силы и пассивная слабая эхолокация, помогает мне понимать на какие из плит пола, лучше не наступать, но расслабляться не стоит. Двигаясь сосредоточившись на ощущениях камня и тончайших оттенков эха от него, под моими ногами, мне удалось не вздрогнуть когда зазвучал следующий голос.       — Дарт Атрокса всегда была горячей девушкой, — в этом мужском, чуть глухом голосе не было ни грамма издевки, скорее некоторая грусть. Снова подавляю вздох, — о, не беспокойтесь, юный нети, я не буду пытаться столкнуть вас на темную сторону.       — Нет? А позвольте узнать, отчего же? Вы будете утверждать что вы добрый ситх, или упаси Сила серый?       — О нет, — кажется мне удалось его рассмешить, приятный легкий смех разнесся в моем сознании, — Добрых ситхов не бывает, но важнее, что в этом нет никакой необходимости. Кроме того это дурной тон и откровенно глупо.       — Мне казалось, что все мертвые ситхи озабочены вопросами передачи наследия, выращивания себе нового ученика, ну и знаете всё такое? — осторожно уточняю продолжая выбирать куда поставить ногу, кажется количество ловушек начинает увеличиваться.       — Это так и не так. Многие мертвые повелители, особенно некоторые, действительно пытаются всеми силами воскреснуть или хотя бы влиять на ход истории галактики через культы и новых учеников. Например уважаемый Марка Рагнос, раз за разом восстает в виде призрака, никак не способный успокоиться до конца.       Мне показалось или в начале фразы акцент был на слове мертвые? Мне ужасно не понравилось как это прозвучало.       — А вы стало быть к такому не стремитесь?       Некоторое время темнота молчала, пока я перебираюсь через завал, из рухнувших глыб частично перегородивших коридор.       — Видите ли юный джедай, — в голосе собеседника звучала грусть, — когда-то, давным давно я делал всё чтобы не действовать как обычный, примитивный лорд ситхов. Изучая психологию и историю, анализируя ошибки и очевидные глупости которые совершали мои предшественники, мне удалось выработать для себя некоторый свод правил, руководствуясь которыми, мне удастся подняться над рядовыми посредственностями к вершинам власти. Ну знаете самые очевидные: не использовать одаренных как агентов, вместо этого полагаясь на простых разумных, не полагаться на Силу, не заигрываться слишком глубоко с темной стороной лишающей разума.       — Стало быть власти вам всё же хотелось? — протискиваясь через завал, мне показалось или мне удалось сделать себя чуть тоньше? Определенно здешний фон всё же как-то влияет на мои способности.       — Конечно. Но не ради самой власти, — короткий смешок раздался в Силе, — а ради безопасности. Если у вас нет власти, у вас нет возможности что-либо изменить. Другие решают ваши и чужие судьбы, не допуская вас к столу. Только поднявшись над посредственностями, набрав личную силу и влияние, вы сможете сесть за этот стол. И поверьте мне, всем будет безразлично ради чего вы садитесь за него. Я отлично вижу, что вы пылаете желанием всех спасти. Вы идеалист, стремящийся уменьшить количество страданий в галактике. Искушать вас властью или там болью — невиданная глупость.       Остановившись и поправив голокрон в ветвях я молчал. Кажется, что этот будет куда серьезней в вопросах искушения, верить ему разумеется нельзя, но послушать стоит.       — Вижу вы со мной согласны. Пусть я наверное не могу оценить ваш порыв осчастливить всех, но могу его понять. Я всегда защищал только своих, мои агенты, всегда получали лучшее снаряжение, технику, находились в безопасности и выполняли продуманные операции сводящие риск для них к минимуму. Но осчастливить всех, понимая что им не будет свойственна благодарность и это вскоре забудут? Это для меня чуждо. При этом я чувствую, что вы понимаете эта идея не принесет вам ничего хорошего, а только проблемы и страдания.       — И поэтому будете уговаривать меня отказаться от неё?       — Нет, — в призрачном голосе зазвучал сарказм, — поэтому я полагаю, бессмысленным искушать того, кто искуситься сам. Вам понадобится сила, вам понадобятся ресурсы, вам понадобятся единомышленники и организация. Идеалистам свойственно стремиться менять галактику, совсем не важно по какой причине. Но невозможно войти в эту реку и не замочить ноги.       — Ну джедаям то удается. Уже многие сотни лет в галактике царит мир.       — В вашем возражении слишком много но, юноша. Я прекрасно чувствую что, мир описанный вами, вам же не по сердцу, не так ли? Вы наверняка стремитесь, чтобы Все были счастливы, чтобы Никто не страдал.       — Меня вполне удовлетворит большинство, — мрачно бурчу в ответ.       — Именно это я и называю идеализмом. Вы довольно плохой джедай вы знаете? Это ситхам свойственно возводить всё в абсолют.       — Да спасибо, я в курсе.       — Но не могу не признать, ваши цели благородны. И да… я чувствую ваши колебания. Вы сомневаетесь, явно сомневаетесь, что способны оставаясь в рамках философии джедаев, изменить политические течения и экономические факторы. Они эти экономические факторы, имеют свойство отчаянно сопротивляться. Ох сколько было проблем с той же Цзеркой на моей памяти...        Делаю мысленную пометку понимая, что это может быть как специальной оговоркой старающейся направить меня на неверную оценку эпохи так и на намек на время в котором жил мой собеседник. Корпорация Цзерка неоднократно переживала периоды кризиса и расцвета, но примерно три с половиной тысячи лет назад, случился один из крупнейших для неё кризисов, заставивший изрядно сбавить обороты, превратив ее из мультиконсорциума в просто одну из крупнейших оружейных корпораций галактики. Следовательно, либо меня намеренно путают, либо мой собеседник не старше примерно трех с половиной тысяч лет.       — Это всё лирика. Власть, влияние и контроль, это всё дела будущего. Пока я далек от всех этих галактических интриг. Я только учусь. Вы явно заговорили со мной не просто так, вам что-то необходимо.       — Это правда. У меня действительно есть небольшая потребность.       — Если вы будете предлагать выпустить из заточения древних духов то увы, я ценю ваш стиль беседы, особенно когда на меня не насылают видения о сжигании меня заживо, но множить количество проблем в галактике, у меня нет никакого желания.       — О нет нет, о таком просят всяких заблудившихся контрабандистов, или вовсе попросту выводят их на какой-нибудь могильничек, а те сами, с удовольствием, выносят всё необходимое наружу. Нет, я всегда исходил из мысли, что каждому агенту надо давать то задание, которое он способен выполнить.       — И что же это за задание? — мрачно уточняю, ситуация складывается любопытная, верить ему конечно нельзя, мне понятно, что любое действие инспирированное древним духом по определению должно подвигать его к возражению или ещё какому-то непотребству которое должно обрушиться на галактику. Вот только кажется этот дух кажется довольно умным, а значит, что он понимает, что я понимаю, и я понимаю что он понимает и так далее, — сразится с тирантатеком голыми руками или может быть выпустить на волю древний техновирус?       — О, а вот это я вам не скажу, — ответ моего собеседника выбил меня из равновесия на какое-то время. Я остановился сосредотачиваясь.       — Я правильно понимаю, что вы основываясь на анализе ваших ощущений, полагаете, что любые мои действия, будут направлены на выполнение вашего задания?— уточняю ровным тоном.       — Да всё именно так.       — Вы либо играетесь с моим разумом пытаясь лингвистически программировать его, либо сошли в этих гробницах окончательно с ума. В любом случае, я Уверен, что у вас ничего не выйдет, — твердо закончил я.       — И это тоже возможно. Я свяжусь с вами позже, когда вы столкнетесь с кем-нибудь вроде кабала, а сейчас вас ждет последнее испытание.       — Испытание?       Тишина снова была мне ответом. Ответом, в котором можно было почерпнуть гипотезы по некоторым вопросам. Первым же из которых был: почему все что случается со мной в этих катакомбах происходит именно так? Ну, куда проще было бы засыпать меня камнями или выпустить по настоящему опасную тварь, которой безразлично, есть ли мясо или мою деревянную плоть, вызывая во мне негативные эмоции или подтолкнуть к темной стороне. У меня сложилось ощущение, что со мной не то чтобы играют, скорее не стремятся прижать до конца, давая шанс выпутаться.       Предположим что это действительно испытания. Может такое быть? Как ни странно, да, когда-то неподалеку не раз и не два располагались ситские учебные заведения по подготовке молодежи. Если допустить, что меня специально запустили в некий аналог лабиринта для прохождения квалификационных испытаний, то события укладываются в цепочку. Сначала испытывали дух и волю, затем, видимо, должно было быть испытание интеллекта, вот только экзаменатор испытания, судя по всему, откровенно саботировал его по каким-то своим причинам. А теперь что у нас остается? Прикинув, что остается только испытание Силы и личной мощи, я понял, что мне срочно нужно оружие.       Отбросив мысли поискать подходящий световой меч и вставить в него найденный мною кристалл, я медленно двигался вперед. Увы, но на это мне скорее всего никто не даст времени. Конструирование светового меча процесс не быстрый, и даже если я смогу найти неразряженный клинок в этих подземельях, поместить туда кристалл быстро не выйдет.       Когда в моей голове зазвучал третий голос, я был готов. В этот раз, в оттенках можно было угадать как будто бы, говорящий произносит слова из гулкого шлема, фразы наполненные агрессией и злобой.       — Ты победишь или умрешь, — никакой издевки, чистая незамутненная ненависть.       — А кого победить? — отвечать мне не стали, только в Силе донеслась волна высокомерного презрения.       Коридор снова расширяется, приводя меня в очередной зал. Молнии, фиолетовые молнии с сухим треском зазмеились по стенам стягиваясь в каменные чаши и давая достаточно света для того чтобы рассмотреть будущее место боя. Черепа. Кости. Остатки множества существ, как давным давно высохшие и рассыпавшиеся, так и более свежие, некоторые трупы застыли на полу в причудливых позах подобные сухим сломанным веткам, другие лежат ровно, будто бы готовые к погребению, на разных стадиях мумификации. Высокие колонны подпирают потолок зала. на них кажется когда-то были барельефы, а ныне только многочисленные следы сколов. Возвышение с проходом в дальней стороне, более похожее на алтарь на котором кто-то лежит. Очередной саркофаг с жертвой на нем? Зловещая, чуть пошатывающаяся фигура, которая, кажется, когда-то давно принадлежала ситху-полукровке, на что намекали остатки лицевых щупалец и темно-багровая кожа, видимая в многочисленных дырах рваной робы, некогда черной, а ныне скорее пепельной.       — Выбирай оружие, — лязгнул мрачный голос.       Осмотревшись, я понял что во первых вход в зал перегораживает снова возникшая за мной спиной стенка и что оружия на выбор действительно много. Кто бы не стаскивал сюда все эти трупы, он подошел к делу с размахом       — Твоим противником будет тело ученика Ффона Альта. Некогда он проиграл свою возможность стать кем-то большим, чем раб. Теперь он служит в качестве испытательного препятствия, ступенью на пути к Силе. Как только ты возьмешь оружие, начнется ваш поединок. Выбирай, червь!       Брожу по залу выбирая и оценивая противника. Высокий, сильные руки, двигается заторможено, но это видимо пока не начался бой. Судя по виду он уже мертв и не факт что имеет полноценное сознание, а значит любые трюки с разумом на нём скорее всего будут бесполезны. В голом остатке физика, в руке держит рукоятку светового меча, значит, скорее всего драться будем им, и вполне вероятно помогая себе Силой.       Взгляд скользит по полу, выбирая оружие: бластеры, несколько световых мечей, металлическое оружие, в голове прокручиваются мысли, у мечей возможно ещё сохранился заряд, а вот бластеры наверняка уже давным давно перестали быть полезными.       Настраиваю себя на грядущий бой, здесь мне потребуется куда больше ловкости и умения чем в любом учебном поединке. Разум воздействует на течение Силы вокруг и она начинает укреплять мое тело. Я становлюсь быстрее, гибче, мои движения ускоряются, а тело насыщается Силой к предстоящей схватке. На краткий миг меня охватывает глупая эйфория, немедленно подавляемая сосредоточенным рассудком.       В Силе разливается ощущение опасности и странного голода, расходящиеся от мертвой фигуры ученика, кроме того меня беспокоит странное ощущение едва теплющейся жизни, от лежащей на камне фигуры за спиной мертвеца. Видимо, о ней мне придется позаботиться если я смогу победить. В поисках подходящего оружия продумываю тактику поединка. После того как я возьму оружие, оппонент попытается либо атаковать меня дистанционно Силовыми техниками, либо рывком сократить дистанцию, или скорее, сначала первое, потом второе. В бое на изнурение мертвецу я точно проиграю, значит, необходимо решить всё в как можно более коротком обмене ударами.       Взгляд останавливается на относительно свежем, ещё не высохшим до конца теле, в дорогом, но сейчас пыльном камзоле с вышитыми зелеными драконами и стягами. Не веря своей удаче осматриваю пояс, и вот она. С трудом сдерживаю улыбку. Небольшая, куда меньше светового меча, с короткой изогнутой рукояткой, не предназначенная для удержания двумя руками и размашистых сильных ударов, но куда более удобная для игры клинком и тонкого фехтования. Основная причина, почему в секторе Тапани таких высот добилась трансплантология кибернетических рук — световая рапира.       Мысленно попросив прощения у мертвого беру в ладонь хрупкое на вид оружие. Световая рапира — один из подвидов светового меча. Получившая свое распространение в секторе Тапани, достаточно старом, богатом к сожалению не только ресурсами, но и заносчивыми благородными домами. Именно среди них, под воздействием ситских культов, зародилось увлечение фехтованием на световых мечах. Ситские культы, с помощью джедаев и при поддержки других местных домов, удалось победить около четырех тысяч лет назад, а вот традиция осталась. Отличная иллюстрация того, что не только джедаи используют световые мечи. Конечно, местные ремесленники не медитируют по месяцу над созданием каждого, не подгоняют все детали со сверхъестественной точностью. Это хорошее, добротное оружие, пусть и уступающее джедайскому, но не менее смертоносное.       А главное, идеально подходящее к столь любимому мной стилю Макаши.       Включаю делая восьмерку синим, гудящим световым мечом, салютуя противнику и едва успеваю уклониться от разряда молний, за колонной. Электричество с громким треском бьет в камень, оставляя расплавленные дорожки. Резкое чувство опасности слева, делаю быстрый шаг назад вскидывая клинок. Алое лезвие с гудением разрезает воздух и почти лишает меня руки, с трудом успеваю принять вражеский клинок на четвертую защиту, отводя его в бок. Мертвые руки, удерживают цилиндр светового меча двумя руками, активно пытаются меня продавить, и у них это получается. Разрываю дистанцию прыжком назад, и снова уклоняюсь от очередной молнии.       Кажется меня пока спасает, что мертвое тело, не так хорошо слушается как живое, но мощи и силы в нём немерено. Дыхание противника не чувствуется, зато слышен рык, низкочастотный, глухой, утробный, вырывающийся из глубин его тела. Глаза в глубинах черепа ситха не горят, но сам холодный, мертвый полный злобы взгляд отлично ощущается. В Силе, волнами накатывает страх, боль, ненависть. Но эти ощущения, признаться, куда слабее чем я ждал. Ненависть, которая сейчас пытается помутить мой рассудок, куда слабее чем та, что я ощущал совсем недавно, на космической станции, от фигуры киборга. Скорее это похоже на заученный рефлекс который обрушивают на мое сознание.       Быстро двигаю ногами, кости и остатки трупов разлетаются в разные стороны, маневрирую между колонн, уклоняясь от молний и благодарю Силу, что в этот раз противник так же неповоротлив как я. Движения, которые он выдает мечом, не быстрее моих, но вот молнии он умудряется колдовать почти без остановки.       Под ногу попадет относительная свежая берцовая кость, на миг теряю равновесие, но это спасает мою голову от встречи с очередной молнией. Это было близко. Перебегая между колоннами, щедро поливаемыми молниями пытаюсь скорректировать план боя. У противника мощные, сильные удары, но куда более медленные. Надо не дать прожарить меня молниями и показать почему я люблю это оружие. Надеюсь, что мой оппонент мертв и ничего не чувствует.       Быстро окинув взором зал, выбираю подходящее местечко и занимаю позицию за колонной, сосредотачиваюсь, холодное, ледяное спокойствие окутывает мой разум. Противник не заставляет себя долго ждать. Быстрый подшаг в мою сторону, огибая каменное препятствие, и резкий взмах, сверху вниз, явно желая разрубить меня пополам. Кажется на мне только что пытались выполнить вертикальный Сай ток. Поворачиваю корпус уходя из-под удара и делаю резкое движение кистью. Классический чо май, быстрый, безжалостный и опасный. Короткое сверкание меча, и мертвое тело не успевает вскинуть лезвие в защитном жесте. Кисти рук падают, продолжая сжимать цилиндр меча.       С удовлетворением прослеживаю взглядом траекторию их падения и тут мертвое тело резко обрушивает меня на пол, придавливая и с рычанием пытается добраться до моей шеи. Борюсь с мертвецом, скорее более ошеломленный неожиданностью нападения чем испугом от реальной опасности. Зубы пытаются сомкнуться на мой деревянной шее. Выпускаю из руки, бесполезную сейчас рапиру и наношу слитное движение с боков. Укрепленные Силой кулаки, с хрустом ломают трупу ребра глубоко входя в сухое тело, но это не останавливает его движений. Чувствую как острые зубы начинают вспарывать мою кору.       Меня грызет боевой ситский зомби, неизвестно сколько пролежавший в этой гробнице, мой разум припорошен темной стороной, мельчайшей дисперсной пылью, забивающейся в любую щель в щитах контроля, мертвым прахом. Ледяное спокойствие, настроенность на схватку и покой начинают покидать меня, самоконтроль давать ощутимые трещины, готовый в любой момент рассыпаться. Из последних сил сосредотачиваюсь на сложной, а сейчас особо тяжелой для исполнения технике. Ладони глубоко ушедшие в мертвое тело, распрямляются становясь параллельно друг другу, отрешаюсь на секунду от происходящего со мной, от зловонного мертвеца пытающегося разгрызть меня и распахивая глаза вижу Их за каменной толщей.       Звезды; они плывут в бесконечной пустоте, огромные, яркие, пылающие своим неумолимым космическим огнём. Эти огни, разгоняют предвечный мрак наполняя галактику и всю вселенную светом и пламенем. Пламенем и светом который рождает все элементы из которых мы состоим, светом который в конечном итоге рождает жизнь. Именно этот образ, лучше всего помогает мне, вызвать технику которую я пытаюсь применить. Я не вижу этого, но чувствую, между ладоней, загорается и начинает пульсировать разгораясь крохотный огонек, маленькая, но яркая искорка света.       Хрип с которым меня пытаются сожрать, переходит в нечленораздельный вой. Мертвая плоть, столкнувшись с этим светом, опадает, рассыпаясь пеплом, кажется что на секунды даже становится легче в груди, теплее и спокойнее, как будто бы неяркое сияние разгоняет здешний могильный прах, витающий в Силе. Мертвец не успевает полностью распасться когда техника тает, уходя с ноткой сожаления, оставляя меня лежать под остатками трупа.       — Достоин жизни, — выплевывает голос с ненавистью и умолкает.       Отталкиваю от себя труп и вздыхаю. Хорошие идеи приходят опосля. Что мне мешало оттолкнуть его простым толчком Силы, и уже потом аккуратно разрезать? Потираю шею ощупывая повреждения. Нет вместо этого, я опять попытался пойти самым сложным путем. С тревогой посмотрев на алтарь, пытаюсь встать. Кажется тут кроме меня кое-кому, требуется моя помощь.       Нащупываю рапиру, и подхожу к этому не то алтарю не то саркофагу. Фигура, с трудом различимая во время боя, оказывается юной девушкой, с пышной гривой волос блондинистого цвета. Белый комбинезон плотно облегает ладную фигурку, пояс с множеством кармашков и отсеков оплетает тонкую талию, зеленый плащ красуется рядом подпалин. Вздыхаю и отвожу взгляд от аппетитных форм, прикрываю глаза и сосредотачиваюсь на диагностике.       В Силе по прежнему витает ощущение легкой опасности и окутывающая всё пленка праха. Сосредоточенно отгоняю эти ощущения и стараюсь почувствовать жизнь в теле передо мной. Через некоторое время заключаю, что девушка кажется только в обмороке. Настраиваюсь на желание подарить ей тепло и здоровье, не вижу этого, но мои руки начинают светится неярким голубым светом. Подталкиваю организм скорее прийти в себя, вожу ладонями вокруг головы незнакомки.       Открываю глаза чтобы встретиться взглядом с голубыми глазами незнакомки. Доброжелательно улыбаясь ей, надеясь, что она сейчас не начнет кричать встретив глубине ситских подземелий, на зловещей планете-гробнице, мерзкого темнокожего карлика который щупает её голову. Медленно отвожу руки.       — Приветствую. Мое имя Бэв.       — Эээ привет. Дженна. Дженна Зан, — чуть приподнимается на локтях, позволяя ярче своей тонкой водолазке, или как называется правильно эта часть гардероба, очертить свою грудь, осматривает груды сухих трупов в зале, — это ты их всех?        — Что? — отвожу взгляд, — нет. Только того, который тебя охранял.       Дженна садится на саркофаг, скрещивая ноги и осматривая сначала себя с сомнением, а потом некоторое время изучает меня. Продолжаю довольно глупо улыбается.       — Ты джедай? — вопрос с некоторым сомнением в голосе, кажется готова услышать в ответ я ситх и зловещий хохот.       — Я только учусь, — скромно улыбаюсь в ответ.       — Выбирать, я полагаю, мне не приходится, — девушка не спеша спрыгивает с алтаря и с интересом начинает рыться в кармашках на поясе.       —  Вы наверное известный контрабандист и охотница за сокровищами? — стараюсь поддержать светскую беседу.       — Нет, я ученый-вирусолог, — удивленно моргаю в ответ       — Вирусолог?       — Да, вирусолог, — мне ослепительно улыбаются.       — Я понимаю, что это совершенно не вежливо, но что это светило вирусологии, делает в этой забытой Силой гробнице?       Кажется мне удалось на некоторое время смутить юную девушку. На прелестном личике вспыхивает легкий румянец, щечки алеют, правда вот в Силе, она воспринимается совсем не смущенной. Холодная сосредоточенность и легкое напряжение возникшее когда я сказал что я джедай не оставляет её.       — Ну очевидно что я проводила здесь кое-какие исследования, — мысленно вздыхаю.       — Очень надеюсь, что вы изучали здесь не боевые ситские вирусы.       — Что? Нет, конечно, за кого вы меня принимаете? Я конечно несколько аватюрна по складу характера, но всё ещё в своем уме. Меня интересовали микроорганизмы, которые долгое время подвергались воздействию темной стороны и их сравнение с их аналогами снаружи гробницы. Я создаю лекарства и помогаю планетам. Возможно, вы слышали.       В голосе Дженны не слышится ни капли напряжения, куда более сильное волнение ощущается от неё в Силе, не знаю кто она, но играть она умеет отменно.       — Признаться, нет. Но я буду рад составить вам компанию в попытках выбраться из этого подземелья.       — Отлично, — она наконец находит в одном из кармашков миниатюрный бластер и зажав его в ладошке улыбается довольно, — Пошли?       Придерживая даму за локоток, направлю её к выходу за алтарем, не забывая оставить на каменной поверхности полустертой временем гробницы, маленькую алую пирамидку.