Сгорающая

      Вайолет сидела, глядя в окно, а в голове раз за разом всплывало одно и то же воспоминание. Не самое приятное, стоит сказать.       Гилберт сидит прямо на холодных ступенях лестницы, по его лицу и из раны на ноге на серый пол капает кровь. Вайолет пугает не это — она видела и вещи похуже: в конце концов, она с самого детства училась воевать и вынесла немало. Её пугало как тяжело дышит майор, как много крови натекло на пол, какой нездорово бледной выглядит его кожа. Она и не замечает, что сама дышит до ужаса тяжело, а левая рука, оставшаяся целой только до локтя, безумно болит. А ещё саднит рана на щеке, но сейчас все это не важно, ведь главная её задача на данный момент — увести майора отсюда живым.       — Вайолет. — Неожиданно срывающимся голосом произносит парень. — Т-ты должна жить и быть свободной.       Девушка с трудом видит майора сквозь пелену слез, а изо рта вырывается облачко пара: все-таки здесь ужасно холодно. Но Вайолет обеспокоена сейчас только словами Гилберта, ведь они звучат так, будто он и не надеется выжить. Она замечает, что он тоже плачет. С трудом поднимая взгляд на светловолосую девушку.       — Всем сердцем…       — Эй, Вайолет! Мы уже приехали. — Обрывает её воспоминание Клаудия, легонько тряся за плечо. Вайолет дергается, понимая, что она все-таки задремала.       Девушка, ещё не до конца очнувшись ото сна, потерла глаза руками и, надев перчатки, выбралась из машины через услужливо приоткрытую дверь. Солнце ярко светило в глаза, заставляя щуриться, шелестела листва на несильном ветру, был слышен шум волн. Они поднялись на борт какого-то судна. Кажется плыть они будут долго: им предстояло ещё два дня пути. Крик чаек, солнечные блики, отражающиеся от поверхности воды — все это настраивало на более или менее умиротворяющий лад… Но сердце Вайолет все ещё болезненно сжималось.

***

      Лайдэн был столицей, так что совершенно неудивительно, что город был просто огромным. Это было заметно ещё с корабля. Вайолет правда не была особенно впечатлена. У неё внутри плескалось недоумение и недовольство. Она не понимала зачем им было ехать так далеко, ведь теперь она не могла бы навестить майора, даже если бы захотела. А ведь Вайолет хотела попробовать помочь Гилберту вспомнить. Это немного расстраивало, но спорить с приказом она не могла — так уж была воспитана. Это было вложено в неё практически на уровне инстинктов.       — Гилберт очень волновался о том, как сложится твоя судьба после войны. — Пояснил Клаудия, помогая девушке спуститься по трапу. — Поэтому он попросил, чтобы тебя отдали на попечение семьи Эвергарден. Когда они о тебе узнали, то с радостью согласились.       Клаудия и Вайолет сели в маленький трамвайчик. Девушка разглядывала улицы, по которым они проезжали, обычных горожан, наслаждающихся мирной жизнью. Она крепко удерживала в своих руках плюшевую собачку, сжимая её лапки. Перчатки едва слышно скрипнули, когда девушка увидела молодого человека похожего на Гилберта. Но она тут же расслабилась, понимая, что майора здесь быть не может, ведь он сейчас в больнице и не помнит ничего, да и двигается с трудом.       После того, как они добрались до нужного места остановки, им пришлось ещё немного пройтись пешком. Вайолет чувствовала поднимающееся в душе волнение, но понять, что это именно оно не могла. Хотя это ощущение уже было ей знакомо. Но ни его причин, ни его сущности не могла обнаружить. Клаудия, наконец, остановился около какого-то аккуратного небольшого домика с красивыми кованными воротами и небольшим садиком. Но первым, что бросалось в глаза, когда ты впервые видел этот дом, была голубая входная дверь, над которой располагалось полукруглое витражное окно. Когда они вошли во двор, то Ходжинс тут же решительно подошел к дверям и позвонил в колокольчик. Тот громко зазвенел, оповещая хозяев о прибытии гостей. Вайолет смотрела куда-то себе под ноги, будто увлеченная рассматриванием шуршащего гравия. Но, когда дверь с тихим щелчком отворилась, то девушка вздрогнула и подняла взгляд. На пороге стояла уже довольно пожилая женщина, которая, несмотря на то, что её старость была очевидна, выглядела весьма ухоженной и дружелюбной. Но все же Вайолет до конца не могла понять, почему над такой взрослой девушкой, как она, эти люди все же решили взять опекунство? Действительно ли это была просьба майора и вообще были ли они знакомы до того, как Гилберт потерял память? Она не знала ответов на эти вопросы и решила разузнать о намерениях этой незнакомой ей женщины побольше.