Моя одержимость

       Чон чесал макушку и смотрел в сторону. Он, конечно, сразу сказал, что являлся демоном порока, но я не думала, что его грех будет заставлять идти на такое. Нет, не то, чтобы я как-то удивилась или расстроилась. Просто нужно будет привыкнуть к этому факту, как когда-то я привыкла к новым способностям. Я сжала губы и подвинулась немного назад, подальше от парней. За время их счастливого разговора я успела слишком подвинуться к Хосоку.        — Ну, а ты, — на меня посмотрел Юнги, — скажи хоть что-нибудь о себе. Чонгук, она, случаем, не немая?        Я сдвинула брови к переносице.        — Зачем обращаться к Чонгуку, если тут сижу я?        Парни захохотали, а Юнги фыркнул.        — Ну, тогда не заставляй снова из себя слова вытягивать.        Брюнет отставил пустую бутылку в сторону и начал смотреть на меня, как и остальные четверо. Я коротко взглянула на Чонгука и заговорила.        — Мне пока что нечего о себе говорить. Имя вы моё знаете. Да и видеть весь этот кошмар, — я посмотрела на облака, кружащие над головами, — начала недавно. Вообще, у меня была только одна цель для встречи с вами. Мне нужно узнать — кто я такая и как дальше жить.        Я сглотнула. Почему-то после такого объёмного потока информации в горле пересохло. Лица парней стали серьезными и какими-то вдумчивыми? Они смотрели на меня, наклоняя головы в разные стороны, и что-то пытались рассмотреть. Юнги встал, первый разорвав кольцо напряжения, объединяющее нас. Он стал копаться в холодильнике, пока со мной заговорил Чимин:        — Как давно ты стала видеть? Мне нужен точный срок.        — Примерно месяц назад, — я посмотрела в сторону задумавшегося Чонгука и посмотрела на остальных.        — Ну, её точно не тронут, по крайней мере, ещё месяц-полтора, — сказал Хосок, почёсывая щёку, — когда это произошло и каким образом? Потому что истинные демоны начинают видеть ещё в раннем возрасте.        Я вздохнула, вспоминая тот самый день. Ни дай бог он хоть ещё раз повториться.        — Это было ночью, — четверо сразу посмотрели на меня, — мне стало невыносимо плохо. У меня была температура и рвота и,. в общем, все симптомы, а потом, помучившись, меня отпустило и я проснулась. А как только открыла глаза, то сразу же увидела первого в своей жизни чёрта.        Откинувшись на спинку дивана, стала наблюдать за копошащимся брюнетом Мин Юнги. Он чем-то шуршал и звонко гремел бутылками. Парни, задумавшись, стали смотреть в стороны, изучая воздух. Они должны были мне помочь, я знала.        — Ты хотя бы знаешь, какой у тебя грех? — Сверху послышался голос. Это был Сокджин. Он сидел на спинке дивана и смотрел на мою голову.        — В том то и дело, что не знаю, — я выпрямилась, жалобно смотря на Чонгука, — как это сделать? Как вы узнали про свою демоническую власть?        Чонгук вскинул бровью, откидываясь на влажную поверхность дивана. Он потянулся к бутылке пива и одним легким взмахом откинул ребристую крышку в сторону. Наверное, весь пол можно будет обкладывать не плиткой, а пивными колпачками.        — Просто понял, что пить — это моё. Когда впервые увидел, как человек смотрит на алкоголь и думал: выпить или нет, я всё осознал. Тогда я впервые толкнул на грех, — Чонгук сделал первый глоток и блаженно выдохнул.        — Согласен, — мой взгляд быстро перешёл на Хосока, — когда я был ещё маленьким, в детском саду я ещё вообще не понимал, что такое обман, алкоголь или алчность. И когда я увидел у какого-то ровесника игрушку, которую хотелось самому — впервые позавидовал. Тогда всё и началось.        Парни утвердительно закивали, а я, задумываясь, начала вспоминать фрагменты своей жизни. Тогда, значит, я совершила грех перед сном? Да нет, бред. Не могло же быть такого, что за все свои двадцать лет я ни разу не думала об алкоголе или ни разу не обманывала. Чёрт, это сложно.        — И ты вообще не хочешь ничего? Смотря на пиво, или думая об обмане, зависти? Прямо вообще ничего? — Подал голос Сокджин, и все остальные посмотрели на меня, я отрицательно махнула головой. — Ну, может, тогда похоть?        Парень, сидящий на спинке дивана, заливисто засмеялся, а остальные просто ухмыльнулись. Я сгорбилась, возмущенно отводя взгляд. Он уже пытался, и сейчас тоже не выйдет.        — Я тебе уже говорил, чтобы и клешни свои убрал, и рот закрыл, если свою похоть к ней приплести хочешь, — Чонгук зло посмотрел на Сокджина и сжал зубы.        — Если тебе просто не хватает секса, Чонгук, ты так и скажи, у меня есть отменные подружки, — он оскалился, вставая с влажного чехла дивана.        — Ножнички до сих пор мои друзья, — Чон улыбнулся, пальцами имитируя движение инструмента, — чик-чик.        Я смотрела из стороны в сторону, не успевая за словами, казалось бы, близких друзей. Мне стало неловко, из-за того, что они вели себя так грубо после какой-то глупой фразы. Я хотела их остановить, но боялась попасть под горячую руку. Больше всего не хотелось быть причиной их ссоры, ведь как-то неправильно это — на первой встрече стать яблоком раздора. Жутко смутилась, когда другие лишь посмеивались над их разговором.        — Сколько его не укорачивай, он всё равно будет больше твоего корнишона, — Сокджин улыбнулся, заметив на лице Чонгука злость. Я, приоткрыв рот, удивилась словам демона похоти и смущенно отвела взгляд, пока Чон пытался увидеть мои эмоции.        — Блять, — парень поставил бутылку на ящик и вскочил, стремительно обходя диван, — я тебе сейчас врежу по твоему слащавому ебальцу.        Я вскочила, поворачиваясь в сторону парней. Чонгук стремительно и резко схватил за воротник Сокджина и уже замахнулся на него кулаком, как их растолкнул Юнги.        — Дожили, — брюнет гневно осмотрел двух дебоширов, которые до сих пор сверлили друг друга глазами, — вы ещё снимите штаны и померяйтесь письками, животные. Вы не подумали, как тошно слушать ваши тупые понты даме? Нет? Вот идите и подышите, а то совсем, походу, перегрелись. Марш!        Я всё так же не отрывала взгляда от помрачневшего Чонгука. Парни вздохнули и, обиженно смерив друг друга взглядами, вышли из каморки, чтобы проветрить мозги. Мои щёки всё ещё щипало. Снова застыв как статуя, я начала прожигать в двери дыру. Меня отвлек голос Юнги. Он извинялся.        — Ты прости двух мудаков. Они просто ещё в яслях привыкли штаны снимать и голыми бегать.        Я опомнилась, смущенно улыбаясь Юнги. Снова села, прокручивая в голове недавний диалог. Чимин и Хосок смотрели на меня с пониманием и волнением. Юнги продолжил, усаживаясь на диван. Он сложил ладони на коленях, широко расставив ноги.        — Гордыня, — хмыкнул Юнги, а я подняла голову, ища взглядом его глаза, — твой грех — гордость и это сразу видно. — Я оторопела, не в силах сказать и слова. — Ты очень часто реагировала на провокации внутри себя, но гордо молчала. Сильно… — Парни медленно кивали. — Если ты и вправду исполин, а не демоническая сущность нашла в тебе пристанище, то можешь быть дочерью Люцифера.        Что? Что он несет? Я всё больше раскрывала глаза, сглатывая. Не может такого быть, чтобы я могла быть демоном гордости. Я не хотела в это верить, поэтому не знала, что и ответить, глазами бегая по стенам сырой коморки.        — И? Что теперь? — На меня устремились вопросительные взгляды. — Что теперь мне с этой гордыней делать?        Я сжала ладони друг в друге и прокручивала в голове слова Юнги: «можешь быть дочерью Люцифера». Взглянув на дверь, я тоскливо вспомнила Чонгука и поняла, что его шуток сейчас очень не хватает. Его друзья очень серьезные — и это угнетало меня.        — Жить, — Юнги хмыкнул, наверное, поражаясь моей наивности, — толкать на грех, чтобы тебя потом не убили во время чистки и не иметь связей с ангелами. Не переживай, ты станешь частью демонического клана.        — Хён, ты не думаешь, что…        — Чистка? Что это? Чонгук уже упоминал это слово при мне. Что это значит?        Я медленно понимала слова Юнги, а после минуты молчания, как запуганная стала искать Чонгука. Что за истребление демонического рода? Почему все демоны так боятся это время. Конечно, я понимала, что бесполезных дьяволов убивают, ведь нужно постоянно держать контроль. Но я так же приняла тот факт, что не смогу так сильно увлечься этим, не смогу грешить, потому что слабая. Боялась за ещё даже не начавшуюся в буквальном смысле жизнь. Новую…        — О, вы уже подышали?        Раздался хлопок двери, но я даже не повернулась в его сторону. Парни сели на диваны и стали допивать своё пиво, жадно опустошая бутылки. Я всё ещё смотрела вниз и разглядывала летающие в воздухе пылинки. Больше не хочу здесь находиться. Не хочу быть демоном.        — О чем говорили? — Чонгук наклонился ко мне, размахивая ладонью перед моим замершим лицом. — Ты что-то ей сказал?        Чонгук посмотрел на друзей, которые были в смятении. Ну, кроме Джина. Он тоже был не в курсе моей опустошенности.        — Чонгук, Юнги сказал, что будет какая-то «чистка»?        На что я надеялась, когда спрашивала это у друга? Он скажет мне — «это не правда». Или — «тебя это не будет касаться». Да, я верила в эти слова, но шансов было мало. Чонгук мгновенно помрачнел, выпрямляясь. Он смотрел в сторону Юнги и зло смерил того взглядом.        — Что? Я сказал ей правду, какой бы горькой она ни была.        Чонгук кинул пустую бутылку от пива на ящик, чем вызвал взгляды со стороны трех остальных парней.        — Она, блять, привыкнуть ещё не успела к этому дерьму, а ты уже ей про угрозы говоришь. — Парень зло закрыл глаза и потер переносицу. Я смотрела на всех с характерным испугом. — Не переживай, Розэ. В этот раз ты можешь быть в безопасности, они тебя не тронут.        Моё сердце сжалось. Я хотела искренне поблагодарить Чонгука за эти слова и за гарантию жизни, как минимум, ещё месяца три. Однако моё спокойствие снова разрушил Юнги. Он усмехнулся и подался вперед, рассматривая сначала Чонгука, а потом меня. Мин был самым настоящим главарем. Кстати, сколько ему лет?        — Ты давай, рисуй в её голове облака и замки с принцами, пока бесполезную нечисть будут истреблять. Её нужно предупредить до того момента, пока к ней в дверь не постучится бездушный палач «оттуда» с пушкой или топором.        Я испуганно вскочила, дрожащими руками вытирая испарину со лба. Чонгук продолжал зло прожигать в полу дыру, пока Чимин застыл, а Хосок коротко смотрел на меня временами. Что за чертовщина? Я была обычным человеком. Почему сейчас я уже подвергаюсь опасности? Убейте меня сейчас, будет легче.        — За словами следи теперь ты, — Чонгук посмотрел на Юнги, а потом на то, как я волнительно хожу в углу комнаты, теребя губу, — мы будем брать её с собой в клуб. Она быстро наловчиться. Это не «Сокджиновская» участь, где самому надо совокупляться, — ну вот зачем? Он опять перешел на личности, и я смерила друга взглядом, виновато косясь на возмущенного Кима.        Юнги рассмеялся, вставая с дивана и опрокидывая голову вверх. Он начинал меня пугать. Но каменные лица Сокджина, Чимина и Хосока пугали. Это всё правда?        — Ты как себе это представляешь? — Юнги пальцами вытирал слезы, вызванные смехом. — В клубе могут работать максимум ты и Джин, потому что нажравшись, у людей нет понятия словам гордость или зависть. Они тупо хотят что-нибудь нюхнуть и потрахаться. — Юнги сплюнул и с серьезным лицом посмотрел на Чонгука. — Ей придется очень сложно. Сейчас то самое время, когда люди испортились настолько, что не знают слово «гордыня». Это очень редкий «дар», — он снова усмехнулся, широко улыбнувшись, — поэтому выжить ей будет крайне трудно.        Казалось, будто земля уходила из-под ног. Чонгук успокаивал меня, говоря, что всё будет хорошо, и демоны — это неотъемлемая часть моей жизни, начало интересной жизни. Я верила ему, ведь он сам демон. А оказывается, Чон просто поместил меня в купол. Он виновато посмотрел в мои глаза, в уголках которых начали скапливаться слезы. Я стояла, медленно окидывая взглядом Юнги и Чимина. Хосок и Джин сидели ко мне спиной. Пак грустно потупил взгляд.        — Она девушка, Чонгук, — продолжил Юнги, указывая ладонью парню на меня, — знаешь, как ей будет трудно? Если она будет толкать на грех девушек, ей это в ноль будет выходить. А если будет постоянно тереться в компании парней, то это добром не закончится.        Я молчала, первая слеза испуга текла по моей щеке. Вот так закончился учебный год? Вот так, моя жизнь после случая с Техёном стала налаживаться? Я лечу в бездну, связанная и с заклеенным ртом. Увидев мои слезы, Чонгук встрепенулся.        — И что мы будем делать? — Чон сжал в руках своё колено. Он обращался к Юнги, но смотрел на меня.        Брюнет тяжело вздохнул, пока я, не в силах пошевелиться, собралась духом и, забрав свой черный рюкзак, вышла прочь. Громко хлопая дверью. Опять. Какой день я выбегаю из помещений испуганной и заплаканной. Я, с пеленой на глазах, поднималась на лестнице и, не поворачивая голову, смотрела только вперед. Уже на крыльце я остановилась, смиряя слезоточащими глазами кромешную тьму. В круглосуточной забегаловке было тепло, а выйдя на свежий воздух, моё тело окаменело. Я ещё раз огляделась назад, вытирая бешеный поток слез рукавом. Ну вот, опять опухну. Быстро направилась к дому, колотясь то ли от холода, то ли от страха. Адреналин овладел мной и я шла домой одна, забывая как далеко находится моя обитель и какой это район. Страшно за жизнь. Сейчас и потом.        Когда всё перестанет рушиться? Когда, наконец, я смогу стать такой, как раньше?..        Чонгук вскочил, как только Розэ выбежала, плача. Он быстро схватил свой рюкзак, но уже у двери его остановил Юнги:        — Стоять. Я сначала отвечу на твой вопрос, а потом беги за своей подружкой, Ромео, — Чонгук встал, не разворачиваясь лицом к другу, — пока у нас есть в запасе несколько месяцев — будем искать места, где она сможет нормально работать со своей гордыней. Сначала да, мы будем с ней милы и сердобольны, но потом, брат, прости, но мы её не спрячем, если захотим. Эти черти всё доложат, и нас тоже не станет. Ни в коем случае не иди на риск, даже если любишь. Если бы мы были людьми, всё было бы не так больно.        Юнги затих, отворачиваясь от друзей. Он услышал хлопок двери и вздохнул, сглатывая нарастающий ком обиды. Как бы ни хотелось казаться злым и бессердечным, в демонах ещё кипит человеческая кровь, падкая на добро…        Я шла медленно, сложив руки на груди. Мой рот не закрывался, потому что я безнадежно поскуливала, всхлипывая и роняя слезы. Моя душа ушла в пятки, не хотелось сопротивляться правде и жалеть себя, успокаивая. Истерика для меня — лишь адаптация. Я как будто все свои двадцать лет прожила в тропиках, а после, по стечению обстоятельств, оказалась на северном полюсе. Ужасно жгло горло, немели руки и ноги. Боясь за свою жизнь, чувствовала предобморочное состояние. Нужно что-то менять. Я не должна так сильно нервничать, какой бы тяжелой ни была моя судьба.        Шла мимо витрин без подсветки. Все магазины уже давно перестали работать, и без их света, улица за счет одним фонарей выглядела пугающей, к тому же в конце города. Оглядываясь, я всегда переставала лить слезы, чтобы ненароком не завлечь «палача с пушкой в руках или топором». Чёртов Юнги, ты самый безжалостный на свете человек.        Сглотнув, я повернулась обратно, чтобы снова устремить свой путь домой. Однако после нескольких минут ходьбы в тишине, за мной стали слышаться шаги подошвы, скользящей по шершавой грязи. Я перестала плакать, испуганно замирая туловищем, но не ногами. Шаги точно принадлежали тому, кто шёл ко мне. Вдруг стало так страшно и невыносимо больно, что я снова зарыдала, закрывая ладонями глаза. Убейте, задушите, застрелите. Только, чтобы я больше не приняла и глотка воздуха в обличии демона.        — Пожалуйста, избавьте меня от всего этого. Пожалуйста, — я открыла рот в немом крике, борясь с удушающей обидой. Преследователь остановился за моей спиной и резко развернул меня к себе, вовлекая в объятия.        Я продолжала рыдать, не обращая внимания на инкогнито. Моё сердце кричало мне об опасности, но мозг подчинялся желаниям. Чужие руки обвили мою спину и талию, крепко прижимая моё тело к теплому мужскому торсу. Я, разлепив глаза, заметила чёрную толстовку и ручки рюкзака. Прекратив на секунду истерику, подняла голову и увидела мягкий и успокаивающий взгляд Чонгука. Ком опять вырвался наружу, я овила его шею руками, вставая на носки и прижимаясь к его телу ещё крепче. Снова зарыдала, только теперь как ребенок, сидевший на руках у своего родителя.        — Розэ, остановись, прошу, — я плакала, пропуская через пальцы мягкие волосы Чона, — не заставляй меня волноваться. Всё будет хорошо, я не дам тебя в обиду, прошу, только не плачь.        Я пропускала слова парня мимо ушей. На место обиды пришла выговориться паника и любовь к жизни. Выпуская на волю всё, из-за чего в последнее время я чувствовала обиду, вдыхала лишь успокаивающий запах Чонгука. Хмель и оседающий в лёгких тяжелый мужской одеколон. Слезы полились, когда душа захотела выговориться.        — Я стала демоном, начиная видеть этот дурацкий дым, ощущая тягу к плохому. Я ушла из клуба ботаников. Теперь с Ким Техёном в контрах, ссоримся каждый раз, как видимся. Знаешь, как мне больно слышать теперь, что моя жизнь ничего не стоит, и я должна лишь быть бесчувственной повелительницей греха. Я хочу снова быть человеком. Чонгук, почему это невозможно?        Моя голова, опустошенная и изнеможенная, легла на его плечо. Тело Чонгука напряглось, когда я выговаривалась. Он ещё сильнее прижал меня к себе, заставляя согреться хотя бы немного. Он молчал. Молчал, прекрасно понимая меня. Молчал, потому что для меня это лучшая поддержка. Чон прекрасно понимал, что я настолько гордая, что если он хоть и слово скажет мне с намеком на сожаление, я отвечу, выпуская весь свой яд. Парень оперся щекой о мою голову, прикрывая глаза. Он чувствовал и слышал. Всхлипы становились всё тише, как и слезы стали катиться по щекам всё реже.        Я вытерла ладонью нижние веки и, нехотя, отстранилась, заглядывая в глаза Чонгука. Он был расстроен. Продолжал держать в своих руках мою талию и не переставал следить за медленно катящимися слезинками. Его большой палец опередил рукав моей толстовки, и стер несчастную соленую каплю с моей щеки. Я посмотрела на него и вздохнула, разрешая последний раз тихо заикнуться истерической панике. Стало легче, очень.        — Ты сильная, Розэ, — парень сжал губы, рассматривая моё расстроенное лицо, — ты сможешь. Я-то знаю, что ты в обиду себя не дашь.        Он едва заметно улыбнулся, убирая свои ладони с моей спины. Стало прохладнее без его рук. Я взглянула на него, на его демоническую ауру и сдержанно улыбнулась. Сейчас каждое движение мимической мышцы могло прорвать дамбу.        Мы молча шли ко мне домой. Я постоянно смотрела на потухшие витрины, часто оставляя свой взгляд в пустоте. Чонгук смотрел себе под ноги, укрыв кулаки в длинных рукавах верхней одежды. Молчание было для меня лучшим утешением, хотя, признаюсь, в нем я не нуждалась. Усталые веки были расслабленны, поэтому мой взгляд становился хуже. Да и слезы превратили глаза в две узенькие щелочки. Засохшая соль образовала на моем лице корку, а уголки губ, опустившиеся вниз при истерике, так и не поднялись. Я была похожа на того палача, пусть совсем не знала, как он выглядел. Наверное, как что-то ужасное. Но не я ли сейчас синоним этому слову?        Всю дорогу до моего дома мы не сказали друг другу ни слова. Если я иногда посматривала на Чонгука — он напоминал оловянного солдатика. Мне стало очень неловко оттого, что я посвятила его в свои проблемы, к тому же разболтала лишнего. Поэтому, больно прикусывая нижнюю губу от смущения, я, скромно кинув «пока», скрылась за дверью своего подъезда. Перегрузила и себя и его…        Трудно сказать какие мысли посещали меня, когда я испуганно вжималась в матрац своей небольшой кровати и смотрела в темноту. Прошмыгнувший черт перед моим носом заставил закрыть глаза от появившегося страха. Никогда не имела фобию темноты, но именно в том случае моё тело застыло, а я придумывала себе какой-то ужас, происходивший там, в другом углу комнаты.        Слова Юнги, чёрты, картинки из книг, и прочие бредовые мысли заставили меня в жутком страхе заснуть, отвернувшись к стене и закутавшись так, что на самом деле жара казалась мне холодом. Всегда была сильной и неподвластной влиянию извне, но в этот раз просто сдалась, ведь груз, давящий мне на плечи в виде угрозы для жизни сломал мне хребет. Я буду очень долго восстанавливаться и в буквальном смысле поднимать свой дух с колен…        На следующий день я встала совсем не от пробуждения организма или будильника, а от очередного звонка в дверь. Резко поднявшись с кровати, я, поборов головокружение, взглянула на улицу через окно и недовольно пошла открывать, не отрывая ноги от пола. Моё сонное состояние ещё не способно было размышлять, поэтому я даже не представляла, кто стоит за стеной. Но если это рекламные агенты я даже открывать не буду. Однако когда я посмотрела в глазок, заметила полную шатенку низкого роста и сама невольно улыбнулась, тут же открывая дверь.        — Пак Розэ, дорогая, — не успела я пропустить девушку в дом, она тут же накинулась на меня, заключая в объятия, — нам нужно поговорить. Только ты сможешь спасти звание нашего ВУЗа.        Я опешила, жестом зазывая знакомую пройти на кухню. Девушка в цветочном легком платье прошмыгнула вперед и оставила за собой аромат благородного парфюма. Всегда уважала стиль Наён и дарила ей комплименты, ведь та определенно заслуживала. Она непринужденно присела на стул и, положив локоть на стол, начала тереть вспотевший лоб.        Я, отвернулась к чайнику и стала звенеть бокалами, привлекая внимание девушки.        — Не нужно, я забежала на несколько минут, если позволишь.        — Конечно, — убрав руки от кнопки включения чайника, я обернулась.        Серьёзная физиономия ботаника заставила меня насторожиться или даже проснуться. Я немного оторопело распахнула глаза, вскидывая бровью.        — Ах да, — Наён снова посмотрела на меня после минуты раздумий, — дорогуша, прошу, ты как никогда нужна в нашем клубе. Без тебя мы с Намджуном не знаем, что делать…        — Без прелюдий, — я сложила руки на груди.        — Хорошо, — Наён улыбнулась, — после твоего ухода, от нас ушел ещё и Тэхён, из-за этого мы теперь вдвоем не справляемся с задачами, поставленными преподавателями. Удерживать, вас, конечно, не будем — это ваше право, — она едва заметно выдохнула, отчего я сощурила взгляд, замечая над её головой чёрта. — Точно, не мельтешу. Помнишь конкурс, который проводится в другом городе?        — Ну, да?        Я помедлила, совсем не вникая в суть разговора. Прямо передо мной в мгновение ока два чёрта шептали Наён что-то плохое. Я так прямолинейно смотрела на её голову, что девушка тоже посмотрела вверх.        — Ох, чёрт, у меня, наверное, от ветра все локоны перепутались.        — Нет, нет, продолжай.        Успокоив девушку, я вспомнила слова Чонгука, сказанные вчера во время ночной «прогулки».        «При разговоре старайся думать о гордости, мысленно настраивай собеседника на грех. Не с первого раза, но появятся чёрты, они сделают всё за тебя. В этом и будет заключаться твоя работа, теперь, всю жизнь».        Я, сжав губы, продолжила слушать Наён. Этих чертей точно не я породила. Странно.        — Так вот. Конкурс на носу. У нас только два места на четыре обязательных. Я знаю, что ты с Тэхёном в плохих отношениях, поэтому обязательно найду другую кандидатуру. Прошу, езжай с нами, от университета первый семестр автоматом.        Я задумалась, отводя взгляд в сторону. Это, конечно, хорошо — привилегии от учебного заведения, но все мысли были посвящены чёртам, чей шепот я отчетливо слышала. Не такой, какой произносят бесы, летающие по улице. Чёрт резко подлетел ко мне и покружил у меня в ногах, а после, нацелился на Наён. Неужели, она сейчас переступает через свою гордыню? Во мне как по щелчку, слова сами полились неконтролируемым потоком. Сначала сказала, потом подумала. Разум стал её более сонным. Что происходит?        — Думаю, я скажу тебе нет, — я улыбнулась, а девушка раздраженно и ошарашенно посмотрела на меня, — только, если ты скажешь мне, что моя роль гораздо ценнее твоей в этой поездке. Поэтому ты и пришла меня упрашивать, верно?        Что я творю? Что я говорю? Чёрт, пора прекращать. Адреналин кипел в крови, я чувствовала, как начала наживать ненависть к себе, а сердце забилось быстрее. Улыбка и ошеломленное выражение лица не проходили. Я ловила кайф оттого, что шёпот чертей становился всё громче. Девушка злилась, но гордо молчала. То, что я хотела. То, что мне нужно.        — Ты… — Она сглотнула, вставая со стула. Ну же, подними нос выше и скажи мне «нет». Давай, пока мои глаза от радости не покатились по полу. Что я творю…        — Ты не так ценна, как я, конечно, — она взмахнула волосами, а я незаметно усмехнулась, — поэтому я пойду. У меня есть ещё несколько кандидатур.        Да! Она поддалась. Она не справилась с чертями. Она поддалась их шепоту. После удачного эксперимента я будто проснулась. Я испуганно взглянула на чертов, которые тут же испарились, а затем, направилась за уходящей Наён. Девушка обижена, а я воодушевлена. Не думала, что это приносит такой настрой.        — Наён, — она остановилась у двери, но не обернулась, — я согласна. Я поеду с вами и ты это… забудь мои слова, меня волна накрыла.        Девушка отчетливо кивнула и, открыв дверь, приставила мизинец и большой палец к уху. Этот жест означал телефонный звонок, а после него последовал хлопок двери. Я расслабленно выдохнула, облокачиваясь о стену. Что сейчас было? Я в смятении и в раздумьях. Неужели я, обидев человека. Так, стоп. Я не обижала Наён. Она вообще должна быть благодарна мне за то, что её самооценка поднялась. Ведь, да?..        Зарывшись руками в волосах, я стала думать о произошедшем случае. После этого разговора возникли новые вопросы, новые догадки. Наверное, остатки моей непорочной души боролись за существование человеческого ума. Мне понравились ощущения, полученные подталкиванием на грех, хотя отношения с Наён на некоторую долю испортились. Видимо, парни обзавелись демоническим клубом после осознания того, что их адская сущность нуждалась во зле. А как тут останешься самим собой, если грех подстерегает тебя на каждом шагу.        Пусть я разобралась в своих обязанностях, я совершенно запуталась в себе…