Империя

      Княжна Эжени стоит, потупив взор, улыбается так мягко и смущенно, как будто это и не она. Пальцы ее скованы тканью белых перчаток, как и пальцы ее теперь уже супруга, но это не мешает им переплетаться так, что и слепой увидит, что они не хотят друг друга отпускать. Александра не слепая и видит, Александра завидует сестре почти так же сильно, как рада за нее, хоть и не уверена, что готова хоть сейчас к алтарю. Семейная жизнь ее пугает.       Ничего ее не пугает, на самом деле, если рядом будет Иван, но если позволить себе мечтать сейчас, есть риск утонуть в мечтаниях окончательно, а это неуважение к сестрице. Александра глядит на счастливое лицо Эжени, на венец на ее голове, на вуалью спрятанные искусанные губы — сестра вчера нервничала весь день, боялась, что что-то да пойдет не так — и отчаянно хочет понять, насколько же это счастье велико. Отчаянно хочет почувствовать это на себе, почувствовать это всем телом и всей душой своей.       — Одним сыном больше, — улыбается матушка, молодых расцеловывая, стоит священнику замолкнуть да в сторону отойти, тем самым возвещая окончание обряда: она за спиной ее стоит, ждет, когда родители позволят подойти и обнять сестру и зятя. — За одну дочь уже можно не бояться.       — За нее и так можно было не бояться, она в тебя характером, — смеется отец в ответ на это, затем тоже дочь целует в обе щеки. Отец сдержанный, разве что иногда вспылить может, редко, но весьма метко, вот матушка — фейерверк непрекращающийся, и горе тому, кто попытается ей дорогу к желаемому преградить, Эжени и правда вся в нее. Александра иногда думает, что было бы, будь она такая же? Сейчас не думает — сейчас шагает к сестре, обнимает ее так же крепко, как в далеком детстве, когда верилось, что можно объятьями показать, насколько сильно кого-то любишь. Может, и сейчас получится?       — Ты твердо уверена в своем решении задушить невесту? — хихикает Эжени ей на ухо, по-медвежьи сжимает в ответ в объятьях, так же точно выбивая воздух из легких. — Учти, теперь за меня официально есть кому отомстить.       — С чем тебя и поздравляю, — посмеивается она. — Сложно будет найти во всей империи женщину, которая так же сильно бы любила своего мужа, как ты, ну кроме матушки, кажется мне.       — Просто ты еще замуж не вышла, — шепчет ей сестра, подмигивая. Кроме нее ведь она действительно никому не говорила, насколько они близки, не говорила, что Иван ее после той прогулки к пруду в щеку поцеловал, и она не отступила, не оттолкнула его, не отчитала за недостойное поведение. Они, в конце концов, еще даже не рассказывали о том, что между ними есть — по крайней мере, она. Она и не уверена даже, как можно назвать то, что между ними происходит. К тому же ей страшно — а ну как маменька и папенька не одобрят, прогневаются, а ну как наказание строгое придумают, например, видеться с Иваном запретят, и что тогда? И поэтому Александра ценит то, насколько тонки намеки сестры. — Твоя свадьба следующая, и даже не пытайся мне тут что-то сказать. Я хочу тебя замуж выдать раньше, чем Мишеньку женить.       — Посмотрим, — улыбается она, ничего не обещая и не собираясь обещать. — Хоть сегодня сводничать перестань, ладно? Сегодня твой день, а не всех остальных.       — Это не значит, что он должен быть скучным, — фыркает Эжени, целует ее коротко в щеку. — Я взяла на себя, кстати, смелость пообещать кое-кому все твои сегодняшние вальсы. И, кажется, вальсов сегодня будет много, потому что мы их оба любим.       О любви маркиза и сестры к вальсам ей известно, но вот от такого прямолинейного сводничества хочется возмутиться. Хочется, да только улыбка сама губы растягивает, и думается, это ж насколько она должна быть благодарна сестре за такое? Потому что и говорить не надо, кому обещаны ее вальсы, потому что Эжени стреляет коротко глазками в сторону, и сложно не застыть, как при знакомстве, соляным столпом, повернувшись туда. А виконт ее ладонь подхватывает, губами касается кончиков пальцев, и Александра благодарит бога за то, что не надела перчатки, потому что его дыхание и его губы на ее коже ценнее чуть ли не любого момента сегодняшнего дня лично для нее. Пусть даже приходится делать вид, что ничего особенного не происходит — она взглядом встречает его взгляд и понимает, что для него это не менее важно, чем для нее, а это лучше любого комплимента. Это почти признание в любви — и это больше, чем она смела даже надеяться.