Империя

      — Если собираешься назвать меня по титулу, лучше молчи, — Ирина Владимировна, она же императрица российская, перчатки откладывает, садясь на диванчик, к которому любезно препровождена была. Перед ней — граф Букин, закаменевший и серьезный, будто боится шелохнуться. — И, ради бога, перестань себя вести так, будто я не в гости к тебе впервые за долгое время приехала, а на выговор вызвала.       — Монаршего гнева боюсь, — он ухмыляется, искорки в глазах пляшут, и будто бы перед ней тот самый мальчишка, с которым она давным-давно подружилась, в детстве еще — тот графский сынок, который для нее и ее подружек яблоки с деревьев таскал и лягушками пугал их. — Давно не виделись, Ириша. Балы не в счет, сама знаешь ведь.       — Сама знаю, Андрюш, — соглашается она, наблюдает за тем, как он садится напротив нее, да горничную вызванивает, чтобы чаю им принесла. Хорош, зараза, до сих пор хорош, как ни крути. Кто-то из их детских друзей уже обрюзг и подурнел, хоть и прошло не настолько безумно много времени, а кому-то повезло больше. В конце концов, возраст не всегда приходит вместе с дурнеющей внешностью. — Но я к тебе по делу, иначе дождалась бы вечера, когда ты сам приехал бы на рождественский прием.       — Мой оболтус что-то натворил? — интересуется он будничным тоном. Ирина на миг даже самообладание теряет, настолько ее это изумляет — чашечка звякает о блюдце, когда она ее обратно ставит, хотя только что взяла. — Судя по твоему изумлению, я угадал.       — И откуда почва для таких догадок? — на этот раз интересуется она, брови приподняв. Ничего не бывает просто так, это она знает. — Как много ты знаешь, и откуда тебе это вообще известно, если я сама только вчера вечером узнала?       — Дочери, — вздыхает Андрей, руками разводит, мол, что поделаешь. — Всегда боятся родительского гнева. Может, и хорошо, что у меня нет дочерей, было бы весьма и весьма грустно, если бы меня прогневать боялся кто-то, кого я люблю и о ком забочусь.       — Как много ты знаешь? — повторяет императрица терпеливо, но прищуренные глаза выдают ее эмоции с головой. Вот-вот кинет в стену эту чашечку тонкого фарфора, и заявит, что он невоспитанный, кошмарный, невежливый, и вообще зря она сюда приехала. Но держать себя в руках надо, и она держит. — Не заставляй меня повторять это в третий раз, Андрюш.       — Я знаю, что вторым в дуэли, в которую ввязался посол грузинский, был мой сын, — в третий раз его просить не надо, хоть и приходится во второй. — Он был знаком уже с княжной Александрой, и о его симпатии к ней стало быстро известно некоторым людям, что позволило маркизу высказать некоторые… предположения о их отношениях. Иван вспылил, в итоге это закончилось вызовом на дуэль. С тех пор он как на крыльях летает, светится каждый раз, как про Александру слышит, Бести уже пришлось ему на это указать, но это не особо помогло.       — Бести всегда славилась своим орлиным взором, — фыркает Ирина, но серьезнеет тут же. — Светится, говоришь? Тогда скажи мне еще что, с какой это девицей он еще романы крутит под носом у моей дочурки?       Граф закашливается. Похоже, ей не стоило такое спрашивать в момент, когда он решил глотнуть чаю, но что уж тут поделаешь? Ирина ждет терпеливо, пока он прокашляется, похлопывает его по спине, помогая, и улыбается ободряюще.       — Вот так живешь себе спокойно, — сипит он, наконец, — а потом узнаешь, что твой сынуля добился от княжны взаимности, да еще и налево ходит. У, я ему!..       — Да уж, пожалуйста, — кивает она серьезно. — Пусть определится и не морочит голову Сашеньке. То, что он в тебя, на два фронта пытается успеть, еще не значит, что это хорошо.       У Андрея Анатольевича хватает и ума, и умения, и совести, чтобы покраснеть едва заметно после этих слов ее. Права ведь — он в молодости обхаживал двух сразу, и графиня до сих пор иногда ему это припоминала. Но поощрять такое поведение было бы глупо — он и не собирается.       — Я с ним поговорю, — клятвенно обещает он. — Так скоро, как только смогу.       Раз он так говорит, ей нет причин ему не верить. В конце концов, с раннего детства Андрей никогда не нарушал данные ей обещания. Может быть другие да, но ей данные — ни разу.