***
За Дьявола Тебя молю, Господь! И он — Твое созданье. Я Дьявола за то люблю, Что вижу в нем — мое страданье. Борясь и мучаясь, он сеть Свою заботливо сплетает... И не могу я не жалеть Того, кто, как и я, — страдает. Когда восстанет наша плоть В Твоем суде, для воздаянья, О, отпусти ему, Господь, Его безумство — за страданье.
Этот голос, пробирающий до дрожи, звучал так властно и жутко, отдаваясь эхом по всему помещению. В нос ударил приторный запах лилий, тот самый, что вызывал у девушки животный страх. Этот аромат всю недолгую жизнь Катрин мерещился ей, пропадая лишь на время, в чём была заслуга Себастьяна. Как только демон приближался к ней, запах пропадал, а страшные наваждения отступали, начинало пахнуть полынью и мускусом. Глаза девушки начинала застилать пелена слёз, как же ей снова хотелось ощутить эти крепкие объятия Себастьяна. Катрин по привычке уверяла себя в том, что стерпит, выдержит муки за все прегрешения. При жизни она не уважала церковь за то, что её превратили в место для заработка, однако теперь была готова нести наказание. Не желая встречаться взглядом с источником устрашающих слов, Кэт в первый раз в своей жизни покорно склонила голову, устремив взгляд в пол, и шагнула в поглощающую её неизвестность. Вмиг Катрин ослепило внезапно вспыхнувшее около неё пламя, а базальтовые двери с грохотом захлопнулись. Помещение, куда её привели, не представляло из себя место, подходящим названием которого было бы "адское". Скорее это была узкая длинная комната с нагнетающей атмосферой. Тем временем кто-то сзади неё схватил её за запястье и надёжно заковал в кандалы, то же было совершено и со второй рукой. Катрин ни сколько не противилась, понимая неизбежность ситуации, её лишь била мелкая дрожь от осознания происходящего. Девушке хотелось бы верить, что это происходит не с ней, что это сон и она вот-вот проснётся. Но воображать это было очень глупо, так что, смирившись со своей участью, Кэт старалась контролировать наворачивающиеся слёзы. Холодный металл цепей соприкасался с пылающей кожей, заставляя девушку съеживаться. Затем послышалось два очередных щелчка затвора цепей, почему-то стало невыносимо тяжело, отчего девушка упала на колени. То, что она увидела дальше, окончательно заставило чувствовать себя хуже некуда. Пред ней стоял человек, которого она будет проклинать всю оставшуюся вечность. Мефистофель. Волосы короля Ада были очень темные, длинные и волнистые, а черты лица очень строгие, особенно ярко выраженные глаза, тускло сверкающие в сумраке, полные страдания и ненависти, а губы были будто обожжены внутренним огнем, за спиной виднелись мощные, но разметавшиеся крылья, полностью испачканные пеплом и сажей. Он смотрел на неё с неким презрением и отвращением. Катрин вдруг почувствовала себя такой маленькой-маленькой и ничтожной, влачившей всю жизнь жалкое существование. — Хм, Катрин Уилсон, — протянул Мефистофель низким бархатным голосом, нарушая неловкую тишину, — интересный экземпляр, однако. Он подошёл к огромному стеллажу, тут же выц взглядом нужное отделение, достал пыльную папку. — Помнится, ваш род деятельности был связан с музыкой. До чего забавное занятие, — хрипловато протянул брюнет, откидывая волосы за спину. — Ведь я когда-то неразрывно был связан с этим. Ещё до падения с небес Господь дал ему имя "Денница", что в переводе означает "утренняя заря", он был покровителем искусства, отчего многие людишки решили, что талантливые художники и музыканты продали ему их души. Как уморительно было за этим наблюдать! Он мечтательно посмотрел глазами в чёрный от копоти потолок, видя там, верно, всю Вселенную. Но, с грохотом упав с им же построенного воздушного замка, резко перевёл взгляд в лазурно-чистые глаза грешницы. — Ты знаешь, за что тебя сослали ко мне? — сурово спросил нечистый. — Ну и за что же? — дрожащим голосом спросила Катрин. — Грешила ты постоянно, причём со вкусом. Однако главной причиной послужила твоя связь с демоном, он тебя даже пометил. Мефистофель взял её за руку, на которой проявилось терновое плетение. — Как собственность, — насмешливо заметил Денница. — А Себастьян не меняется... Ах он старая лиса! Катрин было больно такое слышать. Она хотела провалиться сквозь землю, но куда ниже падать? Сжав зубы, пришлось ответить: — Если бы я не совершила этот грех, то жалела бы всю жизнь. — Ты сама же проткнула себя стрелою бесчестья, славно, что не слагаешь вину на бесстыдного демона. — Какая жалость, что в Англии нет иных развлечений, кроме греха и религии, — язвительно произнесла Кэт. — Какие мы смелые на словах-то, посмотрим, как ты запоёшь, проведя здесь хотя бы вечность, — Мефистофель произносил эти слова, ядовито направляя свой взор прямо в глаза блуднице, будто предвкушая предстоящее "веселье". Катрин была спокойна. Она знала, что путь её жизни – мимо. Это чувство не покидало её с момента окончания беззаботного детства, всегда предчувствовала и ожидала. В каком-то смысле она даже была удовлетворена таким концом, теперь она не ощущает этого томного и невыносимого приближения смерти, потому что она уже настигла её. В данный момент Катрин чувствовала, что у неё абсолютно ничего не осталось, ничего... Только отголоски блёклых воспоминаний ещё теплились где-то далеко внутри, едва ощутимо. — Пока твоё тело в гробу окончательно не сгниёт, — понуро начал Сатана, сокрушительно вздохнув, — ты будешь особо остро чувствовать физическую боль, не исключая душевные терзания. Потом твоя душа утратит связь с телом, а твоя боль станет походить на душевную. Ну что ж, приступим! Кэт кивнула, не в силах говорить, из глаз её полились вишнёво-красные густые слёзы. Она ощущала, будто глаза разъедало изнутри, но дотронуться руками до лица никак не удавалось из-за тяжёлых цепей. — А-а-а-х, — вырвалось скулящее подобие звука из груди Катрин. — Какие мы нежные, — ухмыляясь, произнёс Дьявол, удовлетворяя свои садистские потребности, — ещё и не такое будет. Потоки крови лились по щекам, пускаясь на ключицы, попадая в рот, после чего оставляли отвратный металлический привкус. Из-за накатывающих слёз горло девушки будто было сдавлено невидимыми тисками, отчего ей было сложно проговорить хоть что-нибудь внятное, не говоря уже о том, чтобы крикнуть. Ей казалось, что глазные яблоки попросту не выдержат напора кровавых слёз и вылетят из орбит. Во время плача она не видела ровным счётом ничего, кромешная тьма будто обволакивала её, Катрин чувствовала, что ещё чуть-чуть, и она просто утонет в ней. Через завесу невыносимой боли стало прокрадываться ещё одно чувство – острое негодование вперемешку с яростью: — Неужто я здесь одна заточена?! И зачем оказывать мне такую честь, наблюдая мои муки? — прохрипела Катрин, нисколько не собираясь гнать от себя возмущение, давая волю чувствам. — Кхм, — откашлялся Дьявол, отражая на своём лице лукавую усмешку, — милая леди, безусловно, вы здесь не одни. Если пройти дальше по коридору, то можно набрести на горящих в вечном огне Иуду, Брута и Кассия*. О какого-либо рода чести даже речи идти не может, это просто моя работа, — он произносил эти слова, зная, что они прозвучали максимально правдоподобно, он был доволен собой. Это его "милая леди" вызвало у Катрин мурашки, почему-то это сильно напомнило ей Себастьяна. В памяти всплыли его спокойные ровные черты лица, мягкий ласковый голос и горячие ладони, ей на мгновение стало легче. Это мгновение стало для Катрин настоящим спасением. Опомнясь, Кэт не заставила Короля Лжи долго ждать ответа: — Значит, Всевышний решил сравнить меня с такими страшными предателями, как эти отвратительные убийцы? Интересно однако: я в "одной лодке" с перебежчиками и клятвопреступниками! — Господь увидел в твоём поступке предательство и измену. Никого нельзя любить больше, чем Господа... — Денница точно знал, о чём говорит. Девушка ощутила, как он своим палящим дыханием обжигает ей ухо, говоря шёпотом: "Мы с тобой одной и той же масти. Когда я отказался склонить голову перед созданиями божьими, этими низменными и скотоподобными существами, Создатель расценил это как тщеславие и изгнал меня с небес, отправив сюда". В Катрин проявилось чувство сопереживания, кровавые слёзы полились из глаз с большей силою: — Я бы на твоём месте поступила так же, я тебя не оправдываю, но понимаю. — Я был готов любить весь мир, на небесах меня никто не понял, в тот момент во мне вырос стебель ненависти. Теперь же он превратился в огромное ветвистое дерево, которое роняет свои семена в бренный людской мир. Сатана взял Катрин за подбородок своей изувеченной рукой и продолжил: — Забудь этого жалкого демона, примкни к моим рядам и будет тебе счастье! Отрекись от этой болезненной любви, подпиши договор, — нашёптывал он. — Ты можешь мне запретить видеть его, слышать его, верить в него... Но думать о нём запретить невозможно, — уверенно ответила Катрин. - Ну уж нет, — злобно пробормотал нечистый, — теперь я заставлю тебя смотреть на него, слышать его и думать о нём всё время, чтобы образ его стал ненавистен тебе от осознания утраченной возможности делать это по-настоящему. Ты будешь молить меня о пощаде!