Erase me

Ник был удивлён наравне с Броком и Наташей. Да, попытка вытащить Зимнего — это идея Фьюри, но он знал лишь, что Гидра располагает каким-то «живым оружием» и понятия не имел про подробности. Когда Рамлоу завербовала Гидра, шанс к выполнению операции предоставился, а уже Наташа по описанию Командира смогла пролить свет на историю солдата. Но какими-либо фотографиями или видеосъёмками Ник не располагал, и Романофф с Рамлоу превратили разговоры про Зимнего в нечто локальное — только они между собой знали подробности про парня, для Ника он был лишь грозным козырем в рукаве Гидры, который необходимо было обезвредить. И вот теперь мир оказался гораздо меньше, чем привык считать Фьюри. Оказывается, все вроде как не связанные между собой люди и события были переплетены нитями, как объекты на полицейских досках[1]. Брок отошёл от шока первым. Прикурил и наконец взялся за папку. — Наташа, а теперь вкратце, о чём здесь рассказано. Речь о Зимнем, фотографии другого варианта не предполагают, но мои познания в русском ограничиваются кодами, — Рамлоу выхватил взглядом фотокарточки на каждой странице, но вчитываться даже не попытался, а передал документ Нику. Романофф молчала. Потом отобрала у Брока кофе, поморщилась от отсутствия сахара. Молча протянула руку, и Брок вложил в её пальцы пачку, помог прикурить. Уже выкурив половину сигареты, девушка начала свой рассказ[2]. — Не знаю, в курсе ли вы, но Зимний солдат не изобретение Гидры. Изначально он был игрушкой Василия Карпова, который спас Джеймса ради попыток повторить рецепт сыворотки. Он был уверен, что по венам Баки течёт та же сыворотка, что и в крови Роджерса. Они обнаружили лишь остатки сыворотки Золы — на основе найденных фрагментов после был создан химический состав, который вводили подопечным Красной Комнаты[3]. Зола был хитрее Эрскина — сыворотка проникала в жизненно важные ткани и самовыводилась из организма при прекращении работы сердца. Сейчас Баки вряд ли может считаться суперсолдатом из-за этого — когда русские его нашли, сердце не билось. С ним долго возились, но так захотел Карпов, и ему никто не посмел перечить. Зомбирование личности — трудоёмкий процесс, но чего не сделаешь ради главной иронии КГБ. Американец сражается против американцев — русским одно осознание этого доставляло неимоверное удовольствие. Полностью личность стереть не смогли — по документам ясно, что Джеймс не всегда хотел следовать приказам, в какие-то моменты новая личность практически слетала, и Барнс оставался с полностью пустой памятью и способностью действовать лишь на рефлексах. Русские учёные тогда придумали аппарат для закрепления триггеров. И Барнсу безумно повезло, что Гидра перекупила Зимнего у КГБ лишь после развала Союза, когда до сопутствующего технического обеспечения солдата уже никому не было дела. Но пока СССР не развалился, солдат выполнял приказы на устранение различных важных шишек в межгосударственных играх политиков. Потом, в восьмидесятых, Карпов использовал Баки как своего телохранителя во время операций на Ближнем Востоке, а после смерти Карпова Зимний прибыл обратно в Советы, где должен был быть помещён в анабиоз. Правда, тогда вмешалось руководство Академии Красной Комнаты. Зимний стал обучать будущий спецназ Чёрных Вдов. Так я и познакомилась с Барнсом. Он тогда был просто парнем без имени — все называли его «Американец», потому что из-за привязки к любому имени могли слететь коды. Он был малоразговорчивым и помнил только свои миссии. Когда удавалось урвать время, мы сидели вечерами за казармой. По большей части просто молчали. Остальные девушки в Красной Комнате сильно доставали солдата, техники и медперсонал его боялись — когда Зимний бывал нестабильным, в лабораториях было опасно — представьте бионическую руку на своём горле, думаю, поймете, почему. Я не боялась. Мне тогда и терять было нечего — если бы Союз не распался, меня бы выдали замуж за неприятного мне человека. Не знаю, зачем ему была я, но мои начальники пошли на уступки Шостакову. Вот только мне тогда едва исполнилось пятнадцать, и ему сказали ждать. Ну, а Зимний… Если бы он меня прикончил в один из тех вечеров, я бы не пожалела. Потом, после развала СССР, солдата продали в Америку, несмотря на предостережения ученых, что там он начнёт вспоминать. В конце папки — записи уже на английском, врачебные записки Гидры, читайте сами, я их уже изучала. Нат забрала сигареты с зажигалкой с журнального столика и ушла в другую комнату — вероятно, на кухню к вытяжке. Брок знал, что Романофф курит лишь в их редкие посиделки с откровенными разговорами и крепким алкоголем — рассказ о Зимнем давался Нат слишком тяжело, чтобы следовать своим принципам о вреде никотина. Брок её понимал. Он сам сейчас чувствовал себя ужасно — информации было много, она шокировала, и сонный мозг слишком живо представлял себе все описанные Наташей ужасы. Ник кивнул Броку, и тот пересел поближе — папка с документами так и лежала на коленях Фьюри с самого начала повествования Нат. «15 июня 1993. Груз доставили на базу в криокамере. Объект разморожен и находится на реабилитации. 17 июня 1993. Объект не до конца восстановил скорость реакции, тесты пройдены на 70%. 24 июня 1993. Подготовка к полевым испытаниям. 2 июля 1993. Пришлось сообщить мистеру Уоллеру, что русские были правы, солдат выходит из-под контроля при нахождении в знакомой местности. Связались с психологами, необходимо новое зомбирование[4]. 10 июля 1993. Солдат нестабилен, техник и двое охранников получил травмы. Психологи начали свою работу. 13 июля 1993. Психологи сократили «размораживание» личности до нескольких суток — русские когда-то отлично постарались. Нашим специалистам предстоит надстроить новую личность поверх той, что была создана солдату в Советах. 28 июля 1993. Замена личности прошла успешно, «замораживание» новой всё ещё продолжается. Специалисты нейролингвистического программирования приступят к своим обязанностям в следующем месяце. К осени солдат должен быть боеспособен. 6 августа 1993. Новая личность приживается плохо, конфликтует со старой. Специалисты нлп пытаются решить данный вопрос, но пока без продвижения. 8 августа 1993. Коды работают, замена личности сорвалась. Возвращаемся к этапу «размораживания». 21 августа 1993. Солдат начал проявлять элементы защитных реакций психики. Решено не трогать старую личность, есть вероятность, что мы потеряем объект при дальнейших попытках. 25 августа 1993. Решено использовать гипноз на солдате, иначе воспоминания будут возвращаться. Периодичность будет установлена позже.» — Это будет считаться доказательством пыток над людьми? — И продажи, ага. Ник, тебя ничего не смущает? — Рамлоу, я делаю всё, что могу! Ускорь операцию сам, если знаешь как. Сместив Пирса сейчас, мы ничего не добьемся. Гидра рассосётся по базам, перепрячет Зимнего и сократит штат. Ты хочешь этого? Начинай действия хоть сегодня. — Я не это имел в виду, Ник! Не будь таким циником, — Брок откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Фьюри редко с кем или чем считался, к этому пора было привыкнуть. Рамлоу понимал, что его самого так заботит солдат только потому, что Командир больше всех «наслаждается» последствиями этих экспериментов. Для Ника они не значили ничего. Нат стояла в коридоре, облокотившись на дверной косяк. Из-за полумрака не было видно её лица, и Броку на секунду подумалось, что Романофф плакала. Она редко делилась личным, но когда-то обмолвилась, что много о чём жалеет. Её устраивает быть шпионкой, но то, через что ей пришлось пройти ради этого… Нат говорила, что не пожелает такого даже врагу. Брок не сомневался в её словах. Но и не жалел Романофф. Таким людям не нужна жалость. Поддержка, быть может, внимание в самые тяжёлые времена. Но точно не жалость. — Ну как вам, мальчики? — голос девушки звучал глухо, но никто ничего не сказал. Вечер был тяжелым для всех. — Впечатляет. Единственное приятное во всём этом наборе — мы знаем, что делать с Зимним, если его направят против нас. — Ты ещё и умудряешься видеть плюсы, великолепно! — А что я могу сказать, Наташа? Я уже ответил на выпад Броку, повторю тебе: сейчас мы ничего не можем сделать. Только если спиздить солдата прямо во время миссии, но его ж сейчас дальше минус шестого этажа не пускают. — Кстати, идея хороша. — И меня вы потом не увидите, с момента как за Зимним начнётся охота. Будто я не понял, что этот ваш план должен быть в моём исполнении. — Давайте все вопросы решать уже по факту. Роджерсу информацию пока не передавать? — Потом за счёт неё сможем удачно надавить на болевые точки. Наташа, играй дальше свои игры в дружбу. Брок? — У меня всё в порядке с Зимним. Воспоминания не восстанавливать? — Только при критичных обстоятельствах. Сейчас нам выгоднее, если он не будет ничего помнить. Но папку забери себе. — Медальон заберу я. А завещание, Ник, оставь у себя. Если кому-то и придётся бить по больным местам Стива, уволь меня от этой обязанности. Брок из личных принципов тоже не согласится, да и вряд ли Кэп будет с ним разговаривать — они не знакомы, — Брок скривился от слов Романофф, но смолчал. — Давайте по домам, я не спал нормально почти двое суток. Всё равно до действий Пирса ничего предпринять не получится, сидеть и придумывать планы сейчас бесполезно. — Идите. Мне надо это всё пересказать Марии, чтобы при форс-мажоре она была в курсе всех поворотов. Выйдя из квартиры, Рамлоу пошёл с Наташей к её спортивной тачке — она сегодня играла роль его личного водителя. Фьюри остался в доме, чтобы в случае слежки не спалить эту явку. Уже у самой машины Брок обнял девушку. Секунд тридцать они простояли так у дверей. — Спасибо. Романофф отстранилась и тряхнула волосами. — Мы вытащим его, Нат. — Я знаю, Брок. Просто… Это тяжело всё уложить в голове. — Понимаю. Но разговоры — не здесь. Но в салоне они не проронили ни слова, а после Командиру было не до каких мыслей и переживаний — он, едва добравшись до своей кровати, провалился в сон.