***
Брок успел добраться до Мэй первым. Тот серый форд даже не думал слезать с хвоста, но Рамлоу было плевать — Романофф знала, что делает, и плохую идею её мозг просто не допустил бы до этапа реализации. Ну или мужчина привык так считать — он не утверждал, что его слова про Нат истина в последней инстанции. Про Наташу мало что можно было сказать наверняка, но гениальность девушки сомнений не вызывала. Брок просидел у двери квартиры Форман минут десять, пока ему открыл напряженный Боб. Пришлось объяснять, что отгул они двое сегодня получили не просто так, и сейчас Рамлоу должен будет забрать отсюда Наташу в маскировке. Таузиг молча слушал Командира и делал для него эспрессо, тыкая кнопки на кофемашинке, пока в ванной шумела вода. Мэй вышла на кухню растрёпанной, а с волос падали капли на паркет. Её вводить в курс дела пришлось недолго, и вот теперь Брок наслаждался своим американо по-европейски[2], пока пара бросала напряжённые взгляды на Командира. Будто Брок не понимал, что видеть его рожу в законный выходной то ещё удовольствие. Понимал, и мог лишь посочувствовать. Буквально через десять минут послышался шум в гостиной. Хорошо, что Мэй заранее приоткрыла все окна, как только стало понятно, что через дверь появления Наташи им ждать не стоит. Через десяток секунд Романофф материализовалась на кухне. Не спрашивая, натыкала какую-то комбинацию на кофемашине и заняла свободный стул. — Ну, это было сложно, но весело, — девушка улыбалась, но натянуто и устало. Боб с заинтересованностью оглядывал Наташу, а Мэй тяжело вздохнула. — Скажи, вот какого чёрта ты меня сегодня разбудила с утра пораньше, если в итоге в обед всё равно оказалась на моей кухне? — Будто я знала, что так выйдет, милая. Но лучше слушайте моё приключение. И Боб, подай стакан. Ага, спасибо, — Нат глотнула свой латте и даже зажмурилась от удовольствия. — Не обращайте внимания, я устала. Вышла я из своей квартиры, там стояла заведённая машина, уже другая, очередной фольксваген, но теперь чёрный. И хрен бы с ним, но эти ребята реально упорные. Я успела сменить четыре такси, петляя с магистрали на магистраль и по дворам, но они умудрились не отстать. Спустилась в метро, и только там смогла затеряться в толпе. Проехала одну станцию и дальше опять на такси. На всякий случай решила забираться в квартиру по пожарной лестнице. И ещё раз простите, ребят, но теперь вы понимаете масштабы проблемы. — Мне даже злиться перехотелось. Справляйтесь там. Мы поддержим. Как сумеем и насколько хватит доступа и сил, но поддержим, — Боб был не самым умным парнем, но удивительно искренним, и Рамлоу его за это очень ценил. Мэй лишь молча кивнула, и взяла Боба за руку, как бы подтверждая единость их мнения. Рамлоу и Романофф переглянулись. Стоило сказать Джеку, что скоро один из них сорвёт куш на старом споре. — Нам пора, милый, — Наташа положила пустую кружку в посудомойку, — Я переодеваться и выдвигаемся. Мэй, не свети картами и не выходи из дома до вечера. После того, как я завалюсь, можно будет. — Да, выдвигаемся, Нат, давай оперативно всё провернём. — Принято. Через пару минут из квартиры Форман вышел Брок с «Мэй». До обычного времени появления хендлера на минус шестом оставалось всего пять минут, но мужчина не хотел гнать. Ничего, раз в год и палка стреляет, а уж Рамлоу, который даже после безумно сложных пьянок или миссий всё равно оказывался на рабочем месте, мог себе позволить небольшую поблажку. Пока они ехали до Трискелиона, Командир проводил краткий инструктаж Наташе — к чему не стоит прикасаться, как пройти в защищённый сектор по пропуску Мэй — Пирс не мог установить ещё и в лабораториях пропускную систему по сетчатке глаза — это было бы слишком подозрительно, ведь на входе в сектор минусовых этажей уже стояла одна такая, и было бы странно устанавливать дополнительную защиту. На минус втором была противохалковая камера, и за счёт этого у Наташи был допуск. Главное было не проколоться дальше, и успеть, успеть сделать максимум за единственную попытку. Всё шло слишком гладко. Джек был на месте, и кивнул, что камеру Зимнего он уже открыл, но парень сидел там, не услышав шагов хендлера. Романофф с Броком прошли в его кабинет и принялись ждать. Наташа уже очень давно отключила запись на камерах этого этажа: вместо прямой трансляции коридоров, камеры солдата и кабинета Брока на сервирах была целая кипа небольших отрывков записи со старых камер, которые транслировались в охранную рубку в рандомном порядке: на них лишь накладывалась нужная дата и время. Нат была хакером достаточно высокого уровня и в первую очередь обеспокоилась безопасностью своих друзей. Зимний зашёл через полчаса. Остановился на пороге. Огляделся. — Вольно, солдат. Закрой дверь. Зимний повиновался, и подошёл ближе. Он чувствовал себя явно неуютно из-за чужого присутствия, но молчал. — Помнишь, ты просил устроить тебе встречу с тем, кто знал тебя раньше? Пожалуйста. — Брок ободряюще улыбался, как старался делать всегда с Зимним. Тот словно был ребёнком, который слишком часто попадал под горячую руку и теперь боялся любого взрослого — а вдруг снова сделают больно, а вдруг снова обидят? Рамлоу понимал это и старался успокаивать Зимнего. — Я не знал её, — солдат смотрел на девушку во все глаза, словно пытаясь сложить её внешность и все оставшиеся в его памяти образы. — А так? — Романофф стянула с себя маску и парик. Зимний невольно отшатнулся. — Наташа? Но… Но как? — парень сделал шаг навстречу и застыл, поглядывая на Рамлоу. — Да, Наташа. Можно прикасаться, солдат, к ней тоже можно. Как раньше. Зимний обнял Романофф. У девушки в глазах были слёзы, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Наташа не верила, что когда-нибудь ещё встретит солдата; что он её вспомнит, тем более не было ни шанса. Обнимать его вот так, давно потерянного для девушки в грёбанной мясорубке политики и постоянных войн за чужое несчастье — она не верила, что это получилось, что она нашла интересующую информацию о солдате, и вот теперь нашла Зимнего. Солдат, кажется, тоже не верил, что это всё взаправду. Он судорожно вдыхал воздух, продолжая прижимать Наташу к себе. Её объятия были ни чуть не слабее, Романофф буквально повисла на солдате — после стольких лет разлуки она могла себе такое позволить. — Я пришлю тебе счёт за сломанные рёбра[3], — было слышно, что Наташа улыбается, утыкаясь куда-то в плечо солдату. Тихий смешок стал ответом на фразу Нат, и этого, если честно, агенты не ожидали. — Отчёт о состоянии. — Физическое состояние в норме, ускоренное сердцебиение на двадцать процентов. В голове стали появляться хаотичные образы и разговоры, — Зимний говорил куда-то в волосы девушки, но Рамлоу не посмел сказать солдату что-либо про поведение. — Подробности? — Язык в воспоминаниях русский. И там есть она. И мужчина с бородкой. Вначале он молодой, в других моментах — старее. И я помню, что видел его в гробу. — Карпов, — Наташа таки отлепилась от солдата и уселась на стол, отодвинув бумаги Командира. — Ещё что-то? — Брок знал, что будет что-то подобное. Ну точнее предполагал, что Наташа станет катализатором к воспоминаниям. Это предполагал и Фьюри, и поэтому путь ей в кабинет Брока на нижних этажах был заказан уже как пару лет. И вот теперь, нарушив все предписания директора, Нат и Рамлоу наслаждались произведённым эффектом. — Размытые образы. Хорошо помню только это. — Что делать будем, мальчики? — Нат переключилась в рабочее состояние, словно десять минут назад не скрывала слёзы на плече Зимнего. — Ждать, что захочет сделать Пирс? Солдат, персонал ничего интересного в курилке не обсуждал? — Какого-то Стива, хэликэрриер размером с эго Пирса — это дословная цитата, и какую-то неожиданную пару с их каминг-аутом, этого я вообще не понял, — солдат чуть хмурился, перечисляя, явно пытаясь вспомнить и воспроизвести все непонятные ему слова. Солдат не страдал плохой памятью, но не был приспособлен к современному миру с его постоянно появляющимися и меняющимися терминами. — Нат, да мы в трендах. Две из трёх строчек чарта наши. Солдат, подробности про хэликэрриер. — Он больше предыдущих метров на пятьдесят в длину, у него шире размах крыльев, а вооружение на борту значительнее, чем на двух крупнейших авианосцах ЩИТа вместе взятых. — Кажется, мы узнали откуда нам ждать удара от Александра, — Наташа натянуто улыбнулась, прикидывая в уме размеры новой игрушки Пирса. — И можем оценивать масштабы. Спасибо, Зимний. — А они случаем не упоминали какую-то дату? — Говорили о собрании Совета. Всё плохо? — парень был чуть растерян, но агенты не обращали на это внимания. Они понимали, что солдату сложно. Что его привычный мирок оказался на грани разрушения из-за Командира и Наташи. Эти двое были бы рады помочь, да не знали как. — Не смертельно, если сейчас всё обговорим и успеем осуществить. Солдат, не подставляешься ни в коем случае. Из-за кодов весь прогресс с твоими воспоминаниями полетит к чертям, а если что-то пойдёт не так, я не смогу и дальше откладывать их произнесение. О любой операции я узнаю первым, ты — сама внимательность и сообщаешь мне всё, что услышишь подозрительного от персонала. Как понял? — Принято, Командир. — Я разбирать документы, а вы общайтесь. Хрен знает, когда у меня получится организовать вам следующую встречу. Нат с благодарностью посмотрела на друга, но ничего не сказала. Он понимал её с полуслова и полувзгляда, и точно знал, как много он за сегодня сделал для Наташи.***
Александр сидел в кресле в своей гостиной и гладил кота, который лежал на его коленях. Мужчина выглядел уставшим, а на журнальном столике стояла початая бутылка бурбона. — Нео, вот почему люди не понимают, что их свобода ничего не стоит? И что проще сразу отдать её в руки тех, кто знает, как с этим работать, чем отстаивать её всеми силами? В итоге ведь всё равно проиграют… У Пирса в словах было столько горечи, сколько нельзя было найти в чашке крепчайшего эспрессо. Нео мерно урчал на коленях хозяина, а директор иногда отрывался от поглаживания шёрстки своего любимца чтобы приложиться к бутылке Кноб Крика[4]. — Марлин меня не понимает… Я ведь всем этим занялся ради неё. Я так хотел безопасности для своей девочки, что она не выдержала моей заботы. Какая ирония, Нео. Я делал всё для Марлин. После того, как Лоры не стало, я пытался быть лучшим… И что в итоге? Мар не выходит на связь со мной второй год. Александр любил свою жену. Счастье было недолгим, а смерть от рака мозга Лоры сильно подкосила Пирса. Он тогда тратил все деньги на операции и обследования, тогда ещё рядовой служащий ЩИТа влезал в бешенные долги, но так и не смог отобрать свою любимую у смерти. Маленькая Мар стала смыслом жизни мужчины, и из-за неё он стал много задумываться о безопасности своей семьи. Лору он не смог спасти, не смог обеспечить ей всё, чего женщина заслуживала, и теперь всё остатки заботы в своей душе тратил на Марлин. Девочка была маленьким солнышком для своего отца, но даже она не смогла спасти его от съезжающей крыши. Пирс углублялся в свои идеи о безопасности, а после, узнав о Гидре, стал самым ярым поборником её идей. Он хотел лучшего будущего для своей дочки, но этого никак не удавалось добиться. Мужчина знал, что прав, что его идеи надо лишь распространить, — люди не смогут не принять правдивые изречения[5]. Пирс игнорировал чужую критику, а когда стал достаточно влиятельным, стал устранять тех, кто был противником его идей. Люди не заслуживают свободы. Пусть кто-то более умный и сильный решает за них ради всеобщего блага. Пирс не хотел стать новым мессией, но ради Марлин был готов попытаться. Это уже после он понял, что если не Александр, то кто тогда сможет рассказать людям правду? Он долго делал всё тихо, в одиночку, а потом решился рассказать Мар, которая к этому моменту стала самоуверенной и самостоятельной девушкой, делающей всё так, как хотела, ни оборачиваясь ни на кого, — и на отца, в том числе. Стала инженером-конструктором, работала на ЩИТ. Но когда узнала правду от отца, не задумываясь собрала вещи и ушла. Оставила на комоде конверт с заявлением на увольнение и бросила у порога буквально несколько фраз, которые размазали Александра. «Пап, ты не бог. И не станешь им, твои идеи глупы. Я не сдам тебя, но не буду в этом больше участвовать. Прощай. Люблю тебя, несмотря ни на что, отец.» Теперь Мар работала в Спэйс Икс штатным инженером, снимала жучки со своих стен, которые умело навешивали агенты отца и не отвечала на звонки Алекса. А Пирс ещё сильнее увяз в своих идеях в попытке доказать Мар, что он прав. Пусть он не бог, но безопасность своей дочурки для него превыше всего, и он был готов на всё ради этого. Нео тихо мурлыкнул, и Алекс, наконец, вернулся из своего состояния рефлексии. До начала проекта «Озарение» оставалось совсем немного — ближайшее собрание Совета было в следующий четверг. Мешал лишь Фьюри, который однозначно выступит против его желания запустить проект прямо сейчас. Николас не был глуп, и мог заподозрить что-то при такой спешке — не было повода отправлять эту махину[6] в небо так скоро. Но стоило поговорить с Ником. Быть может он сможет принять идеи Алекса. А нет — ну, Фьюри сам подпишет себе смертный приговор. Стоило выгулять Зимнего солдата, тот слишком давно был в четырех стенах. Убийство директора можно было возложить только на Зимнего — про этого киборга никто не знал, и один эффект неожиданности сыграет больше, чем самые прицельные выстрелы. Но разговор с Ником был необходим. Тот когда-то спас Марлин — тогда ещё подростка. Мар хотела самостоятельности, и Пирс на правах директора филиала пристроил её курьером. Террористы были неучтённым фактором. Дочь оказалась в заложниках, а Пирс рвал на себе волосы, словно уже потерял навсегда свою малышку. Фьюри тогда в обход прямых приказаний рискнул и вытащил всех заложников. Марлин была спасена, а Пирс остался должником Николаса. С того года прошло слишком много времени, благодарность почти стерлась из сердца Алекса, да и они с Ником оказались по разные стороны баррикад — но стоило попытаться сохранить жизнь тому, кто сохранил Александру смысл его существования и рассудок. А дальше всё зависело не от Пирса, выбор сделает сам Ник.