Erase me

После бессонной ночи Брок и Наташа на такси добрались до дома Рамлоу и практически сразу уснули. Почти десять часов агенты разрабатывали операцию по свержению Пирса, и это было действительно сложно: обдумать каждый шаг, каждую возможную погрешность… Все «планировщики» понимали, что они не могли обговорить и предположить всё, что их доказательная база, умело составляемая девушками из всех имеющихся фактов, может разрушиться карточным домиком в любой момент: одно действие Пирса вне продуманного сценария, и всё, потрачено. А от Пирса можно было ожидать чего угодно: не самый стабильный психически, идейный до болезненного блеска в глазах, мужчина мог в любой момент устроить любой невозможный вариант — хоть подорвать Трискелион, хоть убить Фьюри, не заботясь об уликах и алиби, а заодно отправить весь СТРАЙК включая Романофф на какое-нибудь самоубийственное задание… Такого безумного противника не стоило сбрасывать со счетов. Мария с Ником остались на конспиративной точке, а Брок и Наташа, свернувшись клубком, спокойно досыпали на квартире Рамлоу. Выходной также обещал быть мирным — по пробуждение Наташа устроила на кровати Брока огромное гнездо из подушек и пледов, заказала несколько пицц и включила «Грязные Танцы». Романофф была гораздо более обычной, чем можно было предположить, зная её послужной список. Весь день прошел так, как хотела Нат — они смотрели какие-то тупые ТВ-шоу, ели еду из доставки и курили в кровати. Девушка была задумчивой и постоянно зависала в своих мыслях, из-за чего Броку приходилось постоянно говорить, где сейчас находится сюжет, но он не возражал — Наташа была нужна ему и не только в добром здравии, а помимо него у Романофф сейчас никого ближе не было. Брок догадывался, что кем-то очень важным для Вдовы был Бартон, но тот пропал, и теперь Рамлоу просто боялся, что Наташа доведёт себя бесплодными поисками, окончательно добив свою бедную нервную систему. Нат теперь фактически жила у Рамлоу, и не то чтобы он жаловался. Предпочёл бы кого-то другого пола в своей постели и с другими намерениями, но Наташу бросать не собирался, понимая, насколько ей тяжело оставаться один на один со своими демонами. Как Брок собирался сбегать в воскресенье, зная, что Романофф не планировала покидать ни то, чтобы его квартиру, а даже его спальню более чем на двадцать минут, был большой вопрос. Он чувствовал себя снова, словно в старшей школе, когда Кетлин, милая Кэт, очень ревностно относилась к любым ухажёрам брата — она знала о его «неправильности» и поддерживала, как могла. Перед каждым свиданием, которое до невероятного аккуратно скрывалось от отца, Кэт расспрашивала брата про его партнёра прогулки, ненавязчиво узнавала про кавалера своего младшего братишки, и это было даже приятно, и в те годы было самым важным жестом заботы и «принятия», о котором только мог мечтать Брок. А сейчас ему сорок с хвостиком, он, по-хорошему, давно должен был бы обзавестись семьёй, звать Наташу и Джека на воскресные ужины и хвастаться красавицей-женой. А вместо этого планировал незаметный побег из собственной квартиры, потому что его лучшая подруга слишком ревностно отбирала подходящих Броку партнеров для чего-то большего, чем одноразовый перепих. Если бы Романофф полезла ещё и в эту сферу личной жизни мужчины, ноги бы Наташи больше бы не было на пороге квартиры Рамлоу. Про Стива делиться не хотелось. Вот от слова совсем. Пусть и делиться там было особо нечем — ну, встретились разок без наташиного пригляда, ну, договорились о небольшом времяпровождении в вечер воскресенья… Брок искренне считал, что ничего это не значит в том плане, о котором ему мечталось. Стив был слишком правильным, слишком «не таким». Мужчина даже не мог описать нормально, что он подразумевал, но знал точно — Роджерс в его постель с разбегу не запрыгнет, да и клешнями его туда затащить было нереально. Дружба была гарантирована, а дальше — ну, быть может, красивая френдзона, быть может — не менее красивый посыл в пешее эротическое. Забегать вперёд не было желания, да и слишком углубляться в паршивые размышления тоже. Наташе врать не хотелось. Доверие всегда ценилось, а в среде шпионов именно оно было купюрой более крупной, чем самая дорогая бумажка от ФРС [1]. Если Брок проебётся — можно объявлять конец света. Ни одна его заслуга не будет учтена, все предыдущие достижения отправятся в ад. До завтрашнего вечера времени было прилично, но затягивать разговор не хотелось, а говорить правду, чтобы потом выслушивать, как сильно он пытается прыгнуть выше головы и насколько это плохая затея, не было сил. Поэтому вечер прошёл привычно и как-то тихо — совместно приготовленный ужин, курение на тёмной кухне в едва приоткрытое окно, нежные и такие нужные объятия перед самым сном без лишнего подтекста… Брок не знал, как будет рассказывать про свои приключения Нат — казалось, что она не одобрит такой поворот событий. Не запретит, конечно, действовать, как Рамлоу хочется, но будет с грустной улыбкой наблюдать со стороны, а после, когда Стив честно и прямо скажет Броку, что тот замечтался и завысил планку своих ожиданий в пару раз, Наташа будет глушить с Броком vodka на равных, выслушивая пьяный бред до самого утра. Сон всё не шёл к мужчине, но решать проблемы сейчас не хотелось, да даже курить не хотелось, а мозг всё ещё отказывался калибровать любые планы — усиленная интеллектуальная деятельность накануне не прошла без результатов.

***

Брок сосредоточенно разглядывал содержимое шкафа под насмешливым взглядом Наташи, которая опять устроила из кровати Рамлоу гнездо и обнимала подушку, укутавшись в несколько пледов. — Ничего не хочешь мне сказать, милый? — девушка, как обычно в спокойные дни, была насмешливой, но не выглядела нервной, как все последние недели. Мужчина в ответ бросил насупленный взгляд из-под бровей на Романофф и снова углубился в изучения внутренностей гардероба. — Дай угадаю — у тебя свидание. И готова поставить сотню долларов, что это Стив, я права? — И с чего ты пришла к таким скоропостижным выводам? — Брок продолжал хмуриться, но даже не обернулся на подругу: он отпустил ситуацию, и, куда его там занесёт течение, теперь зависело только от Романофф. — Для кого угодно другого ты бы так не заморачивался: выхватил первую попавшуюся футболку, кожанку сверху — и всё. Ну, максимум, рубашку бы надел. А сейчас ты уже десять минут подозрительно поглядываешь на пиджак, который я тебя заставила купить прошлым летом. Попытка в хорошее впечатление? — Романофф, дорогуша, отвали, пожалуйста. Ты не права! — И смска тоже, хочешь сказать, не от Стива? Кого ещё ты называешь Кэпом? Рамлоу вздохнул. Досчитал до десяти. И наконец повернулся к Наташе. — Да, хорошо, у меня встреча со Стивом. И пусть это не свидание, я готов к твоей наверняка проникновенной проповеди о том, как сильно я лоханулся и насколько Роджерс мне не по зубам, давай, я жду! — Развлекайся. — Увидев шокированное выражение лица Брока, который очень сильно пытался это самое выражение скрыть, Наташа засмеялась. — Милый, ты бы себя видел сейчас! Я не буду рассказывать о том, насколько ты не прав, сам знаешь, в душу я не лезу, к тебе так точно. Vodka давным-давно лежит в морозилке и ждёт своего часа. — И ты тоже, чтобы прочитать наконец мне лекцию про натуралов, а особенно таких, как Роджерс. Спасибо, Наташа, ты лучшая! — О, я знаю. И не слишком-то Кэп натурал, вспомни нашу находку, — Брок фыркнул, но даже не попытался прокомментировать этот момент. Если не натурал, так однолюб: Броку чертовски везло на сложные влюблённости. — Давай всё-таки помогу с одеждой, а то у тебя мозг сломается, а нам завтра придётся много и быстро соображать. — Нат, не напоминай. Брок отошёл от шкафа и без энтузиазма стал наблюдать за подругой. Романофф ловко перелопачивала его гардероб, на пару секунд прикладывая то одну, то другую вещь к Броку, и снова запихивала неподошедший предмет в шкаф. Спустя два часа мучения Рамлоу наконец закончились, и его, в белоснежной рубашке с завёрнутыми рукавами и в тонких подтяжках под цвет ботинок, Наташа выставила из квартиры, напомнив, что если что, она всегда готова сыграть в «звонок другу». Подавив вздох, Брок сел за руль, — машину пришлось рано утром отгонять с платной стоянки в Нейви-Ярде, — ещё раз проверил время и смску от Роджерса и поехал к Национальной галерее.

***

Стив понятия не имел, как себя вести сегодня. Рамлоу… Он был ярким, харизматичным и явно не должен был возиться с таким тихоней, каким считал себя парень. И сегодня Стив с самого утра накручивал себя. Ни увеличенное расстояние пробежки, ни попытки отвлечься на рисование ни капельки не помогали. Роджерс боялся. Брок был симпатичен Стиву не только в дружеском плане, но такие мысли о Рамлоу он пытался убрать куда подальше, на самые дальние задворки своего мозга. А ещё Стиву казалось, что он вот таким образом предаёт Баки. Для Кэпа всё ещё оставалось загадкой то, что произошло с его другом; вот совсем недавно Барнс уходил на фронт и оставлял мелкого одного в Бруклине, а вот теперь Роджерс был в совсем другой реальности, в две-тысячи-мать-его-одиннадцатом году, и был он здесь совершенно один, без такого привычного присутствия Баки где-то за левым плечом. Без него было тяжело. Вот прям очень. Было тяжело адаптироваться к новому миру, тяжело привыкать к новым привычкам, да даже засыпать в одиночестве было тяжело! Не то чтобы между ними тогда, в сороковые, что-то было. Изредка сдвинутые кровати в особенно сильные морозы не могли считаться чем-то значимым, а в остальное время они спали просто в одной комнате, кровати стояли по разным углам, но присутствие Джеймса, пусть и вот так, не под самым боком, успокаивало и помогало заснуть. И вот сейчас Стиву было сложно представить кого-то настолько близко, боязно подпустить кого-то в такую личную зону. Стоя перед входом в Национальную Галерею, Роджерс чувствовал себя глупо. Мысли в голове продолжали крутиться не самые приятные — кажется, его мозг захотел сыграть со Стивом в игру «Найди десять отличий», вот только вместо двух почти идентичных картинок были такие разные и совершенно не похожие между собой Брок и Баки. С чего Стив вообще решил, что определись он со своим отношением к Рамлоу, ему что-то светит и что мужчина вообще будет заинтересован в Роджерсе, было тем ещё вопросом. Встреча в итоге вышла неловкой — Стив накинул какую-то темную рубашку поверх одноцветной футболки, и чувствовал себя очень глупо рядом с Броком, который, на его неискушённый взгляд, выглядел так, словно час назад сбежал с фотосессии для какого-то глянца. — Привет? — Привет, Кэп. Зайдём в галерею или вначале пообедаем? Хотя, можно сказать, что у нас будет ранний ужин. Рамлоу улыбался и не обращал внимания на явно смущение Стива и его неловкость. — Давай в Галерею. Она до шести, я здесь уже бывал, но за одно посещение многого не посмотришь. И… Ты знал ведь, что мне будет интересно и именно поэтому предложил встретиться здесь? — Да, Стив, это мой коварный план для приятного вечера с тобой. Пошли, успеем часик погулять по залам, — Рамлоу улыбался, мысленно костеря Наташу на чём свет стоит. Он в принципе не любил вот такое подобие официоза в одежде, а рядом с Роджерсом и вовсе чувствовал себя очень глупо. Ну хотя бы они оба были в рубашках, а нарочитая небрежность Брока позволяло уравнять их стили в одежде. А ведь они с Романофф подрались из-за бабочки под подтяжки, и Рамлоу в который раз порадовался своей предусмотрительности и любимому СИГу[2], так удачно спрятанному в шкафу. Наташино оружие лежало, где ему и положено, — в оружейной, иначе бы Брок этот раунд борьбы за свой внешний вид не выиграл. Стив весь светился, рассказывая про итальянское барокко, а Рамлоу больше наслаждался голосом Кэпа, чем вслушивался в его рассказы о великих живописцах. Парень, замечая пристальный взгляд Брока, смущался и иногда чуть сбивался со своего размеренного рассказа, но Рамлоу подбадривал его, что-то переспрашивал и уточнял, и постепенно неловкость уходила. Прогулку по Национальной аллее было решено отложить: из-за хорошей погоды там было просто море людей, а Рамлоу не сильно жаловал толпы и честно сообщил об этом Стиву. — Французская или итальянская кухня? Из ближайших ресторанчиков у них лучшие отзывы, да и тут пешком можно дойти, — Брок не то, чтобы знал наверняка, но на всемирную сеть решил положиться: он любил готовить самостоятельно, а если что-то и заказывал, то только из проверенных закусочных недалеко от дома, так что в гастрономической среде DC [3] не ориентировался. — Давай второе, мне кажется, французская мне не понравится, — Стив после посещения музея выглядел очень довольным и счастливым, и Брок был рад, что может наблюдать вот такого Капитана — слегка неловкого, с радостной улыбкой на лице и чуть покрасневшими щеками. Когда заказ был сделан, Рамлоу решил, что самое время переходить к более неформальному общению. — И надолго ты переехал сюда? — До окончания курсов — всё-таки больше люблю Нью-Йорк и скучаю по Бруклину, — Стив не врал, хоть и понимал, что если Наташа и Брок смогут стать новым близким кругом общения для Роджерса, он повременит с переездом обратно в Большое Яблоко. Одиночество было невыносимым, особенно, когда он помнил, как хорошо было с Баки, и знал, как плохо было без него. — Всегда завидовал тем, кто умеет влюбляться в города. Мне вот плевать, где жить и работать. Конечно, есть идея после окончания службы уехать в какую-нибудь глушь — и мне даже похрену на природные условия, но никакой точной итоговой цели у меня нет. Брок хотел говорить со Стивом о личном, хотел показать, что он ему доверяет и настроен на чуть более близкое общение, чем предполагало определение «возможные коллеги». О работе вообще говорить не хотелось, потому что врать в лицо о Зимнем — точнее, не договаривать — не хотелось, ведь правда после не станет для Стива легче. Рамлоу был уверен, что тот воспримет это «недоговаривание» о Барнсе от агентов как личное оскорбление. Они молча поглощали свои порции, и Брок снова начал чувствовать себя чуть неловко, как в самом начале вечера: он не знал, какие темы стоит поднимать с парнем из прошлого века, а о чем не стоит даже заикаться. Наташа ему на такой вопрос ответила что-то вроде: «Справляйся сам, милый», и Рамлоу в разговоре со Стивом каждой фразой словно ступал по тонкому льду. — У тебя есть домашние животные? — Стив опять улыбался, видимо, придумав куда удачно можно завести диалог, а Брок глупо хлопнул ресницами, не понимая, как на такое реагировать. — У меня есть Романофф, и мне этого хватает за глаза, — Стив неловко хмыкнул на такой ответ, и Броку пришлось пояснять, — Она постоянно у меня ночует, и чем-то действительно напоминает кошку. Неудачная шутка, да? — Нет, почему же. Просто я случайно завёл себе кота, и немного не ориентируюсь в современных способах ухода за домашними животными. — Случайно? — Да, я вышел на пробежку и увидел маленький грязный комочек, который едва слышно мяукал. Теперь у меня есть белая кошечка Альпина [4], за которой я ещё не научился ухаживать. — У меня частичный разрыв шаблона, Кэп. Обратись к Наташе, она кошатница. — Спасибо. Всё ещё чувствую себя чуть неловко и не знаю о чем говорить. О чём вообще принято сейчас разговаривать за ужином? — Я если и ужинаю с кем-то, то только с близкими друзьями, за последние лет пять я сейчас первый раз с новым в своей жизни человеком общаюсь в настолько неформальной обстановке, — ложь во благо всё ещё не поддерживалось Рамлоу, тем более в отношении Роджерса, но упоминать другую «неформальную обстановку» при Стиве не хотелось — пусть это и не было свиданием, и одноразовые партнёры не были каким-то слишком стыдливым явлением, но портить о себе мнение не хотелось. Не у Стива, который был слишком наивным и чистым для грубого двадцать первого века. — Так что я тоже не разбираюсь, о чём принято говорить за ужином, тем более без романтического подтекста. Стив на этих словах Брока едва смог удержать лицо. Конечно, он что-то такое и предполагал, и даже был готов к тому, что он совершенно неинтересен мужчине в том плане, о котором надумал, но всё равно, фраза была равносильна удару под дых. Наверно, из-за этого настроение вечера и поменялось — Стив стал слишком задумчивым, а Брок, не в силах выкинуть из головы мысли о предстоящем пиздеце, не слишком то спешил снова «оживлять» разговор. Хотя, прогулка по центру DC всё вернула к относительно хорошему варианту — Брок травил истории со службы, которые были достаточно смешные для рассказа в дружеском кругу, а Стив начал улыбаться, — где-то после третьей ироничной истории про слегка туповатого Таузига и остальных из СТРАЙКа; в самом начале службы Рамлоу в ЩИТе и его первые месяцы в качестве Командира группы огневой поддержки истории были самые неловкие и смешные. Сейчас это стало небольшими анекдотами, а в те далёкие годы было не особо-то и смешно. Но теперь Брок даже не жалел о своих приключениях: улыбка Стива и тихий смех на особо тупых моментах окупали, кажется, всё. У Стива не пропадало ощущение неловкости. Да, он улыбался, даже смеялся и почти не краснел, но что-то было не так. С Рамлоу было уютно, но всё равно, чего-то не хватало. Хотелось чуть большего, какого-то более ощутимого тепла, быть может, прикосновений или более личных фраз. Но пока что у Роджерса с его собеседником получалось лишь вести натянутые беседы, когда каждая фраза была похоже на запущенную в слепую пулю: нельзя было знать наверняка, попадёт ли нужное слово в цель, или промажет, или вовсе всё рванёт в любую секунду. Когда пришло время расходиться по домам, Брок предложил подвезти, но Стив отказался. Тогда это действительно станет слишком похоже на свидание, а заканчивать всё вот так — расходясь у подъезда, с неловким желанием прикоснуться к губам, и невозможностью даже приобнять… Стиву не хотелось искушать себя. Не светит ведь ничего. На город уже опустились сумерки, когда Роджерс на такси добрался до своего дома. Котёнок спал на подушке парня, и поэтому квартира казалась слишком уж одинокой и безжизненной: Альпина не выбежала встречать хозяина, не устраивала шум, изучая новое место жительства, и от такой тишины, после ставшего привычным постоянного шебуршения, было одиноко до боли. Помещение было необжитым, и для себя одного многого делать не хотелось. Не понятно зачем Стив выбрал квартирку с гостевой спальней, большой жилой комнатой, которая так и осталась полупустой, светлой гостиной, которую по случайной своей прихоти Роджерс превратил в студию, и она не была обезличенной. В целом, здесь не было уюта, и не хватало тепла, гостей, звуков, может быть, даже шума. Обдумывать свой провал не хотелось. Безумно хотелось спать, и, чтобы не потревожить Альпину, Стив аккуратно примостился на соседней подушке. Одиночество глодало чуть меньше, но хотелось тепла рядом. Кошечку Стив в расчёт не брал, он даже не был уверен, что сможет стать хорошим хозяином, и Аль не придётся отдавать более ответственным людям. На утро у Стива был план, а подумать, как он проебался, можно будет позже: ветклиника и маленькое беззащитное существо было важнее, чем неудавшееся желание устроить личную жизнь.

***

— Нат, я дома! Брок скинул ботинки и на ходу сорвал заебавшие его за вечер подтяжки. Как их только Наташа откопала в шкафу? — Давай сюда. С кухни лился тёплый приглушенный свет, и Брок, наконец-то, вздохнул полной грудью. Он дома, его ждут, ему нет необходимости раз за разом прогонять явно не самое удачное «недо-свидание» сидя в одиночестве. Романофф курила, с ногами забравшись на подоконник. Едва заметные в большом городе звёзды мерцали где-то в отдалении, а сизый дым тонкой струйкой утекал в приоткрытое окно. — Ну как всё прошло? — Не то, чтобы хорошо. Сомнительно как-то. — Мне доставать алькоголь или всё не настолько плохо? — девушка чуть грустно улыбалась, но от слов веяло теплом: именно так, как нужно, поддерживая и успокаивая звучали сейчас её фразы для Брока. — Не стоит, меня ведь не отшили. Просто… Видимо, ловить мне и правда здесь нечего. Я, конечно, упёртый, но сомневаюсь, что сдвинусь хоть на шаг. И да, после «Озарения», если всё пойдёт как по маслу, Роджерс от нас отвернётся. — Я думала об этом. Потом поймёт, всё восстановится. Ne begi vperyod parovoza. Брок улыбнулся и тоже выбил сигарету из пачки. — Считаешь, он нам простит? — А куда Стив денется? — Неловко стряхнув пепел, Наташа отбросила мешающуюся прядь с глаз. — Смотри, если всё правда получится, то Барнс будет на реабилитации именно под нашим контролем и попечительством. Я говорила с Фьюри, он в курсе, что Джеймса я никому не отдам — он и так настрадался, при том уже здесь, в США. Любые действия в его сторону, лечение, каждую таблетку я буду проверять лично, и плевала я s vysokoj kolokol’ni на всех, кто попытается к нему полезть. Даже на Стива. Испортит отношения со мной — ему же хуже, хотя я искренне не хочу такого поворота событий. Ну, а если с тобой — извините, за своих друзей я рву глотки, и это далеко не метафора. — Наташ, нам надо спать. Завтра сложный день. И… Спасибо? Мы разберёмся. И Джеймса вытащим, и, если всё уж совсем хорошо пойдёт, Роджерсу память восстановим. — А вот это ты уже слишком сильно замахнулся. Если только за компанию с Барнсом к психотерапевту затащим, и то, до этого ещё слишком далеко. — Пошли спать. И без всяких планов, всё может порушиться в любой момент. Романофф резко спрыгнула с подоконника, ловким жестом затушив бычок. Враз стала серьёзной, в упор уставилась на Брока. — Я не позволю этому плану провалиться. Пуля для Пирса приготовлена давно, как только я сложила два плюс два о Бартоне. Даже именная, к слову. И экспансивная[5]. Если честно, у меня их целый магазин, Алекса не залатают. Брок ухмыльнулся. Наташа действовала на результат, и явно надеялась в упор застрелить Пирса. И при том так, чтобы этот обмудок успел помучиться вдоволь. — Разбираться со всем будем завтра. Покурю ещё, и приду. — Ага, я лучше сразу спать, дел много едва ли не с шести утра, если тебе романтика мозги в желе не превратила, должен помнить. — Спокойной, Нат. Кофе утром с тебя. Девушка лишь показала средний палец, и покинула кухню, щёлкнув выключателем. Завтрашний день надо было просто пережить.