Я хочу летать от твоего взгляда.

Новый день — новые проблемы. Слишком обыденное и скучное утро, что хочется повеситься. Повседневный обычный макияж, черная джинсовая прямая юбка до середины бедра и зеленая шифоновая рубашка с крупными цветами пастельных тонов. Чертов понедельник. Чертова школа. Чертова жизнь. Вчера произошло то, чего я, откровенно говоря, не ожидала. Моя знакомая призналась мне в любви. Алина увидела меня на выходе из школы. Сославшись на то, что ей в ту же сторону, она пошла со мной, а всю дорогу до моего дома без перерыва разговаривала и рассказывала тупейшие анекдоты, которые, видимо, считала смешными и забавными. В один момент, когда мне просто осточертели шутки, которые понимала только она, я спросила, куда она идет, ведь мы тогда почти дошли до моего дома. — А, да я тебя проведу, мне не трудно. — Эм… уже поздновато, я дойду сама, а тебе еще ехать вообще-то нужно. Лучше иди. — Ну ладно, — немного постояв и потупив взгляд, внезапно она резко выдохнула и обняла меня. Будучи ниже, меньше и зная, то она занимается боксом, я так-то ничего не имела против такого проявления сраной нежности, — Ясь… я люблю тебя. — Да, Лин, я тоже тебя люблю, но отпусти меня, больно. — Ой, прости, пожалуйста! — отпустив меня, она продолжила, — Ты меня не поняла. Не как подругу. Больше. — Эмм… — Да, прости, это глупо. Я пойду. — она развернулась и ушла, не дав и слова сказать. Хотя, что бы я сказала? Я не имею ничего против ЛГБТ, наоборот, поддерживаю их и даже встречалась с девушкой, правда, по интернету. Но Алина… С самого первого дня она меня раздражала. И с каждым днём это чувство нарастало всё больше, даже без особой на то причины. Просто человек, который постоянно лезет, куда его не просят, вставляет свои пять копеек, ведет себя, как крыса и позволяет себе слишком много не может вызывать теплых чувств. Рассказав об этой ситуации Паше, он довольно-таки серьезно ответил, чтобы я поговорила с ней и не давала надежду, если сама этого не хочу. Но после моих слов о том, что чувства ничего для меня практически ничего не значат, мы разругались. Ответив мне, что это эгоистично с моей стороны — не заботиться о чувствах других, он был послан куда подальше. Почему меня должны волновать чьи-то чувства, если никого не волнуют мои?

<center>***

</center> На курилке я была раньше всех. Скурив уже третью сигарету, я всё думала о Паше и нашей ссоре. На душе было пусто. Каждое утро, ровно в 6:00 он присылал мне сообщение «С добрым утром, солнце.» и какой-то мем, чтобы мое настроение было лучше. Но оно становилось лучше уже от того, что, когда я просыпалась и читала то сообщение, я понимала, что он настоящий, не сон и не выдумка. Сегодня этого не было. Впервые за всё время нашего общения. Шел уже третий урок, а от Паши ни слуху, ни духу. Мысли о том, что вчера был наш последний разговор постоянно витали в моей голове, то ли дело заставляли меня чуть не разрыдаться прямо посреди урока или в коридоре на подоконнике. Последний урок. Информатика. Кабинет находился в другом корпусе, где рядом был актовый зал, в котором обычно обитал объект моего желания и влюбленности — Анатолий. Анатолий — мужчина 47-ми лет, работающий в нашей школе руководителем художественного кружка. Разведен, есть дочь. А еще он сидит за звуком, когда в нашей школе проходят концерты и часто приходит его подруга Виктория, которая ему в дочери годится и раздражает меня, свинья. Все привыкли, что до звонка в класс не заходить, поэтому всегда перед информатикой я устраиваюсь на подоконнике, после чего на меня облокачивается мой одноклассник и мы так и сидим в этой довольно интересной позе. И как же мне было стыдно и неудобно, когда мы с Андреем сидели в таком положении придя первые и будучи одни, Артем Анатольевич выходил из класса, посмотрев на нас в таком виде. Весь урок я была будто на иголках. Взгляд, устремленный прямо на меня не давал сосредоточиться и сделать хоть что-то нормальное, ведь, как на зло, Вероники, которая со мной сидит и делает почти всю работу, нет. Быстро закончив, я сообщила учителю, что всё готово. Хоть на результат мне не был особо интересен, я просто хотела уйти, как можно раньше. — Это что? — учитель стоял прямо за моей спиной, изучая мою работу. — Как, «что»? Как бы задание. — Это «два», Титаренко. — Что? За что «два»? — Вот именно, здесь двойкой даже не пахнет — «единица». — это было последней каплей и последним, что он мне сказал до того, как я просто взяла свои вещи и вышла из класса, смело послав его на три буквы. По дороге домой сигарет становилось всё меньше и меньше. Не волновало, что меня может кто-то увидеть или ещё что-то, в мыслях было только то, что я никогда не получала такую оценку по этому предмету, тем более сделав всё верно. Масло в огонь подливала грустная итальянская старая песня, от которой то ли дело хотелось плакать и петь одновременно. До вечера мысли окончательно спутались: Паша; Анатолий с Викой; Артем Анатольевич; отсутствие еды в холодильнике и недостача кофеина в организме. Кофе закончился, поэтому ничего не оставалось, кроме как идти в магазин. Было темно и довольно поздно, поэтому я была почти уверена, что с сигаретой меня никто не узнает, но дойдя до магазина и случайно обронив пачку сигарет, я столкнулась с этим самым взглядом, в котором было недоумиение, возмущение и удивление одновременно.