Укрощение строптивых

Через неделю жутко нервничающий и дергающийся Ренджи встречал Ичиго у Сенкаймона. Рыжий радостно выпорхнул из портала и сразу потянулся к лейтенанту с дружескими объятьями, прошептав на ухо: — Не забывай, у нас с тобой отношения, вот и веди себя, как полагается, а не как бревно. — Это я-то бревно? – буркнул Ренджи и сжал Куросаки в медвежьих объятьях. Вдоволь наобнимавшись с Ренджи под подозрительным взглядом Рукии, наблюдавшей затянувшееся приветствие, Ичиго хлопнул ее по плечу и, обведя взором просторы Сейретея, спросил: — Где я буду жить? — Я просила нии-сама выделить тебе комнату в поместье, — сказала Рукия, еще не очень отошедшая от странной картины проявления «братской» любви. — Нуу-у-у…, — заныл Ичиго, — это же не повеселиться, как следует, не побегать ночами. — И куда это собрался бегать по ночам? — с интересом спросила она. — Да я… никуда, в смысле… Ну что ты к словам цепляешься? — вспыхнул рыжий и покосился на Абараи. Ренджи изображал из себя художественный довесок к мраморной статуе и даже ухом не повел. Подозрения Рукии росли с каждой секундой и буквально в геометрической прогрессии. Она не могла понять, то ли они оба просто дурачатся, то ли что-то задумали, а это куда хуже. — Я могу жить у Ренджи, — воскликнул Ичиго и заискивающе посмотрел тому в глаза, — Правда, ведь…? Абараи вздрогнул, потому что ему показалось, что в конце фразы Куросаки скажет слово «милый», которое так и просилось. Несчастный лейтенант и так абсолютно не был уверен в успехе их предприятия, а теперь так и вообще сник. Если Ичиго собирается вести себя так на протяжении двух недель, то он сойдет с ума. Но, вспомнив синие глаза Бьякуи, в которых царил вечный ледниковый период, мелькнула смутная надежда – а вдруг все-таки сработает? Потому что постоянно сходить с ума по Бьякуе гораздо страшнее, чем две недели безумств с Куросаки. К черту все! Он тоже будет играть «по-крупному». — Конечно, Куросаки, — словно очнувшись от странного сна, каркнул Ренджи, — я буду очень рад. Рукия, передай Кучики-тайчо, что я с удовольствием сам позабочусь о нашем госте, да и зачем доставлять ему неудобства, ему ведь так хорошо в его каменном одиночестве. Рукия открыла, было, рот, чтобы по привычке вступиться за брата, но вдруг передумала, потому что в тоне друга не было насмешки, а было что-то другое, похожее на… горечь? Она совсем запуталась, сначала странное поведение этих оболтусов, а теперь такое заявление Ренджи. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что эти две недели будут чрезвычайно занимательными и насыщенными. Что пугало до невозможности. Они разделились: Абараи повел рыжего к себе, Рукия поскакала докладывать все нии-сама. Как только девушка отошла на безопасное расстояние, Ичиго зашипел: — Ты чуть все не испортил, идиот! Представляешь, если бы меня поселили в поместье? — Ладно, не кипятись, я перенервничал, с кем ни бывает. Обещаю, с этого момента все будет отлично. — Ну-ну. Кстати, где разрешение? — У Укитаке-тайчо, — и, поймав удивленный взгляд, — просто его легче всех было убедить в необходимости твоего присутствия здесь. Поэтому мы с Рукией решили попросить его, а кого мне просить, своего что ли? — И зачем же я тут необходим ? — Ну… веской причины мы, конечно же, не придумали. Что-то наплели насчет тренировок, которые нужны тебе именно тут, для разнообразия. А то в подвале Урахары ты только со мной тренируешься, да еще изредка с Иккаку. Ичиго вспомнил, что основным его напарником по подвалу был, вообще-то, Джагерджак, но с тех пор как они разругались вдрызг и арранкар ушел в Сейретей, ему не хотелось ни с кем драться. А о том, что они были напарниками не только в драках, вообще не хотелось вспоминать. Так что тренировки действительно могли послужить хотя бы косвенной причиной его пребывания здесь. Надо же поддерживать временного шинигами в форме. — Вот и отлично, совместим приятное с полезным. Они проходили мимо территории 9-го отряда, и вдруг Ичиго почувствовал знакомую реяцу. Даже остановился. Реяцу была тягучей и обжигающей, с примесью дикой разнузданности. Отзывалась мурашками на позвоночнике и покалыванием в кончиках пальцев. Ренджи с удивлением обернулся, почесал затылок, и только потом понял. Он-то уже привык за это время к постоянному нахождению арранкара в разных точках Сейретея и не обращал на него внимания. Для Ичиго же это было словно в первый раз. До этого момента он даже не предполагал, что настолько скучал по Гриммджо. Засунув все свои глупые чувства и желания в подвал подсознания, он думал, что если арранкару все равно, то и он сможет забыть. Теперь понимал — не сможет, что злило еще больше. — А… да, забыл тебе сказать, — неуверенно начал Абараи и, видя, что Ичиго не реагирует, продолжил, — он это… Короче, он теперь Хисаги тренирует. — Он – что?! — Блин. Что здесь непонятного? Гриммджо как-то увидел его шикай, заинтересовался. Ичиго хмыкнул, надо думать, они с Казешини два сапога пара. «Я рожден, чтобы убивать», — как-то так, кажется, говорил зампакто Хисаги. Оба сдвинутые бешеные психи. — Стал спрашивать про банкай, а ты знаешь, что для Шухея это больная тема. В общем, вытянул из него все, что можно. Так теперь они чуть ли не каждый день тренируются, когда Хисаги не занят. Он устает зверски, конечно, зато Казешини рад до смерти и больше не трахает мозг Шухея своими угрозами. Да и Гриммджо стал меньше капитанов и других лейтенантов доставать. Так что, все довольны, вроде бы. — Надо же, какой помощник, — пробормотал рыжий, прекрасно понимая, что арранкар это делает исключительно для себя. Но не мог не согласиться, что для Хисаги это хороший вариант. — Понятно, ладно пошли уже, меня Укитаке ждет, наверно. Быстро наведя в квартирке Ренджи более-менее приемлемый порядок, чтобы там стало возможным хотя бы второй футон разложить, они дошли до офиса 13 отряда, где их, действительно, уже ждал Укитаке, причем, вместе с Рукией. Вручив Ичиго разрешение, тайчо со всем радушием высказал предположение, что пребывание Куросаки в Готее будет продуктивным и веселым. Ни в первом, ни во втором сам Ичиго не сомневался ни разу. — А также, Куросаки-кун, в связи с вашим прибытием, было решено организовать совместную тренировку для всех желающих капитанов и лейтенантов завтра утром на плацу 1 отряда. Естественно, с вашим участием. О как! Ичиго онемел от такой чести и смутного предчувствия неприятностей на свою пятую точку. Но радостно закивал, всем видом показывая, как он счастлив. После этого они втроем вышли из офиса и сели на солнышке, обдумывая, чем бы заняться. Ичиго, конечно же, хотелось со всеми повидаться, но в разгар рабочего дня это было невозможно. Лишь Рукию и Ренджи освободили сегодня от своих обязанностей в связи с его приходом. Шестым чувством рыжий подозревал, что это было вызвано не столько тем, чтобы оказать ему подобающую встречу, а тем, чтобы следить за неугомонным риокой. Мало ли что натворит? Памятуя обо всех его прошлых визитах в Общество душ, это было не лишено смысла. Поэтому Ичиго даже улыбнулся такой мысли. — Кстати, Ичиго, — пробасил Ренджи у него над ухом и положил руку на плечо, — сегодня вечеринка в твою честь. Мы тоже приготовили тебе сюрприз, — хитро ухмыляясь, доложил он. — Уже страшно, — абсолютно искренне отозвался рыжий. — Не боись, тебе понравится! — Сгораю от нетерпения, — в тон ему ответил Ичиго. И все втроем рассмеялись. Все было как будто в старые добрые времена, которые они тут же не преминули вспомнить, обходя самые неприятные моменты и радуясь только хорошему. Потом довольно сытно пообедали, после чего Рукия внезапно вспомнила, что у нее есть какие-то неотложные дела и упрыгала в неизвестном направлении. Ренджи предложил искупаться, раз так жарко и делать нечего, и они отправились на речку. Это действительно того стоило, Абараи привел его в совершенно умопомрачительное место, где, как он сказал, купался в своем руконгайском детстве. Когда они вдоволь наплавались, набрызгались и поиграли в игру «утопи рыжего», то растянулись на песке, уставшие и ошалевшие. — Ичиго, что дальше? – спросил Ренджи, лениво наблюдая за пухлыми стадами облачков, проплывавших в лазурном небе. — Я думаю, стоит подождать до завтра. Эта совместная тренировка очень нам на руку. Бьякуя же придет? — Это не формальный приказ начальства, но думаю, что да. — Вот и замечательно. — Не сомневаюсь, что Гриммджо тоже. — Да уж, поглазеть, а то и поучаствовать в битве гигантов, такого шанса он не упустит. Но меня это не заботит. — Вот как? — Просто я… Как сказать-то, так зол на него, что ни на что другое уже сил не хватает. — Ты же, — Ренджи запнулся, не в силах сказать это вслух. — Да. Люблю, — просто ответил Ичиго, — но ты вряд ли представляешь, что значит любить арранкара, тем более его. Пустые не умеют любить, они не могут понять, почему хочешь все время быть с кем-то, заботиться. Они только берут, это их природа, смысл их жизни, спасение от деградации. Привязанность – слабость, роскошь, которую они себе не позволяют. — Ну, у них же тоже были фрассионы. — Вряд ли связь между ними можно назвать любовью или привязанностью. Это другое. — Значит, ты больше не хочешь с ним быть? Вопрос больно резанул по сердцу. Хочет ли он? Да, однозначно, безусловно, но не так. Пусть невыносимо жить без него, но быть с ним, понимая, что Гриммджо просто позволяет это — ради прихоти, каприза, ощущения власти над Ичиго, это было неправильно. Сначала быть его «добычей» было безумно приятно, каждый день смотреть на царапины и укусы, на его метки, которые кричали «Мой! Мой!» и чувствовать себя живым благодаря этому. Но с каждым днем ощущение упоения становилось все меньше. Когда его руки и зубы рвали его тело, Ичиго казалось, что они рвут его душу и сердце. От него самого ничего не оставалось, только обрывки, которые Гриммджо собирал каждый день для того, чтобы ночью опять развеять в своих объятьях. Он думал, что справится, что он сам выбрал такую судьбу, и нечего теперь жаловаться. Ичиго и не жаловался. Просто с каждым днем в глазах становилось меньше огня, в улыбке – меньше солнца, а в душе… душу давно разорвали жадные когти. — Нет, Ренджи, хочу. Но мне нужно, чтобы он тоже хотел быть со мной. А ему все равно. Не думай об этом, тебе своих проблем хватает. Они так и пролежали почти до заката. Потом лейтенант спохватился, что их уже наверно ждут на вечеринку в 10 (ну, естественно, каком же еще!) отряде. В шунпо допрыгав до Ренджи, быстро переоделись и пошли в логово пьянства и разврата, как пошутил Ичиго. На территории отряда царило необычайное оживление, все носились туда сюда, накрывая столы, расставляя посуду и бесконечные бутылочки сакэ, пожертвованные для такого случая Мацумото и частично Кьёраку. Герой трех миров, как никак в гостях. За всем этим безобразием, которое еще даже не началось, но уже обещало быть ужасным, мрачно наблюдал хозяин владений. — Мацумото! — Да, тайчо! — браво отозвалась Рангику, поскольку была еще на удивление трезвой. — Я не знаю, что с тобой сделаю, если что-то из этого, — он обвел рукой территорию, — пострадает. Ты поняла? — Да, тайчо! Не волнуйтесь, я за всем прослежу. Если бы Тоширо умел смеяться, как все нормальные люди или шинигами, то он бы просто свалился от хохота, представив себе Рангику через час-другой, пытающейся «за всем проследить». Ей за вырезом своего косодэ не всегда удавалось следить, не говоря уже о чем-то большем. Но капитан Хитцугая так смеяться не умел, да и вообще, с чувством юмора у него было так себе, мягко говоря. Поэтому он только сильнее нахмурился и подумал, что сегодня ему выспаться опять не удастся. Появление Куросаки было встречено феерично. Все толкались, смеялись, жали руки, хлопали по спине, сжимали в объятьях, а некоторые самые смелые (Рангику, конечно же) расцеловала в обе щеки. Ичиго даже не надеялся на такой прием. Он тут же смутился, покраснел как рак, неловко отвечая на какие-то вопросы и мечтая, чтобы уже все уселись за столы. Абараи, четко помнив свою роль, пытался отпихнуть от него особо ретивых «поклонников», поймав на себе несколько удивленных взглядов. Ичиго благодарно ему улыбнулся. Играть, так до конца. Наконец все благополучно расселись и начали, так сказать, официальную часть пирушки. Через час максимум вечеринка приобрела стихийный характер. Все слонялись между столами по улице, много пили, громко смеялись, вечер переставал быть томным. Ичиго немного расслабился, но тут к нему подлетела Рукия с горящими глазами. — Ичиго! — заверещала она, — у нас для тебя сюрприз. Он посмотрел на Ренджи, но тот сделал вид, что происходящее ничуть его не интересует и вообще он занят разговором с Мадараме. Рукия торжественно посмотрела на ворота, и Ичиго увидел Нелиэль ту Одершванк собственной персоной. Он радостно вскочил, опрокинув пару стаканов по дороге, и бросился к Нелл. Она, увидев его, тоже побежала навстречу. — Ичиго! Как я рада! — она резво запрыгнула на него, видимо, не смотря на взрослую форму, привычки детства трудно побороть, и начала тискать. Рыжий даже не успел смутиться под таким напором. За всей этой кутерьмой, он не разглядел, что в те же ворота минутой позже зашел другой арранкар и теперь стоял, облокотившись на ближайшее дерево с отсутствующим видом, как будто забрел сюда по ошибке. Пока они кружились с Нелл, Ичиго лишь краем глаза ухватил синюю, в сумерках, шевелюру, и сердце больно сжалось. Но он поклялся себе еще перед отправкой в Сейретей, не подавать вида, что бы ни произошло. Когда Нелиэль, наконец-то, отцепилась от него, Ичиго спокойно повернул голову в сторону Гриммджо и бросил: «Привет, придурок!», а потом так же спокойно отвернулся и, подталкивая Нелл, пошел к столам. Они все сели, налили сакэ и дружно выпили за встречу. Ичиго предупреждающе сжал плечо Ренджи и тот еле заметно кивнул. Но предупреждать было не о чем. Гриммджо постояв еще минут десять в той же позе, развернулся и ушел. Ичиго вздохнул с облегчением и… разочарованием. Он и сам не знал, чего он ожидал от арранкара, но его равнодушное поведение подтверждало все его мысли. Гриммджо было все равно. Вечеринка закончилась далеко за полночь. Между шатающимися шинигами ходил маленький взъерошенный Тоширо, то и дело поднимая кого-то с клумб, собирая кувшинчики из-под сакэ и смотрящий на раскрасневшуюся «следившую за всем» Мацумото взглядом, не обещающим ей завтра ничего хорошего. Когда все начали расходится, Ичиго тоже встал, напомнив Ренджи, что завтра тренировка и надо хотя бы попытаться выспаться. Остальные дружно покивали и нетвердой походкой расползлись по своим казармам. Лежа на футоне и уже почти засыпая, Ичиго думал, что его план был еще более идиотским, чем казался раньше. Но, возможно, хотя бы Ренджи повезет больше, чем ему. И ради него он постарается продержаться до конца.