Пепел к Пеплу

      Очередное пробуждение в холодном поту оставляло желать лучшего: волосы слиплись и спутались, часть которых прилипла к шее и спине, а под глазами засели огромные мешки и в них читались усталость и раздражение. В этот же момент телефон задребезжал от гудка, но музыки не было — Лис обычно ставила его на вибрацию. — Алло? — ещё в полусонном состоянии и шоке от увиденного в кошмаре сказала девушка. На другом конце провода кто-то неразборчиво забубнил, время от времени повышая голос. — Что, простите? Кто это? — Лисбет отпрянула от телефона и посмотрела на загоревшийся экран. На нём высветилось одно слово: «Папа». — А, пап! Боже, серьёзно, я тебя не узнала. Я только что встала, прости. — Лис, добрый день. Как ты себя чувствуешь, как голова? Что снилось сегодня? —  голос отца девушки — Тома Хуппера — уже чуть четче звучал из динамика. — Всё хорошо, пап. Ничего нового нет, всё хорошо в постоянстве. Голова болит, сны снятся. — Ты думаешь, что это хорошо? Ты пьёшь те новые лекарства, что тебе выписал терапевт? Он сказал, что они мощнее. — Да не соврал ли, пап. Проку от них столько же, сколько от предыдущих. Эти чертовы капсулы уже давно не помогают, они только приглушают нарастающее чувство тревоги. В школе самое оно, да не более, — Лис ненадолго зависла, смотря в одну точку на стене. У неё такое бывало, как и впрочем, у большинства людей. — А ты чего вообще изначально звонил? Оставь пустые «как дела», ты чего-то точно хотел. — Да, хотел. Мы с Таней* едем в реабилитационный центр к твоему брату. Говорят, его нога уже почти восстановилась, и он может как прежде участвовать в забегах. — А ему то в радость, да? Год почти проходить на всякие там массажи, занятия, — Лис помнила своего брата, вечно бурчащего и презирающего любовь сестры к йоге. Он считал это «занятием для баб и чмошников, обкурившихся травы», если цитировать дословно. А её это и не задевало, необходимость посещать занятия нисколько не расстраивала Лисбет. Напротив, нужда переросла в желание. — Как язык то не отсох вечно бухтеть мне в трубку о том, как я могу такой хренью заниматься на постоянной основе. Выпендрёжник. — Не говори так, Лис. Просто Итан любит активные виды спорта и для него подобного рода упражнения в тягость. — Да, спортсмен, гордость штата, достояние нации… — Лис, хватит, — отец прервал недовольные причитания девушки достаточно в твердой манере, чтобы та тут же замолчала. — Я всё понимаю, вы два крайне колючих подростка, но он твой брат и такого презрительного отношения не заслуживает. Будь благоразумнее и тактичнее. — Не читай мне нравоучения, — это был именно тот момент, когда разговор с отцом начинал раздражать. Она не любила, когда её поправляют или перебивают, даже если это было колкостью. — Спасибо, что сообщил. Свои вещи я соберу сама, я помню, что завтра мы уезжаем из Батон-Руж в этот…этот… Нокфилл. Пока.       Не успел глава семьи что-либо сказать в ответ и одарить девушку укоризной, как она бросила трубку. Поставив телефон в «Режим полёта», Лисбет осторожно встала с кровати, чтобы не задеть ногой стоящую рядом стеклянную бутылку минеральной воды. Она часто ночью просыпалась от невыносимых кошмаров и часто и много потела, а температура в такие моменты скакала от 35,4 до 38,2. Пару глотков воды более-менее приводили её в чувство и приглушали невыносимый жар по всему телу.       Лис вовсе не хотела даже и думать о том, чтобы собирать свои вещи. Она не хотела переезжать из прибрежного штата в какой-то тухлый, старый и отстойный город, в котором по-любому живут такие же тухлые и отстойные люди. Там ещё и холоднее раза в три, у неё нет такого количества теплых вещей на зиму. Как же раздражают перемены и неопределённость! «Всё нормально будет! Ты найдёшь там новых друзей, пойдёшь в новую школу, новая квартира будет гораздо больше прежней!» Да пошла к чёрту вся эта новизна. Проку от неё столько же как и от этих чёртовых таблеток. — Слишком часто черта поминаешь, Бетти.       Лисбет не обратила и малейшего внимания на вновь возникший хлюпающий шёпот откуда-то из закоулков её сознания. С годами к этому можно привыкнуть, как к хроническому насморку или прохудившимся резиновым сапогам каждый сезон дождей. Она вышла из своей комнаты и прошла через холл, дабы оказаться в конце концов в очень скромной ванной комнате. Холл являлся самой просторной частью квартиры, но даже его можно было бы назвать просто небольшой вытянутой гостинной. Комната брата и её комната находились друг против друга, а комната родителей на другой стороне холла. Там же была кухня и ванная комната. Весь интерьер и отделка помещений были не самыми лучшими, семья Хуппер жила достаточно небогато. Лис оставалось лишь надеется на то, что новая квартира в Нокфилле будет всё же попросторнее. О качестве ремонта и речи не было, она уже привыкла так жить. Лишь бы больше личного пространства было.       Тусклый свет галогенной лампы в светильнике едва ли освещал ту часть, где находилась сама ванна и раковина. Соответственно, в отражении зеркала, висящем над ней, любой выглядел не слишком хорошо. Мешки казались больше, а коже этот свет придавал некий трупный синевато-зелёный цвет. — Как же я надеюсь, что ванная комната в новой квартире будет хотя бы на часть лучше, чем этот склеп и обитель плесени. — Лисбет повернула краны умывальника и подождала примерно минуту, пока вода не прольётся и не станет теплой. Сполоснув лицо водой и насухо вытерев его полотенцем, она таким же образом почистила зубы и попыталась хоть немного причесать тот кошмар, что остался у неё после…кошмара. Какая ирония. Два передних локона, что были длиннее остальных волос раза в два, распластались по плечам Лис, а задние коротко стриженные волосы торчали во все стороны. Да, конечно, заколка на часть челки безусловно спасёт всю ситуацию. Куда же без этого «штриха». Хуппер только только начала натягивать лежащую на стиральной машине черную кофту, дабы не остаться в одной майке, как в холле зазвонил домашний телефон, висящий около входной двери. — Аргх, да серьёзно? Ну подождите минуту, я штаны не нашла. Я не могу так выйти, — Лис кряхтела и шипела, стараясь найти в ведре с чистым бельём, которое ещё не разнесла по комнатам мать, хоть какие-то джинсы или брюки. — Да черт тебя подери, иду! Лис выскочила из ванной, не закрыв дверь и не выключив свет, волоча по полу за собой какие-то быстро подцепленные крепкой хваткой джинсы и взяла трубку. — Алло, это Лисбет Хуппер, кто говорит? — Лисбет, здравствуй, солнце! Это я, мисс Уотсон. Вы уже собрали вещи? Я бы хотела прийти и отдать тебе твой школьный альбом, который мы делали по окончанию среднего звена. Твоя одноклассница Сара настаивала на этом, чтобы у тебя осталась о нас какая-никакая память! — А… Мисс Уотсон… Да-да, конечно, приходите, я буду рада видеть Вас в последний раз. Передайте Саре, что мне очень приятно знать тот факт, что она будет по мне тосковать. — Конечно, милая! Мы все будем по тебе скучать, особенно мальчишки! Питер и Мэтью уже оговариваются, оборачиваясь к твоей парте и не находя там тебя. — Лисбет брезгливо поморщилась. Мисс Уотсон была их классной руководительницей и учительницей права. Она любила читать книжки по подростковой психологии и так же была школьным психологом у младших классов. Не то, чтобы Хуппер раздражала сама женщина, нет. Скорее её раздражал тот факт, что являясь самоназванным «экспертом детской психологии», она в упор не видела, какие дети могут быть жестокие и лицемерные. Где намётанный глаз, которым она так хвалилась?       Да, по Саре Смитт, её однокласснице и единственной девушке, с которой Лис не брызгалась ядом в ответ, она скучать будет. Сара составила в своё время Лис компанию по различного рода походам на окраины штата в поисках интересностей. Они вместе прочесали весь район и даже сами однажды на автобусе уехали в Новый Орлеан (за эту поездку её лишили карманных денег и свободного передвижения по городу более чем на месяц, разве что), где познакомились с одним молодым композитором. Помогли ему убежать от полиции, спрятавшись в каком-то переулке. Занимался, по их мнению, вандализмом, разрисовывая стены баллончиковыми красками. В благодарность этому он написал песню, назвав её просто «Fighters for art»**       Что сказать о «мальчишках, которые так скучают»? Она их просто презирала. По мнению Лис, более безмозглых и отвратительных людей она в своём классе видеть не могла. Они были бестактными, гадкими, злопамятными, лицемерными, тупыми, стрёмными…       И унижали Лисбет. Всё среднее звено, на протяжении 4 лет они безудержно дразнили, одёргивали, пакостили и откровенно выливали помои слухов и гадостей на Лис. Однажды, зажав её в углу коридора, они разбили ей бровь и губу, когда та попыталась врезать им за унижения, которые они о ней говорили. Что могут сказать неразумные подростки-задиралы? Правильно, стрелять по слабостям. Они называли её умалишенной, психически больной, сумасшедшей, отсталой, унижали её семью и говорили, что такого человеку вовсе не следовало появляться на свет. А что оставалось тринадцатилетней девчонке, которая только отвечала колкостями в ответ и лезла в конфликт?       Правильно. Закрываться в школьном туалете и рыдать. Конечно, Лис понимала, что это её слабость, её больная точка и иначе она поступать не может. Но она ненавидела слабых людей, а потому ненавидела себя ещё сильнее, чем этих недомерков. Как-то так и родился образ агрессивной усталой девушки, презирающей всех своих сверстников в независимости от их отношения к ней и пола тем более.       Скорлупа, в которую засела Лис, просто защитная оболочка, панцирь — этим была её агрессия. Но она не лезла к слабым, не доставала сильных, пока те не заходили в её зону комфорта. Во всём нужно лишь чувство меры, да вот не все этого осознают. — Лисбет, милая, ты меня слушаешь? — голос мисс Уотсон вновь задребезжал в динамике старого телефона, выводя Лисбет из воспоминаний. — …Да, да… Я жду Вас к семи вечера. Думаю, моя семья ещё будет в где-то в городе и наши прощания не потревожат. — Доброго дня, милая! — мисс Уотсон положила трубку, а Лис так и осталась стоять с телефоном в руках, уставившись в одну точку.       За окном медленно плыли редкие облака, а день располагал приятным морским бризом. Они жили в прибрежном районе, а потому ветер с океана был достаточно ощутим. Воздух им буквально пропитался. Улиц не было видно, если не подходить к окнам; они жили в высотном здании и далеко не на первых этажах. Зато как прекрасно было видно пляж…       Как же она будет скучать по этому городу, хоть ей и казалось тогда, что она уже ненавидит этот вечно сырой и гулкий мегаполис. Потом, вспоминая старую квартиру, она жаль лишь только, что ей было очень сложно вспомнить все самые хорошие события. Она не обращала на них сейчас, в настоящем, внимания; просто игнорировала их присутствие в своей жизни, не давая им и шанса. Жаль… Лис встрепенулась, откинув взгляд от мертвой точки и посмотрела на себя. Она всё ещё стояла без штанов, держа их во второй руке. — Серьёзно?

***

— Осмелюсь предположить, что это весь мой хлам, который я смогла закинуть в сумку и её боковые карманы, — Хуппер стояла над большой сумкой, в которой обычно носят спортивные вещи и зимнюю одежду. Чемодана у неё не было, но и не сильно она в нём нуждалась. В таких сумках, как правило, было намного больше места за счет обилия боковых и внутренних карманов, который можно было забить всякой мелкой фигнёй. — ужасно, я не могу найти Парфюмера.*** Неужели Жан-Батисту придётся остаться в этой халупе… А, нет. — Лис поддела ногтями далеко стоящую корочку книги, которая была неизвестно как запихнута в самый отдалённый угол верхней полки её стеллажа. Возможно, Таня её туда положила, так как Лис любила читать в кровати и книга, когда девушка засыпала, оставалась лежать то на полу, то где-то между простынями и подушкой. — Мы очень рады, что ты смогла найти эту прелесть. Мы её читали. — внезапные голоса в голове заставил Лис вздрогнуть и та уронила книгу из рук. Роман упал прямо уголком корешка на ногу Лис, больно ударившись о неё. — Твою мать… — Лисбет поморщилась и зашипела, садясь на корточки и держа ушибленную ступню. Книгу она кинула поверх всех вещей и быстро застегнула молнию сумки, а затем села на кровать. — На кой-хер?! Вот зачем? — Девушка была возмущена до невозможности. Голоса звучали обычно не внезапно, а при каких-либо не совсем приятных условиях. Чаще, когда Лисбет находилась в крайне уставшем и нервном состоянии. В этот раз таких условий не было. — Чтобы жизнь сладкой не казалась. Открой дверь человеку за ней. — Что… — не успела Лисбет задать осмысленного вопроса, как в дверь постучали. Она растеряно повернула голову к выходу из комнаты и поковыляла по направлению к двери. За входной дверью действительно находился человек, её больное воображение не разыгралось и не стало само галлюцинировать даже звуки. Вот только на часах было всего четыре часа дня, а гостей она в это время не ждала. В зрачке было лицо её уже почти что бывшей одноклассницы — Сары Смитт. Девушка неспешно открыла дверь и сняла цепочку с щеколды. — Привет, Лис! — Сара улыбнулась. Она беглым взглядом осмотрела Хуппер и с её разрешения прошла в холл. — Я пришла попрощаться с тобой лично. Появилось лишнее…время, — Сара говорила немного расплывчато далее и Хуппер вновь задумалась, просто кивая Саре. Что-то было не так, она это чувствовала. Сара было гиперактивным подростком с желанием обнимать и взаимодействовать физически со всеми, с кем хорошо общалась. Это раздражало Лисбет, но сейчас таких «приступов» у Смитт не было. — Думаю, было бы неплохо расположиться на кухне, как думаешь? — Да, проходи. Я уже всё собрала, поэтому дел никаких, в принципе, нет. Как ты? — Сара на секунду замерла, дернувшись в сторону. Она улыбнулась, но эта улыбка не была той, что обычно видела Хуппер. Что-то определённо было не так. — Сара, всё хорошо? Ты не слишком рада нашей с тобой встрече? Или это что-то другое? — Девушка кинула взгляд на Лис и тут же перевела его на кухонный стол. Ей не хотелось что-либо говорить о себе. — Нет, всё чудесно! Правда, Лис, ты зря переживаешь. Я просто устала, представляешь, мистер Нортфер заставил нас делать сразу две лабораторные работы за пропущенный урок на прошлой неделе! — эти слова убедили Лисбет в том, что её подруга правда просто измоталась после затянутого школьного дня. По крайней мере, она пыталась это себе внушить. В глубине души скреблись кошки, она чувствовала, что Сара врёт ей и самой себе. Но сейчас было не до этого. — Я принесла тебе небольшой сувенир. Он будет напоминать тебе обо мне даже после нашей последней…последней встречи. Ну, в смысле, в Батон-Руж. К сожалению, моя семья переезжать не думала — Сара не протяжно засмеялась. Лисбет тоже улыбнулась подруге, но улыбка было очень натянутой. — Хей, ты чего? — Я буду скучать. Знаешь, действительно буду. У меня почему-то только сейчас открылись глаза на всю эту ситуацию. Ты была моим единственным другом?.. — Лисбет подперла голову рукой и посмотрела в окно. — Да, наверное, если можно так сказать. Я в какой-то мере…расстроена. — Лисбет Хуппер позволила себе размякнуть под напором чувств? Пора вызывать врача! — Смитт постаралась этим безобидным подколом взбодрить подругу, но прикусила язык, вспомнив про ментальное здоровье подруги. — Прости я не… — Да бери в голову, Сара! Ты же знаешь, как меня бесит вся эта ситуация с толерантностью. Это смешная шутка, не одёргивай себя. Правда, я оценила! — Лисбет похлопала подругу по спине. Та приободрилась и обняла Лис. Не то чтобы она этого не ожидала, нет. Как было ранее сказано, Смитт очень любила обниматься и делала это перманентно. Просто… сейчас момент был другой. Расцепив недолгие объятия, Сара вновь с досадой посмотрела в пустоту. Но это длилось не долго: вспомнив про «сувенир», который та должна была вручить Хуппер на память о себе, Сара стала копошиться в своём небольшом рюкзачке (носившем, скорее, декоративный характер). — Держи, — Сара вручила Лисбет фоторамку, очевидно, с фотографией. Это был аккуратно вырезанный и доклеенный декоративным скотчем кусок общей школьной фотографии класса. Дело в том, что совместных фотографий с Лис у Сары никогда не было; девушки не любили фотографироваться. Это была одна из тех немногих вещей, которая их объединяла. Сара была крайне суеверной и не любила фотографии, говоря, что они как зеркала — истощают энергетический фон человека, из-за чего тот становится более ощутим для негативной энергии и воздействия внешних «злых» сил. Лисбет не оспаривала точки зрения подруги, но была чистым скептиком. Не можешь бороться — игнорируй, такого мнения придерживалась Лис. — Я думаю, что эта вырезка будет тебе напоминать о наших школьных днях. Смотри, там остался кусочек руки Джозефа! — Сара указала пальцем на край фотографии, где скотч не смог закрыть остальную часть. — О, ну про этого батана я то точно буду помнить, конечно, — Лис усмехнулась и издала пару коротких смешков, а потом посмотрела Смитт в глаза. — Спасибо, Сара. Я рада, что у меня есть такой друг. — Я…Тоже. Знаешь, Лис, я хотела тебе кое-что сказать! — девушка запнулась и замялась. Не то чтобы она стеснялась или не знала как сказать это Хуппер, нет; она боялась сказать ей что-то очень важное, что та непременно должна была знать. — Я тоже… Переезжаю. Да, переезжаю, мы решили переехать в другой…штат. Он немного… — она старалась подобрать нужные слова, не говоря сути. — Южнее Аризоны. — Оу… Даже так? Мы будем ещё дальше друг от друга? Что же… Я рада за тебя! — Сара виновата смотрела на подругу, держа руки в замке и крепко прижимая ладони друг к другу. — Почему вы решили переехать? Что-то случилось? — Да. — Это всё, что она сказала перед тем как встать и накинуть свой рюкзак на плечи. — Я думаю, что мне пора, Лисбет. Меня ждёт папа. Удачи тебе в новой жизни! Я буду очень сильно скучать. — Постой, ты уже уходишь?.. Сара, постой! — девушка встала со стула и подбежала к подруге, взяв её за руку. — Да объясни ты, в конце концов, что не так?! Я не чертов экстрасенс! Куда ты так рванула? — Сара освободила руку от хватки Лис и открыла входную дверь. — Сара?! — Дверь закрылась прямо перед носом Лисбет. Она простояла ещё с минуту перед ней, стараясь понять, что только что произошло. — Какого грёбаного хера? Что это было, я ничерта не понимаю! — Лисбет взялась руками за голову, пытаясь собрать мысли в кучу. С Сарой теперь точно что-то было не так, она не чувствовала это — она знала. Лисбет поспешно отперла дверь и поспешила вслед за Смитт, пробегая этажи один за другим. Девушка и не заметила, что выбежала босиком, хотя и не сильно это было проблематично — на улице ещё было тепло (для начала осени) и лестничные клетки были убраны. Выбежав на улицу из дома, Лисбет огляделась. — Сара! Сара, постой! — она осматривалась и выбежала на другую часть улицы, ища глазами белокурую макушку подруги. Людей было много и не одна блондинка проходила мимо Лис. Картинка разбегалась перед глазами, шум городской жизни не давал сосредоточиться. Лисбет отчаянно вновь закричала, зовя Сару и пробежала ещё пару десятков метров до поворота на другую улицу. — Смитт, какого черта… Зачем ты так?!       Девушка не заметила, как случайно по пути наступила на несколько камней с острыми углами и задела большим пальцем левой ноги кусок стекла от бутылки пива. Пусть не раны, но глубокие царапины и синяки останутся. А ещё её всё-таки настиг неприятный сырой холод асфальта. Она отчаянно схватилась за голову и села на близ стоящую скамейку. В голове не укладывалась вся эта ситуация. Её абсурдность зашкаливала, Лис не могла понять, почему она помчалась в след за уже очевидно уехавшей на такси или автобусе подругой. — Она могла правда спешить, вдруг её семья уезжает уже сегодня? Почему я вообще решила, что у неё может быть что-то не так? Что со мной не так?.. — Лисбет просидела в таком положении где-то минут десять, пока не осознала, что она посреди улицы абсолютно без обуви и с не закрытой квартирой. Возвращаться было сложнее — того ни с сего пошёл дождь, сначала начавшись как мелкая морось. Благо, в открытую квартиру залезть никто за пол часа отсутствия Лисбет не додумался, а сама девушка лишь села отмокать в ванной, выстирав перед этим и повесив сушиться промокшие вещи. Попросту не хотелось прозябнуть и заболеть прямо перед поездкой. Они должны были ехать целую ночь, чтобы к утру быть в Нокфилле и сразу же получить ключи и подписать документы. Отцу было тяжело ехать одному всю ночь и, чтобы не заснуть за рулём, они будут меняться с Таней каждый час. У женщины были свои права и машину на безлюдном шоссе посреди леса она водить не боялась, а вот в городе за руль садиться не желала.       Мис Уотсон пришла всего на полчаса, растрогавшись и сто раз заключив в объятия уже порядком уставшую Лис. Головные боли опять дали о себе знать, а капсулы лекарства мало чем помогали. Женщина отдала ей школьный фотоальбом и несколько мелких вещей Лисбет, что остались в школе. Девушка была не в настроении говорить с кам бы то ни было, а потому «отделалась» от уже бывшей учительницы сантиментами и закрыла за ней дверь. В девять они должны уже были уехать, а вещи были собраны только у неё и у Тани. До этого времени никаких других вариантов не было, кроме игры в маленькую приставку, которая вообще-то принадлежала Итану, но сейчас её владельца дома не было. Остальное же Лисбет не заботило. Там был какой-то Супер Марио, один из огромной серии игр, и Лис не стала долго выбирать, сев в кресло в холле и собирая грибочки. Да, действительно, наиувлекательнейшее занятие. Вот только так сидеть оставалось ей не долго, всего без малого час отделял приезд остальных членов семьи от настоящего. Игры на приставке хватило ненадолго; через десять-пятнадцать минут Лис уже блуждала по кухне в поисках каких-нибудь закусок. Опять же, Итан очень любил ореховую пасту, но его отсутствие дома позволяло Лис «устранить» пару ложек из банки и намазать пасту на хлеб. Перекус так же не занял много времени, впереди оставалось ещё почти полчаса. — Время — адски дерьмовая штука. Оно то резиновое, то словно его бы и не было вовсе, — сказала сама себе в пустоту квартиры Лисбет и простонала от нудности. Такое бесцельное сидение в кресле не прошло даром — буквально за десять минут до прихода остальных члена семьи Лисбет заклевала носом и в конце концов задремала. Голова с опоры в виде руки упала на подлокотник. Лис впервые Да долгое время дремала спокойно. Даже в дреме ей, к сожалению, успокоится не удавалось. Но, похоже, яростный шквал идущих друг за другом трезвонов дверного звонка были против дрогоценных минут спокойного сна. Лис услышала звонок только с шестого-седьмого раза, когда в дверь уже начали долбиться. Чертыхнувшись и чуть не упав на пол от боли удара о угол кресла, Лисбет преодолела расстояние до двери в несколько секунд и уже стремительно отпирала ее. На пороге стоял в первую очередь глава семейства с пакетами из хозяйственного магазина. Чуть отодвинув Лисбет в сторону, отец девушки поспешил пройти на кухню и поставить пакеты. — Лис, ты что, оглохла? Мы минут 5 долбились, пока ты не услышала! Снимай хоть иногда, пожалуйста, свои наушники. — Я не… — Ей не дали договорить, перебив ещё одним восклицанием. — Помоги Итану лучше, он с этими костылями все не разберётся. Как маленький, ей Богу. — Хрен там, маленький. Их фиг присобачишь куда-либо, что за… Напасть! — Парень стоял в дверном проёме, стараясь починить выпавший из сустава железный наконечник костыля. Он легко мог выражаться в присутствии сестры, но сейчас, по мнению Лисбет, он сдрейфовал говорить что-либо грубое при родителях. Неудачник. — Я собрала свои вещи и некоторые вещи из ванной Итана. Пусть он сам свои проблемы решает, палку ему не вставить. — Хуппер, ты не… — Таня любила отчитывать девушку исключительно по фамилии. Почуяв предстоящий конфликт из-за «твердолобости и грубости» Лис, та поспешила ретироваться в свою комнату под угрозы домашнего ареста Тани. Они ещё не переехали в новый дом, чтобы делать домашние аресты, вздор. Вот теперь можно было и взаправду надеть наушники и достать плеер. Он был похож чём-то на DVD-проигрыватель, но меньше и компактнее. Как чёрная коробочка для ланча со вставляющимся внутрь дисками. Подарок на Рождество самой себе. Им потребовало более полутора часа чтобы собрать все необходимые вещи и выгрузит в фургон коробки. Полтора с лишним часа на сборы, чередующиеся с руганью «попадающихся под руку дураков», как горланила Таня. Да, ей то повезло как и мне — женщина любила собираться за несколько дней до предстоящей поездки. В 9:16 они сели в машину, разложили необходимые вещи ручной клади и удобно сели на задних сидениях. Точнее, Итан сел, а Лисбет кое-как нашла где приземлить пятую точку. Костыли важнее сестры без притензий, а кто спорит? — В багажник то их не положить, не судьба… На второй час езды Лисбет уснула. И все началось заново. Тихое хлюпанье, смачные куски чёрной пахучей массы и горы неизвестных ей личностей, которые в унисон что-то нашёптывали девушке из раза в раз. Все бы ничего, но будить девушек пришлось аж вдвоём, обоим родителям, вышедшим из машины по просьбе испуганного Итана. Лисбет во сне царапалсь и брыкалась, ревела и вскрикивала. Решение пришло само собой — на ближайшей заправке Лисбет закинулась аж тремя стаканчиками кофе без сахара и съела энергетический батончик. Спать этой ночью было не в ее планах. В новом месте отоспится и накричится, сейчас не стоит пугать последних людей, которые ее выходки терпят. В 6:51 они были на подъезде к Нокфиллу, в 7:13 семья Хуппер остановила свой фургон около старого, но крепкого и большого дома, имеющего название «Аппартаменты Эддисона». К половине восьмого они получили ключи, вынесли ручную кладь и открыли окна в новой квартире, дабы проветрить ее. Лисбет некогда было осматриваться, нужно было разгружать фургон. На пятый (или седьмой, к этому времени можно уже сбиться со счета) подход девушка заметила в коридоре какого-то человека. Очевидно, что это был жилец, и он разговаривал с местной уборщицей. Все бы ничего, да вот только разве что рост был у этого жильца больно маловат, а волосы совсем не соответствовали тихому скрипучему парнишескому тембру, обрамляя двумя лохматыми хвостами силуэт. — Голубые? Они голубые, серьезно? «Парень» обернулся.