Смех висельника.

              - Привет. - как оказалось, уроки здесь шли не по сорок минут, как в обычных нормальных школах, а по полтора часа. Полтора часа полных мучений. Оно и понятно — это же ненормальная школа, для ненормальных людей. Все просто, как таблица умножения, впрочем, не для всех.       Услышав об окончании занятия, девушка облегченно выдохнула, касаясь своего горячего лба. Люди вокруг сразу начали куда-то собираться, с бешеной скоростью покидая класс. Только вот, куда можно было спешить, в этом богом забытом месте, Чеён не понимала. Стены придавливали девушка все ближе к полу, отчего ладони начало мелко потряхивать. Цветовосприятие тоже решило жить самостоятельно — то мутнело, то приобретало излишнюю яркость, отчего приходилось закрывать глаза. Кажется, голова , в конец, перегрелась. Чеён уже порывалась выскочить из кабинета, в котором у нее начинает развиваться такая интересная болезнь, как клаустрофобия, но всем ее планам пришел конец. И этот конец сейчас стоял напротив и, лучезарно улыбаясь, протягивал руку. Глаза который раз за день защипало. - Меня зовут Лиса.        - Я слышала. - протянутая рука так и осталась висеть в воздухе. Чеён прошла мимо.        - Куда идешь? - ответа не последовало. - Эй, подожди.- веселый тон голоса неизвестной девушки действовал как внешний раздражитель. Хотелось заткнуть ей рот, лишь бы не слышать, но вместо этого Чеён заткнула себя, ускорив шаг.       Куда она шла? Куда-нибудь...подальше. Подальше от всего. Хоть немного побыть в тишине и подумать. Резкая боль пронзила виски, когда рыжеволосая, обогнав девушку, второй раз загородила ей проход. Блондинка подняла яростный взгляд на нарушительницу ее внутреннего покоя и про себя подумала, что в третий раз она не пройдет мимо а пройдется по ее слишком радостному лицу своим кулаком.       И все равно что руки болят, все равно, что проявление насилия — самый худший способ показать что ты не в настроении разговаривать, но почему-то, именно сейчас, было плевать.        - Чего тебе? - грубо сорвалось с пухлых губ, прежде чем Чеён смогла проглотить вопрос и продолжить идти.        - Я твоя наставница.- резко доброжелательность сменилась на растерянность, а во взгляде промелькнуло чувство вины. Будто рыжеволосая извинялась, за то что Чеён пришлось ей нагрубить. Удивительно. - И мне нельзя оставлять тебя одну.        - В смысле? - зачем-то переспросила блондинка, хотя все было предельно ясно. Предельно ясно, что сегодня одной ей побыть не удастся. И не только сегодня.        - В смысле, вообще. Пока ты здесь, я буду всегда рядом, на случай если понадобится помощь или...        - Мне не нужна твоя помощь. - фыркнула блондинка и уже было развернулась, чтобы продолжить путь.        - Ладно, но я все равно должна везде ходить за тобой, так что смирись с моей компанией. - прозвучало это куда более уверенней, чем предыдущая фраза. Девчонка быстро учится.        - Без разницы. - процедила она. - Как тебя там, Лиса? - утвердительный кивок рыжеволосой. Губы Чеён исказились в лукавой улыбке. - Раз уж ты стала моим временным ангелом-хранителем, скажи, где здесь можно взять таблетки? - «ну а что?». Если может помочь, то грех отказываться от такой возможности.        - Таблетки? Какие таблетки? - спросила та, непонимающе сведя брови к переносице.        - Трамадол или баклофен, можно любое другое успокоительное, без разницы. - пожала плечами Чеён, сцепив пальцы в замок за спиной.        - Ты же в курсе, что в основе этих препаратов наркотические вещества? - Лиса как-то странно посмотрела на блондинку, сделав шаг назад, и уже знакомое чувство раздражения начало разливаться стремительным потоком по органам девушки.       Чеён не наркоманка.       Точнее, она хочет в это верить.       Стать зависимой — последний шаг, перед тем, как полностью оказаться на социальном дне, что не являлось ее желанием, но ведь иначе никак. Сама бы девушка не справилась со всем, через что ей пришлось пройти...       Сначала это были обычные обезболивающие, потом что-то посильнее. На какое-то время помогало — обычно день — два, но в итоге, изначально поставленной дозы всегда оказывалось мало, все время хотелось больше.       В выпускном классе, девушка попробовала наркотики, настоящие, после чего полное безразличие и апатичность ко всему длились несколько недель — Чеён вспоминает это время с довольной улыбкой на устах, но вот отходняк был слишком жестким. Тогда Чеён впервые решилась на попытку закончить свою жизнь таким жалким способом, как перерезать вены в собственной комнате, неосознанно, скорее от безысходности и дикого желания напичкать себя самыми крепкими наркотиками и загнуться от передозировки, как позже сделала ее мать.       На счастье или же нет, но у нее ничего не вышло. Страх навредить себе сработал, как стоп-кран, и все что осталось у девушки с той ночи — шрам на запястье, самый большой и самый глубокий.       Она пошла на следующий день в школу, как ни в чем не бывало.       Никому ничего не сказав.       Говорить-то, собственно, было некому. Весь класс итак считал ее сумасшедшей, учителями было плевать, Розэ тоже. Самым худшим было то, что ее мать так ничего об этом и не узнала, а если бы узнала, то скорее всего, просто пожала бы плечами и отправилась топить себя на дне бутылки с соджу, как она делала это каждый вечер.       Чеён может продержаться день, два — потом все тело начинает ломить, чувство такое, будто каждую косточку и сустав перемешивают между собой а потом перемалывают, превращая в кашицу.        - Тебе какое дело? Ты сказала, что будешь рядом, если будет нужна помощь. Ты мне поможешь или нет? - рявкнула Чеён, не обращая внимания на удивленные взгляды людей и, отдельно, испуганный Лисы. Она совсем забыла, где они находятся.        - Но это не помощь, я не могу извини...        - К черту.- выругалась блондинка, собираясь развернуться, но цепкая ладонь схватила за запястье, сильно дернув на себя. Чеён, не ожидая этого, потеряла равновесие и буквально упала на Лису, уткнувшись своим носиком ей в шею, и тут же отскочила, как ошпаренная. Рыжеволосая опешила не меньше. - Совсем с ума сошла?- взвизгнула девушка, оттирая места на коже, которых касалась Лиса.       Не дай бог еще заразит своей доброжелательностью и вот этой вот улыбочкой своей дурацкой. Любовь к жизни ведь передается воздушно-капельным?        - Говори пожалуйста потише. - Лиса сделала неловкий шаг вперед, а потом два назад, встретившись с хмурым взглядом девушки напротив. Она подняла руки перед собой. - Я не хотела тебя обидеть, извини. Кто же знал, что у тебя такие проблемы с координацией?       Если Чеён и готова была простить «наставницу» за такие резкие объятия, то сейчас это желание отбило напрочь. Отбило, убило, переехало, отправило в другую страну по почте, не указав обратный адрес и отправителя. Называйте как хотите. Но то, что эта рыжеволосая особа ее раздражала, можно было сказать точно. Факт. Точка. Восклицательный знак.        - Проблемы будут у тебя, если еще раз повторишь.        - Спокойнее, я же не специально.- фыркнула Лиса. - Больше не буду тебя трогать.        - Спасибо за сохранение моих нервных клеток.- рыжеволосая хмыкнула. В ее взгляде читалось: «А они у тебя еще остались?»,- и, черт только знает, что было бы, если бы Чеён, вовремя, не вспомнила про брата и о их «месячном» уговоре. Сделав над собой огромное усилие, она растянула потрескавшиеся губы в лучших традициях этого заведения. Глупая улыбочка. Все как Ким Су Джи и Пак Синхе показывали. - Я могу идти?        - Увы, но нет. Сейчас будет обед, собственно, это я и пыталась тебе сказать, когда ты резко свалилась на меня с объятиями. - Предупреждающий взгляд от Чеён она успешно проигнорировала.- После обеда мы с тобой пойдем на групповой сеанс психотерапии, где мне еще нужно тебя познакомить со всеми.        - А сейчас что было?.- нахмурилась Чеён.        - Урок самоконтроля.        - Понятно. - а про себя: «здесь все выглядит, как сплошной сеанс психотерапии».       Про желанные таблетки пришлось забыть на некоторое время.       Она не возмущалась, когда Лиса, потрепав ее по плечу, повела в сторону — все дальше от крыла, в котором находилась палата Чеён, рассказывая обо всем на свете.       Выбор был невелик. Или слушать, или вырубить ее , а потом застрять тут до конца своих дней. Ну, тогда Чеён хотя бы не нужно будет слушать этот до жути писклявый голос. Не такая уж плохая перспектива. Создавалось впечатление, что девушка специально так говорит, пытаясь казаться милее. Жуть. И вообще, в больнице было не так уж плохо. А если еще ослепнуть и оглохнуть, то вообще прекрасно.       Но девушка решила не делать окончательных выводов, пока не поймет насколько хорошо тут кормят. А кормят весьма неплохо — рис с овощами и пекинская утка. Ничего необычного, но пустой, спустя два дня голодовки желудок, буквально пел от счастья. Поет он , кстати говоря, так себе. Чеён несколько раз приходилось ловить на себе удивленный взгляд Лисы, во время его громкого пения, но та тактично молчала, отчего только сильнее хотелось вывести ее из себя, и посмотреть что же она из себя представляет.        Эта Пранприя Лалиса Манобан.       Со странным набором букв в имени, которое правильно произнести — уже пытка. Но желание оставаться в покое и не слушать ее неестественно высокий голос запрещало хамить девушке или как-то ерничать, а чтобы не соблазняться обозвать, блондинка опустила взгляд в поднос с едой, пока этот самый поднос не увели у нее из — под носа. Девушка усмехнулась. Из нее получилась бы хорошая поэтесса.       Она даже попробовала сочинить стих, пока расправлялась с булочкой, запивая пресным чаем, но ничего кроме: «Лалиса Манобан, верните мой стакан».- в голову не приходило. Эх, а какое будущее могло ее ожидать.              После обеда, как и обещала «наставница» ее повели на сеанс. Как оказалось, такие сеансы проходят в маленьком пыльном помещении, больше напоминавшем подвал, расположенном в самом конце больничного крыла.       Чеён, будучи атеисткой до мозга костей, мысленно перекрестилась, когда увидела уже знакомые лица ее «одноклассников» и еще одно новое. Пожилой мужчина в платье. Извиняюсь, в рясе. Так ее исправила Лиса. На шее красовался деревянный крестик, а в руке был толстый, размером с голову Чеён, трактат, с кучей закладок внутри. Все знаки говорили о том, что Пак Чеён пора в монастырь. Причем, чем раньше, тем лучше. Но она активно это отрицала и уже начинала радоваться тому, что все-таки психушка. Можно ли такому радоваться? Нормальному человеку — вряд ли. А Чеён можно все. Так она, во всяком случае, думала.        - Сегодня прекрасный день.- мечтательно произнес старик, смотря в стену. - Довольно тепло для начала осени, вам не кажется? А это кто у нас?- указал он на блондинку.       Чеён едва удержала себя от того, чтобы поинтересоваться, как же это он смог понять какой сегодня день, просиживая свою старость в этом темном и грязном подвале. Но ее лишили этой возможности длинный язык Лисы и любопытные взгляды со стороны. Второй раз за день девушка возненавидела это место всей душой, и что-то внутри подсказывало, что это был далеко не последний раз.        - Это Чеён. Она новенькая, только второй день здесь, поэтому будьте помягче с ней. - Лиса широко улыбнулась. - Полагаюсь на вас, ребятки.       Вопрос в голове возник сам собой. В какой момент, Пак разучилась разговаривать и поставила Лису своим сурдопереводчиком ? На ее памяти такого момента не было. Так какого черта, она сейчас вытворяет?       Со всех сторон послышались приветствия, одобрительные выкрики, особо дружелюбные желали удачи, а под конец, какой-то умник решил, что поприветствовать новенькую аплодисментами — лучший вариант.       Лучший из худших — определенно.       Какой идиот вообще мог до такого додуматься?       У Чеён панические атаки случаются от каждого постороннего звука и случайного шороха, так что, нетрудно догадаться, что началось здесь.       Дыхание само собой участилось, а руки предательски задрожали. Она смотрела по сторонам, но видела лишь хлопающие ладони и громкие выкрики, которые приобретали совершенно другой окрас, проходя через ее подсознание.       Каждый хлопок, как удар молотком по голове, каждый крик — срывающийся голос матери на словах, как сильно она ее ненавидит, и маленькая плачущая девочка, которая не понимает, что она сделала не так. Почему ее любимая мама, ее смысл просыпаться по утрам, так с ней поступает? Она ведь так сильно ее любит, настолько, что готова прощать все. И она прощала. Прощает до сих пор, когда уже прощать-то некого. Но себя простить почему-то не может.              Сильное головокружение и соль на глазах — Чеён опять не может себя контролировать.       Опять проиграла.       Дикий звон в ушах раздирает барабанные перепонки изнутри. Хочется кричать. Как же бесит. Как же она ненавидит все это. Эту гребаную жизнь, эту больницу, себя, но в первую очередь, она ненавидит Лису.       О, да! Она, искренне, ненавидит рыжеволосую девушку, которая с улыбкой разворачивается к ней, чтобы заверить, что все будет в порядке, ей нечего бояться, и получить хоть что-то похожее на благодарность. Но получает она лишь звонкую пощечину...              На секунду все стихло, а Лиса, ошарашено, касается краснеющей кожи, смотрит в мокрые от слез глаза, ищет там причину, и, боже, как это напоминает Чеён себя.              Не в силах находиться здесь более, блондинка срывается с места и несется прочь, не разбирая дороги.       Врезается в людей, врезается в углы, но продолжает бежать, потому что за спиной Лиса, которая задела, класс, который не понял, и воспоминания, которые не отпускают. За спиной так много всего, что хочется кричать от безысходности и рвать на себе волосы.       И она кричит.       Срывает голос, но кричит так, чтобы услышали все. Кричит до тех пор, пока левое плечо не пронзает резкая боль, похожая на укус комара, пока чьи-то руки вокруг нее не смыкаются в тугое кольцо из которого не выбраться, и только тогда сдается.       Но, на удивление, не теряет сознание, как было в прошлый раз. Просто падает в чужие объятия, запоздало узнав в человеке рыжеволосую Манобан. Взгляд у нее серьезный, местами жалостный и сочувствующий. Она, молча закинув руку Чеён себе на шею, медленно потащила ее, бог знает куда — разглядеть что-то было невозможно, из-за мутнеющего взгляда. Грудная клетка все еще разрывалась от нехватки воздуха, а ноги отказывались идти.        - Это успокоительное. - спокойно сказала Лиса, когда они все-таки приземлились на твердую поверхность.- Полежи так пару минут, приступ скоро пройдет.       И с этими словами она ушла. Блондинка подумала что за врачами, которые с радостью нацепят ей смирительную рубашку и отправят в место без окон и дверей, чтоб точно не сбежала, ну или в крайнем случае за Су Джи.       Шло время, но ни врачей, ни Лисы не было. Когда головокружение отступило на второй план, Чеён, медленно, разлепила веки и обнаружила себя, лежащую на коротко стриженном газоне, в каком-то подобии садика. Рядом лежала бутылка с водой, а чуть поодаль сидела Лиса, облокотившись на ствол дерева, и что-то увлеченно рисовала в блокноте.       Несколько прядей упало на ее лицо, и она, нахмурив брови, попыталась их сдуть, но после нескольких неудачных попыток все же сдалась и отодвинула их рукой, пройдясь ладонью по месту, в которое Чеён часом назад ее ударила, и подняла голову. В этот момент их взгляды встретились, и Чеён быстро отвернулась.        - Как себя чувствуешь? - спросила тайка, таким будничным тоном, как будто ничего не произошло. Ответа не последовало. - Если что, мы можем заглянуть в больничное крыло и тебе могут выписать, какое-нибудь успокоительное. Только они будут на растительной основе. - Слова вновь были встречены пустотой. Но Лалиса была очень упрямой девочкой. - Но ведь это же лучше, правда? Я имею ввиду, странно, что мы пьем таблетки, для того, чтобы вылечиться от чего-то, но, в итоге, из-за них же потом страдаем от другого.        - Правда жизни. - сухо заметила Пак, все еще смотря куда-то в сторону. - Все от чего-то страдают.        - Но ведь это глупо. - фыркнула Манобан. - Мы сами решаем, как прожить жизнь, постоянно страдать или же радоваться каждому новому дню.        - Иногда одного решения мало. - Чеён легла обратно на траву и закрыла глаза.- Иногда жизнь не зависит от наших решений.        - Я в это не верю.        - Мне все равно во что ты веришь. - также безэмоционально ответила Пак.              На какое-то время воцарилось молчание. Чеён слушала шелест ветра в желтеющей листве, пение птиц, где-то неподалеку, и шарканье карандаша по бумаге — успокаивало.               - Прости меня. - раздалось у самого уха Чеён. Она резко открыла глаза и посмотрела на Лису, которая, каким-то образом, умудрилась подсесть ближе, не издав при этом ни одного шороха. - Тебя задел мой поступок в классе, ведь так? Я просто хотела помочь и, видимо, перестаралась.- блондинка, действительно, ее не понимала. Не понимала ее виноватый взгляд, как у нашкодившего щенка. Ведь это не Лиса ее ударила, а Чеён, но почему-то извиняется она.        - Я же говорила. - нахмурилась Пак. - Мне не нужна твоя помощь. - послышался тяжелый вздох тайки, и, на секунду, Чеён даже стыдно стало. - Ты тоже меня прости. Я не должна была тебя бить.        - Все в порядке, я не обижаюсь. Служитель Пак Чон Хи, у нас был урок у него, ну должен был быть...В общем, он говорит нам, что, следуя учению, которое он преподает, если кто-то ударил тебя в одну щеку, ты должен подставить ему другую.        - Какой бред, и ты в это веришь? - фыркнула Чеён.        - Каждый имеет право верить в то во что хочет верить. - пожала плечами Лиса и вновь посмотрела в глаза блондинке. На этот раз, никто из них не оборвал зрительного контакта. - Я просто пытаюсь сказать, что ты можешь не бояться меня. Все что я хочу, это только, чтобы ты чувствовала здесь себя в безопасности. Поэтому я буду рада, если ты перестанешь от меня шарахаться, как от огня. - подмигнула она, после чего резко поднялась со своего места и направилась к выходу из сада. - На сегодня ты свободна, можешь отдыхать.              Чеён долго думала насчет ее последней фразы:       «чувствовала себя в безопасности»       Когда вообще такое было в последний раз? Чтобы Чеён не боялась чего-то. Истерический смешок сам собой сорвался с ее губ.        - Лгунья. Ничего же не знает обо мне, а говорит такие вещи.- она прикрыла рукой глаза, прячась от солнца. - Айщ, все это ерунда. Люди не могут быть такими бескорыстными, а она человек. Раздражает еще так.       Так она и пролежала, на стриженном кусочке газона, до самого вечера, пока голод не стал сильнее лени, и пока все великие думы не были обдуманны и оставлены до завтра. Сегодняшний вечер она имеет право провести в спокойствии, если, конечно, Чеён знает, что это такое.