Смех висельника.

             "Цветы отрастают, даже после того, как на них наступили"- гласило в каком-то модном журнале, который Чеён, по обыкновению, листала на своем рабочем месте — после полуночи посетителей не было, а заниматься чем-то до утра еще нужно было.       Сейчас рядом нет того журнала, нет подработки, после которой она, как неживая, приходила домой, переодевалась, и тихо, на цыпочках шла в школу, где просыпала все уроки.       Но фраза почему-то вспомнилась.              Люди — как цветы.       Они растут среди пыли и асфальта, стараются пробиться сквозь толщу мусора наружу, к свежему воздуху.       У некоторых даже получается, и они распускаются, раскрывают все свои возможности, начинают благоухать. Их глаза — прозрачные озера нежности, движения — сплошная грация, а улыбки — безмятежность. Таких людей можно сравнить с лучами солнца, которые, пролетая мимо, запутались в пышной копне волос Земли, и теперь оставлены навеки вечные созерцать суету простых смертных. Но даже в этой серости и черствости бытия они не перестают сиять, согревая всех вокруг.       Такой была Лиса.       Не Чеён.       Если девушку и можно сравнить с каким-то растением, то только с сорняком, который грубо вырвали из земли и бросили в огонь. Бросили на вечные мучения, безостановочную агонию, которая выжигала внутри все живое, оставляя на месте сердца зияющую пустоту. Цветы, может, и отрастают, но как жаль, что это не про Розэ.        - Чеён-а, привет. - из бессмысленных размышлений вывел весёлый голос какого-то парнишки. - Тебя же так зовут?        - Зависит от того, что тебе от меня нужно.        - Я хотел познакомиться.        - Зачем? - ей было искренне любопытно, зачем кому-то с ней знакомиться.        - Ну, знаешь, ты тут новенькая, и я хотел, ну это самое... дружелюбие проявляю, в общем. Я Бекхен. - неловко закончил он. Пак отвлеклась от созерцания своих ногтей и посмотрела на парня. Красивый шатен, среднего роста с добрым взглядом и лицом ребенка. Неинтересно.        - А ты можешь проявлять свое дружелюбие в другом месте? - усмехнулась девушка, возвращаясь к своему занятию. Тот аж застыл. Потоптавшись на месте, поглядел в сторону смеющегося блондина и, неловко кивнув, ушел, как и пришел — незаметно.        - Люди, как цветы, но я не цветок, - прошептала Чеён, рисуя круги на земле, которая забивалась под ногти, доставляя дискомфорт. - Значит и не человек. Как жаль.       «Как плевать».       Скучно. Люди вокруг куда-то бегут, стремятся к чему-то новому, развлекаются - живут. А Пак как будто застыла в круговороте одних и тех же занятий, мыслей, идей.       Поправочка.       Пустых мыслей и пустых идей. Пустые дни для пустого человека.       Кстати, о днях — по счету идет четвертый, да, Чеён считает. Поминутно. Запоминает каждую секунду, проведенную в этом месте, провозит по своему сознанию каждую мелочь, чтобы потом припомнить брату. Она не злопамятная, нет. Но не злиться не получается. Это место не для нее, Пак не заслужила. Она же не сумасшедшая, просто человек без цели и желания жить. Да и какой смысл, если вся эта жизнь - лишь маленький обрывок истлевшей бумаги; вот он летит по ветру, обугливаясь, а вот его нет — он стал ветром. Пропал бесследно, как пропадают корабли.       Луч солнца осветил ее нахмуренное лицо, отчего пришлось зажмуриться. Образ тайки с большими глазами всплыл в голове сам собой.       Раздражает.       Каждый день начинается с ее пресловутого: «Утречка, Чеён-а!» и букетика цветов в фарфоровой вазочке, которые та нарывает в саду. Каждый день Чеён выбрасывает их в окно и игнорирует ее недовольный взгляд.        - Ненавижу цветы. - говорит она, а Лиса словно не слышит и каждый день приносит. Чеён и подумать не могла, что на территории имеется такое разнообразие цветов. Как жаль, что она их ненавидела. Их и Лису, которая сама как цветок.       Каждый день они ходят на эти дурацкие уроки, которые все равно не помогают. Ничего не помогает, даже успокоительное, которое Су Джи согласилась ей выписать. Каждый день Пак ловит на себе сочувственный взгляд, и из-за этого хочется содрать с себя кожу или закинуться любимыми таблетками и забить на весь белый свет. Интересно, тогда они тоже будут смотреть так, словно Чеён бездомный щенок, которого нужно приютить, пригреть и напомнить, что в этом мире не все так плохо, как кажется?       С Лисой она больше не разговаривает. Точнее старается, хоть и выходит не очень. Удивительно, что рыжеволосая ещё проявляет какое-то желание после той смачной пощечины, которую Пак прописала ей в первый день знакомства. Хорошо зарекомендовала себя, так сказать.        - Кстати о ней, - пробормотала Чеён, поднимаясь с земли. - Где она?              Зазвучала какая-то детская мелодия из рупорного громкоговорителя, что расположился на ржавом фонарном столбе, и блондинка лениво поплелась в сторону больничного крыла. Свободное время подошло к концу, а значит, начинается ад.       Блуждающий взгляд зацепился за парня, того самого, что подходил знакомиться, Чеён не помнит имя. Шатен повернулся к ней и неловко улыбнулся. Пак нахмурилась, но идти продолжила. Видимо это один из ее одноклассников, лица которых она не запоминает.       Манобан, как оказалось, все это время сидела в классе; увидев блондинку, схватила за руку и посадила рядом с собой на какое-то подобие коврика, который заменил уже приевшиеся памяти школьные парты. Значит сегодня будет что-то новенькое. Плохое предчувствие прошлось по телу подобно удару тока — ту аж передернуло. Вот черт.               - Закройте глаза и представьте впереди себя шар. - причитал седовласый мужчина, спустя несколько минут после начала. Его речь дополняла расслабляющая музыка. - От этого шара исходит жар, струится, освещает пространство вокруг, вы чувствуете это. - Пак не чувствовала ничего. - Попробуйте дотянуться до него рукой. - Если Чеён выпрямит руку то, конечно, она дотянется до чего-то, но это будет точно не шар. - По вашей руке идет тепло. Оно проходит волной, согревая каждый атом вашего тела. Шар перемещается. Он приближается к вам. Все ближе и ближе, пока вы не становитесь одним целым. - Чеён глянула на Лису, которая, кажется, поймала-таки связь с космосом и теперь летает где-то между Юпитером и Марсом. Девушка скучающим взглядом скользила по лицам одноклассников, не вглядываясь, и думала, как же ей хочется принять душ. Униформа или пижама, как показалось сначала Чеён, неприятно прилипала к телу, в некоторых местах она была испачкана кровью — стираются вещи здесь раз в неделю, а сравнительно недавняя драка со стеной не давала о себе забыть. Взгляд коснулся собственных рук, и она плотно сжала губы. Все в бинтах, которые стали красно-коричневого цвета, они по-прежнему болели. Сильно. Просто Чеён научилась игнорировать физическую боль. Черта с два, только благодаря физической боли она все еще вменяема. Потому что душевная - слишком сильная, а, самостоятельно Чеён с ней уже не справится.       Неизвестно, сколько времени прошло: одна мелодичная песня сменяла другую, старик все болтал какие-то глупости, Лиса летала в космосе со всем классом, а Чеён внезапно вспомнила, как года три назад училась играть на гитаре. Виной тому гитарное соло, прозвучавшее в начале новой композиции.       Ей нравилось все: металлический звук, дребезжащие струны, красиво сыгранные аккорды, структурированные мелодии, которые она учила, пока матери не было дома, чтобы не нарушать мертвую тишину, которая была нужна, как воздух. Даже адская боль и стертая до крови кожа ей нравились. Она наслаждалась этим временем, когда можно было забыть обо всем и отправиться в бескрайний мир скрипичных и басовых ключей.       Но в один момент, а если быть точнее декабрьский вечер, все изменилось.       Чеён, правда, не знала, что дома кроме нее кто-то есть, когда села за инструмент. Но когда дверь с грохотом раскрылась и врезалась в шкаф, чуть не слетая с петель, бедная, на то время Розэ, уже поняла, что пальцы больше болеть не будут, а недавно купленный песенник можно смело выбрасывать в мусорку. Музыкальный инструмент отлетел в сторону, с громким визгом встретившись со стеной, но звук умирающего искусства заглушила громкая пощечина. Первый раз, когда мать подняла руку на семнадцати летнюю Розанну Пак. Первый, но далеко не последний. - Чтобы я больше не видела это в своем доме, - показала она на труп инструмента и вышла из комнаты, так же громко хлопнув дверью.              Тем временем мелодия подходила к своему логическому завершению; после нарастания, когда в ход пустили фигурирующий дуэт виолончели и контрабаса — звучало это прекрасно, прозвучала виртуозная игра на пианино, и резко всё стихло. Всё, кроме мелодичного перебора на гитаре. Его было почти не слышно. Старик со своим сиплым голосом и то местами его заглушал, но что-то такое родное было в этом наборе нот, которые музыкант отыгрывал. Тихо. Спокойно.       Как утреннее щебетание птиц после ночной бури в середине октября.       Как стрекот цикад после небольшого урагана в Австралии, когда Чеён, сильно испугавшись, спряталась под кроватью. А заботливый Чимин, найдя ее там, притащил с собой крекеры и, протиснувшись под деревянный каркас, как ему это удалось, только один Чимин и знает, вместе с подушками и фонариком, устроил целую игру в прятки от ветра.       Как тихие всхлипы девушки по ночам, которые она стоически пытается сдержать, даже если выходит из рук вон плохо.       На несколько секунд взгляд прояснился, когда она услышала такие родные нотки бесконечной грусти в неизвестном произведении, но вот оно закончилось, и разум Чеён вернулся на свое привычное место.       Глаза начали чесаться, и это, на удивление, не от подступивших слез, а от пыли, которую та до этой секунду не замечала. И, как назло, ее угораздило чихнуть именно в тот момент, когда все были поглощены священной тишиной.        - Прошу проще... - попытка извиниться канула в лету с приходом второго раза. Третьего, и четвертого тоже. Откашлявшись, девушка посмотрела на старика, и без того узкие глаза которого сузились, превращаясь в две маленькие щелочки. Две маленькие злобные щелочки.        - Юная леди. - само слово леди к Чеён нельзя было отнести априори, но раздраженный взгляд в ее сторону точно показывал, к кому старикашка обращается. - Вы нарушаете всеобщее спокойствие своей неспособностью контролировать себя.       Пак разинула рот от удивления. Ладно. Она ждала чего угодно. Но не этого. Обвинить ее в том, что она чихнула? И как там, нарушила всеобщее спокойствие своей неспособностью контролировать себя? Лицо приобрело повседневное выражение лица, а-ля: «Мне плевать, что вы обо мне думаете», а язык уже готовился ответить. Пак надеется, Чимин простит ее за это...        - А ваша неспособность элементарно прибраться на своем рабочем месте, избавив нас тем самым от глотания пыли, нарушает мое внутреннее спокойствие. - Блондинка заметила, как Лиса ошеломленно глянула на нее, разинув рот. Она удержала себя от желания прикрыть его.        - Юная леди... - угрожающий тон сорвался с морщинистых губ, но дальше он продолжить не смог, так как не знал имени этой самой «юной леди».        - Пак Чеён.        - Как вы смеете поправлять учителя во время урока, да еще и перед всем классом, - о продолжении этого бессмысленного сеанса забыли все, сейчас самым интересным было это развернувшееся перед глазами шоу.        - Оу! Извините. Наверное, я должна была задохнуться, но ни в коем случае не чихать, я вас правильно понимаю? - на фоне заиграл блюз. И снова ведущим инструментом была гитара. Старикашка фыркнул, но не нашел чем ответить, и быстро выключил музыку. А жаль, мелодия была неплохая. Заедала в мозгах. Правда, цыганские мотивы портили всю песню. Кто вообще додумался вставлять их в чистый, неизменно-великолепный блюз.       Как можно было уже понять, Чеён любит музыку.       Как можно было уже понять, Чеён не любит этот урок, это место, этого учителя, этот осуждающий взгляд Лисы слева.       Она повернулась к ней с вопросом, но рыжеволосая быстро ретировалась, предсказывая новый скандал. Точно учится на ошибках. Еще блондинка поймала на себе неодобрительный взгляд нескольких одноклассников. Она громко фыркнула, так, чтобы все слышали и, встав с места, направилась к выходу из класса.        - Пак Чеён, вы куда? - растерянно спросил мужчина, потирая свою лысину.        - Не смею более нарушать вашего спокойствия.        - А ну стойте, иначе я отправлю вас к директору!        - Тогда давайте, чтобы не задерживать друг друга, я прямо к ней и отправлюсь. - ядовито пропела девушка, наслаждаясь, как меняется лицо учителя. Сначала сильно хмурится, потом краснеет - и вот он уже готов выкрикивать ей вслед все нелестные выражения, какие только знает его до безобразия лысая голова.       Лиса покачала головой. Ей ничего не оставалось, как пойти следом за «наглым порождением современности» - новая кличка была не так уж плоха, подумала Чеён. Рыжеволосая, наспех извинившись, выбежала из сада и догнала нарушительницу.        - А ведь он самый спокойный из всех учителей. - начала та, поравнявшись с Пак.        - Значит мне будет намного проще... и веселее. - желание игнорировать Лису куда-то пропало. На удивление, слишком хорошее настроение.        - Чеён-а, скажи предельно честно. Ты когда-нибудь думаешь головой?        - Неа, это скучно, и вообще, ты как со мной разговариваешь? - возмутилась Пак, рыжая вопросительно выгнула бровь. - Я тебя старше, - напомнила она, но в следующую секунду пожалела, что вообще об этом вспомнила.        - Так мне что тебя онни звать? - взвизгнула рыжая, как поросенок, которого ведут на убой, и провела рукой по прилипшей челке на лбу. Пак нахмурилась, услышав высокие ноты в речи.        - Лучше «наглым порождением современности».              Лиса снисходительно улыбнулась, а Чеён еле сдержалась, чтобы не влепить ей ещё одну пощечину. Нельзя бить людей без причины. Людей вообще бить нельзя. Даже если хочется. Очень сильно.       Непонятно как, но девушка вытерпела еще два урока, там, слава богу, она не нарушала ничей покой, и никто не нарушал ее. Безоговорочная взаимность. Но не могло счастье длиться долго. Не в этой жизни. Не с Чеён.       Эйфория от стычки с учителем быстро сошла на нет, во время ужина — Лиса даже уговорила поесть на природе с ней — Чеён, как обычно, стала напоминать большую черную тучу.        - Эй ты, блондиночка! - сколько только кличек ей не давали, но задела за живое ее именно эта. Скорее от интонации, с которой это произнесли, чем от самого слова. Лиса подскочила на месте, а Пак любопытно развернула голову на девяносто градусов. Прямо к ним направлялась среднего роста брюнетка, в компании с двумя девушками. Выглядели они не так дружелюбно, как могло показаться изначально.        - Что нужно? - блондинка сузила глаза, а Лиса испуганно на нее посмотрела.        - Я Ким Дженни. Это Со Суджин и Чон Юи, - она кивком указала на двух девушек, что стояли рядом, те точно также кивнули Чеён. - Мы с тобой еще не знакомы.        - И что? - усмехнулась Пак, проигнорировав шипение Лисы со стороны. Похоже, намечалось что-то интересное.        - Больно нагло разговариваешь для новенькой. Не боишься? - Чеён умная девочка, чтобы понять, кто перед ней стоит. Прямая спина, поднятая голова, гордый взгляд, выражающий неприкрытую неприязнь. Местная опасная девчонка, которая первой встречей пытается показать, кто здесь главнее и авторитетнее. Как жаль, что Чеён было на это плевать.        - Какое клише. Запугивание новеньких? Серьезно? - она провела языком по своим зубам и нагло улыбнулась, глядя Дженни в глаза. - Даже своя подмога есть. Вероятно, такие же две безмозглые курицы, как и их предводительница.        - Чеён, следи за языком. Дженни, прости ее. - вставила свои пять копеек Лиса. Пак не просила прощение у этой наглой девчонки, тогда какое право эта мелкая имеет говорить за нее? Она опять лезет не в свое дело. Знакомое чувство презрения и ненависти к рыжей вернулось быстро. Просьбу Лисы активно проигнорировали.        - Кажется, чувство самосохранения у тебя напрочь отбило. - карие, почти черные глаза Дженни недобро блеснули в темноте. - Не советую тебе наживать врага в моем лице.        - А я не советую тебе ко мне лезть. Ты не слышала? - Чеён даже встала по такому случаю, оторвавшись от любимого том ян куна, который, вероятно, остынет к концу их стычки, а значит, у блондинки есть все причины, чтобы ненавидеть эту Ким. Девочки сегодня бьют рекорды. - Я чертова сумасшедшая. Кто знает, что я могу сделать с людьми, которые мельтешат вокруг как стайка назойливых мух.        - Мне не нужны твои советы. - прорычала та.        - Тогда зачем ты здесь? - безразлично поинтересовалась она, готовясь сесть на место. Может не все так плохо, как ей показалось. Но как обычно бывает. Удача не на ее стороне сегодня, и не только сегодня. Резкий толчок со стороны, и вот блондинка уже валяется на земле, мысленно считая звездочки, появившиеся перед глазами.       Ладно, на самом деле никаких звездочек не было. Просто вставать не хотелось. Ей и не пришлось. Те две, которые являлись левым и правым полушарием Ким, подняли ее за плечи, но не отпустили. Видно, приказа сверху ждали. Может, это тоже знак? Пора. Пора уходить на службу в монастырь. Там уже крест святой водой плачет, так сильно хочет ударить ее по лбу. Но, видимо, не только он.       Лиса вскочила и встала так, чтобы спрятать Чеён от Дженни. Как же достала. Вечно лезет туда, куда не просят. Может, ей тоже перепадет. Тогда можно считать остывший том ян кун не такой уж сильной потерей.        - Дженни, не нужно. - предупреждающе сказала Манобан.        - Ты ее наставница, а не моя, отойди, я ничего ей не сделаю, - фыркнула брюнетка. - ходить по крайне мере будет.        - Нет. И если ты не отступишь, я доложу старшим. - твердо ответила Лиса, а Чеён закатила глаза. Ну что за героиня детских сказок, которая любит всех спасать от злобного дракона и прочей жути мифической, совсем не подозревая, что в этой истории злобным драконом является красивая блондиночка, которую она так отчаянно пытается сейчас спасти. А кто будет спасать ее? Видимо, Пак. А стоит ли? Может, один раз проучить, чтобы больше не лезла не в свое дело. Она соглашается с собой внутри, в то время как с губ слетает уверенное...        - Лиса. Отойди. - рыжая в шоке смотрит на нее. Дженни усмехается, но пока для этого рано. В хитрой голове Пак созрела прекрасная идея, как остаться адекватной еще на несколько дней без таблеток, потому что к вечеру ломка усилилась, а вместе с ней и боль по всему телу. - Она мне ничего не сделает. Отойди. - Лалиса уже было спросила: «Откуда ты знаешь?», но Чеён прорычала. - Манобан, я сказала, отойди. А вы две отпустите. - она резко дернулась, высвобождая руки из неуверенной хватки. - Что за цирк ты здесь устроила, дорогуша? - обратилась она уже к Ким. - Я же уже поняла, что кишка у тебя тонка в открытую бить, только со спины и можешь.        - Руки марать не хочется о такую грязь, как ты. - кулаки сами собой сжались. Ее весь день выводили из себя, что под конец дня сдерживать себя становилось все сложнее и сложнее, но у нее план, которому необходимо следовать. Маленькая хитрость, о которой не узнает ни глупая Манобан, ни доставучая Ким и ее подружки. Нужно всего лишь сделать шаг вперед. - Мне вот интересно, за что ты загремела. С виду адекватная и спокойная, - как бы невзначай начала Дженни. - но в тихом омуте черти водятся.       - И тебе лучше с ними не встречаться.        - Интересно, - протянула брюнетка. - Что с тобой не так, Пак Чеён? На психически больную ты не похожа. Кто тебя так обидел? Изнасиловали? Выгнали из универа? Может, детская травма? - Глаза Пак сузились, а кулаки сжались сильнее. Лиса было дернулась к ней, но откуда ни возьмись Суджин и Юи придержали ее за плечи, прошептав тихое «не лезь». - В точку! Неужели уделяли мало внимания? Наверное, ты младшая. - с каждым ее словом ком в горле становился все больше, а ногти вонзались в кожу все сильнее. Еще немного потерпеть. - Да. Должно быть, старшему доставалось больше внимания, а на тебя все забили. Бедная Чеён. Даже жалко тебя.        - Заткнись. - просипела Пак, глотая непрошеные слезы. Все тело напряглось. Эта дура ничего не знает и несет какой-то бред. Слушать противно.        - Извини, не слышу, ты слишком тихо говоришь.        - Закрой свой поганый рот. - крикнула блондинка, да так, что тело все пошло спазмами, а плечи начало трясти от ярости. Сейчас девушка была слаба, и Дженни это видела — она задела ее за живое.       Пак всегда ненавидела слабость, особенно она ее ненавидела в себе самой. Это унижало ее, а унижение порождало в Чеён гнев. Всепоглощающий гнев, который вот-вот готов был излиться на окружающих.        - Ты такая жалкая Чеён. - рассмеялась Дженни. - Это было слишком просто. Сломать тебя. Потому что ты уже вся изломанная, покрытая трещинами, как красивая кукла, внутри которой абсолютно ничего нет. Пусто. - каждое слово било по сердцу, вспарывая недавно наложенные швы. - Ты абсолютно пуст... - громкая пощечина не дала полностью закончить фразу. Лиса ахнула, Суджин бросилась к Дженни, которая ошеломленно смотрела на опустившую голову Чеён. Ее плечи тряслись, и с виду казалось, что она плачет, но стоило той поднять голову, как все иллюзии рассеялись.       Она смеется маниакальным смехом, от которого у всех мурашки по коже бегут. Громко. Безумно. Закинув голову.       Смеется, хотя глаза печет от слез. Легкие содрогаются, не получая ни йоты кислорода, потому что если вдохнет, то весь наигранный смех превратится в стон боли. Так сильно ее душа болела сейчас, но никто не поймет и не узнает. Ладонь жгло от недавнего удара.        - Это все что ты могла придумать? - сквозь смех выдает она чужим голосом. Резкий удар между ребер, наконец, дает возможность вдохнуть. Чеён падает на колени, не переставая смеяться. Лиса громко кричит.       Второй удар приходится на лицо, и Чеён не совсем этим довольна, когда летит на сухую землю. Все-таки она считала себя достаточно симпатичной, несмотря на ненависть к себе. Удары посыпались как капли дождя. Сначала по одной, а потом целый шквал капель летит с небес, и начинается шторм. Где-то на фоне кричала Лиса и просила отпустить Чеён, но это было так далеко сейчас. Девушка находилась в прострации. Между небом и землей. Жизнью и смертью. Осознанием происходящего и полным непониманием, в какие дерби катится ее жизнь. Она не обращала внимания на боль до тех пор, пока кто-то не задел бинты на руках. Там не взвыть не получилось.       Потом все резко закончилось, послышались посторонние голоса, даже крики, где-то среди них она узнала визжащие нотки голоса Лалисы и, зацепившись за них, смогла выплыть из омута и прийти в сознание.        - Чеён. Чеён. Пак Чеён, ты слышишь меня? - какой-то посторонний мужчина в халате светил ей фонариком в глаз. Так себе способ познакомиться. - Она в сознании. Быстрее носилки. - отдавал распоряжения врач, по-видимому. - Пак, как себя чувствуешь? - обратился он к девушке, распластавшейся на земле.       Я пустая. - безумный смех коснулся ее губ. - Пустая.