Смех висельника.

             Что может человек с истерзанной душой? Что он может? Когда сердце дико ноет от приступов боли, а голова гудит от вечно-лезущих в голову воспоминаний. Когда хочется одновременно и кричать и плакать, и драться и свернуться калачиком на асфальте, чтобы никто не трогал , и не ворошил твою память. Хотя, с этим, пожалуй, ты справляешься лучше всех.       У меня вопрос. Что делать, когда зубы сводит, а грудная клетка внутри трещит по швам, рассыпаясь на мелкие кусочки. Когда вместо воздуха их легких выходит пепел. Хотела бы им захлебнуться, но это то что я есть. Лишь пепел. Пустой пережиток времени. Нет ничего, что важно, ничего, что нужно. Нет ничего внутри. Или наоборот слишком много, а слов подходящих , чтобы описать это состояние не найти...       Сломанное уже не сломать, вы говорите? Тогда почему меня ломает? Резко, без предупреждения , как ведро воды на голову. Ломает, как наркомана последнего.       Наше солнце зашло за горы , но обещало вернуться. Ты ему веришь? Оно так много раз обманывало, что его слова больше не имеют значения в моей жизни.       Иногда кажется, что и жизнь не моя, и не живу вовсе. Просто наблюдатель, просто случайность, просто ошибка. Ничего личного.       Так у меня вопрос.       Что может человек с истерзанной душой? Что я могу?              ***       Чеён открыла глаза, которые тут же пришлось закрыть, из-за ударившего луча солнца по ее лицу. Кто-то отодвинул шторки, пока она спала, и теперь блекло-унылые стены ее палаты превратились в светло-оранжевый калейдоскоп.              Еще один день.              Расфокусированным взглядом, она посмотрела на календарь. Прошло четыре с того дня, как она очнулась с повязкой на одном глазу (хук Дженни справа оказался весьма внушительным) и Лисой, сидящей по другой стороне, около больничной койки. И пусть с девушкой не случилось ничего серьезного, кроме синяков, да парочки ушибов, но теперь эта рыжая бестия не отходила от нее ни на шаг.              Как и сейчас.              Девушка распахнула входную дверь и громко крикнула, заставив Чеён вздрогнуть.               - Проснись и пой, Чеён-а. Грядет начало нового дня. Сегодня нужно многое успеть.               - Отстань. — блондинка лениво отвернулась в стенке.               - К сожалению, не могу. Я твоя наставница, и ты должна меня слушаться.- нахмурилась тайка. Кажется, ее действительно удивлял тот факт, что Чеён не хочет слушаться и проявлять хоть малую каплю уважения по отношению к ней. Конечно. Она же такой авторитет для Чеён...               - Ага.               - Чеён-онни, быстро вставай! - чуть громче сказала она — эффекта ноль.- У нас нет времени на это все. - Лиса махнула рукой в ее сторону.               - Но ты показала на меня.               - Именно, а теперь, я пошла за твоей униформой, а ты пока умывайся...и если, когда я приду, ты будешь спать, пеняй на себя.               - Дрожу от страха. - фыркнула блондинка.              Дверь захлопнулась, Чеён облегченно выдохнула, и одним рывком поднялась с койки. Еще один день.Нужно потерпеть. Через двадцать один день пятнадцать часов и три минуты, этот ад закончится. Нужно всего лишь потерпеть.              Молча умылась, даже не глядя на себя в зеркало, зная, что увидит там все те же пустые глаза, провисшие мешки под глазами и злобный оскал, молча взяла у Лисы униформу, молча переоделась и вышла из палаты — теперь это стало ее стилем сдерживать себя от срывов. Просто молчать. Никому ничего не говорить и терпеть. Сжав кулаки до побеления костяшек. Главное не сорваться.              К слову, не срывалась Чеён уже пять дней, если взять в расчет тот, когда она была без сознания.       И девушка планировала продолжать в том же духе, пока ей не сообщили одну , до резкого приступа головной боли, интересную новость.               - Что значит, я буду с ней в паре?               - То и значит. - пожала плечами Синхе. - Ты и Дженни будете работать вместе на уроках по самоконтролю, потому что у вас, девочки, это полезное качество отсутствует напрочь.               - Я ничего не сделала. - фыркнула Чеён, сложив руки на груди, в знак протеста. Как жаль, что ее мнение здесь значило меньше писка комара.               - Продолжай убеждать себя в этом, и может, однажды, это станет правдой.- раздался знакомый голос за спиной. По классу раздались смешки. Кто бы знал, что в свои двадцать с хвостиком, Чеён, вновь, окажется в школе. Точно не она.               - Хочешь второй раунд, Дженни? Не зли меня.               - Да ты и в первом-то не сильно старалась меня покалечить. - она посмотрела той в глаза и усмехнулась.- Думаю, тебе даже приятно, когда кто-то причиняет боль или насилие по отношению к тебе. Как это называется? Садизм? Ты поэтому загремела?               - Закрой свой рот, Дженни-я. - Чеён резко встала, готовясь дать отпор, если это будет нужно, но чья-то теплая ладонь, схватившая ее за руку, потянула вниз. На удивление, сильная ладонь.               - Чеён, сядь пожалуйста. - почти умоляя прошептала Лиса. - Не нужно, будь выше этого. - блондинка гневно посмотрела на тайку и на секунду застыла.       Такие большие глаза...Чистые и светлые, сейчас смотрящие с тихой мольбой, и нежная теплая рука...неприятно.       Чеён быстро выдернула свою ладонь и отвернулась от Лисы, но ни злости, ни обиды на прежних местах уже не было. Она растерянно глянула на Дженни.               - Лучше послушай наставницу. - сверкнула глазами та, и Чеён ничего не оставалось сделать, как позорно сесть на свое место, предусмотрительно, отодвинув стул от Лисы на пару сантиметров. Та, конечно же, это заметила.               - Отлично, если больше никто не желает срывать мне урок, я пожалуй его начну. - лучезарно улыбнулась Пак Синхе, вызывая приступ тошноты у Чеён. Или то была реакция на странное взаимодействие с Лисой, Пак, честное слово, с этим разберется, но позже.              Вторая точка кипения была достигнута в обеденный перерыв. Лиса, как всегда, шествовала рядом по кафетерию, как вдруг Чеён резко сорвалась с места и побежала в сторону выдачи еды.               - Что значит сегодня нет? Как нет?               - Что случилось? - подоспевшая Лиса снова, как она любит, схватила Пак за руку.       Серьезно, пора с ней обсудить такое понятие, как личное пространство, и что некоторые люди не любят, когда всякие красивые тайки его нарушают.               - У них нет традиционного сакхё! Его нету. - Чеён схватилась второй рукой за локоть Лисы. Та удивленно похлопала глазами.               - Ты можешь выбрать что-нибудь другое?               - Другое? Нет. Это мой любимый напиток.               - Я понимаю, но , может быть, ты выберешь сегодня что-то другое? - по слогам произнесла тайка, будто не она тут иностранка, а Чеён, которая при том при всем, еще и плохо понимала корейский.               - Ничего ты не понимаешь, Лиса-я. - громко фыркнула блондинка, и направилась в сторону столиков. - Если нету традиционного сакхё, значит нету смысла жизни и радости.               - А как же еда?               - Я не голодна.               - Эту девчонку не понять. - фыркнула тайка, и поплелась за ней, бросая скорбный взгляд на любимый чачжанмён. - Что только ни сделаешь ради нее... Ну же, Чеён! Тебе нужно поесть. Ты итак худенькая, скоро на руках тебя носить буду.               - Только попробуй, и на руках будут нести тебя.- пригрозила старшая. - В сторону медпункта.               - Вечно ты со своими угрозами. - звонко цокнула языком Лиса. - В твоем лексиконе есть хоть капля разнообразия?               - Много, но тогда тебе придется прикрыть уши, если хочешь, чтобы я начала говорить более разнообразно. - Чеён изящно изогнула бровь и оперлась подбородком на свою руку. Рыжая состроила подобие улыбки.               - Ладно. Угрозы, так угрозы. Но я все равно недовольна, что ты отказываешься есть из-за того, что у них сегодня нет какого-то традиционного сакхё. Это глупо.               - Во-первых, кто сказал, что в этом мире будет просто? Во-вторых, не какого-то традиционного сакхё, а лучшего в мире напитка, источника моих жизненных сил, моих целей и желаний. - мечтательно произнесла блондинка, прикрыв глаза.              Рыжеволосая, искренне, пыталась понять, когда происходит эта смена личности, что вот Чеён — маленькое хрупкое создание , которое хочется защищать и греть в своих объятиях, а секунду спустя Чеён — только подойди ко мне, и в следующий раз ходить тебе будет нечем. Искренне пыталась понять, но не могла.               - Не знала, что у тебя они есть. - выдала Лиса, наблюдая, как эмоции сменяются на ее измученном лице. - Ну, источники сил, цели, желания.               - Тебе не обязательно знать обо мне все. - фыркнула та, вновь посыпая тайку охапкой колючих репейников — слов и реплик. Все как всегда. Стоит немного открыться кому-то, она тут же прячется. - Ты мне не мама и не подружка, чтобы я все тебе о себе рассказывала. - про себя Чеён усмехнулась: что при живой матери , что при наличии подруги - она никогда не могла себе позволить сказать что-то о своих чувствах. У нее их просто нет. Она, как тряпичная кукла — папье-маше, сделанное когда-то, по чистой случайности, юным мастером «набивающим руку», и выброшенное в мусорку из-за ненадобности. Непригодная, ничейная, ненужная...               - А что если я хочу ей быть?              Что? Что она сказала? Вмиг все мысли покинули ее голову. А вечно ледяные ладони решили, что нужно приблизить свою температуру максимально близко к нулю.               - Кем? Мамой?               - Подругой. - Лиса смущенно отвела пылающее лицо в сторону. И, хвала небесам, что она не видела, как преобразился взгляд Чеён в ту роковую секунду, когда вся ее защита рухнула в тартарары. Если бы увидела, нашла бы там целое сокровище — море тайн и загадок, того, чего даже блондинка пока понять не может. А то что она не понимает, она прячет, глушит и надеется, что само пройдет. Но это почему-то не проходит.              Сердце назло хозяйке стучит слишком громко, и Чеён буквально не знает куда себя деть, а Лиса все сидит напротив нее, отвернувшись в сторону, будто не замечая, в какой агонии бьется сейчас блондинка.       С одной стороны, что здесь такого? Ну хочет человек общаться, что дальше? Зачем так реагировать? Решение приходит раньше, чем эмоции берут вверх над сознанием и Чеён холодно выдает.               - Тогда я тебе сочувствую.              И она просто встала и ушла. Совсем забыла, что Лиса потащится за ней. Как верный пес будет следовать за хозяином везде. Но Чеён не ее хозяйка, они по сути друг другу никто, и от этого по телу блондинки распространяется неприятная горечь.              Спокойно.       Так будет лучше. Не пускать. Не привыкать. Нельзя привязываться, это будет большой ошибкой. Просто молчать. Молчать и терпеть. Терпеть и молчать. Это не выбор, это необходимость.              Необходимость держаться подальше, чтобы не рассыпаться, когда старые раны, подобно пластырю, будут отслаиваться, отклеиваться и рвать защитный покров , состоящий из ненависти, изнутри. Будет больно. Больнее, чем сейчас. Больнее, чем когда-либо было. И в конечном итоге, это ее убьет. Разорвет на части, как бомбу. И Чеён все шла и шла, погруженная в свои мысли, даже не пытаясь разобрать куда, она собственно, идет.              Как же она раздражала. Сердце скачет, как ненормальное, ладони потеют, а глаза болят постоянно, особенно, когда на нее смотрит. Ненависть в чистом виде.               - Подругой она хочет стать. - шипела себе под нос Чеён, ходя вокруг своего дерева. - Может еще собачкой ручной? Вот же наглая..               - С кем ты разговариваешь? - Пак подпрыгнула на месте от неожиданности.- Спокойно, это все лишь я.               - Чего нужно, Бекхён? Я тут занята. - дернула плечом блондинка, продолжая смотреть в землю.               - Через пять минут начнется групповая терапия, ты идешь? - поджав губы спросил он, искоса поглядывая на девушку. Обиделся.               - Черт. - выругалась блондинка, увидев Лису, которая вышла из кафетерия и теперь, вероятно, искала ее. - Бекхён-а, а не хочешь пойти вместе?              Ненавижу тебя Лалиса Манобан. Из-за тебя придется терпеть этого парня, у которого шило в одном месте застряло. Такие жертвы, и все ради чего?              Шатен аж засиял, стоило Чеён закончить фразу.               - Т..ты серьезно? - радостно округлил глаза, как пятилетний ребенок, получивший игрушку, которую так долго хотел и просил со слюной у рта. Пожалуй, неудачное сравнение, но зато какое точное.               - Я всегда серьезна. - отмахнулась она, хватая парня за руку и направляясь в сторону кампусов. - Давай быстрее, я не хочу опоздать.               - Ты не заболела? С каких пор тебя это волнует? - подозрительность Чеён была сейчас не нужна, к тому же глазастая Лиса их заметила и теперь направлялась прямо к ним.               - С тех самых, как я начала называть тебя по имени, а значит, прямо сейчас, шевелись, или я пойду одна. - шикнула она, и насильно потащила Бекхёна за собой.              Добравшись до класса, девушка быстро оценила обстановку. Снова стоят парты, это значит, что — во-первых, они сидят по парам, а не в кружочке, как сборище анонимных алкоголиков, что не могло не радовать, а во-вторых, им, скорее всего, зададут что-то читать, или поставят какой-нибудь веселенький фильм, для психологической разгрузки. Значит можно поспать.              Посадив Бекхёна рядом, Чеён уставилась прямо перед собой, игнорируя вопрос парня, что он здесь делает, а позже и Лисы. В итоге, рыжеволосой, пришлось искать себе новое место, и Чеён, в мыслях, дала себе за это пять.              Весь день пошел наперекосяк от одного разговора с Манобан. У итак, обычно, неуклюжей Чеён сегодня просто случился день неудач и неловких ситуаций, хотя, казалось бы, куда больше. Пак Чеён, сама по себе, одно сплошное фиаско.              Сначала, она, случайно задев локтем, перевернула стол с медицинскими приборами, а когда ее попросили убраться, и того больше, все их переломала. Бедная Су Джи, которой пришлось это терпеть, и которая, все-таки, не дотерпев, выгнала девушку на следующий урок.              По пути, Чеён успела споткнуться о свою же ногу и встретиться с землей. Скажем так, вторая, встречи, точно, рада не была. Ну а кто сказал, что будем просто?              Отряхнуться, она конечно же забыла, из-за чего служитель Пак Чон Хи отказался впускать в класс, потому что: «порядок в сердце, порядок в жизни». Иными словами, если у тебя с головой все в порядке, значит и выглядеть ты должен также . На самом деле, старик просто педантичный до жути, и не любит, когда у него в классе мусорят.              В принципе, Чеён сделала так, как он говорил, и усвоила эту дисциплину. В душе сумятица, в голове беспорядок, как и на голове, а сердце так и обивает неровную дробь. Может, она просто навязала себе, что это как-то связано с Лисой, и на самом у нее самая обычная тахикардия? Было бы неплохо.              Девушка избегала рыжеволосую, по возможности, весь день, что даже забыла об индивидуальном уроке с Синхе и Дженни. Нет, она, конечно, вспомнила про него, но произошло это, когда Пак, сломя голову, бежала через улицу, опаздывая почти на час. И если вы думаете, что это конец, то глубоко ошибаетесь, потому что потом начался целый ад с Ким Дженни во главе.               - Так как, Чеён опоздала, времени у вас на час меньше. - улыбнулась Синхе. - Губки и тряпки лежат в тумбочке под доской. У вас есть время до девяти, чтобы этот класс засиял.               - За что? - нахмурилась Дженни.               - За то побоище, что вы устроили на днях.               - Просто скажу. - подняла руку Чеён. - Я ее не била. - Дженни громко зашипела и поднялась со своего места.               - Девочки! Мне искренне все равно кто кого бил. - вот такое вот заявление от психолога.- Факт в том, что вы видите в насилие выход вашей агрессивной энергии, а так быть не должно. - Синхе сильно нахмурилась, и Чеён первый раз увидела ее лицо без дурацкой улыбки. Так было намного лучше. - К девяти вечера, чтобы весь класс был чистым. Развлекайтесь.               - Класс. Спасибо, Дженни. - фыркнула блондинка.               - Закрой свой рот и возьми тряпку. - сухо отчеканила она. - Чем быстрее уберемся, тем быстрее я перестану видеть твое страдальческое выражения лица.              Девушке хватило ума смолчать. Но вот нормально убраться так и не удалось. Все из рук валилось. Сначала мелки уронила, затем бумаги со стола, а после и ведро с водой. Даже Дженни, в конечном итоге, начала странно на нее поглядывать. А потом, и того хуже, выдала:               - Это невозможно. У тебя вместо рук щупальца? Если не в состоянии просто напросто убраться, то катись отсюда, я сама закончу.              Дженни сказала — Чеён сделала.       А, если серьезно, то блондинка начала вскипать, и нужно было уйти подальше от объекта, которому нравится приносить ей физические мучения, чтобы снова не очнуться на больничной койке — врач только вчера снял повязку с глаза.              Идти в палату не хотелось, и Чеён решила прогуляться по территории — заодно проветрится.       По небу яркой вспышкой проехалась молния, оставив после себя догорать кусочки облаков. Они, прямо в небе, обугливались и превращались в темные тучи. Быстрее, чем горит пожухлая трава.              Красивое зрелище, если наблюдать за ним из окна своей любимой комнаты, а не стоять на улице, как вкопанная, и ждать чего-то. Наверное, Чеён ждала, пока одна из вспышек пройдется по ней, оставляя на ее месте лишь кости, покрытые пеплом и запах догорающей плоти.              Настроение заметно ухудшилось, и девушка поспешила к себе в палату — нужно было как можно быстрее лечь спать, чтобы негативные эмоции не поглотили еще один вечер из ее жизни.              Мягкий восточный ветер всколыхнул волосы девушки, нежно погладил по щеке, и полетел дальше. Запахло дождем. Чеён любила дождь сразу после зимы. Все что темное, холодное, мокрое и грязное — нравилось девушке до безумия. Возможно, потому что это все идеально описывало состояние ее души. Внутри было что-то склизкое, неживое, темно-красного оттенка, что-то такое, до чего рука побоится дотронуться, но Чеён не боялась. Уже нечего бояться.              «Когда страх отступает, приходит вера». - сказала Синхе на одном из своих уроков. Но она ошиблась. После страха приходит безразличие, потому что только это ядовитое чувство будит в груди что-то живое. Потому что под риском смерти каждый хочет жить. Но не Чеён.       Она устала. Очень сильно...              Дико.              Невыносимо.              Девушка думала, что если сдаться и отпустить руки, то станет легче, но становилось только хуже. С каждой секундой находиться здесь было тяжелее...              Одинокая капля упала на землю, разбиваясь на тысячу других.              Чеён подняла лицо к небу и грустно улыбнулась мертвым облакам. В уголках глаз начали собираться слезы.               - Вы тоже задаетесь вопросом, почему именно вы? Из всего множества, именно вы сегодня умираете, чтобы подарить земле дождь. Разве это справедливо? - нижняя губа девушки задрожала. - Разве вам не больно?              Блондинка упала на траву, звездочкой распластавшись на ней, всем телом ловя капли дождя.               - Больно. - тихо прошептала она. - Мне больно.              Она закрыла глаза, в тайне надеясь, что больше никогда их не откроет. Хватит с нее.              Чеён представляла, как лежит на хирургическом столе, и просит, нет, умоляет разрезать ее и сказать, что же там внутри. Есть ли хоть что-то? Хоть что-нибудь. Пожалуйста, скажите. Стоит ли вставать и идти, если так хочется врасти в землю, превратиться в красивый куст ежевики, коих здесь было не счесть.              Может быть, тогда у нее получится провести всю свою жизнь радуя других, как она хотела когда-то, а не приносить с собой одни лишь боль и страдания.       Хотелось исчезнуть.              Прямо здесь и прямо сейчас. Испариться, ведь это не имеет значения. Никто даже не заметит, если она вдруг станет воздушным перышком и упорхнет навстречу ветру.              В мыслях всплыл размазанный, из-за слез, образ Лисы.              Сердце глухо ударилось о грудную клетку и девушке на секунду показалось, что перестало биться совсем.               - Что же это такое? - застонала она, переворачиваясь на бок, не обращая внимания на шквал капель, которые словно стрелы, сыпались на нее. - Прочь из моей головы.              Девушка, потерянная, как время, одинокая, как смерть, сейчас лежала на земле, свернувшись калачиков, и хваталась за голову. Слезы, перемешались с водой, и уже было непонятно, где заканчивается солёное и начинается небесное, они словно стали одним целым. Тяжелые всхлипы заглушала стужа, и так даже лучше.              Чеён не понимала, откуда столько слез, откуда столько эмоций, что это за чувство вообще? Настолько сильное, что еще чуть-чуть и девушку просто разорвет. Она лежала, пытаясь удержать свое бренное тело от окончательного падения, пока чья-то теплая рука не коснулась ее плеча.               - Вставай. - тихий голос у самого уха. Знакомые нотки топленого шоколада среди хриплого баса.               - Дженни?               - Мать Тереза. Вставай говорю. - она насильно схватила девушку за плечи, и подняла. Кто бы мог подумать, что в хрупкой девушке скрывается такая сила? Она ничего не спросила, не кинула сочувствующий взгляд, как делали остальные на постоянной основе. Она просто крепко взяла за руку, и повела ее в здание, подальше от стужи, иногда придерживая за локоть, когда ноги блондинки совсем отказывались идти.               - Я в порядке. - шмыгнула носом Чеён, стоило им зайти. Девушка недовольно шикнула на нее, и продолжила тащить. Когда до ее палаты оставалось каких-то пару метров, из дверного проема показалась рыжеволосая макушка, и Чеён стало еще хуже.               - Боже мой! Чеён! Что произошло? - подлетела она, буквально выдирая руку девушки из крепкой хватки Ким.               - Я шла к себе и увидела ее лежащую на земле. - пожала плечами она.               - Спасибо. - выдохнула Лалиса.               - Не стоит. Это ничего не меняет. - фыркнула девушка. - Просто на улице было очень холодно. - сказав это, Дженни развернулась и ушла.              На улице и правда было холодно. Чеён поняла это, когда внезапно начала чувствовать свои конечности, не без боли, конечно. Зубы отбивали неровную дробь друг об друга.               - Почему ты никогда не думаешь о последствиях? - Лиса старательно пыталась согреть девушку, которая хотела сейчас превратиться в ледышку. Все что угодно, лишь бы не плавиться под теплым взглядом тайки.       Она не отвечала. Не реагировала совсем. В мыслях полный кавардак, а разбираться с ним нет ни сил, ни желания. Ничего нет. Чеён шмыгнула носом, и почувствовала новый приток слез.        - Почему ты плачешь? - Лиса попыталась коснуться ладонью ее лица, но Чеён увернулась, избегая смотреть в глаза. Рыжеволосая тяжело вздохнула и продолжила разогревать руки Пак.               - Уходи. - прохрипела она.               - Что за глупости? Никуда я не пойду. - фыркнула Лалиса.              Это не просьба.              Это необходимость.              Чеён боится тайку, боится ее искрящихся глаз и дружелюбной улыбки. Не хочет пускать, боится, что внутри еще что-то есть, и она сможет воскресить остальное.              Не хочет.              Пак не хочет проходить сквозь свое прошлое снова. Лиса — лишь на время. Боль — постоянно.Нет смысла менять свои стереотипы ради неяркого луча надежды, который в любой момент может скрыть туча.               - Отпусти. - вторая попытка.               - Но ты вся замерзла, если не согреться, можешь заболеть.               - Мне плевать. Просто уйди. - голос дрожит, как осиновый лист, а внутри все больно пульсирует.               - Чеён-а..               - Боже, ты что такая тупая? - вскрикнула блондинка, напугав младшую. - Можешь ты просто оставить меня в покое?              Пак вскочила со своего места, и, пошатнувшись, чуть не упала — руки Лалисы вовремя схватили ее за талию.               - Хватит. - шепчет она ей куда-то в шею. - Ты сейчас слаба, позволь мне помочь.               - Мне не нужна твоя помощь. - отчаянно прошептала старшая, выбираясь из теплых объятий и отходя в сторону кровати. - И ты мне тоже не нужна.               - Пусть так. - Чеён на секунду показалось, что голос младшей дрогнул. - Я все равно не уйду.              Руки сжались в кулаки.              Чеён начинает задыхаться от приступа нахлынувшей злости. Она, словно яд, распространяет по венам, смешивается с кровью, и теперь вместо нее, по синим змейкам течёт ядовитая ртуть, парализуя мозг, превращая все в липкий сгусток ярости.              Чеён сама стала ядом.              Она, медленно, разворачивается и видит, как Лиса испуганно жмется к стене, то ли от страха перед старшей, то ли от страха ее как-то покалечить. Но монстр здесь далеко не Лиса.               - Как же ты меня достала. - фыркает блондинка, потирая свои виски. - Тебе больше заняться нечем?               - Я..               - Заткнись, я не могу слушать твой голос. - Чеён сделала шаг навстречу к младшей. - Когда смотрю на тебя, хочу вырвать себе глаза. Весь этот твой образ хорошенькой девочки из благополучной семьи, которая из чувства жалости решила устроиться волонтером, чтобы помогать таким моральным уродам, как я. - Пак даже не пыталась скрыть отвращение в своем голосе. - Кому нужна твоя жалость? Кому ты здесь нужна?- Чеён подошла вплотную к девушке и резко толкнула ее в стену. Лалиса зашипела от боли, когда ее голова встретилась с облупленной краской. - Ходишь за мной как собака, слово сказать боишься, как же я тебя ненавижу. Если бы ты знала...как...я тебя...ненавижу. - кулаки по обеим сторонам от лица девушки врезались в стену, а голос сорвался на крик.              Ненавидит. Она правда ее ненавидит. Всем сердцем и всей душой. Так сильно, как никого другого. До дрожи в руках, до помутнения в глазах, невыносимо настолько, что сдерживать ее не получается.              Чеён видела застывшие слезы во взгляде напротив, и знала, что плачет тоже, но остановиться уже не могла.               - Чеён, успокойся пожалуйста, давай мы поговорим. - умоляла тайка, хватая ту за ладонь, с испугом глядя на сбитые костяшки. Даже сейчас, она больше боится за нее, чем за себя.               - Я не хочу с тобой разговаривать, я хочу чтобы ты ушла и больше никогда не появлялась в моей жизни. - Чеён отдернула свой ладонь и отступила. Лиса стояла с секунду на месте, будто не решаясь, а затем, всхлипнув, громко выкрикнула.               - Почему ты не можешь убрать свою фальшивую маску хоть раз и рассказать, что ты чувствуешь на самом деле?               - Потому что никакой маски нет. - горько усмехнулась Чеён.               - Ты лжешь. - вытирая слезы тыльной стороной ладони шепчет она. - Я в это не верю.               - Твоя наивность убьет тебя однажды. - выплюнула Пак, с ненавистью глядя на тайку. Внутри все разрывалось от противоречивых чувств, но там было кое-что общее, то за что девушка смогла зацепиться — неистовая ярость.               - В каждом человеке есть что-то хорошее.              И это стало последней каплей. Все что было: вся боль, все слезы, все что кипело и готовилось исторгнуться в любой момент просто вспыхнуло ярким пламенем и разорвалось на кусочки.               - Но я не человек. - взревела блондинка, в бреду, хватая со стола вазу и швыряя ее в Лису.              Звук битого стекла и чужой крик — Пак чувствует себя удовлетворенной.              Рыжеволосая смотрит на свою ладонь, откуда торчит кусок чистого фарфора, на пол, где лежат остальные осколки и разбросанный букетик васильков, которые она так старательно собирала сегодня утром, чтобы порадовать Чеён.              Все, как в замедленной съемке — до блондинки только спустя несколько секунд доходит, что она сделала, и глаза сами собой испуганно расширяются. У Лисы взгляд полный слез, непонимания и дикого ужаса.              У Чеён был такой же, когда-то.              Рука поднимается и застывает в воздухе, когда младшая шугается от такого простого движения. Она, не поднимая головы, вылетает из палаты, громко хлопнув дверью.               - Черт. - выдыхает Чеён, и вместе с воздухом выходят остатки злости; падает на пол — весь запал куда-то делся.              Она неотрывно смотрела на осколки, словно ждала, что те сейчас поднимутся в воздух и соберутся воедино. Но сломанное не починить. На душе кошки скребут, а глаза снова начинают слезиться.              «Ты все испортила!».              Нет.              «Ты — монстр.»              Нет.              «Такой же монстр, как твоя мать!»              Громкие всхлипы теряются в истошном вопле. Девушка кричит громко, пытаясь перебить шепчущие голоса внутри. Собственный голос звучит слишком жалко на их фоне — невозможно отличить. Во второй раз голос ломается, а по связкам словно ножом провели.              Лежать на полу, обессилев — не в первый раз, но сердце пульсирует, как открытая рана и это...слишком...больно.       Постепенно приходит осознание, что сегодня Чеён совершила огромную ошибку, которую, кажется, исправить уже не получится.