***
Спустя два дня, они, той же компанией — Чеён и Дженни, плетутся к главному входу. Солнце еще не встало, а даже если бы и встало, то темные тучи не пропустили бы сквозь себя нарушителя их владений. Чеён идет молча, не поднимая головы, и смотрит в пустоту. Она молчит уже трое суток. Она так сильно кричала, но слова не имели значения. Больше.не.имеют. Около выхода их ждет машина, а рядом с ней Бекхён и Лиса. Чеён не поднимает головы. Кажется, остальные тоже. Внезапный порыв ветра, заставляет поежиться, и девушка залезает в машину, так, чтобы сидеть с края. В машине гробовое молчание, которое нарушать никто не собирается. Что вообще можно говорить в таких случаях? Молчание скажет намного больше. Голова болит...Чеён не спала трое суток — как только глаза закрывает, видит хитрую ухмылку блондинка и злится. Злится. Злится. Злится, хотя понимает, что не на что. Просто выбрасывает свою отрицательную энергию. Она сомневается, что Кай против. Хочется смеяться от собственных мыслей. От собственного безумства. Тик-так. Время идет и отказывается останавливаться, чтобы подождать заплутавшего путника. Или ты вырываешь секунды из лап смерти, или она вырывает траву на твоей могильной плите, чтобы она сорняками не поросла. На кладбище воздух, будто специально, пронизан искусственным мраморным гипсом, который, оседая в легких, превращал людей в безжизненных статуй. Ребят заводят в помещение и рассаживают в первом ряду, так, словно, им есть разница. Ну, может, остальным и есть. А вот, если бы Чеён сказали вместо этого пойти да спрыгнуть с моста в реку Кан, то она пошла бы и сделала. Вокруг много незнакомых людей, а в центре — его родители, как она слышит из обрывка разговора за ее спиной. Лицемеры. Стоят в своих отглаженных костюмах, которые по цене раза в два больше, чем это здание, изображают горе, хотя, на самом деле, им было плевать. Плевать, что их сын доживал свои последние месяцы в одиночестве. Плевать, что он, не выдержав давления, решил все закончить раньше, чем было предрешено. Им было плевать на него. Они даже на день семьи не появились, просто отправили ему открытку «скорейшего выздоровления», лишь бы поиздеваться. А сейчас, они стоят — женщина рыдает на груди у своего мужа, но, на самом деле, ждет, когда это все закончится, и они смогут вернуться к своей роскошной жизни без обязательств и больных сыновей. Лицемеры. Чеён все еще хочется смеяться, но, когда взгляд цепляется за закрытый гроб, больше хочется кричать. Тем временем, женщина вытирает свои лживые слезы, поднимается за кафедру и стучит несколько раз по микрофону — проверяет на рабочесть. - Дорогие друзья. Мы благодарим каждого, кто смог придти, чтобы почтить память нашего мальчика. - женщина провела белым платком с кружевами под глазом, для большего драматизма. - Чонин, был поистине светлой душой. Когда мы узнали, что наш мальчик болеет, то, сразу же, начали искать всевозможные способы лечения. Было очень сложно, потому что лечения подходящего на то время просто не существовало. Но Кай, вместо того, чтобы закрыться в себе, наоборот, ободрял нас с мужем. Давал сил, когда их совсем не было. Мне жаль, что последние дни мой мальчик провел без нас, возможно, это изменило бы случившееся. - Чеён не смогла сдержать смешок, сразу поймав на себе несколько взглядов. - Он был человеком с добрым сердцем, с удивительными взглядами на жизнь, и нам всем будет его не хватать. Чонин останется в нашей памяти до конца жизни. Покойся с миром, сынок. - женщина, договорив заученный текст, уступила место пастору, который попросил, в память об умершем, почтить его минутой молчания. И вот здесь Чеён накрыло. Она знала, что каждое слово в речи женщины — чистая ложь. Они не считала его светлой душой, она считала, что Кай сломал ей жизнь своим рождением. Ей жаль, что она не была с ним? Так что мешало? Чеён хрустит шеей, чтобы снять навалившееся раздражение, но после выхода пастора и несколько взглядов на псевдо-скорбящих людей — раз и она вышла, громко хлопнув дверью. В лицо врезался могильный запах. Вот, должно быть, как пахнет смерть. Чеён бредет вдоль кладбища, скрестив руки за спиной, и думает, что она здесь забыла. Прощание с другом? Она самая первая с ним попрощалась. А потом прощалась еще несколько часов, пока охранники не заметили сгорбленную рыдающую фигуру и бездыханное тело рядом. Вот и все. Последний раз она была на похоронах своей матери. Тогда было тоже самое лицемерие и грязная ложь, потому что, какой бы хорошей ее не пытались выставить, Пак знала, что скрывается за закрытыми дверьми дома. Девушку передернуло от воспоминаний, а глаза, как по команде, начали слезиться. Устала. Она так устала. Сколько еще времени это не будет ее отпускать? Так хочется домой. Девушка, адски, соскучилась по брату. Ей нужен хоть кто-то рядом сейчас. Но из тех, кто готов быть рядом, она не выберет никого. Точнее сказать, она не выберет рыжеволосую тайку. В кармане лежит письмо для Лисы, то самое, что обрекло Пак на вечное чувство вины, которое сжигает ее заживо, и она не может решить, отдать его или сжечь вместе с собой. Внутреннее пламя распространяется с бешеной скоростью, охватывая все больше и больше пространства. Это чувство разрушает изнутри. Убивает. Терзает. Насилует. Уничтожает. Девушка не знает, сможет ли, когда-нибудь, проснуться без этого камня в груди, без криков посреди ночи, потому что ей снится, одно и тоже, что с крыши теперь летит она. Летит. Летит и летит. И разбивается. Как птица, у которой крылья отрубили. Дойдя до конца, девушка развернулась в обратном направлении, желая поскорее покинуть это место. Сдерживать себя все сложнее и сложнее. По правде говоря, она до сих пор не понимает, что ее держит. Синхе, могла бы гордиться такому самоконтролю девушки. К ее возвращению, большинство пришедших уже стояли на улице, распределившись по всей территории на несколько компаний. Конечно же, ни к одной из них, она присоединяться не собиралась. Надо просто найти сопровождающего, попросить отвезти их в больницу, и, по дороге, ни на кого не сорваться. Задача простая. Вот только, проходя мимо компании молодых людей, она слышит обрывок своего имени в разговоре, и, по наитие, разворачивается, взглядом встречаясь с незнакомым парнем. По обеим сторонам от него стоят девушки, которые кидают на блондинку странные взгляды. Ни то испуганные, ни то презрительные. Спустя несколько секунд, юноша все же решается подойти к ней. - Это правда, что Ким спрыгнул с крыши из-за тебя? Чеён чувствует невидимую пощечину, и пытается не сломаться прямо здесь и прямо сейчас. Но что-то очень сильно давит на сердце. Если бы он просто ее ударил, было бы менее больно. Что ей ответить? Парень смотрел подозрительно, так, словно, Пак, собственноручно, столкнула Кая с крыши. Но она же пыталась. Она правда пыталась его спасти. - Чт..Я...Эм..Я.. - язык, упорно, отказывался слушаться свою хозяйку. - Ты? Так это правда? - ошарашенно лепечет девушка, что участвовала в обсуждении блондинки ранее, нагло перебив Пак. Нет! Не правда! Чеён хочется кричать, но, на деле, она стоит, сжимая ладони в кулаки, сильно надавливая на внутреннюю часть, и молчит. - Тогда почему ты еще здесь, а не в тюрьме? - спрашивает третья, и это последняя капля. - Такие опасные преступники не должны быть на свободе. Преступники? Что она вообще несет? Чеён, всего лишь, пыталась начать все сначала. Блондинка не может скрывать свои эмоции. Только не сейчас, когда все как ладони. Глаза, предательски, начинают слезиться. Она же чудовище. Правда чудовище. Из-за нее Кай мертв. Это знает она. Теперь знают и остальные. Внутри все рвется, но плакать из-за этого она и не думала. Посмотрев парню в глаза, громко усмехается, чувствуя как внутри все резонирует и трясется. Она сейчас сорвется. Парень грубо хватает девушку за запястье. - Отвечай! Это ты сделала или нет? Девушка готовится заносить руку для удара, но тут знакомый голос со стороны ее останавливает. - Во-первых, она ничего не будет тебе отвечать. - Чеён не видит говорившего, так как, взгляд ее прикован к земле, но по голосу узнает, что это Дженни. Шатенка подошла со спины, окинув компанию суровым взглядом. - Вам больше заняться нечем? Только и можете, что сплетни пустые распускать. - девушка морщится. - Даже противно. - Во-вторых, отпусти ее руку. - звучит тоже со спины уже другой голос. Лиса. Чеён вскидывает голову, пересекаясь своим безумным взглядом с незнакомой девушкой, которая тут же отвела его в сторону. - Если не хочешь лишиться собственной. - и не дожидаясь действий со стороны парня, она резко отдергивает его руку от руки Пак, придерживая за запястье. Так и осталась стоять. - А вы, ребята, что-то вроде спасательного отряда? - прыскает девушка, за что Чеён хочется прочесать кулаком по ее самодовольному лицу. И, если Манобан ее отпустит, она это сделает. Правда-правда. - Скорее отряд, который напомнит вам, что не стоит совать свой длинный нос в чужие дела. - буквально рычит подошедший Бекхён. - Знайте, где ваше место. - шатен идет вперед, грубо пихнув плечом парня, что растерянно озирался по сторонам, видимо, не ожидал такой отдачи. - Повезло тебе с защитниками, блондиночка. - хмыкает он, отступая. Лиса просто берет и уводит ее, Дженни замыкает процессию, а Чеён чувствует себя поистине слабой. Она не смогла за себя постоять, не смогла справиться со своими чертовыми эмоциями, словно снова стала той маленькой девочкой, которая боялась даже вдохнуть, не дай боже, разозлить мать. Через несколько метров, она освобождает руку от хватки Лисы, а та удивленно смотрит на нее. - Спасибо. - неживым голосом выдает Пак, и это — первое, что она говорит за трое суток. По связкам словно ножом провели — молчать было приятнее. Больше не говорит ничего. До самого приезда. До того момента, когда двери палаты за ее спиной закрываются и она сползает по ним, как раненный пулей солдат. Но даже тогда, она не говорит, а срывает свое дыхание на всхлипах. Ехать туда, было плохой идеей. Просто ужасной идеей. Если до этого, Чеён еще могла, как-то себя сдерживать, сейчас же — все летит к черту. Девушка, поднимается и, на негнущихся ногах, бредет в сторону зеркала. - Его убила ты, а не высота. - кричит отражение. - Его душа умерла, в ту ночь, когда вы заключили уговор. Правда. Если бы Чеён не вышла на улицу. Если бы она не осталась, чтобы поговорить с каким-то пугающим парнем, возможно, он был бы жив. Девушка вспоминает свой срыв на Лису и думает, что мириться с ней было ошибкой. Нужно было просто отпустить. Весь этот месяц — ошибка. Отматывая время назад, девушка думает, что, в принципе, ее приезд в Корею является ошибкой. Нужно было закончить все намного раньше. Когда умерла мать. Когда Чеён поняла, что это конец. - Ненавижу. - резкий крик пронзил голые стены палаты. - Как же я тебя ненавижу. - крикнула девушка, глядя в зеркало. Осунувшееся лицо, заплаканные глаза и дрожащая нижняя губа — она такая слабая. А так хочется быть сильной. Когда смотреть на ненавистное лицо сил уже нет, девушка бьет отражение кулаком, чувствуя, как рвется кожа на ее костяшках, именно там, где остались шрамы, после драки со стеной. Это казалось таким далеким, а теперь, это снова ее реальность... Но.. ….что-то... ...не так...? Панической атаки нет. Руки трясутся, но только потому что больно, а вид крови не приносит ничего, кроме рвотного позыва. Противно. - Больно. - скулит девушка, садясь на корточки, прижимая руку к груди. - Мне больно. И сидит так, прижатая собственным горем. Ничего больше не может. Физическая боль больше не помогает. Она больше не срывается. В голове треск горящей древесины, но она не может его заглушить. Не знает как еще. И Чеён, просто сидит на полу, пытаясь удержать себя от падения, но чем больше она сидит в одиночестве, тем больнее ей будет падать, когда она встанет.***
Как и ожидалось, на следующий день, Су Джи вызывает Чеён к себе, что, само по себе, ничего хорошего не предвещает. - Чеён. - говорит она, стоит девушке сесть в кресло, напротив нее. Вспомнилась их первая встреча, когда девушку сюда только-только привезли. Сколько же воды с того времени утекло. Но вот, спустя, почти месяц, она сидит напротив нее, внутри снова дыра, размером с ее письменный стол и рука в бинте. - Мы нужно поговорить с тобой. - Говорите, если нужно. - пожимает плечами в ответ. - Нас напрягает твое состояние. - откровенно, начинает женщина, сцепив пальцы в замок. - У тебя были большие успехи, которые мы и увидеть не ожидали, но сейчас, Чеён, ты ведешь себя так, словно этого месяца не было вовсе. Снова закрываешься, сидишь в своей палате, а то что ты устроила вчера... - Если у вас есть лекарство от разбитого сердца, то я внимательно слушаю. - грубо перебила она, процедив слова сквозь зубы. Шею начало сводить от напряжения. Ей не нравится здесь. Не нравится, куда Су Джи клонит. Да. Вчера она поступила опрометчиво, но, учитывая, в каком состоянии она находилась, удивительно, что Пак ограничилась только разбитым зеркалом. - Ты прячешься от боли, но она никуда не уйдет. - подмечает женщина. - Нужно принять ее и пережить. Сначала будет тяжело, но потом, спустя время, станет легче. Станет легче...Станет легче? - Вы понимаете, что говорите вообще? - девушка, раздраженно, вскидывает руку, кулаком приземляясь на ее стеклянный стол, и, тут же, шипит от боли. - С чего мне должно стать лучше? Мой друг умер...сбросился с крыши у меня на глазах. - девушка перешла на крик, совершенно забыв, с кем она разговаривает. - А после, я сидела с ним несколько часов, пока нас не заметили. С какого черта мне должно стать лучше, спустя три дня? У вас есть другой способ, чтобы пережить горе? Или может таблетка, которая отключает все эмоции? А, может быть, у вас нет ни черта, и несете вы очередную хрень, для тех бедняжек, которые расстроены, из-за приснившегося им кошмара, и прибегают к вам, жаловаться по любому поводу? - Чеён, успокойся, пожалуйста. - хмурится Су Джи. - Не забывайся, я все еще твоя подопечная. - Да что за бред! - девушка подскакивает на месте, опрокидывая кресло, попутно смахивая несколько слезинок, образовавшихся у краешка глаз. - Вколите мне успокоительное, иначе, клянусь Богом, я тут все разнесу! Вы, вообще, знаете что такое горе? Вам знакомо чувство, будто вас сбрасывают с обрыва? Когда твои кости разбиваются об асфальт, крошатся на маленькие кусочки? И так каждую минуту, каждого чертового дня. Как после такого можно быть в порядке? Женщина поднимается следом за девушкой, холодно глядя ей в глаза. Зима во плоти. - Ты права. Ты не в порядке, именно поэтому, по истечении месяца, ты не выйдешь из нашей лечебницы. Девушку словно водой холодной окатили. Она отшатнулась, хватаясь за подлокотник кресла, чтобы не свалиться на пол. - Кто вы такая, чтобы решать за меня? - шипит девушка, кидая взгляд полной ненависти на женщину. - Я поговорю об этом с Чимином. - пожимает плечами Су Джи. - Уж он-то, точно, в праве решать за тебя. Еще совсем чуть-чуть и девушка начнет, как вулкан, извергать дым и пламя. Самую первую опалит Су Джи — Чеён будет только рада. Не удостоив ее даже взгляда прощального, Чеён сплевывает и выходит из кабинета, громко хлопая дверью. Нет, черт возьми. Нет. Нет. И еще раз нет. Она не может здесь остаться. Она не выдержит. Каждый день ходить по этим знакомым местам, вспоминать то, что забыть хотелось бы и понимать, что из-за Чеён все пошло наперекосяк. Она проходит через арку, ведущую в сад, но туда она идти не собирается. Еще слишком живы воспоминания. По спине пробегает холодок, и девушка ёжится. - "Сомневаюсь, что можно измениться за месяц." - недоверчиво мычит Пак. - "Можно измениться за день, если будет желание. " Только Кай забыл уточнить, что это также работает и в обратную сторону. В кармане штанов письмо, которое было адресовано Лисе, и которое Чеён ей так и не передала. А ведь обещала. Но Кай тоже много чего ей обещал... Пак передергивает от злости на друга, на его поступок. Ведь можно было сказать открыто, можно было попытаться изменить ситуацию, но это Кай. Что его счастье, если при этом страдают родные ему люди? - Такой болван. - надломлено, шепчет блондинка, направляясь в сторону палаты. С каждым шагом, ее тело все больше и больше склоняется к земле, а дыхание обрывается, так, словно одно легкое нерабочее. Она, точно, не может здесь остаться. Нужно будет убедить брата, что она в порядке, что она изменилась. Она же изменилась? Не заметив идущего впереди человека, девушка упрямо шла, пока не почувствовала толчок, и пока не услышала возмущенный возглас со стороны. - Черт. - ругается она. - Надо смотреть куда...- Пак развернулась, уже готовая выплеснуть на случайного человека весь шквал эмоций, что находились внутри, но увидев, кто перед ней стоит, резко прикрыла рот. - Пак Синхе. - промямлит она, склонив голову. - Прошу прощение, я вас не заметила. - Это что-то новенькое. - усмехается женщина, но заметив на руке девушки бинт, тут же нахмурилась. - Что случилось? Чеён так устала от лжи, что решила удивить себя, да и всех остальных, в придачу, сказав правду. - Подралась с зеркалом. - неловко пролепетала она. Синхе посмотрела на нее взглядом полного сострадания, но было там еще что-то отдаленно похожее на уважение. - Ох уж эти зеркала. Они такие, да. - беспечно отмахнулась она. - У меня тоже такое бывает. Вот, к примеру, встала с утра, пошла умываться, а оно показывает мне в отражении, какую-то бабку старую, с лицом морщинистым, хотя мы-то обе знаем, что я еще в самом рассвете сил. - подмигнула психолог. - Им верить нельзя. Они показывают только оболочку. - женщина ткнула ладонью чуть выше груди, туда, где начиналось сердце. - Но прячут самую суть, моя дорогая. Как жаль, что нет такого зеркала, которое показало бы насколько богат наш внутренний мир, ты согласна? - Девушка кивнула, внимательно слушая свою учительницу. - Хотя подожди, что это я. Есть такие зеркала. - хмыкнула она. - Глаза называются. В них-то ты всегда найдешь всю правду. - А если глаза врут? - поинтересовалась Пак. - Ох, милая. Они не врут. Это мы обманываем себя, думая, что они врут нам. - женщина поправила очки, а затем взяла ладонь Пак, перевернула ее и провела своей ладонью сверху, не касаясь кожи. - На самом деле, все на поверхности. - Так вы что, людей читать умеете? - Как знать, Чеён, как знать. - задумчиво произносит она, сцепляя пальцы за спиной, а затем, смотрит, загадочно, и подмигивает. - Лиса с Дженни сейчас в кафетерии, а еще там манговый сок, советую тебе побыстрее там оказаться. - и уходит, насвистывая себе под нос какую-то мелодию. Если после слов Су Джи, девушке хотелось разнести эту лечебницу к чертям собачьим, то после слов Синхе, из всех возможных желаний победил манговый сок. Оказывается, она не такая уже плохая. Эта Пак Синхе, с наигранной улыбкой и умением читать людей. Она не соврала. Действительно, в кафетерии сидела Дженни, что-то записывала в блокнот, и Лиса, которая просто смотрела по сторонам. И заводя разговор про глаза, Чеён пытается убедить себя, что это лишь совпадение, то, как ярко засветился взгляд младшей, стоило ей заметить Чеён. - Малышка Ли, ты заслуживаешь лучшего. - шепчет Пак, а внутри все сжимается. Она, медленно, проходит мимо, в сторону раздачи, и, взяв манговый сок, уходит. Но далеко уйти не получается, потому что в здание влетает разъяренный Бекхён, который, сразу, несется к старшим наставникам и врачам, что-то им крича на ходу. - Что значит, вы их выбросили? Девушка перекидывается взглядом с сидящими Лисой и Дженни, и, кивнув им, подлетает к Хёну. - Что тут происходит? - с другой стороны спрашивает тайка. Шатен смотрит на нее раздраженным взглядом, но все же отвечает. - Они вывезли его вещи. - потом он снова поворачивается к растерянным наставникам. - Какого черта, вы это сделали? Кто вас просил? - Нам сказали собрать вещи, чтобы освободить место для нового пациента. - пожал плечами один из них. - Родители отказалась их забирать, так что нам ничего не оставалось, как выбросить их. Они же все равно уже никому не нужны. Последнюю фразу он едва успевает закончить, так как, Бекхён бьет его в лицо, да с такой силой, что парень отлетает на пол. - Они были нужны мне, идиот. - кричит Бек, срывая голос на высоких нотах. Второй парень его тут же хватает за руки, заводя их за спину, чтобы, ненароком, еще кого не задел. Чеён, зная, что будет дальше, даже не думая о последствиях, заслонила друга собой, когда увидела до боли знакомый шприц. А там, где Чеён, там и Лиса. - Стоять. - крикнула младшая. - Не нужно этого. - кивнула она на успокоительное, и посмотрела по сторонам, убедившись, что они собрали на себе все внимание. - Шоу окончено. Занимайтесь своими делами. - стальным голосом приказала она. - Сехун, выведи его на улицу. - шикнула она высокому парню. - Ты в порядке? - спросила она второго, которому, минутой ранее, прилетело от разъяренного парня. Получив положительный кивок, она помогла ему встать, и вышла на улицу, куда повели Хёна. Чеён, как завороженная, последовала за ней. - Отпусти меня, пока я сам не выбрался и не переломал тебе руки. - угрожал Бек, но парень был непреклонен, пока не получил одобрительный кивок от Лисы. - Бекхён, чтоб тебя, ты можешь заткнуться? - грубо одернула его младшая. - Ты мог получить, кое-что похуже укольчика в венку. - Я не просил тебя помогать. - фыркнул в ответ, потирая запястья. - Но поблагодарить ее все же стоит. - с нажимом произнес Сехун, кидая взгляд на Лису. Чеён не понравилось, как он на нее смотрел. Она часто замечала эти переглядки со стороны парня, но старалась не обращать внимания. Или хотя бы не ревновать так сильно. В конце концов, Лиса не ее собственность, чтобы она так реагировала. Но то, как на нее смотрел этот парень, ее очень сильно напрягало. Как и сказала Синхе — все находится на поверхности. - Сехун, спасибо, но я сама разберусь. - осадила его тайка. - Если будут проблемы, ты знаешь, где меня найти. - подмигнул этот великан, даже не замечая, что Чеён взглядом прожигает дыру в его голове. - Конечно. - еле улыбнулась Лиса и, дождавшись, когда он скроется за дверьми, резко развернулась к Хёну. - Что это было? - Я не обязан перед тобой отчитываться. - бросил друг. - Почему бы тебе не сделать также, как твой друг и свалить отсюда? - Рыжеволосая отшатнулась так, словно ее ударили. - Почему ты говоришь такие вещи? - подала голос Дженни, заметив смущение младшей. - Мы сейчас, как никогда, должны быть вместе и поддерживать друг друга. - Я никому ничего не должен. Особенно вам...Особенно после случившегося. - шипит Бекхён и, Чеён, честно, еще не видела его в таком состоянии. Глаза красные, с полопавшимися капиллярами внутри, а на лице гримаса боли и, одновременно, вселенской злости. - Ты! - он ткнул пальцем в Лису. - Это же из-за тебя! Как ты можешь делать вид, что все в порядке? - Что ты делаешь? - фыркнула Пак, вступаясь за бледную, как мрамор младшую. - Перестань нести бред и успокойся. - Ты же тоже виновата. - усмехнулся Бекхён, переводя свою ярость на Чеён. - Я знаю, что было в письме. Я знаю все что было, с самого начала, и как мне жаль, что я не остановил это раньше, пока еще была возможность. - О каком письме идет речь? - обретя дар речи, спросила Лиса. Чеён застыла. О том самом, что сейчас лежит в ее кармане, даже через ткань штанов, прожигая ее кожу насквозь. Бекхён, заметив такую перемену в лице, злобно усмехнулся. - Ты не рассказала, ведь так? - это был риторический вопрос, но будь иначе, Чеён бы, все равно, не смогла ответить. - Так на тебя похоже. Ждёшь, до последнего, пока не станет поздно. - Бекхён, остановись. - Дженни сделала шаг вперед, угрожающе сверкая своими кошачьими глазами. - Пока еще не поздно. - хотя, наверное, даже она понимала, что поздно. Обратный отсчет уже пошел. - Только, почему оно у тебя, а не у Лисы? - парень и не думал слушать Ким. - Что за письмо? - повторила свой вопрос Манобан, прожигая взглядом напряженное лицо Чеён. Пак молчит. Ее руки дрожат, а во взгляде нескрываемый ужас. Парень немного ждет, а затем, ругается и, издевательски медленно, произносит. - В котором Кай говорит о причине своей смерти. Три... - Потому что он сам отдал его мне. - запоздало отмирает Чеён. Дженни, непонимающе, смотрит на подругу. Два.. - Так вот, как ты поняла, что он собирается сделать, и поэтому ты оказалась там, в тот вечер. - безумный взгляд парня просиял, когда он все понял. - Зачем ты это делаешь? - Чеён даже не пытается спрятать боль в голосе. - Мы же друзья. Один. Бекхён смеется громко, с надрывом, так, как смеются только сломанные люди. Чеён не думала, что, когда-нибудь, она услышит этот смех, от кого-то, кроме себя. Парень подходит вплотную и с ненавистью смотрит на блондинку. - Мы не друзья. - только что Чеён протянула парню свое сердце, а он по нему ножом провел. - Кай мертв. - еще один надрез. - Игра окончена, и я больше не собираюсь делать вид, что мы друзья. - последнее предложение он, буквально, кричит, и его крик прерывает звонкая пощечина. Дыши. Дыши.Умоляю. Просто дыши.. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Десять мучительных секунд проходят, прежде чем, Чеён понимает, что она сделала. Назад дороги нет. - Ты...такой жалкий, Бекхён. - голос Пак дрожит, как осиновый лист, но она, все же, собирает все свои силы в кулак и проходит мимо. Шатен кричит что-то вслед, но она уже не слышит, она ничего не слышит. Игра в дружбу окончена, Чеён знает, что Бекхён не врал, потому что, опять же, как сказала Синхе — все находится на поверхности.