Уроки верховой езды

Слова Тилля подействовали на меня, как парализатор, так что спасибо моему инстинкту самосохранения, что я «на автомате» увернулся от чайника. Вещь со свистом пролетела у меня над головой и с громким лязганьем стукнулась о стену. Готов поспорить, что от чайника не осталось и целого места! — Линдеманн, ты чего?! — А ты чего? Сам виноват! — Я?! Если бы меня и Тилля кто-нибудь увидел со стороны, то непременно бы решил, что мы соревнуемся в том, кто больше выпучит глаза. Я медленно подошел к Линдеманну, показывая ладони в примирительном жесте. На меня злобно и обиженно смотрели исподлобья, тяжело дыша и сжимая кулаки. Я подошел на расстояние вытянутой руки и стал думать, что мне делать дальше. Тилль далеко не дурак. Я более чем уверен, что если бы Линдеманн допускал малейшую возможность того, что я могу ответить на его заявление не взаимно, то вел бы себя совсем по-другому. Скорее он бы вообще с самого начала не разыгрывал этот спектакль с запиской. А может его записка — своего рода проверка меня? Этот чертов плотник тот еще хитрец и манипулятор, по глазам вижу! — Ты же и так все знаешь насчет моих чувств к тебе, мог бы и не устраивать этот концерт. Шуму от тебя много, Krapfen*. Мне пришлось в который раз переступить через свою зону комфорта и, сквозь оправданный страх, крепко прижать к себе Тилля, уткнувшись носом ему в шею. Я чувствовал приятный кофейно-табачный аромат, исходящий от его кожи и одежды, а так же, будучи с закрытыми глазами, был уверен, что Линдеманн сейчас самодовольно улыбается своей акульей улыбкой. Видимо, я прошел проверку, потому что тут же почувствовал, как крепкие руки мягко легли мне на плечи. *** На улице все еще лил дождь, а ветер поднялся только сильнее. Настоящий тайфун, иначе не назвать! Мы сидели с Неле и Тиллем в столовой, и пили противный, кислый красный чай со странным вкусом клубники и розового перца. К сожалению, другого ничего не было и приходилось класть по три ложки сахара или добавлять молоко, из-за чего этот чай становился сиренево-лилового цвета, напоминая грязную воду из-под гуаши. Из сладостей была только халва, которую с удовольствием ела лишь Неле. — Насчет уроков верховой езды, — вдруг подал голос Линдеманн, все это время сидевший молча, лишь иногда переговариваясь о чем-то незначительном с дочкой. Я с удивлением поднял глаза. — Мне понравилось твое предложение. Нужно тут одного оседлать, а то не дело это. Произнес это Тилль, конечно же, таким же тоном, как и давеча я. Думаю, смысл был вложен тот же, а посему по моему позвоночнику и рукам мигом пробежали мурашки. Судя по его ухмылке, он это заметил, так что я поспешил натянуть рукава, чтобы скрыть вставшие волоски. — Только после долгих и кропотливых уроков со мной, Линдеманн. Придется тренироваться с полной самоотдачей. — Если только мне не наскучит. В прошлый раз было уж больно вяло, боюсь, я не выдержу и возьму все сразу в свои руки. — Вяло? — Мгм. Ох, эта чертова невинная улыбка. Хорошо, что Неле увлеченно смотрела телевизор, ела халву и не обращала на нас внимания. — Кто еще вялым был? — я хмыкнул и слегка нагнулся к нему через стол, шепнув на ухо: — Бревно. Тилль рассмеялся. — Ты не смог зажечь во мне искру. Признайся, что я тебе не по зубам. Зато вот ты мне — раз плюнуть. Я раздраженно хлебнул сладкой, сиреневой жижи, смотря на этого самодовольного павлина, и красочно рисовал в уме, как буду его переубеждать. — Фантазируешь? — Нет, разрабатываю план действий. Хочешь же ты научиться кататься? Так вот, сначала испробуешь себя в роли наездника, — признаюсь, сказал я это таким мачо-тоном, который совсем не вяжется с моим внешним видом, что мне самому стало весело, когда Линдеманн заржал во весь голос, обращая на нас взгляды людей. — Боюсь — лошадка сломается! Я вздохнул, улыбаясь и любуясь этим человеком. — Тебе идет, когда ты смеешься, знаешь? Не машешь кулаками, как обезьяна, не язвишь, а искренне смеешься. Тилль замолчал, ухмыльнувшись и хитро посмотрев на меня. — А мне нравится, когда ты перестаешь быть полёвкой и показываешь себя таким, какой ты есть. Знаешь, я ожидал, что ты приедешь, — он отпил чай, все также самодовольно улыбаясь. Вот ж! Я протер очки, сложил руки на груди и показал, что готов слушать дальше. — Даже больше: я ожидал, чем закончится та наша пьянка. — Тебя возможно хоть как-то застать врасплох или ты все просчитываешь на пару ходов вперед, м? Я испытывал недовольство. Я думаю, любой был бы недоволен подобным признанием со стороны своего партнера. Мне многое неизвестно о нем. — Врасплох ты меня застал еще в случае с Мэрилином. Я уже не говорю про то, что…что я не планировал, вообще-то, быть на нижнем ярусе! Я рассмеялся. Что ж, в это мне верится без проблем. — Жалеешь? — Я уже сказал! — Ты сказал, что вяло. Намекаешь, что я должен исправиться в твоих глазах? Вы посмотрите, Линдеманн снова покраснел, нахмурившись и укоряющее на меня зыркнув. — Не хочу. — Еще скажи, что это не по-мужски. — Не хочу! — А если я сделаю так, что захочешь? Я поправил очки, а он цокнул, закатив глаза. — Попробуй. — Хорошо, — я снова перевесился через стол и шепнул ему на ухо максимально тихо, чтобы никто вокруг не услышал: — Приглашаю тебя на свидание. — Это надо было делать чуть раньше, — он широко улыбнулся, закусив нижнюю губу и вздернув одну бровь. — Так каков твой ответ? — Хорошо. Но не забывай, что моя ласта все еще в гипсе. — Место будет в твоей деревне. — Сделаешь все по классике? — По-другому не умею. *** Мне пришлось вернуться домой, чтобы проверить конюшню и побыть немного с лошадьми. Помощники сегодня не работали, так что весь порядок я навел сам, дав животным лакомство, чтобы они не сильно боялись грохота на улице. В Шверине, конечно, было не так все плохо с погодой, как в Вендиш-Рамбов, но все равно стояла сильная гроза. Расчесывая гриву Мэрилину, я думал, как лучше следует повести себя с Линдеманном. Все же я слабо уверен, что он будет в восторге от букета роз и конфет. Зная Тилля, он воспримет это, как оскорбление. Я и так вышел на тонкий лед прошлой ночью. Думаю, Линдеманн был недоволен даже не тем, что сверху оказался я, а тем, что его ожидания не сбылись. Сделал неверный ход, Krapfen? Что ж, я тоже умею продумывать ходы и скоро ты в этом убедишься.