Добрые люди

      Лука Маккен никогда не думал, что судьба закинет его в столь убогое и захудалое заведение. Школа для мальчиков, именовавшаяся в Лондоне Ниггард-холл, оказалась летним домиком в бесплотной пустоши графства Кент. Ниггард-холл стоял на возвышенности, скудная почва и пара деревьев — вот и всё, что окружало это бесприютное место. Мистер Ниггард был скрюченным мужчиной с животом, его жидкие волосы едва прикрывали лысину, крупные сильные руки были покрыты пигментными пятнами. Зато сюртук держателя школы был скроен по последней моде, туфли начищены до блеска.       Луку — молодого человека девятнадцати лет — наняли в качестве одного из учителей для мальчиков. И если накануне юный мистер Маккен готов был расцеловать весь мир, то сегодня, познакомившись с мистером Ниггардом и увидев будущих воспитанников, он несколько поубавил свой пыл. В самом деле, кто в здравом уме наймёт вчерашнего школяра на должность учителя? «Кто-то, кому не нужен учитель, — понял Лука слишком поздно, чтобы повернуть назад. — Кому нужен дурачок, готовый проглотить любую ложь. У кого нет никакой власти, чтобы рассказать о том, что происходит в школе». Впрочем, повернуть назад мистер Маккен всё равно бы не смог. На его попечении оставалась больная мать и совсем юная сестра. Именно с такими мыслями Лука сел к четверым мальчикам в повозку. Мистер Ниггард взял себе дилижанс и поехал вперёд. Повозка, ничем не прикрытая, телепалась до школы в два раза дольше экипажа поэтому, когда мистер Ниггард сидел в кресле перед камином и поедал цыплёнка, повозка с воспитанниками и будущим учителем преодолела только половину пути. Их встретил дождь и намочил до нитки, дорога и без того разбитая превратилась в мешанину грязи.       — Вы не могли бы дать что-то укрыться, сэр? — спросил Маккен у кучера. — Мальчики совсем продрогли.       Кучер посмотрел на Луку с иронией и сказал сам себе:       — Ишь ты, какой граф выискался.       На этом всё было кончено.       — Надеюсь, ужин не будет слишком скудным, — сказал Лука, ободряюще улыбаясь мальчикам. Те его бодрого расположения духа не разделяли.       — Хоть бы не избили в первый же день, — сказал тот, что сидел по правую сторону от Луки.       — За что кому-то тебя бить? — удивился Лука.       — За всё хорошее, — огрызнулся мальчишка. — Вы, сэр, не иначе как с луны свалились? Моя бабка сроду не кормила меня досыта, а уж этому прохвосту Ниггарду…       Он недоговорил, вдруг испугавшись, что Маккен донесёт на него держателю пансиона.       — Цыц там, — послышался окрик возничего, — разговорились.       Мальчишка вздрогнул и тут же вжал голову в плечи. Лука нашёл холодные пальцы будущего ученика и сжал их в своей руке. Мальчишка бросил угрюмый взгляд в сторону мистера Маккена, но руку не отнял. Так они и ехали до самого конца, до сумерек, когда, наконец, на фоне тёмного неба показалось старое здание, не поражающее ни красотой, ни опрятностью. Впрочем, видно его было плохо. Насколько уродливым был Ниггард-холл снаружи и ещё уродливее внутри, Лука узнал на следующий день, когда неумолимое солнце осветило каждый его уголок и обнажило отвратительный недуг самих Ниггардов и их школы.       Когда же повозка дотелепалась до школы, мальчиков и Луку не покормили вовсе. Повариха Полли сказала, что ужина для них не осталось, слишком уж долго они ехали. Сам мистер Ниггард, наевшийся досыта, только-только покинул обеденный стол. Его лоснящиеся жирные губы, растянулись в приветливой улыбке, когда он увидел промокших насквозь мистера Маккена и четверых мальчишек. Ниггард взял керосинку и показал учителю и его воспитанникам комнату. Это была длинная узкая кишка на две дюжины низких кроватей. Потом Лука увидел, что многие из них и кроватями-то не являлись. Это были ящики, стянутые верёвками и покрытые грязными тряпками. Ему самому досталась всё-таки кровать, хотя сильно продавленная и жёсткая. Покрывало было тонким, от него едко несло потом. Лука хотел написать матери и сестре письмо, о том, что благополучно добрался, но мистер Ниггард сказал, что керосин и свечи нужно беречь.       — Мы здесь ложимся рано, сэр, — сказал он. — Для лондонского франта это, должно быть, тяжело, но вы привыкните.       Никаким франтом Маккен, конечно, не был, но спорить не стал. Он лёг спать, накрывшись тонким одеялом, и весь сжался под ним, пряча продрогшие руки под мышки. Утром, когда солнце только-только показало первые лучи, громкий стук вывел Луку из состояния полусна. Он сильно замёрз и задремал уже под самое утро. Сев в постели, он с удивлением смотрел на множество мальчиков, сонных, но уже выстроившихся в шеренгу перед постелями. Вид у них был жалкий. Одетые в поношенные тряпки, они были похожи на лондонских беспризорников. Один мальчик, стоявший совсем рядом, тяжело опирался о какую-то палку. Высокий, выше остальных, с грязными спутанными волосами, торчавшими во все стороны, он более остальных был похож на оборванца. Скорее всего, он был старше остальных, но по какой-то причине всё ещё находился в Ниггард-холл. Парень бросил на Луку пару настороженных взглядов, и Маккен понял, что тот опасался его. Большие бледно-голубые глаза так сильно выделялись на исхудавшем лице, что у мистера Маккена к горлу подкатил ком. Другие мальчики тоже бросали на него осторожные взгляды, видимо, гадая, был ли он новым учеником. Лука встал и одёрнул изрядно помятую рубашку, которую он так и не снял накануне. Быстро накинув на себя жилет, мистер Маккен застегнул его на все пуговицы. Брюки были сложены и повешены на спинку кровати. Лука, непривыкший одеваться под чужими взглядами, помедлил сменять панталоны на них и пожалел, потому что спустя время в двери показалась тучная фигура мистера Ниггарда, за ним следом шла Джози. Она была чуть ниже отца и чуть меньше в размерах, но была такой же неповоротливой и надменной. Впрочем, увидев Луку, она вдруг вспыхнула. Её некрасивое лицо покрылось красными пятнами, а пышная грудь тяжело задышала.       — Папа, это он? — спросила она. Мистер Ниггард посмотрел на Луку. И тот, спохватившись, стащил одеяло и прикрылся.       — Простите, мистер Ниггард и мисс…— он замешкался, — боюсь, я не успел привести себя в порядок.       — У нас встают рано, мистер Маккен, я вас предупреждал.       — Да, я… Я понял.       Джози не сводила глаз с Луки, её маленькие глазки засверкали, а губы сами собой расплылись в улыбке.       — Джози, дорогая, это наш новый учитель, мистер Маккен. А это моя дочь Джозефина, — тоном скучающего аристократа протянул Ниггард, будто Лука не стоял в панталонах, прикрывшись одеялом, а вокруг не собралось куча отребья, от которого, ко всему прочему, жутко несло кисловатым запахом немытого тела. Джози протянула свою пухлую руку, явно намекая на поцелуй, но мистер Маккен схватился за неё и потряс, чуть наклонившись, мучительно краснея под взглядами.       — Очень приятно, Мисс Ниггард, — сказал он и отпустил руку.       — Сегодня вы познакомитесь со школой и с учениками, но главное с порядками, которым каждый должен следовать неукоснительно, — сказал Ниггард. — И сейчас мы узнаем, — он оглянулся на мальчиков, и те тут же втянули головы в плечи, — кто нарушает их.       — Начните с убогого, папа, — попросила медовым голосом Джози, всё ещё смотря на Маккена. Лука с удивлением увидел, как тот самый мальчишка, опирающийся на палку, буквально шарахнулся в сторону и чуть не упал.       — Джим! — рявкнул Ниггард.       — Да, сэр? — послышался высокий бодрый голос.       — А ну-ка подойди сюда, мальчишка.       Дурачок Джим захромал к держателю пансиона. Множество пар глаз смотрело на него с облегчением. Кажется, сегодня опять придётся отдуваться дурачку. Это означало, что остальным достанется чуть меньше.       — Ну, мальчик, — сказал Ниггард, схватив Джима за ухо, и тот вскрикнул, выронив палку. Стивен Ниггард вывернул голову мальчика так, чтобы тот смотрел на него, растянул губы в ухмылке, явно наслаждаясь страхом в глазах дурачка.       — Что вы делаете?! — воскликнул Лука. — Зачем вы…       Взгляд Джози и её отца тут же обожгли его.       — Этот паршивец живёт здесь по моей милости, — сказал Ниггард, — я могу делать с ним всё, что захочу. Верно, Джим?       — Да, сэр, — тихо ответил дурачок.       — Видите, сэр, — Ниггард глумливо выделил «сэр», — он не против.       — Но ведь он не сделал ничего дурного!       — Вы плохо знаете этого мальчишку, — сказал Ниггард. Джози рассмеялась.       — Нет никого хуже дурачка Джима, — весело сказала она.       — А ну-ка, покажи свои портки, безродная ты дрянь.       Лука с ужасом смотрел, как Ниггард схватил парня за промежность и под смех Джози пощупал его, будто проверяя сухой ли он. И Маккен увидел, как тот обоссался, от страха или чего-то ещё, дурачок намочил свои штаны. Стремительно темнеющее пятно стало последней каплей, Маккен схватил Ниггарда всё ещё держащего Джима и отпихнул его. Старик чуть не упал, напоровшись на одну из кроватей.       — Что?! Это ещё что такое?!       — Прекратите! Это не повод для шуток и смеха, — сказал Лука, смотря сначала на мистера Ниггарда, а потом на Джози, чьё лицо только что увлечённое и радостно-возбуждённое, сделалось озадаченным.       Джим смотрел на Луку во все глаза.       — Ты, кажется, забыл, что ты здесь делаешь, мальчик, — сказал Ниггард. — Этот ублюдок, — он ткнул на мальчишку, чьё руку всё ещё сжимал Маккен, — без роду, без племени, сирота. За него не платят уже больше года. Он живёт только потому, что я позволяю ему это.       — Это не повод так издеваться над ним! — воскликнул Маккен.       Покрасневший от злости Стивен Ниггард буквально налетел на Луку и ударил его по лицу.       — Папа! — воскликнула Джози.       — Я тебя ублюдка, если ты будешь мешать мне, таким же сделаю! — он затряс Маккена, и голова того замоталась из стороны в сторону. — Ты понял меня?! Отвечай!       — Папа, прекрати! — встряла Джози, пытаясь вытянуть Луку из отцовских рук.       Спустя время семья Ниггардов и потрёпанный мистер Маккен сидели за одним столом и завтракали. Учитель был бледен и, несмотря на сильный голод, едва ли прикоснулся к еде. Он в пол-уха слушал извинения Мэри за мужа и хихиканье Джози. Стивен Ниггард напряжённо смотрел на мистера Маккена. Когда завтрак был закончен, держатель пансиона повёл новоиспечённого учителя по классам, где подробно рассказал об обучении мальчиков.       — Эти ублюдки никому не нужны. Их всех ждёт виселица. Но я даю им профессию.       — Профессию? — чуть рассеяно спросил Лука.       — Каждый из моих мальчиков умеет подковать лошадь, вспахать землю, вычистить трубу от копоти. Когда они выйдут отсюда, то найдут своё место в жизни! — сказал Ниггард, и как показалось мистеру Маккену, в глазах старика появились слёзы. — Понимаете? Тогда-то они скажут мне спасибо.       — А что насчёт Джима? — осторожно поинтересовался Лука.       — Я понимаю, как это выглядело, — сказал Стивен, явно придя в своё благожелательное расположение. Он встал и отечески положил руку на плечо учителя. — Но уверяю вас, из мальчишки толка не выйдет. Такой уж он есть.       — Вы сказали, что за него не платят.       — Именно! — воскликнул Ниггард. — Мальчишка живёт здесь уже четыре года и по возрасту не годится для школы. А тот его опекун… — Стивен покачал головой, — задолжал мне за полтора года. Представьте только! Я по-прежнему кормлю его. Убогий знает более остальных, мистер Маккен. В его услугах и я сам, и Мэри нуждаемся каждый день. Но ведь этот паршивец совсем не ценит этого! Я обучил его стольким профессиям, а он только и знает, что ошиваться чёрте где и постоянно говорить о том, что голоден! Никогда ещё не видел такого прожорливого ребёнка!       — Вы не связывались с его опекуном?       — Писал и не раз, — махнул рукой Ниггард, — но ответа так и не дождался. Не выгонять же его, верно?

* * *

      Дни потекли горькие и безрадостные. Лука едва мог выносить все те ужасы, которые творили Ниггарды со своими подопечными. Более всего доставалось убогому. А тот сносил их безропотно, целыми днями тяжко трудясь: Джим мыл окна, Джим мыл полы, помогал на кухне, носил уголь, иногда прислуживал за столом, хотя Ниггарды с отвращение отворачивались от него. Иногда Маккен видел нечто странное в глазах Стивена Ниггарда, когда тот смотрел на дурачка: какую-то затаённую тоску и злость, тогда он брал свою палку и избивал парня до тех пор, пока тот переставал подавать признаки жизни. Несколько раз Лука настойчиво звал дурачка к себе на уроки, где он старался в меру своих способностей и имеющегося скудного материала обучать мальчиков грамоте и счёту. Иногда мистер Маккен пересказывал книги, которые прочёл за время своей учёбы. Конечно, лучше бы было прочесть их ученикам, но Ниггарды не держали никакой литературы. Лука вдруг обнаружил в себе умение рассказывать. Его подопечные были жадны до историй, потому что долгое время были лишены какой-либо информации, их кругозор оканчивался там, где заканчивались владения Ниггардов. С мистером Маккеном же они переносились во времена короля Артура, они участвовали в битвах Александра Македонского, они узнавали о богах, чьих имён ранее не знали. На память Лука прочёл подопечным выдержки из Гамлета и теперь жалел, что сам когда-то не был достаточно усерден и не зазубрил больше. Джим, которому повезло быть на нескольких таких уроках, был сражён учителем. Он смотрел на него во все глаза и в момент рассказа, захваченный повествованием, забывал о себе. Он вспоминал ту единственную повесть, которую прочёл: Странная история доктора Джекила и мистера Хайда, и что-то вспыхивало в Джиме, какое-то знакомое чувство, едва уловимое, неясное и тёплое. Лука, казалось, был как-то связан с его прошлым, с его родителями, которых он не помнил, тех, что бросили его. Сколько бы Стивен Ниггард не говорил об этом дурачку, Джим так и не смог возненавидеть их. Наоборот, ему казалось, что он ужасно любит отца и мать, просто не помнит об этом. И Луку он сразу же полюбил, в то мгновение, когда этот странный молодой учитель заступился за него, в Джиме разгорелось это чувство, порождённое благодарностью и удивлением. Неужели за него кто-то мог заступиться? Неужели этот странный молодой господин сказал, что над ним нельзя издеваться?       Надо сказать, что и Маккен полюбил дурачка более всех остальных своих подопечных. Угловатый подросток, а Лука посчитал, что Джиму наверняка уже исполнилось шестнадцать, иногда так горько смотрел на него, словно понимал что-то. Понимал, сколь ужасна судьба у всех них, и не потому, что ощущал голод и боль, а потому что чувствовал нутром — не должна быть жизнь такой. Неважно, кто они, неважно, что их всех бросили. Никто не должен так жить. Но Джим и Лука никогда об этом не говорили. Потому что стоило мистеру Маккену приблизиться к дурачку, как тот срочно нужен был Мэри, или Стивену, или Джози — последнюю парень особенно боялся. Джим всегда прятал глаза, он чувствовал смущение, когда мистер Маккен подходил к нему ближе, чем на метр. Ни о каком разговоре не могло быть и речи, хотя однажды Лука утешал плачущего Джима ночью, когда тот пришёл с разбитыми коленями и вывихнутой рукой. Маккен ничем не мог помочь, только вымыть кровоточащие раны и попытаться ободрить Джима. Но тот не дался, стерпел обжигающе горячую руку учителя на своём плече, но на этом было всё. Наверно, так бы и шло дальше, если бы однажды отчаявшийся до такой степени, что едва мог сладить с самим собой, Маккен не ушёл среди дня в общую комнату, где просидел около получаса, пытаясь успокоить расшатанные нервы. «Ещё несколько месяцев, — уговаривал он себя, — несколько месяцев, а потом ты сможешь поехать к матери и сестре. И кто знает! Может, ты найдёшь место в Лондоне? Тогда тебе не придётся возвращаться сюда». Он был так поглощён этой мыслью, что не заметил, как в комнату зашёл Джим. Тот помялся на пороге и захромал к своей постели. Его босые ноги кровоточили, а сам он шатался от усталости и голода. Мальчишка старался не смотреть на учителя и всё равно не мог заставить себя не бросать в его сторону заинтересованные взгляды. Маккен вздрогнул, когда «кровать» дурачка заскрипела.       — Джимми? — Лука удивлённо посмотрел на мальчишку.       — Извините, сэр, — проблеял тот.       — Что ты здесь… — он посмотрел на ноги парня и тяжело вздохнул. — Опять Джози, — понимающе сказал он.       — Да вот… обувь трёт.       — Какая обувь, ты ведь босой, — сказал Лука. Он с жалостью смотрел, как Джим размотал свои ноги, с прошлого раза перетянутые лоскутами грязных тряпок. — Раны нужно промыть, Джим, — добавил он мягко.       — Воды нет… — ответил дурачок, пряча глаза, хотя у самого на руках были мозоли от вёдер. Господи, как же он боялся колодца. У него поджилки тряслись каждый раз, когда он ходил к нему. Нужно было иметь столько мужества, и он находил его в себе каждый раз, каждый день.       Маккен взял свою железную кружку, стоящую на окне за его кроватью, и смочил носовой платок. Осторожно подошёл к Джиму и успел схватить его прежде, чем тот сбежал.       — Я не причиню тебе боли, — сказал Маккен. — Показывай.       Джим размотал до конца ноги и обнаружил новые и старые порезы. Часть из них опухла, и Лука с ужасом представил, что будет с ногами мальчика, если ничего не сделать.       — Водой здесь не обойтись, — сказал он с сомнением.       — Больше всё равно ничего нет, — тихо сказал мальчишка. Лука смочил платок и обтёр ступню, Джим зашипел, но не вырвался, только испуганно заметил:       — Зачем вы… такой красивый платок…— он замолчал, когда Маккен предостерегающе посмотрел на него.       — Всего лишь платок, — сказал тот. — У тебя есть какая-нибудь обувь?       Мальчишка замотал головой. Вздохнув, Лука встал с постели и пошёл к своей. Он достал пару своих тапочек, домашних, совсем непригодных для тех дел, по которым отправляли Джима каждую свободную минуту, но это было лучше, чем ничего. Ещё мистер Маккен разодрал свою старую ночную рубашку на несколько лоскутов и под удивлённо-восхищенный вздох мальчишки, перевязал его ноги.       — Ходи пока в этом, — сказал Лука таким тоном, будто потом у него будет возможность разжиться чем-то получше.       — Что вы, сэр! Спасибо, но…       — Ты можешь лишиться ног, — прямо сказал мистер Маккен, не стараясь сделать свой голос мягче. — Нам нужно найти спирт или порох. Твои раны плохо выглядят.       — Я знаю, где мистер Ниггард хранит свой бренди, сэр, но он закрывает его.       — А что насчёт его ружья и патронов, кажется, он охотится на перепелов?       — Я сам его чищу.       — А патроны?       — Я бы мог взять несколько…       — Тогда советую тебе их взять. И… ты ведь занимаешься стиркой?       — Иногда, — ответил Джим.       — Постирай свои бинты тоже, — сказал мистер Маккен. Дурачок кивнул, и Лука понял, что тот обязательно сделает так, как ему было сказано.       — Спасибо, сэр! Вы очень добры.       Лука похлопал мальчика по плечу и тот впервые не отшатнулся от него.       — Я никогда не видел такого как вы, — задохнувшись, сказал Джим. — Вы самый добрый и справедливый…       — Мне здесь не место, — сказал Маккен, сжимая пальцы в замок. Его трясло от злости и отчаяния, от бессилия, которое он испытывал.       — Вы хотите уехать, сэр?       — А ты разве не хочешь? — спросил Лука.       — Мне некуда, — покачал головой парень.       — Моя тётка отправила меня сюда. Она сказала, это лучшее место, чтобы начать всё с начала, — Лука покачал головой. — Но нет, это место создано для одного — для того, чтобы умереть. Если бы отец оставил наследство, она бы наверняка захотела, чтобы я умер. Тогда бы всё имущество отошло её сыну. Но ведь ничего не осталось. Зачем бы ей быть такой жестокой? Неужели… ради титула?..       Мальчик слушал его некоторое время, пытаясь что-то сообразить, а потом спросил:       — Вы виконт? — он выговорил незнакомое ему слово из самых глубин своей памяти.       — Вообще-то баронет, — ответил Маккен, — но мой отец умер, так что я получил титул барона.       — О, — сказал Джим. Он пожевал губу. — Тогда вам действительно здесь не место. Вы не такой, как остальные… как я.       Парень нахмурился, закусил губу, будто пытаясь что-то припомнить. Он загибал пальцы, шевелил губами. Луку напугало это, поэтому он схватил пальцы Джима, даже не подумав, что того это может напугать, и привлёк его внимание к себе.       — Тебе здесь тоже не место.       — За меня не платят, — как-то тоскливо и виновато сказал Джим. — Я не нужен. Совсем.       — Неправда! — сказал Лука, схватив Джима за плечи и встряхнув его, чем немало напугал парня. — Посмотри на меня. Каждый человек нужен и важен, понимаешь?       — Но ведь я убогий, — сказал Джим простодушно. — Дурачок, — добавил он. Джим приобрёл это невинное прозвище благодаря Мэри Ниггард, она называла его так всегда, когда была довольна им и пыталась быть ласковой. Джим полюбил это слово, он смутно догадывался, что оно как-то было связано с тем, что он иногда вёл себя странно. Как странно, он не знал, но наверно окружающим было виднее.       — Откуда ты знаешь, что такое виконт?       — Я… — Джим замер, будто огорошенный. — Не помню, — признался он. — Иногда это бывает. Как будто картинки здесь, — он показал на свою голову.       — Ты помнишь того, кто привёл тебя сюда?       — Человек, очень старый. Мы ехали по Лондону. Я точно знаю, — сказал он уверенно и упрямо посмотрел на Маккена, будто тот собирался его разубеждать в этом.       — Лондон? — удивился Лука. — Почему ты так решил?       — Я видел на открытке миссис Ниггард башню. Точно такая же была в моей голове. Я сказал миссис Ниггард об этом, но она мне не поверила. Сказала, что убогим в Лондоне делать нечего.       — Какая башня?       — Большая, с часами, — Джим по-прежнему шевелил губами, глаза его бегали, будто он пытался найти забытое слово, которое потерял в этой захудалой комнате. Маккен спешно открыл свой саквояж и достал оттуда путеводитель, взятый из библиотеки отца. Сборник Луиса Хартамана — увлечённого путешественника, составителя множества подобных путеводителей и автора заметок. В этом Хартман писал о том, какие из мест обязательно стоит посетить каждому туристу, оказавшемуся в Лондоне, Париже, Марселе и т.п. Хартман был другом отца Луки и подарил ему этот путеводитель. Покойный барон Маккен не был увлечён путешествиями, зато его сын был очарован автором и сборником. Более всего ему, конечно, нравились иллюстрации в книге. Сейчас, достав его, Маккен раскрыл страницу под заглавием башня Святого Стефана.       — Это она? — спросил Маккен, показывая Джиму картинку. Мальчишка во все глаза уставился на нарисованную башню и на дворец, стоящий позади.       — Это… — он провёл пальцем по иллюстрации. — Что это?       — Часовая башня, — сказал Маккен. — А это, — он указал на здание позади, — Вестминстерский дворец.       — Я его видел, как вас сейчас, я там… — он не договорил. Что он там? Был? А с кем он мог быть там? Может, он был беспризорником и обворовал там несколько людей? Ощущение от воспоминания было не таким, оно было щемящим и тёплым. Нет, он там был с кем-то… с каким-то взрослым. Он… Его не Джим зовут! Не Джим!       — Джимми?       — Я не Джим! — резко сказал парень и вырвал руку из рук Маккена. — Ясно т-тебе? Н-не Д-джим.       — Хорошо, — миролюбиво сказал Лука, показывая открытые ладони. — Ты не Джим.       Маккен попытался утешающе коснуться парня, но тот отшатнулся от него.       — Не трогай меня! — сказал дурачок без запинки.