Издевательство

Такой забавный. Хэ посмеивается про себя каждый раз, как видит рыжего. Его хмурые брови, преувеличенно злобный взгляд, сутулые плечи, яркие, как факелом в толпе — волосы. Хэ, выдыхая, каждый раз готов облизать рыжего с головы до пят. Хэ чувствует себя таким извращенцем… Хэ рослый. Наглый. Самодовольный. Хэ хочет быть независимым, держит осанку и устрашает всех недругов своим присутствием. В детстве Хэ не понимал, почему о нём так заботились, так опекали и отец, и Чен. Сейчас — понимает. Хэ рослый. Наглый. Самодовольный. У Хэ есть садистские замашки и отменные лидерские качества. Хэ рассчётлив и хитёр, Хэ прозорлив. У Хэ прекрасное тело атлета, пронзительные серые глаза и семейная харизма. Хэ — омега. Омега, в котором от сущности — только течки раз в два-три месяца, да второй набор репродуктивных органов. Тяню мерзко от самого себя. Тяню мерзко от общества, где омег за людей не считают, а альф — готовы боготворить. Тяню мерзко от людей в принципе. Именно поэтому Тянь обожает рыжего. Просто за то, что другие его презирают. Да, рыжий альфа. Альфа с мускусным, терпким, до одурения вкусным запахом, от которого Тяню периодически просто башню сносит. Но с рыжим почти не считаются. Рыжего гнобят, оставляют после уроков, гоняют по исправительным работам. Его мнение учитывается чуть ли не в последнюю очередь. У Хэ дрожь в коленках не унимается при мыслях о том, что у него, омеги, власти больше, чем у альфы. Один раз он даже не удержался. Поддразнил. И понял сразу несколько вещей: • рыжий умеет плакать. • рыжий не умеет целоваться. • он сам сильнее рыжего. Осадок после подобного опыта был не особо приятным. Однако, это не мешает Хэ со спокойной душой надрачивать на этот плаксивый образ рыжего. Тяня до сих пор периодически торкает — заставил расплакаться альфу. Он сразу кончает при этой мысли, поэтому убирает её подальше, поглубже в память, чтобы не выстрелить раньше времени. Тянь думает, что его судьба — это насмешка самой природы. Тянь понимает, что вряд ли когда-нибудь встретит своего истинного, альфу себе подстать. Да и, если честно, детей вынашивать он тоже не особо хочет. Тянь внушил себе константу одиночества и давно смирился с подобным итогом. Тянь не может перестать думать лишь об одном человеке и это его душит. Угнетает. Забавляет. У него будто петля на шее, удавка, что с каждым днём затягивается всё туже. Хэ уже мало прикосновений, ему мало трогать и смотреть. Он хочет прочувствовать рыжего всем телом, ощутить всем естеством, да настолько сильно, что у Тяня судорогой сводит внутреннюю сторону бёдер, пока он наяривает в коридоре собственной пустой квартиры на запах синей мастерки рыжего. Хэ глотает гортанные стоны, укутываясь в тёплую ткань плотней; Хэ дышит всё тяжелее и загнанней; Хэ, со скрипом, оседает на пол, ибо ноги просто не выдерживают. Хэ и сам не выдерживает. Жмурясь, заглатывает собственные пальцы, слюнявит их, смазывает, играясь с каждым из них слишком уж чувствительным языком. Вытаскивает и сразу подносит к истекающей смазкой и нетронутой никем доселе его «женской» части. Пока ласково водит пальчиками между губ, он прекращает водить второй рукой по члену, передавив его у основания. Он играется с клитором, робко и осторожно мажет ногтями по нежной кожице, тянется к влагалищу; Тянь не может терпеть, а запах рыжего от мастерки слишком пряный, вкусный, сильный… Хэ задыхается в нём. Хэ кончает, так и не введя в себя ни одного пальца. Член после этого предательски ноет, руки дрожат, а Тянь встать не может ещё долгие десять минут. Хэ мерзко от себя. Мерзко от общества. Мерзко от людей. У Хэ течка начнётся через несколько дней и он нестерпимо хочет узел рыжего глубоко в себе. Хэ чувствует себя таким извращенцем… --- Тянь отправляет пятую смс и закуривает. Примерно через две минуты слышит грохот, от которого снова посмеивается про себя, тянет губы в усталой ухмылке уже для рыжего. Хэ хочет надышаться и натрогаться на неделю вперёд. Вот и пришёл. Он дважды просит рыжего прихватить мяч, пока тот в ответ лишь шипит по-змеиному. Запах рыжего будто сразу окутывает его с ног до головы и Хэ затягивается сразу до фильтра. В никотине — его спасение. Сегодня Хэ забыл прыснуть на себя своим спец-одеколоном. Сегодня Хэ уязвим. Рыжий выходит не так уж и скоро, и Хэ успевает выкурить ещё одну. Тянь ласково лыбится, смотря на всклоченные волосы, злобно-сонный взгляд и вообще на образ такого помятого Мо. Хэ живёт Мо, пока может. — Ну и что у тебя за шило, а? Серьёзно, завтра в школу, а ты, блять, приполз. Упырь, сука. Кровосос… Рыжий бурчит проклятия, негодует и скалит зубки, пока Хэ пожирает его взглядом. Мо неуютно. Пиздец, как неуютно. По позвоночнику даже проползает ледяная капля пота, отчего рыжий вздрагивает и расторопно трёт-чешет шею. Он нервничает. Он боится. У Тяня во рту пересыхает и в штанах тяжелеет. Его откровенно ведёт, но он держится. Если он прямо сейчас набросится на рыжего, то всё похерит уже, блин, навсегда. Хэ закусывает щёку изнутри, лыбится, заставляя этой больной лыбой заткнуться Мо насовсем. Мо пытается отстраниться подальше, идти на расстоянии, попутно пихая руки в карманы серых штанов, но Хэ против: Тянь закидывает руку на плечо, наклоняясь к недовольной морде вплотную; Тянь тянется к острому уху и, жарко выдыхая, шепчет:  — Угомонись, Малыш. У Мо — ступор. А потом, вся жизнь за секунду перед глазами. Мо щерится, отскакивает, закрывая опалённое покрасневшее ухо ладонями, брыкается, стараясь скинуть чужую руку с плеча. Молится, блин, чтобы это издевательство закончилось и едва не вопит на Тяня, мол, какой же он долбоёб. Хэ снова хихикает, отпуская и поднимая руки в знак временного перемирия.  — Блять, да ты больной! Отъебись уже от меня!!!  — Хэй-эй, Малыш Мо, полегче. Просто, я скоро снова уеду и мне будет жуть, как не хватать тебя. Честно~. Мо застывает на месте. Разворачивается лицом к Хэ и смотрит. Слегка недоверчиво, обеспокоенно. От такой реакции Тянь хочет в голос заржать, но лишь снова манерно лыбится.  — Ха. И надолго? Рыжий отворачивается, снова начиная вышагивать в сторону площадки для баскета.  — А что, уже соскучился? Хэ нагоняет быстро, хоть и неровной походкой. Запах, запах, запах — всё он. Он стал острее. У Тяня голова кругом от этого.  — Ещё чего. Просто интересно, сколько дней я смогу спокойно дышать. Рыжий снова скалится, Тяня снова коробит. Он едва терпит этот крепкий душистый мускус. И, чтобы его хоть чуть-чуть отпустило, выхватывает мяч из костлявых рук и несётся в сторону площадки с включенными прожекторами. Хэ слышит нецензурщину, слышит, как рыжий тоже, следом за ним, срывается с места, Хэ смеётся звонко, с разлёта забегая на размеченную площадку и сразу бросает мяч с трёхочковой линии. Летит криво, попадает в щит и отскакивает прямо в руки подоспевшему рыжему. Гуань Шань высокомерно вскидывает брови, глядя на Хэ. Мол, съел? Мяч-то теперь всё равно у меня. Тянь урчит предвкушающе, облизывает сухие губы, стягивая с себя мастерку и, следом, майку, отбрасывает комок одежды к скамье и манит рыжего рукой. Мо хмыкает, видя голод в глазах напротив. Мо тут же кидается с места в карьер, начиная рьяно отстукивать свой ритм, жёстко ведя мяч по площадке. Мо никогда не признается, что пиздец, как тащится по этому голодному взгляду.