***
Юнги задумчиво смотрит на свое отражение. Маленькие морщинки вокруг глаз, словно он часто улыбается, такие обманчивые. Возраст забирает свое и сейчас Мин уже не так хорош, как прежде. Пресс, конечно, еще есть, правда ради него приходится два раза в неделю ходить в зал. Лисьи глаза, тонкие губы, вечно искривленные в ухмылке, красные глаза и черные круги. Охуенно, ничего не скажешь. Какой нормальный, уважающий себя альфа станет плакать из-за омеги? Юнги. Не то, чтобы он прям рыдал взахлеб, но пару слезинок все же проронил, этого оказалось достаточно, чтобы лицо опухло к херам. Блять. Юнги никогда не был болен серьезными болезнями, все конечности у него на месте, но он почему-то все равно чувствует фантомную боль, вспоминая нежные прикосновения тонких пальцев к своим плечам, талии, спине. Вспоминая, как Тэхен выцеловывал каждый миллиметр кожи шеи. Вспоминая это все, хотелось закричать, со всей силы ударить кулаком об стену, но тем не менее Мин спокойно умывает лицо, бреется и выходит из ванны. Последний раз секс у него был около трех месяцев назад, может из-за воздержания его так плющит? Вмешиваться и разрушать семейную тэхенову жизнь Юнги не станет. Никогда. И ни за что.***
— Привет! — бодро здоровается Тэхен со своим начальством. После вчерашней попойки, когда омега нажрался в слюни, Хосоку пришлось тащить его до кровати и разгребать хлам на кухне. Благо, к тому времени Юнгук уже спал и не видел всей этой сцены. Однако сегодня проявились все последствия вчерашнего необдуманного поступка. А Чон ничего с собой поделать не может. Он чувствует зияющую дыру в груди, после того, как узнал о смерти Чимина. Сомневаться, что это именно Тэхен виноват, не приходится, хотя бы потому, что в своей предсмертной записке Пак молил прощения именно у него. — Ты опоздал, — недовольно говорит Юнги, качаясь на стуле. У Тэхена определенно похмелье. Весь внешний вид буквально кричит об этом, но узнавать, что случилось Мин не будет. Это не входит в его обязанности, — Вычту из зарплаты. — Конечно, — Тэ все также улыбается, — что у нас на сегодня? — Фотосессия для рекламы секс-игрушек, — монотонно говорит Юнги, а глаза омеги буквально загораются. Ему не хватает буквально чуть-чуть денег, чтобы полностью выкупить то охуенное здание на Нортвест стрит, — должна была быть сегодня, но заказчик перенес все на завтра, так что ты можешь быть свободен, — он ехидно улыбается. Конечно, Мин мог сообщить об этом по телефону, но не смог себе отказать от вида потерянного омеги. — О, ладно, хорошо. Только… ты не против если я не уйду, а похожу тут. Понаблюдаю за работой фотографов и моделей? — Конечно, — кивает мужчина и разворачивается спиной к Чону. Он не позволит себе разрушить чужое счастье, даже если от этого зависит его собственное. Не позволит. Только не снова.***
Тэхен без дела шатается по зданию, собирая все углы и стены. Мысли о Чимине не дают успокоиться, а потому ударившись о дверь, он не удивляется, а лишь рассеяно потирает ушибленное плечо. Раздвоение личности, боже, это такая страшная болезнь. Вина грызет мужчину изнутри. Оказавшись на седьмом этаже, он удивленно вскидывает брови, абсолютно не помня, как добрался сюда. Этот этаж закрыт. Только уборщики часто шастают тут, потому что здесь находятся каморки для хранения средств для уборки. Этаж небольшой. У Юнги не раз спрашивали почему седьмая ступень запечатана, но тот лишь пожимал плечами, мол полы непрочные, невозможность сделать ремон. Ведь если и сделать, то придется закрывать чуть ли не все здание, ведь работать при жутком шуме невозможно. Особенно таким чутким натурам, как фотографам и моделям. Тэхен, конечно, не знает об этом, а потому с интересом рассматривает голые стены, чуть жмурится из-за гуляющего ветерка: «Зачем отапливать этаж, который закрыт?». Тут парочка офисных дверей, один туалет и кабинет предназначенный под хромокей. Неплохо, думает Чон и наворачивает круги уже на этом этаже. Вскоре три единственные лампочки, освещающие коридор и свисающие голыми стеклами, жалобно пищат. Пара секунд и они вырубаются. Тэхен затаивает дыхание. Единственное окно, находится в дальнем конце, а Чон ближе к лифту. Ничего не остается кроме как, привыкнув к полумраку, идти обратно. Передвигаясь аккуратно, держась за стены, Тэхен вскрикивает, когда врезается в еще одну, которой вообще-то здесь быть не должно. — Чон Тэхен значит? — хмыкает голос в темноте, а потом чоновых губ касаются чужие, полные, прижимаются в чувственном поцелуе, — Скоро ты сменишь эту дурацкую фамилию, обещаю, — горячо шепчет мужчина, отстраняясь. Через пару секунд загорается свет. Тэхен в коридоре один пытается успокоить галопом скачущее сердце. Кто это был? Вопрос остается висеть в воздухе.