Ыхаха сквозь слезы, Или Раша, гудбай

Пока Юнмины допаривались в баньке, Еликонида Георгиевна напевала им песню Шнура «Любит наш народ всякое говно». Она объяснила, что этот трек — о самокритичности русских. Юнги очень удивлялся, слушая ее. Но куда больше зашла ему песня про ЗОЖ! Он и сам недолюбливал спорт, поэтому сразу захотел с этим мудрым человеком коллаб. «Если в башне поебень — то что ебень, что не ебень» — Мину показалось, что это отражает суть Бантан Сонёндан даже точнее, чем Attack on Bangtan! А Чимин просто увлеченно подпевал знакомые слова, счастливый восторгом своего хёна. Он понюхал крышку от настоечки, и ему было просто отлично.

А тем временем в борделе

Сокджин и Тэхён появились на пороге точно вовремя, чтобы послушать рассказ «мамки» о талантах Андрея («Язык на полкилометра высовывает и все время будто случайно футболка задирается!») и искреннее восхищение ими Намджуна. Джин сходу поставил своей половинке под глаз фингал, хотя тот извинялся на трех языках — корейском, английском и русском. Но в этот раз не прокатило! На заднем плане в это время верещал Чонгук и матерился по-русски Тэха. По-быстрому вразумив своих возлюбленных, парни вспомнили о Хоупе. — Если не отпустишь его, я все расскажу твоей бабушке! — пригрозил Джин, узнав несостоявшуюся невесту. Все лицо Хосока было в ее губной помаде и выражало сплошное отчаяние. — Давай, — отмахнулась Жанна. — Бабуля сама отсюда на пенсию уходила — всё официально, между прочим! У нее в трудовой написано «вокалистка народного ансамбля». — Может, она ещё и рэпер? — Ну она вообще языком хорошо владеет. Любого доведёт. — Прямо как Юнги, — вздохнул Намджун и подошел к вопросу с другой стороны: — Зачем он тебе? Он ведь не говорит по-русски и всего боится! Он не выживет здесь в неволе. — Главное, что размножается в неволе, — отрезала Жанна. — Я люблю его и хочу от него алименты! Намджун перевел Хоупу, и тот вдруг взволнованно заговорил по-корейски. — Он говорит, что если ты отпустишь, он отдаст тебе свой сувенир, который купил здесь на память. Это апартаменты в вашем жилом комплексе «Большие Ебеня-парк». Ему все равно некуда их девать, хоть выбрасывай! Импульсивная покупка, что поделать. — Правда? — прошептала Жанна и отпустила Хосока. Который увидел открытую дверь и был таков. — Не совсем. На самом деле он сказал, что опаздывает на самолет до Кореи. Но ты можешь написать ему туда письмо! Поняв, что сглупила, Жанна очень разозлилась, и парни поспешили убраться из дома терпимости. Под смех своих русских друзей, которые теперь почему-то смотрели с гораздо большим уважением, чем раньше. Выйдя на улицу, лидер потер фингал под глазом и, понизив голос (Джин как раз отвернулся и заговорил с Ви), спросил у русских: — В вашем городе больше не осталось интересных мест? — Ну… тюрьма у нас еще есть, — сказали полицейские. — Пожалуй, в другой раз, — вежливо отказался Намджун. — Можно еще корешей позвать и стенка на стенку сообразить, — предложили гопники. — Это как? Ему объяснили. — Прошу прощения, но если в процессе у Ви или Чимина размажется макияж или хоть один страз Гуччи упадет с костюма, дело может дойти до серьезных травм у ваших друзей, — сокрушенно сказал лидер. — Чимин вообще в гневе страшен. Но по большому счету в неповторимый российский колорит они уже окунулись, так что решили вернуться в гостиницу, чтобы немного отдохнуть перед отъездом. Пребывание в городке медленно, но верно подходило к концу. Оставался всего день.