Лисичка и Граф

Кит Сникет развернула газету, прочла заголовок и тут же рухнула в кресло. Она уронила газету на пол и обхватила руками голову, охваченная горем. Кит снова посмотрела на заголовок, и ее сердце сжалось от боли. Граф Омар Мертв! Кит знала, что «Дейли Пунктилио» всегда ошибается в деталях, поэтому она не сомневалась, что под графом Омаром подразумевался Олаф. Она также знала, что, находясь по разные стороны раскола, они всегда будут соперничать друг с другом, даже если никогда больше не увидятся. Они были обречены в тот самый миг, когда дротики поразили Графа и Графиню Кривелли и Кит прекрасно понимала, что Олаф избрал путь, по которому она никогда не сможет пойти. Но это не значит, что она не будет оплакивать его. Кит всегда надеялась, что сможет вернуть его… каким-нибудь образом. Она была категорически против того образа жизни и приоритетов, которых придерживался Олаф, но она никогда не желала его смерти. Кит глубоко вздохнула и потянулась за бутылкой вина. Она почти что откупорила бутылку, когда вспомнила о своем положении. Кит положила руку на растущий живот, предприняв попытку избавиться от охватившего ее тошнотворного чувства. С тех пор как она узнала о своей беременности, она пополнила запасы своей кладовой большим количеством имбирного эля. Кит взяла бутылку газировки и подняла газету с пола. Она устроилась в удобном кресле и приготовилась прочесть статью. Статья была полна ошибок, чему Кит не удивилась. Газета утверждала, что Бодлеры убили Олафа, во что она просто не могла поверить. Их воспитывали как хороших, благородных людей. «Благородные… как их мать… которая выстрелила ядовитыми дротиками не в тех людей и, возможно, начала эту череду неудачных событий, — подумала Кит». Она больше не знала, во что верить. Кит надеялась, что трое добропорядочных детей не совершили что-то настолько отвратительное, но тоже самое она думала и про Беатрис, пока та не сделала то, что сделала. Кит перевернула страницу, продолжив чтение (в газете обещали фотографию убитого). Она не была уверена, что хочет ее увидеть, но это было похоже на автомобильную аварию на обочине шоссе — она чувствовала себя вынужденной смотреть, хотя была практически уверена, что ей не понравится увиденное. Кит разгладила газету на коленях и, заметив фотографию, тут же ахнула. — Нет… — прошептала она. «Дейли Пунктилио» совершил ужасную, ужасную ошибку. Мертвец на фотографии вовсе не был Олафом. Это был… — Жак, — пробормотала Кит в испуге. На ее глаза навернулись слезы, и Кит больше не могла сдерживать себя, она больше не видела в этом никакого смысла. Кит была одна в своей палатке; карнавальные уродцы никогда не тревожили ее по ночам. Слезы стекали по ее щекам, затуманивая зрение, и она больше не могла разглядеть изображение своего столь любимого брата-близнеца, лежащего мертвым на каталке. — Ох, О. … — тихо всхлипнула Кит. — Что ты натворил? Она схватила газету и отшвырнула ее в сторону. Ей не хотелось читать статью до конца. В ней нет ни капли правды. Правда в том, что теперь Кит была последней из Сникетов. Лемони пропал и считается погибшим, а теперь еще и Жак… Она не могла понять, как это произошло. Неужели Олаф так одержим жаждой мести, раз совершил такой поступок? Они с Жаком были друзьями… хорошими друзьями. Кит вспомнила ту ночь, когда ее братья заехали на карнавал по пути на бал-маскарад в штаб-квартире. Жак принес ей тигровые лилии, ее любимые цветы. С глубокой скорбью она поняла, что в ту ночь все трое Сникетов были вместе в последний раз. Кит поднялась с кресла и стала рыться в сундуке в углу, пока не нашла то, что искала. Она вернулась в кресло, прижала колени к груди, насколько позволял ей ее округлившийся живот, и прижала к сердцу фотографию себя и двух своих братьев. Это был первый раз с той самой ночи в опере, когда она плакала перед тем, как заснуть.

***

Кит раскладывала вырезки недавно приобретенных газет и журнальных статей, как вдруг услышала безошибочный звук такси своего брата, подъехавшего к карнавалу. Она осторожно подошла к выходу из палатки. Ее брат был мертв, и кто бы ни был за рулем его машины, не факт, что этот кто-то прибыл сюда с благими намерениями. К удивлению Кит, из автомобиля вышла женщина. Женщина с темными волосами цвета какао и в очках выглядела потерянной и полной надежд. Женщина, которая, как решила Кит, очень напоминала ей саму себя. — Вы К… — Шшш! Не здесь, — прошипела Кит. Женщина кивнула и покраснела, проверив, не подслушал ли их кто. К счастью, карнавал был уже закрыт на ночь. Женщина взяла с переднего сиденья длинную тяжелую книгу, и Кит слегка расслабилась от одного ее вида. Она жестом приказала незнакомке войти в палатку. Оказавшись внутри, Кит занавесила вход и включила граммофон на случай, если один из уродцев окажется рядом. — Вы Кит Сникет? — тихо спросила женщина. — Я мадам Лулу, экстраординарная гадалка и организатор этого карнавала, — сказала Кит с акцентом. — Я Оливия Калибан, — сказала женщина. — Жак послал меня с предупреждением — сахарница в опасности. — Что вы знаете о сахарнице? — спросила удивленно Кит, забыв про свой фальшивый акцент. — Все, что рассказал мне о ней Жак, — ответила Оливия. Кит знала, что не должна доверять этой незнакомке, но она так жаждала получить информацию от человека, а не от ненадежной газеты. Она сняла платок с головы и приподняла подол юбки, показывая Оливии татуировку на лодыжке. — Я Кит Сникет. Расскажи мне все. Оливия говорила довольно долго. Она рассказала Кит о том, как познакомилась с Бодлерами в Пруфрокской Подготовительной и как наткнулась на Неполный Перечень Тайных Организаций. Она рассказала, что ее исследования привели ее в город, прямо к такси Жака. Оливия покраснела, когда заговорила о Жаке и о том, сколькому он научил ее за такой небольшой промежуток времени. Ее голос дрогнул, когда она поведала историю побега из тюрьмы в Воронов Почитающей Деревне и выказала свои сомнения по поводу того, что сможет вновь увидеть Жака. Кит пыталась переварить новую информацию. Она еще не успела обдумать все это, как услышала внезапный крик испуга. — Я не должна была говорить Эсме, где сахарница… Какая же я дура, — воскликнула Оливия. Кит мягко улыбнулась: — Ты не дура, — сказала она, положив свою руку поверх ее руки. — Ты действовала умно и смогла сбежать. — Но что, если она ее заполучит? — Не заполучит, — уверенно сказала Кит. — Мы заберем ее до того, как Эсме доберется до госпиталя. Оливия вздохнула с облегчением. Впервые с момента ее пребывания здесь она решила оглядеться. — Как давно ты здесь? — О, уже несколько лет. Иногда, когда я нужна где-нибудь еще, меня заменяет другой волонтер, но по большей части Калигари был моим домом вот уже… ну, скажем так, он был моим домом гораздо дольше, чем какое-либо другое место с тех самых пор, как мой отчий дом сгорел. — Разве здесь не одиноко? — поинтересовалась Оливия. — Может быть, — призналась Кит. — Но не так далеко от меня находится штаб-квартира, поэтому я постоянно принимаю посетителей, которые останавливаются здесь по дороге в горы или с гор. Оливия сделала глубокий вдох: — Итак… как только мы защитим сахарницу, что будет дальше? Жак сказал, что встретит меня здесь, но не сказал, каков дальнейший план. Сердце Кит ухнуло вниз. Она не знает. Ей не хотелось сообщать Оливии, что человек, которого она любит, мертв. Оливия не говорила ей этого, но Кит видела, как загорелись ее глаза, когда она произнесла имя Жака, и как ее уши слегка покраснели, когда она рассказывала об их восхождении на дом 667 по Мрачному Авеню. И поэтому Кит было трудно рассказать ей об этом… — Оливия… не знаю, как и сказать, — грустно начала Кит. Оливия уставилась на Кит изучающим взглядом. — Жак ведь мертв, не так ли? — догадалась она. Кит удивленно моргнула. Такого она уж точно не ожидала. Дыхание Кит дрогнуло, и она вздохнула. — Да, — прошептала она. — Я боялась этого, когда оставила его там, — призналась Оливия. — Я пыталась уговорить его пойти со мной, но он настоял на том, чтобы остаться. — Жак всегда был упрям, — поделилась Кит с Оливией. — Думаю, это одна из семейных черт Сникетов. Обе женщины замолчали, и каждая из них прокручивала в голове приятные моменты с Жаком Сникетом. Кит поднялась, чтобы приготовить чай, и Оливия кивнула, когда Кит спросила, не хочет ли она чашечку. — Сахар? — вежливо спросила Кит. — Нет, спасибо, — ответила Оливия. — Чай должен быть горьким. — Неудивительно, что ты понравилась моему брату, — отметила Кит. Женщины вновь затихли, потягивая чай. Кит уже почти все решила, но ей нужна была помощь Оливии. — Оливия, послушай, — начала Кит. — Тебе нужно съездить за сахарницей в Госпиталь Геймлиха, — сказала Оливия. — Да, — согласилась Кит. — Но я не могу оставить карнавал без присмотра. Дел тут не так уж и много, но люди… и волонтеры… иногда останавливаются здесь. — Скажи, что мне нужно сделать, — сказала Оливия. «Она так охотно вызвалась помочь, а ведь она даже не знает, что входит в ее обязанности, — подумала Кит. — Неужели и мы раньше были такими же?» — Что ж… мне нужно, чтобы ты побыла мадам Лулу до моего возвращения, — сказала Кит. — Будет сделано, — кивнула Оливия. — Все не так просто, — мягко объяснила Кит. — Я должна научить тебя говорить и вести себя как мадам Лулу. Сотрудники карнавала, которые живут в фургоне уродцев, знают, что время от времени мое место занимают другие люди, но мы стараемся сделать переход как можно более плавным. — Хорошо. Когда мы можем начать? — Отсюда до госпиталя примерно полдня езды. Завтра я научу тебя быть мадам Лулу и тогда уже уеду послезавтра. Оливия снова кивнула. Она не выглядела испуганной, и Кит поняла, что это верный признак того, как мало она пробыла волонтером. Проведя почти всю жизнь в ВПД, страх стал второй натурой Кит. — Есть еще кое-что, что тебе нужно знать, прежде чем ты согласишься на это, — упомянула Кит. Она не хотела поднимать этот вопрос, но если есть хоть малейший шанс, что он может оказаться здесь… Оливия посмотрела на Кит выжидающим взглядом. Кит приготовилась к тому, что Оливия тут же выбежит из палатки, как только услышит, что она ей скажет. — Есть шанс, что Олаф и его сообщники окажутся здесь до моего возвращения. Особенно если мне удастся забрать сахарницу раньше них. Это одна из остановок на пути в штаб-квартиру, и Олаф это знает. — Олаф был одним из вас, верно? — спросила Оливия. — Он знает, кто такая мадам Лулу на самом деле? — Да, — ответила Кит, скорчив гримасу. — Но дело не только в этом… Оливия молчала, ожидая продолжения. — Мы с Олафом были помолвлены, — быстро протараторила Кит. Вначале Оливия никак на это не отреагировала. Но вскоре она осознала услышанное. — О… — произнесла Оливия. — О! — Да, — подтвердила Кит. — Если он объявится, то будет считать, что мадам Лулу — это я. — Ну, он ведь сразу поймет, что я не ты… верно? — Хотелось бы так думать, но… за это время столько всего произошло. Надеюсь, из-за Эсме Скволор он попытается сделать вид, будто не знает, что ты — это не я. — Я ненавижу ее, — вскипела Оливия. — Теперь нас уже двое, — поддержала ее Кит. Оливия сделала глубокий вдох.  — Хорошо, итак. Завтра ты научишь меня быть Лулу. Но сегодня… научи, как обмануть Олафа, чтобы он решил, что я — это ты. — Ты все еще готова пойти на это? — недоверчиво спросила Кит. — Да. Ради Жака. Кит усмехнулась: — Тогда ладно. Она покопалась в своем сундуке и вытащила оттуда стопку писем, фотографий и открыток. Она знала, что ей будет больно вновь переживать все эти счастливые эпизоды из своего прошлого, но если Оливия хочет быть убедительной, она должна знать все. Олаф ведет себя отчужденно, но он умен, когда сам того захочет… и он знал о Кит абсолютно все. Ну… почти все, поправила себя Кит, подумав о крошечной жизни, растущей внутри нее. — Прежде чем мы начнем, вопрос на засыпку, — произнесла Оливия. — Как мне изобразить беременность? Кит положила руку на живот и задумалась над ответом. — Вообще-то, Олаф не видел меня вот уже несколько месяцев, и он не знает, что я в положении, так что тебе не придется притворяться беременной. Кит решила, что самый простой способ научить Оливию быть ею, так это начать с сегодняшнего дня, постепенно возвращаясь в прошлое. Она взяла самую верхнюю фотографию из стопки. — Кто этот красавчик? — поинтересовалась Оливия, с любопытством разглядывая фотографию в руке Кит. — Это Дьюи, — нежно произнесла Кит. — И он заслуживает гораздо большего, чем… Неважно. Давай начнем.