Серо-свинцовые тучи заволакивали небо над ночным Лондоном. Мелкий, моросящий дождь заставлял одинокого человека сильнее заворачиваться в плащ и ускорять шаг. Каблуки сапог скользили по мокрой брусчатке, и из-под плаща время от времени доносились ругательства.
Косая аллея была настолько безлюдна, насколько может быть безлюдна любая улица зимней ночью незадолго до полуночи. Если бы молодому уборщику Сэму пришло в голову выглянуть из окна своей мансарды, он, несомненно, заметил бы некоторую нервозность подозрительного незнакомца, долго топтавшегося на пересечении Лютного и Косой, но все же выбравшего основную улицу. Но дни Сэма были наполнены тяжелым физическим трудом, и он крепко спал.
Тем временем, незнакомец прошел по Косой аллее так далеко, что магазинчики и всяческие заведения уже уступили место частным владениям, потому как посетители все равно не доходили в такую даль, предпочитая магазинчики в начале улицы. Дорога стала сужаться, вторые и третьи этажи нависали так сильно, что их жильцам уже не было нужды выходить на улицу, чтобы ходить друг к другу в гости. Незнакомец внимательно осматривал дома и наконец остановился у одной из дверей. Не отрывая взгляд от таблички «42U», он коротко постучал. Будто ожидая с другой стороны, на улицу выглянул молодой парень в черных брюках, черной жилетке и светлой рубашке.
— Чем я могу вам помочь? — его тон был достаточно приветливым.
Вместо ответа человек в плаще протянул ему карточку пять на пятнадцать. На карточке был изображен точно этот дом с этой дверью, а сверху плавал диск луны желтый на одну треть и серый на оставшиеся две.
— Ах, вы посетитель, — обрадовался парень. — Вы немного запоздали, но это не страшно, совершенно не страшно, господин… — Он пропустил посетителя внутрь, одновременно переворачивая карточку, — Дрима.
Это не было настоящим именем. Не было известным кому-то именем. И даже не было именем. Просто слово, которое господин написал на карточке для сохранения инкогнито десятки лет назад.
Парень предложил гостю маленькую хрустальную вазочку, полную черных шариков, размером с горошину. Тот забрал свою карточку, взял одну горошину, закинул себе в рот и только после этого начал разматывать шарф и снимать плащ. Фигура посетителя и черты лица стремительно изменялись так, что одежда становилась мала. Слуга забрал его верхнюю одежду и предложил пройти внутрь.
В комнате оказался человек средних лет с совершенно седой головой. Его господин… Дрима знал, насколько вообще один посетитель этого места может «знать» другого. Здесь седого называли Черри.
— Сколько ночей, сколько зим, Дрима. Больше десяти лет прошло и ты наконец вспомнил старика. Только вот знаешь что, — Черри приглашающе постучал костяшками пальцев по столику и тот, кого называли Дрима, присел напротив старика. — Задолжал ты мне. Членские взносы за десяток лет это не шутка. Сто семьдесят один галеон, да еще тридцатку сверху за просрочку.
— Иного от тебя и не ожидал, — Дрима запустил руку в свой карман и вытащил оттуда увесистый мешочек. — Здесь всё, что я должен.
Седой Черри развязал мешочек и стал пересчитывать деньги. О его жадности и скрупулезности ходили хорошо известные в узких кругах слухи, поэтому посетитель терпеливо ждал. Наконец, ровные столбики золотых монет, выросшие на столике были аккуратно сложены и отданы тому мальчишке, который встретил Дриму у дверей.
— Что ж, самый важный вопрос мы решили. — Черри улыбнулся своей самой приветливой улыбкой. — Какие-то особые пожелания?
Под «особыми пожеланиями» Черри продавал такой внушительный список услуг, что Дриме захотелось просто перечислить все свои проблемы старику и избавиться от них раз и навсегда. Что угодно, любые товары, редчайшие вещицы, «работа с людьми». Но увы, для всего этого нужна была соответствующая плата, а у Дримы были только деньги, да и тех не слишком много.
— Я бы взял еще одну из «черных виноградин», — на эти слова Черри только от души расхохотался, будто услышал лучшую шутку сезона, — если нет, тогда всё стандартно.
«Черным виноградом» здесь называли те странные горошины, что предлагали посетителям сразу после входа. Эта субстанция не имела аналогов, известных Дриме, и тот уже больше двадцати лет пытался создать нечто похожее, но не преуспел. «Черная виноградина» меняла облик посетителя на двадцать четыре часа. Каждый раз новое, случайное лицо. Одно из правил клуба гласило: «Запрещено выносить «виноград» за пределы клуба», но Дрима всё равно каждый раз спрашивал и неизменно получал отказ.
Все как в старые времена.
Отсмеявшись, Черри провел его через череду комнат и коридоров в просторный подвал. Он постучал волшебной палочкой по замочной скважине, и дверь отворилась вовнутрь. За ней человек попадал в просторное помещение, полное сигарного дыма, приглушенных голосов и отдыхающих людей. Круглый стол с рулеткой и низенькие столики, за которыми играли в пай гоу, Дрима проигнорировал, сразу направившись в зону карточных игр, сквозь фальшивые лица и сигарный дым, пытаясь узнать своих старых знакомых. Вот женщина со светлыми волосами, собранными в два хвоста, азартно играет в «двадцать одно», чуть ли не подпрыгивая во время подсчета очков — вероятно, Дори, главная местная сплетница, бородатый мужчина в бирюзовой шляпе — совершенно спокоен, но непроизвольно кусает кончик незажженной сигары, — вероятно, Лост, — местный ловкий шулер. В подпольном казино люди часто узнавали друг друга по привычкам и поведению.
Дрима налил себе немного виски Гленморанджи в угловом баре. Тот, кто его пригласил, предпочитал играть в преферанс или в кости. Столов для преферанса было два — один пустовал, а за вторым сидели пожилые леди, манерно держа карты и бокалы с розовым вином.
Значит, кости.
В магической Британии азартные игры распространены были мало. Министерство магии облагало подобные места просто заоблачными налогами и изводило многочисленными проверками, так что игорные дома быстро закрывались. Те, что пытались существовать легально. Разумеется, у чистокровных леди и лордов случались особые вечера и встречи, на которые приглашали столь же высокородных гостей, и ни один аврор не смог бы заявиться туда просто так. Министерство не дало бы разрешения на подобные авантюры, а собственная инициатива могла закончиться горсткой пепла.
Среди подпольных увеселительных заведений «Омбре» был самым старым и неуловимым, а человек по прозвищу Черри, по слухам, возглавлял его уже лет триста. Вход в клуб каждый раз был в разных местах, поэтому авроры всегда опаздывали на пару шагов, обнаруживая за дверью то заброшенный амбар, то старый портовый склад. Плюс полная анонимность посетителей друг для друга. Кто бы ни создал эту систему, он был гением магического подполья.
Со стаканом в руке Дрима начал пробираться к столам со старейшей азартной игрой, но на полпути его окликнули.
— Простите, мы ищем четвертого для партии, — рыжий парень с веснушками указал на пустующий стол. — Не составите компанию?
Если не знать, что это маска на один день, его можно было бы принять за Уизли, если бы кто-то из рыжей семейки вдруг заимел достаточно денег, чтобы просаживать их в казино.
— С удовольствием. Дрима.
Рыжий удовлетворенно кивнул.
— Я Снейк. Это Мелон и Вуд.
Мелон была миниатюрной брюнеткой, сверкающей зелеными глазами, а у Вуда была настолько обычная внешность, что Дрима запомнил его только по костюму в продольную полоску.
— Предлагаю по галеону на первый круг. — Снейк подбросил кругляшок вверх и поставил на ребро.
— На мелочь? Я согласна.
— Для первого раза сойдёт, — подтвердил Дрима.
Вуд перетасовал карты и позволил Дриме как новичку в их компании «снять» колоду.
— Погодка нынче в Британии, как и всегда премерзкая.
— Вообще-то, Снейк, о погоде принято говорить хорошо, — хохотнула Мелон, — первая взятка моя.
— Ничего хорошего о ней сказать точно нельзя, — рыжий выложил карту рубашкой вверх.
— Кто-то находит в ней поэтическое очарование. Таинственные туманы, поздние рассветы, ветер, бьющий в лицо… — Дрима рассматривал карты в своей руке. Дама червей активно строила глазки козырному валету пик, что, в свою очередь, возмущало пикового короля. Он сбросил Даму.
— К Мерлину погоду, — Мелон скривилась. — Есть новости поинтереснее? О, я снова беру.
Она сгребла очередную взятку.
— Кэрроу давненько не выходили в свет. Ходят слухи, что их убили, — Снейк улыбнулся краешком губ.
— Так им и надо, впрочем, — фыркнула Мелон, — они были с нашим Лордом, а потом отреклись, предатели. Из-за них многие попали в Азкабан. Если их и пришили, лично я буду только рада.
— Мелон, дорогая, не кричи так громко. Здесь тебя, конечно, никто не узнает, но у некоторых очень длинная память, — внезапно сказал Вуд.
Дрима на мгновение подумал, что эта парочка вместе, и что Вуд пришел сюда только из-за… Жены? Девушки? Сестры?
— Писали, что в Праге снова проявила себя группировка Розьена. Они воровали бумажные деньги у магглов, меняли их на галеоны в местном отделении Гринготтса и скупали недвижимость через подставных лиц. Дошло до того, что целое магическое поселение оказалось под их частным контролем, — сказал Снейк, глядя в свои карты задумчивым взглядом. — В сочетании с Черной меткой на кубке мира это тревожные новости. Розьен долго скрывался после первой магической войны, хотя у Британского аврората есть доказательства того, что он помогал Темному Лорду не только финансово.
— А разве Темного Лорда снабжали деньгами не Малфои, Лестрейнджи и Блеки — наши прекрасные чистокровные семьи? — скептически поинтересовался Дрима. До сих пор он думал именно так.
— Снабжали, — Снейк проследил как ушлая Мелон наложила руку на прикуп, — но Малфои хоть и обладают внушительными богатствами, их же и используют постоянно. А если они выведут свои деньги из своего бизнеса, то все их дела рухнут за месяц. Да и сам белый змей не вложил бы деньги без железобетонных гарантий. Про Лестренджей не знаю, а насчет Блеков ходят слухи, что долгов у них уже столько, что новую ссуду у гоблинов им уже не получить. Так что приходилось пользоваться грязными денежками Розьена.
— Говоришь со знанием дела, Снейк, — хитро прищурилась Мелон. — Что, приходилось в перерывах между убийствами грязнокровок, денежки пересчитывать?
Оба рассмеялись довольно искренне. Здесь шуточки про Пожирателей Смерти были частым явлением. Доказать было ничего нельзя, да и не имело смысла.
— Пересчитывай свои денежки и тасуй карты, — Мелон выиграла этот круг и галеоны перекочевали в её загребущие ручки.
— Какие новости в старой родной Англии? — поинтересовалась победительница.
— Говорят, в лесу возле Хогвартса нашли двух мертвых оборотней, — обронил Дрима.
— Брешешь, — вскинулся Вуд. — Ничего такого не писали. Там сейчас международный Турнир в самом разгаре. Авроры снуют там и сям, крыса не проскочит, не то что оборотень.
— Потому и не писали, — Мелон смотрела в свои карты очень задумчиво. — Ни Фаджу, ни Дамблдору скандал не нужен. Я пас.
— Скандал, не скандал, а дети в опасности, — Вуд был возмущён.
— Остынь, — Мелон стрельнула в него взглядом, — мертвые оборотни не кусаются, а замок защищён получше многих волшебных местечек.
— А вы слышали, слышали? — Около их стола возникла Дори. — Под Ильверморни в магических Штатах гора вся изрезана тесными тоннелями, да тайными комнатами. Там нашли целое поселение неизвестных существ с красной кожей. Сейчас магизоологи со всего мира строчат про это статьи.
— Но, дорогая, — окликнула её леди за соседним столиком, — это не какие-то новые существа. Это просто разновидность местных гоблинов.
— А в наших краях они просто от холода и сырости позеленели, — пошутил Снейк, на что Дори тоненько хихикнула. Шутки про погоду в Англии шли так же хорошо, как и шутки про Тёмного Лорда.
К их компании приблизился официант с подносом, полным мелких канапе. Он вежливо поздоровался и сообщил, что господина Дриму ждут для приватной беседы.
— Я доиграю, — радостно сообщила Дори. Карты были так себе, ничего многообещающего и тот согласился.
Официант, показавшийся точной копией давешнего швейцара, отвел Дриму в небольшую комнату с круглым столом и четырьмя стульями. Стол украшал кофейник, многочисленные сладкие закуски и пара чашечек. Официант налил кофе в чашки из общего кофейника и с коротким поклоном удалился.
Напротив Дримы сидела немолодая женщина с короткими вьющимися волосами. Когда она заговорила её голос был низкий, грассирующий. Дриме он показался мужским.
— Пер-редай старому придурку, что в этот р-раз все сер-гьезно. Они нашли какой-то способ, чтобы вернуть своего «Тёмного Лорда».
— Какой? — Дрима надеялся, что голос у него не дрожит.
— Я не знаю. В это посвящены четыре человека. Может, пять. Все из старой гвардии. — Женщина с мужским голосом выглядела уставшей. — Думаю, они явятся за Поттером перед летними каникулами. Уже не в Хогвартсе, но ещё и не под защитой. Самое время.
— Это точно? — Дрима взял себя в руки. Это была как раз та информация, которую он искал довольно давно.
— Ничего точного не существует. — Женщина покачала головой. — Они могут облажаться, пер-редумать, сдохнуть. Но начнут они не р-раньше, чем сойдёт снег.
— Ясно, я передам. Что-нибудь ещё?
— Старый больше пусть на меня не р-расчитывает. Я свою часть сделала.
«Всё же женщина, — пронеслось в голове у Дримы, — странная она».
— Я понял.
— На этом всё, — женщина тяжело поднялась и вышла. Дрима остался один, медленно попивая кофе и размышляя над тем, что он узнал за последнюю неделю.
Сторонники Волан-де-Морта явно активизировались. Часть из них была в ужасе и бежала из Британии как можно дальше, а часть — в радостном предвкушении. Обыватели магического мира всё еще не заметили намечающихся изменений, но многочисленные обитатели Лютного переулка уже уловили, откуда дует ветер. Им нужен был всего один последний знак, чтобы забиться поглубже в подполье и не отсвечивать в тот момент, когда настанет время настоящих адептов Темных искусств. Министерские же внешне вели себя так, будто ничего не происходит.
Что-то грядёт, что-то важное, что-то пугающее.
Дриме нужно было больше сведений. Он вздохнул, накапал отрезвляющего зелья в остатки кофе, залпом допил его и приготовился пить с незнакомцами и просаживать деньги в азартных играх.
♢♢♢
Чжоу Чанг болтала с Падмой Патил о платьях и прическах.
Чжоу Чанг писала сочинение в библиотеке.
Чжоу Чанг смеясь бежала на занятия.
Гарри шпионил за ней. Наблюдал. Смотрел на её длинные чёрные волосы, на её выразительное лицо, слушал смех. И не мог решиться.
Мантия невидимка, которую вернул ему Лерой пару дней назад, отлично прятала его от окружающих взглядов, но ничуть не добавляла храбрости. Он даже чувствовал себя немного подло, наблюдая за Чжоу вот так вот — постоянно и незримо, ожидая, когда же она останется одна. В библиотеке он застал её одну, но так разволновался, что не смог подобрать слова даже чтобы поздороваться. Пришлось сделать вид, что ему срочно понадобился учебник по водным растениям.
Сейчас он смотрел издали на Чжоу, которая вышла из женского туалета.
Её волосы были заплетены в длинную косу, подчёркивая аккуратные уши и выделяя скулы. Гарри замер на месте, в который раз поразившись этой экзотической красотой.
К ней подошёл шестикурсник с Хаффлпаффа и что-то тихо произнёс.
Чжоу легонько рассмеялась, показывая свои идеально белые зубы и покачала головой. После этого она сказала в ответ пару слов, но Гарри не расслышал.
«Неужели, — промелькнуло у него в голове, — неужели он пригласил её?»
Гарри пробил холодный пот, а мысли смешались.
«Кто-то ещё может пригласить её! Но она же отказала…»
Он посмотрел на Чжоу. Парень с Хаффлпаффа куда-то делся, а Чжоу смотрелась в собственное отражение в начищенных рыцарских доспехах.
Гарри решительно сдернул с себя мантию и запихал её в сумку.
Сейчас или никогда!
— Чжоу. Чжоу Чанг, — она обернулась, и в этот момент Гарри ощутил, что его язык прилипает к нёбу. Он быстро выпалил. — Пойдемсомнойнабал.
— Что, прости? — переспросила она.
— Пойдём. На бал. Со мной. — Лучше бы он дрался с драконом.
— Ладно, пойдём, — Чжоу опустила голову, тоже ощутив смущение.
Гарри проглотил комок в горле и попрощался. Он так волновался, что его одежда была мокрой, зато внутри будто бы расцветали цветы и порхали бабочки. Губы непроизвольно растянулись в довольную улыбку, от которой изрядно перекосило малознакомого слизеринца, шедшего навстречу.
Он пойдёт на бал с Чжоу Чанг.
♢♢♢
— Только сегодня в Омбре непревзойденная, волшебная Анета!
Как по волшебству центр комнаты расчистился от людей и предметов, и на эту импровизированную сцену шагнула девушка, почти девочка, в коротком вишневом платье, чья пышная короткая юбка скорее открывала простор для различных фантазий, чем по-настоящему прикрывала ноги. Корсет подчеркивал небольшую грудь и оставлял открытыми шею и плечи, а длинные черные чулки и перчатки подчёркивали белизну кожи. Самым необычным элементом образа были круглые чёрные очки. Дрима подумал, что темные очки в полутемном помещении должны сильно мешать. После очков длинное желтое перо, торчавшее из красного цветка, державшего высокую прическу, казалось лишь данью сценическому образу.
О, эта Анета привлекала к себе взгляды и прекрасно об этом знала. Она сделала короткий поклон, прижав одну руку к груди и отставив назад ногу так, что публика за её спиной судорожно выдохнула.
Свет погас, а вокруг певицы собрался светящийся туман. Она томно приоткрыла губы, накрашенные помадой в тон платья, и запела.
Песня совсем не вязалась с пошловатым образом. В ней говорилось об одиночестве и долге честного человека, что каждый день трудится для всеобщего блага, думает о том, как он важен, но на самом деле все его усилия незаметны и ни на что не влияют. Переливы высокого сопрано заставили Дриму беспокоиться о том, что может быть его усилия и вправду ни на что не могут повлиять.
Но вот песня сменилась.
Вторая была о страстной любви, в которой можно утопить все свои горести. О человеке, который всегда утешит и поймет. На контрасте с первой песней, Дриме захотелось испытать эту, чистую и всепоглощающую любовь, захотелось чтобы маленькие руки певицы в черных перчатках обнимали только его, слушать ещё и еще этот голос.
«Будто бы вейла», — мысль прошила Дриму молнией. Он сбросил наваждение и понял, что он один из немногих.
Человек пять не поддались этим странным чарам. Двое смотрели на эффект с каким-то исследовательским интересом, поглядывая то на девушку, то на публику. Ещё двое продолжали играть в бильярд как ни в чем не бывало. Будто и не поет на маленькой сцене никакая Анета, будто только бильярд имеет какой-то смысл в этом помещении.
Ставки этих двоих превышали тысячу галеонов каждая.
Ещё один мужчина, оставшийся в своём уме, обнимал за талию явно очарованную женщину. На его пальце холодным голубым светом мерцало кольцо с сапфиром. Когда Дрима посмотрел на этого мужчину, наткнулся на предупреждающий холодный взгляд.
После шестой песни Анета начала танцевать. Она подпрыгивала и кружилась, перо на её прическе трепетало, юбка приподнималась так, что было видно черные кружевные подвязки и даже краешек трусов. Вместе с финальным аккордом она сняла свои очки и подбросила их в воздух.
На публику смотрели желтые глаза с вертикальными зрачками.
Очарованная публика разразилась аплодисментами, самые темпераментные рванули в строну певицы, чтобы поцеловать ей руку. Или не за этим.
Дрима отстраненно наблюдал, как его партнёр по преферансу, Снейк, обнял Анету, та положила голову ему на плечо, сказала что-то, затем они поцеловались на глазах у всех. Толпа остановилась.
Анета вновь нацепила свои тёмные очки. Держась друг за друга, они со Снейком ушли в сторону приватных комнат.
— Дрима, верно? — спросил один из двух человек, что наблюдали за концертом с исследовательским интересом. Дрима кивнул.
— Советую не распространяться о том, что вы видели.
— А эта девушка, кто она? Вейла? — спросил Дрима, не удержавшись.
— О, нет, не вейла, — ответил человек добродушно, — но знаете, мне ведь тоже в свое время советовали об этом не распространяться.
— Я понял, — еще одна загадка магического мира. Дрима уже потерял им счёт.
После этого выступления вечер в Омбре покатился по своему обычному сценарию: азартные игры, дорогой алкоголь, разговоры между незнакомцами. Воздух вновь наполнился смехом, гомоном и сигаретным дымом. Некоторые люди продавали и покупали запрещенные препараты, в приватных комнатах обговаривались темные дела, а где-то наверху Черри пересчитывал звонкие галеоны в своем бездонном сундуке.
Утром уборщик Сэм обнаружил возле кондитерской Шугарплама неизвестного мужчину, как оказалось позднее это был опытный аврор Сенрикус Пилман. Он лежал загораживая вход в кондитерскую и тяжело дышал, так что Сэму пришлось оттащить его в сторону и вызвать медиков из больницы святого Мунго, потому что уважаемый аврор не мог связать двух слов, когда его все же разбудили, а только невнятно что-то мычал. В больнице Пилман скончался. Медики диагностировали сильное истощение и тяжелое алкогольное отравление. Все это привело к нагрузке на организм и сердце не выдержало. Так написали в заключении.
