♢♢♢
Зелья сегодня были особенно неприятным занятием. В школу вернулся Ужас Подземелий, а мягкий и терпеливый профессор Шафиг наоборот исчез. Сегодня досталось всем. За первые десять минут гриффиндорцы потеряли пятьдесят баллов, причем два из них сняли с Рона за то, что он слишком сильно крутил головой. Даже слизеринцам досталось от Снейпа за довольный вид и перешептывания во время занятия. — Бодроперцовое, — проговорил Снейп медленно. — Сегодня вы варите его для больничного крыла. Там закончился запас этого зелья, а поток простывающих бездельников там не закончится никогда. Каждый, кто не справится, потеряет двадцать баллов и получит вторую попытку на отработке. Пора взрослеть. Приступайте. И, оставив недоумевающих, но напуганных детей одних, он вышел из класса. — Никогда не видел его таким злым, — прошептал Рон на ухо Гарри. — Какая муха его укусила? — Может, не выдержал конкуренции? — предположил Гарри. — Эй, Лерой, может, он поссорился с твоим кузеном? — Если и поссорился, то я об этом ничего не знаю, — ответил Лелуш. Он прекрасно представлял себе, почему зельевар бесится. В каморке с ценными книгами сначала случился небольшой пожар, а затем кратковременный потоп. — А куда профессор Шафиг делся? Уже уехал, так быстро? — спросила Гермиона. — Снейп его явно съел, — хихикнул Уизли ей в ответ. — Куда? — переспросил Лелуш. — Наверное, вернулся домой, в Лондон, куда же еще. — Эй, грифы, займитесь зельем, — прошипел Малфой со своего места. — Или хотя бы Шафигу не мешайте, если сами хотите баллы терять. Все мигом вспомнили напутственные слова профессора и принялись нарезать рога двурогов и сушеный корень мандрагоры. Какое-то время в аудитории стояла тишина, нарушаемая лишь бульканьем жидкости в котлах. Лелуш отвлекся на свои мысли, предоставив возможность рукам действовать самостоятельно: нарезать, добавить, помешать, подождать, накрошить… Он задумался о безграничности магии. О том, что возможности в этом новом мире ограничены лишь представлениями о возможном — его собственными и окружающих. Трансгрессия-телепортация, одно пространство в другом, целые области спрятанные так, что их невозможно найти непосвященным, искажения и извращение времени: всё это уже есть. До перемещения в иные миры и параллельные реальности остаётся буквально один шаг или даже полшага. Вот только о других мирах, похоже, знает только он сам. Значит, надо… Бум. Лелуш вздрогнул, выныривая из своих мыслей. В этот момент он как раз нарезал сушеный корень прямо над котлом. Рука дрогнула, и лезвие ножа чиркнуло прям по пальцу. — Тц, — не сдержался он, наблюдая, как пара капелек крови падает в котел с почти готовым зельем. — Что случилось? — отозвался его сосед Нотт. — Порезался? — Нет. Всё нормально, — Лелуш осмотрел палец, на котором уже не было ни следа пореза или царапины. — Что за звук? — Лонгботтом взорвал свой котёл, — с усмешкой ответил Нотт. — Вот уж не думал, что с таким простым зельем это тоже возможно. Лелуш мазнул в сторону Невилла незаинтересованным взглядом и вернулся обратно к своему котлу. Бодроперцовое выглядело точно так же, как на картинке в учебнике. На вид оно было идеальным. Он даже начал сомневаться, действительно ли капнул туда кровью. Оставался последний этап. Зелье должно было кипеть на самом маленьком огне, чтобы получился густой ядрёный отвар. — Да ты кандидат в «превосходно», — заметил Нотт, глянув в котел соседа. Теперь лучше не трогать ничего, пока Снейп не вернется. Что ж. Можно сперва сдать задание, а потом забрать зелье из Больничного крыла. Кто знает как пара неучтённых капель крови подействовали на свойства? — Оч-чень хор-рош-шо, мистер Ш-шафиг, — прошипел у него над ухом непонятно откуда появившийся Снейп. — Думаю, я поставлю вам Выше Ожидаемого. Преподаватель отошел от их стола, и Нотт рядом тихо возмутился. Лелушу на оценки было плевать, спорить с разозленным преподавателем он не посчитал нужным, а потому просто промолчал. На удивление, отработку получили всего двое — Рон и Невилл. Бодроперцовое зелье было еще на первом курсе, так что на удовлетворительно сварить его смогли почти все. Зелье Лелуша было яркого красного цвета. Такого же цвета были маленькие перцы, которые нужно было долго варить и вытащить до того, как зелье было бы готово. Приготовленного объема хватило на четыре стандартных порции. — Я мог бы отнести зелья в Больничное крыло, — предложил он преподавателю, когда все вышли. — Сгиньте с глаз моих, Шафиг, — рыкнул Снейп, и Лелуш ушел в коридор, не став спорить. Придется ему изымать свое зелье ночью после отбоя.♢♢♢
Гарри Поттера знобило второй день. Действие жаборослей закончилось, когда он ещё был в ледяной воде озера, а вместе с ними пропала и защита от холода. Вчера мадам Помфри вливала в него зелье за зельем, чтобы только он не заболел. Но сегодняшний день показал, что этого было мало. Горло саднило, будто он поцарапал его изнутри. — А-пчхи, — звонко чихнул он и ощутил, что в носу предательски хлюпает. Рон ушел на отработку к Снейпу, переделывать зелье. Гарри сидел с Гермионой в общей гостиной гриффиндора и пытался сосредоточиться на домашних заданиях. Он кутался в два свитера и с каждым чихом пытался придвинуться к камину всё ближе. — Ты скоро спалишь ножку стула, свитер и свою спину, — прокомментировала Гермиона его медленное движение в сторону огня. — Может всё же в больничное крыло, за зельем? — Оди де побогают, — прохлюпал Гарри и снова чихнул. Гермиона потрогала его лоб. — Да ты весь горишь, Гарри, у тебя жар! Мы немедленно идём к Помфри. Она поднялась, решительно закинула свои работы в сумку, помогла Гарри собраться, а потом буквально потащила его лечиться. В больничном крыле они встретили Рона и Невилла, тащущих деревянные ящики с пузырьками бодроперцового. — Гарри, Гермиона, — вскрикнул Рон. — Мы закончили отработку. Вы почему тут? — У Гарри жар. Он совершенно простужен, — ответила Гермиона. Из своей комнаты вышла мадам Помфри, мрачно осмотрела Поттера и оставила его на ночь. — А я была против этого испытания, — ворчала она себе под нос. — Что чемпионы простыли, что зрители. Только одни от ледяной воды, а другие от пронизывающего ветра. А я что. Я одна. Она приняла у четверокурсников ящики, взмахнула палочкой, и зелья выстроились на полках ровными рядами. Одно из них подлетело к Гарри. — Выпей, мальчик. Затем посмотрим, что ещё можно сделать. Гермиона, Рон и Невилл попрощались и ушли. До отбоя оставалось всего двадцать минут. Гарри залпом выпил предложенное зелье. Обычно все зелья в больничном крыле имели отвратительный вкус, а бодроперцовое было еще и острым. Но в этот раз вкус был иным. Гарри показалось, что он хлебнул очень горячего томатного сока. Обычное зелье должно быть жидким, но это оказалось плотным, как желе. Оно медленно ползло по горлу, выжигая боль своим жаром. Из ушей вырвался только слабенький дымок, тогда как от обычного бодроперцового школьники по полдня напоминали маленькие паровозы. — Ох, должно быть, оно плохое. Ученики в этот раз варили, не Северус, — мадам Помфри посмотрела на внешние проявления действия зелья и запричитала. — Сейчас выберу другое, получше. — Нет, мэм, спасибо. Мне гораздо лучше. — Гарри сказал это уже нормальным голосом. Сопли из носа пропали как по волшебству. Комок горячего зелья провалился куда-то в живот, но горло всё еще саднило. — Так, теперь температура. Ложись-ка на кровать, — мадам Помфри провела над ним волшебной палочкой. — Ох, на целых два градуса выше нормы. Вот, выпей воды, — она отлевитировала на прикроватную тумбочку стакан и пузатый графин с водой. — Просто воду? — переспросил Гарри. — Да, пока просто воду. Утром проверю ещё раз. Если жар сохранится, будем пить зелья. — Я понял, мэм, — на самом деле Гарри уже чувствовал себя намного лучше. Он не ощущал высокой температуры, просто было тепло, будто где-то внутри у него появилась небольшая печка, и теперь не нужно постоянно накладывать на себя согревающие заклинания. Он быстро заснул. Ему снилось лето и полёт на метле.♢♢♢
В четыре часа ночи, когда уличная темнота особенно густая, а учителя и старосты уже давно закончили патрулировать коридоры Хогвартса; когда даже привидения погрузились в некое подобие сна, а портреты храпели в своих нарисованных креслах, тогда Лелуш проник в больничное крыло. Он давно вычислил это время, когда даже самые упертые полуночники отправляются спать. В четыре часа даже самые строгие ночные сторожа ослабляют свое внимание, позволяя себе вздремнуть. Ведь все преступления и проказы совершаются либо в районе полуночи, либо уже перед самым рассветом. Четыре часа ночи — самое спокойное время. И самое подходящее. С того бесконечного дня, когда он открыл в себе феникса, Лелуш начал замечать перемены в самом себе. Первым делом он заметил, что ему больше не было холодно в замке. Никогда. Он мог босой в одной пижаме выйти на астрономическую башню посреди ночи и не почувствовать холода. Впрочем, это внутреннее тепло не выходило за пределы тела. Даже когда он шел босиком по снегу, оставлял за собой обычные следы, а не какие-нибудь лужи воды. Он наслаждался этим внезапным ощущением тепла и комфорта. Вот только ощущал ли он тепло, потому что стал фениксом или потому что узнал об этом и теперь ждал неких проявлений волшебного? Второй переменой или, скорее, избавлением было то, что взбесившие двери Хогвартса присмирели. Больше не было риска оказаться совершенно не в том месте, куда он собирался. Наоборот, даже лестницы услужливо перестраивались туда, куда он направлялся. В больничное крыло он пришел в черной мантии, наброшенной прямо на пижаму, чтобы теряться в приглушенном свете школьных коридоров, и в носках, чтобы избежать звука шагов. Каблуки стандартной школьной обуви цокали так звонко, что Снейпа можно было вычислить за пару коридоров и успеть убраться с его пути. Тоже самое и с шарканьем мистера Филча. Даже цокот коготков миссис Норрис был слышен издалека. Впрочем, преподавателям-надзирателям не могло прийти в голову, что кто-то будет передвигаться по холодным коридорам в одних носках. Больничное крыло не радовало освещением. Лелуш примерно помнил, где у Помфри находится полка с лечебными зельями, но разглядеть в темноте какое приготовил он сам, было решительно невозможно. Он пробрался к полке, зажег на конце палочки небольшой огонёк и стал просматривать флаконы один за другим. Все они были похожи, но чуть-чуть отличались. Волшебники не знали конвеерного производства, а потому все вещи делались «вручную». Разумеется, с помощью волшебной палочки, гораздо быстрее, чем маглы, но всё же над каждым флакончиком неизвестный волшебник поработал отдельно. В одном было чуть кривое дно, в другом чуть более узкое горлышко. Флаконы со «своим» зельем он запомнил хорошо. Да и что уж лукавить: специально оставил характерные царапины на каждой пробке, чтобы ничего не перепутать. Вот один, второй, третий. Последний, четвёртый, нашелся на тумбочке возле кровати, где спал Гарри Поттер. Какая ирония. Из всех зелий, приготовленных четвертым курсом, он умудрился выпить именно это. Ситуация требовала анализа, наблюдения и размышлений. Лелуш забрал три оставшихся зелья, коротко взглянул на Поттера, после чего никем не замеченный выскользнул из Больничного крыла и вернулся в спальню. В гостиной, однако, он застал Драко. — Куда ходил? — поинтересовался тот. — По своим делам, — максимально нейтрально ответил Лелуш. — Как знаешь, как знаешь… — Драко задумчиво посмотрел на его ноги в одних носках, но больше ничего не сказал. Слизеринцы как никто другой знали, что у каждого бывают «свои» дела.♢♢♢
Гарри проснулся рано. Он привычным движением пошарил рукой на прикроватной тумбочке, нацепил на нос очки и вдруг понял, что видит в них хуже, чем без них. Круглые стекла заставляли предметы неестественно расплываться. Он положил очки обратно на тумбочку и осмотрел все своими глазами. Пол, как и везде в замке, здесь был каменный, составленный из неровных плит; ряды кроватей были застелены белоснежными покрывалами, а сквозь высокие стрельчатые окна проникал утренний свет. Гарри рассмотрел узкие деревянные ножки кроватей, старые медные светильники на стенах и… Пыль. Мелкие частички пыли летали в воздухе, подсвеченные лучами восходящего солнца. Никогда прежде он не обращал на них внимания. В его голове завертелось слишком много мыслей: Как? Когда? Почему? Надолго ли? Он не помнил, чтобы когда-либо прежде видел предметы так хорошо. Зрение у него начало портиться так рано, что он не помнил себя без очков. «Волшебный мир преподносит все больше подарков — подумал Гарри, — буду считать, что это один из них». Он часто думал об этом. Волшебный мир подарил Гарри друзей, семью, девушку и силу. Всё то, что не мог подарить ему мир маглов. За полчаса до завтрака к Гарри начали заглядывать посетители. Первой пришла Гермиона. С ней приплелся сонный Рон. Удостоверившись, что Гарри нормально дышит и разговаривает, Рон завалился досыпать на ближайшую кровать, так что внезапное «прозрение» Гарри обсуждал с Гермионой. Сошлись они на том, что зрение это скорее хорошо, а, значит, это не могут быть происки приспешников Волан-де-Морта. До окончания турнира изменения решили скрыть, чтобы у соперников не возникало вопросов. Хватало странностей с самим участием несовершеннолетнего Гарри. Очки-велосипеды Гермиона кинула на пол, затем аккуратно начала удалять осколки стекол. На этом моменте в комнате появился Лерой. — Я слышал, ты попал в Больничное Крыло, надеюсь, ничего серьезного, — сказал он Гарри. Затем его взгляд остановился на очках в руке у Гермионы. Он посмотрел на них пару минут, потом посмотрел на саму Гермиону, потом на Поттера. Их взгляды встретились. Гарри понял, что Лерой понял, что Гарри его хорошо видит. Без очков. — Интересно. — Я не знаю, почему, — начал Гарри. — Но благоразумно решил скрыть, понимаю, — сказал Лерой. — Да. — Гарри понял, что стесняется. Очки дарили чувство защищённости, без них глаза ощущались какими-то «голыми». — Я пытаюсь трансфигурировать обычные стекла, без диоптрий, — добавила Гермиона. — Но пока не понимаю как это сделать. Вернее, как сделать так, чтобы трансфигурация продержалась долго. — Я не силен в трансфигурации, — заметил Лерой. — Попробую репаро, — Гермиона восстановила очки. — Бесполезно, они такие же, как и были, — вздохнула она. — Дай, я попробую, — Лерой аккуратно разбил стекла, убрал их с помощью эванеско. — Репаро, — быстро сказал он. Гарри забрал свои очки и водрузил их на нос. Стекла в них оказались совершенно обычные, как в витрине с наградами или в окне. — Получилось, — радостно сообщил он. — Как ты это сделал? — Гермиона потребовала объяснений. Кто-то колдует лучше неё, а она даже не знает как. — Я… — Лерой на пару секунд замешкался. — Я представил, что изначально в этих очках не было никаких диоптрий. Гермиона посмотрела на него недоверчиво. — Я много думал о том, как работает магия, — пояснил Лерой. — Магию творит волшебник, а значит она обусловлена сознанием. То, что в итоге получается, зависит от того, что у колдующего в голове. Ты знала, что очки нужны Гарри для коррекции остроты зрения, а, значит, у тебя они «чинились» с диоптриями. Я убедил себя, что очки декоративные и стекла в них самые обычные. — А мне кажется, ты просто исказил заклинание. Репаро произносится: репа-а-ро, растягивая среднюю гласную. Ты же просто скомкал заклятие, и оно сработало таким образом. Повисла пауза. Гермиона строила предположения быстро и однозначно. Настаивать на своей версии Лелуш не стал, просто кивнул. — Ты думал, что будешь делать, если зрение исправилось временно? — спросил он у Гарри и в ответ увидел испуганный взгляд. Очки-велосипеды в третий раз полетели на пол, осколки убрали заклинанием, и Гермиона восстановила очки с помощью репаро. — Обычные, — сказал Гарри. — Стекла обычные. Если зрение снова станет плохим, я буду беспомощным. — Я тебя не оставлю, — тут же отозвалась Гермиона. — Мы с Роном присмотрим за тобой и что-нибудь придумаем в случае ухудшения. И Лерой, Лерой тоже поможет, да? — Конечно, — согласился Лелуш. Если хочешь наблюдать за случайным экспериментом, то лучше делать это явно и как можно ближе. — Гарри, а ты не хочешь вести дневник наблюдений. Хотя бы неделю для начала. Кто знает, что в тебе изменилось кроме зрения и почему. Может виноваты эти, как их? А, жаборосли. Может, ты под водой теперь будешь видеть лучше, чем на суше? — Думаешь, это жаборосли? Невилл говорил, что их эффект временный и заканчивается ровно через час. Ни про какие последствия он не упоминал. — Сперва Гарри даже не задумался о жаборослях, но теперь, после слов Лероя этот вариант показался ему самым вероятным. — Либо их сочетание с большим количеством лечебных микстур и зелий, — заметил Лелуш. — Больше ведь по Хогвартсу ведь не носятся толпы исцеленных от разных болезней. Значит, было что-то особенное в твоем случае. От таких рассуждений Гарри загрустил. Жаборосли действительно давали временный эффект, и обнаружить через пару дней, что он снова без очков слеп как крот, было бы удручающе. — Буду записывать изменения, если замечу, — наконец решил он, — если увижу, что зрение ухудшается, придется что-то делать. Если что, поможете мне достать ещё жаборослей. — Конечно! — Не сомневайся, — две фразы прозвучали в унисон. — Спасибо. Рон все проспал, но по дороге на завтрак Гарри с Гермионой пересказали ему утренние события.♢♢♢
Лелуш медленно жевал классический английский завтрак и одновременно просчитывал варианты того, как помимо зрения повлияло на Гарри случайно модифицированное зелье. Может, у него появятся способности? Гиасс? Или же в этом мире вообще нет гиасса, а то что с ним произошло — это адаптация под местную реальность. Его мысли прервал гул голосов, перекрывающих друг друга: — Письмо, письмо, несу письмо. Драко Малфою, Малфою Драко. Замок Хогвартс, Большой зал, Большой зал. Несу, несу, письмо, письмо… Большой зал наполнился шумом крыльев, совы несли письма и посылки. — Невиллу, Невиллу, напоминалку несу-несу, Большой зал, Хогвартс, Хогвартс. — Эшли Брут, Эшли Брут, доставить сегодня-сегодня, посылку-посылку. — Кошек, боюсь кошек, боюсь, боюсь, боюсь. Надо доставить, надо доставить. Гермионе, Гермионе Грейнджер, каждый день доставить. Забрать монетку большую круглую. Сегодня забрать монетку, завтра не забрать. — Ты чего замер, сов никогда не видел? — ткнул Лелуша в плечо Тео. — Так они каждый день тут летают. И заржал на пару с Забини. — Сладости несу, сладости, — ухнул крупный филин и приземлился перед Ноттом. Тот сразу принялся отвязывать от лапы уменьшенную коробочку. — Сладости прислали, — спросил Лелуш рассеяно. — Не знаю, — ответил Тео. — О, и правда, конфеты. Мама пишет, что у неё появился очередной поклонник, а сладкое она терпеть не может. Надо подарить девчонке какой, они от конфет без ума. А ты как узнал? — Угадал. — Ага, конечно, — встрял Забини, — наш умник небось придумал новое какое-нибудь заклинание подглядывания или распознавания. На это Лелушу оставалось только криво улыбнуться, угадал мол, и сделать вид, будто полностью поглощён едой. Итак, совы. Говорят ли совы на том же языке, на котором написаны книги фениксов? Возможно, это единый птичий язык? Столько вопросов, и некому на них ответить. Понимает ли язык сов Гарри Поттер? Нет. Лелуш некоторое время понаблюдал за Гарри, но тот вёл себя спокойно: на сов удивленно не таращился, зал недоуменно не оглядывал, был тих и поглощён едой. Бормотание почтовых птиц было монотонным и торопливым. Совы бубнили себе под клюв задачи, будто опасались забыть, что делают, куда летят и что несут. Вряд ли из совы можно сделать, нормального шпиона или разведчика. Для таких целей нужны бы птицы поумнее. Давным-давно Лелуш получил в свое распоряжение один только гиасс, который изучал несколько месяцев со всех сторон. Здесь же ему выпал целый ворох разных способностей: бессмертие, перемещение, превращение, внутреннее тепло и, наконец, понимание птиц. Кроме того, где-то далеко, в карманном пространстве фениксов была собрана целая библиотека ценных знаний о магии. Привыкший во всем искать подвох, он не мог не насторожиться. Каждая способность требовала самого тщательного изучения, выявления плюсов и минусов. Еще требовалось продумать методы сокрытия — ведь люди, даже волшебники, терпеть не могут тех, кто от них отличается.