5 глава
7 февраля 2019 г. в 01:34
Пробуждение оказалось не из приятных, этот то ли сон, то ли не сон оставил свой след в моей памяти. Вернее, он там проложил глубокую борозду и засел — не выкорчуешь. И почему-то сейчас, после пробуждения, мне всё приснившееся казалось настолько явным, что я решил — это говорит «память тела», доставшегося мне «по наследству». События в сновидении, как ничего лучше, объясняют происхождение всех травм этого многострадального тела — и следы изнасилования, и долго незаживающие травмы горла, ссадины на запястьях и обширные гематомы. Утешало в том сне меня одно — и хозяин тела, и его возлюбленный ушли куда-то в другой мир, ушли вместе, а значит, они должны найти счастье там. Серебряный же обещал, что они больше не расстанутся. То ли я, умерев, стал излишне сентиментальным, то ли теперь буду жить, а значит, и печалиться, и радоваться за двоих.
«А мне вот теперь надо решить, что делать дальше с этой жизнью в этом теле, в чём моё предназначение и зачем я сюда попал. А для этого надо уже открыть глаза и поговорить, наконец-то, с тем, кто меня спас, притащил сюда и нянчился, как с истеричным юнцом. Вот ещё немного полежу так и всё, открываю глаза!» — уговаривая себя таким образом я, наконец, осмелился принять то, что уготовила мне судьба — открыл глаза в новый мир и принял себя таким, какой я есть сейчас. Понял, что в своём мире я умер и ход обратно мне заказан, и искать своё место мне отныне надо здесь.
На мои открытые глаза никто не отреагировал, и я потихоньку повернул голову, осматривая комнату в которой лежал, в надежде увидеть бабульку, звать её старухой у меня больше язык не поворачивался, или парня, Сеньку, если мне не изменяет память. Когда не обнаружив в зоне видимости ни того ни другую, я осторожно начал подниматься, за дверью послышались шаги и в комнату вошёл парень, носивший меня в баню. Он хоть и увидел мои попытки подняться, ближе ко мне не подошёл, словно, проверяя, насколько я окреп и на что теперь способен. Смотрел исподлобья, застыв недалеко от моей кровати, готовый, казалось, броситься на помощь в любую минуту. Но я уже уверенно стоял на ногах и протягивал ему руку.
— Привет, тебя, кажется, Сеня зовут, если я правильно помню, а меня Гриша, — поймал недоумённый взгляд парня на протянутую руку и как у него отвисла челюсть, когда я назвал своё имя.
— Правильно помнишь, Сенька я, только странный ты парень какой-то, и руку тянешь не по-господски, и именуешь себя по-нашенски. Едино, что нашёл тебя я голяком, не разобрать было из бар-дворян ли ты или из простых, как мы. Одно только волосы выдавали — твоих краше я ещё не видал в нашем краю. Знать, всё ж не простого ты роду-племени, да и глаза твои как открытыми увидел понял, что и не человеческих ты кровей, а каких — поди разбери, извиняй если чего не так, речам господским не обучен, мы с бабой Стешей тут одни живём, видим только хворобых да увечных, а баре-господа к нам и больными не заезживают. Да, и ящик с тобой был чудовый: таких я отродясь не видывал, да и сомневаюсь, что у кого хоть есть такой, больно уж он красивый. Хотя там в городах и какие другие диковины наверное есть. — парень оказался разговорчивым и очень любопытным.
Симпатичное, открытое лицо с огромными серыми глазами, вздёрнутым чуть вверх кончиком носа и красиво очерченными губами излучало детскую непосредственность и неиспорченность. А светло-русые, выгоревшие на солнце волосы говорили о том, что хозяин их привычен находиться на солнцепёке без особого ущерба своему здоровью. Фигурой же он явно пошёл в какого-нибудь русского богатыря, недаром нёс меня в баню как пушинку, а ведь и это тельце мне досталось явно не хиленьким.
Насколько успел себя рассмотреть — рельеф мышц по всему телу был гармонично развит и прокачан, и мышцами явно пользовались, а не наращивали просто так для красоты. Даже после болезни они остались упругими и эластичными, что доказывало привычку этого тела к физическим нагрузкам. Кто же я всё-таки теперь? Неужели и правда дракон, как в том сне? Я отчётливо вспомнил отразившееся в воде, теперь похоже, своё лицо с янтарными глазами и непривычно, как у рептилий, вертикальным зрачком в них, тонкий, прямой нос и красивые, прямо-таки бл…дские губы. Вот зачем, скажите, мне такие губы? Не из-за этого ли их так старательно рвали тому бедолаге, что был хозяином тела до меня? Красоту-то всякому ущербному всегда хочется испоганить.
С мыслями о внешности своей и Сенькиной, я как-то совсем упустил из вида, что шагаю по комнате взад-вперёд, и вполуха слушаю Сенькин рассказ о том, как ещё издалека он увидел чудище, которое принесло меня в лапах, да и упало, припечатав меня собой со всего маху о землю. А потом оно в человека превратилось и умерло почему-то, а я, хоть и поломанный и истерзанный весь, живой оказался, дышал тяжело, но дышал, и ящик свой в руке держал не выпуская ни на миг. Он меня в охапку схватил, да в лесу и затаился, а скоро и всадники прискакали, мёртвое тело забрали, перекинув через седло, да и отбыли восвояси. А меня он так в охапке вместе с ящиком и принёс к бабе Стеше она, местная знахарка-травница меня и вылечила, ну или помогла быстрее выздороветь, потому что я и сам на глазах восстанавливался.
Всё это он мне выложил, насколько мог, быстренько, метнулся под кровать, на которой я лежал, и вытащил оттуда мой медицинский кейс, бывший со мной в тот момент, когда меня убивали в моём мире. Я хоть и знал уже со слов Сеньки что он здесь, но в первый момент даже глазам не поверил. Это же чудо какое-то, видеть что-то столь чужеродное здешней обстановке. И как я смог его протащить? Тело ведь не моё совсем, видно душа не смогла расстаться даже после смерти тела со столь нежно любимым для неё предметом, а значит я смогу свободно здесь практиковать, насколько позволят инструменты и насколько распространится доверие местных жителей ко мне, как к врачу.
Сенька, между тем, рассказ закончил, а услышав голодное урчание моего желудка, поспешил принести откуда-то из-за двери исходящую паром мясную похлёбку, в большой такой миске. Оказалось, перед тем как прийти проверить моё состояние, он и занимался готовкой нехитрой снеди на костерке, недалеко от дома. Хлеба, взятого из шкафа, отломил мне огромный ломоть, всё это поставил на стол и пригласил меня кушать.
Что смогу сразу столько съесть, я поначалу не поверил, но то ли новая сущность оказалась прожорливой, то ли аппетит приходит во время еды, но съел я всё, что мне предложил хлебосольный Сеня. А хозяин смотрел, и одобрительно щурился от моего аппетита, приговаривая, что это к скорому окончательному выздоровлению.
Которое, кстати, я ощущал всё сильнее — уже ничего не болело, не хотелось лечь и уснуть от слабости, наоборот, тянуло выйти на улицу и вдохнуть свежего, лесного воздуха. Чувствовал я, что хочется телу размяться, и ещё что-то чувствовал, названия чему пока не знал, но откуда-то из глубины сознания шло желание ощутить свободу. Как и что это должно быть, в мозгу пока не сформировалось, но уже настойчиво звало на улицу.
А на улице была красота. Вокруг аккуратного домика, стоявшего на изумрудной, расцвеченной неяркими цветами лесной поляне, было удивительно спокойно и умиротворяюще. Пели птицы, стрекотали кузнечики, навевая незнакомое до этого чувство единения с природой. Высокие деревья окружали этот островок безмятежности. Солнце своими лучами пронзало лес до самой земли, они широкими лентами окутывали всё вокруг, создавая просто-таки сказочную атмосферу. А когда обходил домик вокруг, наткнулся на огородик, сплошь засаженный травами, как знакомыми, так и совершенно неизвестными. Видно было, что ухаживали за ними с любовью и старанием.
Потянуло от домика в сторону открытого пространства, и под неустанно следящим за мной Сениным взглядом, я прошагал туда, куда звало сердце. Скинул с себя одолженные хозяином мне штаны и рубаху: все на пару размеров было мне велико, но зато не жало. Толком не понимая, зачем мне это надо, остался стоять в середине поляны голым. Тело давало мне какой-то импульс к разгадке моих действий но, к своему стыду понять я его пока не мог.
Что-то важное постоянно от меня ускользало, будто забытая важная мысль или утраченная информация, от которой многое зависит. Но, несмотря на все странные подергивания рук и ног, ничего не происходило. Единственное, что я понял — моё тело жаждало обернуться в того, кто был его второй сущностью. Только, видимо, чтобы это сделать, нужен кто-то, кто знает весь процесс до конца, или у меня стоит психологический блок на превращения такого рода, всё же я выходец из другого мира, где это явно не в порядке вещей.
Странно, но я был очень опечален своей неудачей, что-то неудержимо тянуло меня ввысь, а сделать это я не смог. С тяжелым чувством потери чего-то важного начал одеваться и, как оказалось, очень вовремя — из-за деревьев показалась баба Стеша, как назвал её Сеня, груженая большой охапкой разных трав, которые виднелись у неё из-за спины.
Сеня, наблюдавший за мной, сидя в траве недалеко от домика, тоже заметил приближавшуюся бабульку и бросился к ней на помощь, шустро избавляя от груза. Передав ему поклажу, знахарка, прихрамывая направилась навстречу мне, уже направлявшемуся к дому.
— Что, касатик, похорошело, так и на волю потянуло? — с ласковой усмешкой спросила она.
— Обернуться хотел, а что же не оборачиваешься? Хоть поглядим, что за зверь ты у нас, глаза у тебя больно чудные даже в человеческом обличии.
— Да не могу я обернуться, наверное не умею. Вы меня лечили и должны знать, что я умереть с такими травмами должен был. А хозяин тела ведь и умер тогда. Я на его место каким-то образом попал. Тело это мое нынешнее, помнит, что может летать, оно — человеческая ипостась дракона, но как превратиться в него, я не знаю! Я просто должен кому-то это сказать — не пугайтесь моих слов и нетерпения, просто сам я ещё даже не понял, где нахожусь и что теперь буду делать, чем заниматься. Зачем я здесь. Знаю только из странного полусна-полуяви, что тот, кто умер был принцем золотых драконов, видел последние его дни, а что мне делать теперь - не знаю. Вы что-то знаете о драконах? Как вообще устроен этот мир, и кто в нём живёт, расскажете? Только не бойтесь, я не агрессивный, в прошлой жизни тоже людей лечил. Ящик, тот что Сеня вместе со мной принёс — с инструментами, я ими операции делал — тела исцелял… в своём мире.
Вывалил на бабульку всю информацию и самому даже как-то легче стало. Я верил, что человек, который так бескорыстно ухаживал за незнакомым существом, не может в принципе задумать ничего плохого против исцелённого. Да и совет старожила этого мира должен быть очень ценен в моём положении. Мы отошли к домику, присев в тенечке, к нам присоединился Сеня, уже определивший на сушку принесённые знахаркой травы, и я приготовился слушать:
— Ну что тебе сказать, соколик, много у нас в мире всяких видов живёт: и драконы, как ты, и вампиры, и оборотни, говорят, эльфы есть, но где-то далеко совсем, а может, и ещё какая зверушка, мне то неведомо. А мы вот люди с Сеней, и деревня, что за лесом, и царство наше — человеческие, но с вампирами и оборотнями у нас мир. У государства даже границы оборотни охраняют, сказывали в деревне, что в столице недавно страсть случилась и народу погибло ужас сколько. Так и вампиры, и оборотни на выручку нам пришли, супостата прогнали и порядок навели, даже царевна наша за оборотнева вождя замуж пошла. Вампиры и оборотни так вообще считай, вместе живут и семьями и так — как «источники жизни», им ругаться совсем резону нет, там дружба крепкая. А драконы в нашу сторонку ещё до вас не залетали, далече вы живёте, в горах, да на равнине около гор царства ваши, зачем сюда попали — ума не приложу. Не иначе какая беда вас сюда занесла, больно уж ты исковерканный да изорванный был, соколик.
Что лечить можешь, это дюже здорово — с таким умением не пропадёшь ни в каком мире. Особливо у людей — дара к восстановлению магическому наше племя не имеет — вот и сгодились бы тут твои умения. Да только надо тебе к своим добираться, там тебе и подскажут, почему тебе твоя другая обличность не подчиняется. Токмо как же ты один-то в нашем мире будешь? Ты ж как дитё малое здесь заплутаешь, да и искать тебя уже могут ироды, что с тобой такое непотребство сотворили. — за весь рассказ и так большие глаза внимательно слушавшего бабу Стешу Сеньки сделались ещё больше. Он без конца переводил взгляд с рассказчицы на меня, видно, интересно ему стало на дракона посмотреть, да ещё намёк, что и вовсе я не из этого мира пришёл, подогревал любопытство парня.
— Так, баба Стеш, а давай я с Гришей провожатым пойду? Он же даже в нашем лесу заплутает, да и говор у него не местный, а ну как его шпионом посчитают, а тут я не дам ему в беду попасть. Отпустишь ему помочь, да мир посмотреть? Дров я тебе на зиму заготовил, крышу починил, провожу, и приду вскорости, к зиме, мож и поспею.
И неизвестно, что сказала бы на Сенькину просьбу отпустить его со мной баба Стеша, но на горизонте показались три летящих чёрных дракона и мы с Сеней побежали прятаться от них в гущу леса, посчитав, что старому человеку ничего не будет, если никого больше рядом нет.