Знакомство
18 января 2019 г. в 02:15
Когда твою судьбу вершит сам император, то тут уж ничего не поделаешь. Тут только в леса бежать, надеясь, что тебя не догонят и когда-нибудь про тебя забудут. Но это было маловероятно (это подсказывали все те же дорамы). Да и пожив в этом времени больше года, Су начала понимать некоторые довольно неприглядные вещи - за ее побег, скорее всего, наказание получат ее же слуги и семья девушки. Поэтому невеста поневоле попрощалась со своим домом, оказавшимся для нее приютом на такое недолгое, но мирное время.
Чжи Кван ехала с ней, как личная горничная, а в воротах ей кланялись, едва сдерживая слезы, старик, который занимался заготовкой дров, уборкой двора и другими тяжелыми и грязными работами, его жена - здешняя кухарка, всегда норовившая накормить Су побольше, и их сын, парень чуть старше самой Су, который помогал управляться родителям (сначала сильно удивлявший ее тем, что не видел в ней девушки вообще, а потом она даже привыкла). Она сама была готова разреветься, не желая расставаться с ними, людьми, которые заботились о ней в этой новой жизни, и возможно, даже могли бы стать самой настоящей семьей. Но ничего не поделаешь, судьба гнала девушку вперед, и маленький обоз юной госпожи двинулся по направлению к городу, сопровождаемый носильщиками, несущими поклажу и парой воинов, приехавших вместе со старейшиной.
Обычно юная госпожа Кан появлялась в городе пешком, как какая-нибудь любая другая барышня из не слишком зажиточной семьи. Сначала от скуки и любопытства увязываясь со старухой-кухаркой и ее сыном, которому вменялось в обязанность тащить купленные продукты. Потом одна, если удавалось, а чаще с беспокойной Чжи Кван, коршуном следившей за своей "воспитанницей", ведь "болезная" госпожа вечно норовила убежать куда-нибудь в поисках приключений. Сейчас же Су въезжала в Шинджу в закрытом паланкине, и от страха у нее не было даже желания глазеть по сторонам.
Этот мандраж, от которого сводило живот и становились ватными ноги, только усилился, когда паланкин внесли во двор главной усадьбы Кан, а вышедшую девушку окружили со всех сторон родственницы-мамки-няньки и потащили за собой вглубь многочисленных ханоков - невесту нужно было приготовить к обряду. Пока ее отмывали с дороги, умащивали благовониями, обряжали, как положено по обычаю, Су едва могла реагировать на происходящее.
Вокруг нее плакали и стенали, словно готовили девушку не к свадьбе, а собирались закопать живьем в могилу или отдать на съедение свирепому дракону. Тут вспоминали и ее родителей, которые, к счастью, не дожили до сего момента, и гадали о разных версиях дальнейшей судьбы девушки, доставшейся Волку, который, ей-ей, страшен и жесток (и неизвестно, что было хуже). И эти причитания казались такими раздражающими, так ее разозлили, что, наверное, можно было даже перестать бояться - куда уж больше-то, когда вместо тебя трясется куча народу. Но почему-то эта злость не помогала, и еще немного, и Су скатилась бы в банальную истерику, слишком переполненная раздирающими ее эмоциями.
Но даже это она не могла сделать. Она с ужасом ощущала, что ее тело было будто скованно, что она не могла самостоятельно двинуть ни ногой, ни рукой. И поэтому ей приходилось покорно сносить и чужую беспомощную жалость, и непрошенные советы. Ей даже пришло в голову, что может быть все будет не сильно плохо, если она просто закроет глаза и потерпит какое-то время. Ведь не одну ее угораздило выйти замуж за чужого человека, что уж говорить о каких-то чувствах. Ей просто хотелось жить. И спасти себя могла только она сама.
Все это время девушка стоически терпела, и ей даже в голову не пришло сравнивать действо с мечтами о самом счастливом дне (которые разбились в тот злосчастный день, когда она увидела неверность своего любимого), а все это казалось преддверием к казни. Но все имеет свойство заканчиваться - закончилась и эта пытка. Но девушку не оставили в покое. После одевания на голову ей накинули широкий алый расшитый платок, который не только скрывал ее саму, но и не позволял видеть ничего, кроме мысков своих ног. Все это так разительно отличалось от ее представлений об исторической свадьбе, но, проскользнула мимолетная мысль, совершенно абсурдная в данной ситуации, это же не Чосон, который так любили показывать телевизионщики...
Не дав привыкнуть к новому для нее положению, ее снова затормошили и, словно куклу, потащили на выход. Судя по торопливому шепоту женщин (кто из них родственницы, а кто служанки?), спешка была вызвана приездом императорского чиновника, который, согласно приказу, должен был засвидетельствовать брак царского сына. А значит, чем быстрее - тем лучше. Никто не горел желанием ни чествовать того самого сына, ни терпеть императорского проверяющего. О трепетных чувствах невесты никто и не думал. Как и жениха.
Не сказать, что Со боялся или волновался. Но его не оставляло какое-то дурацкое гнетущее чувство. Что еще придумают боги для него, что ему предстоит вытерпеть, чтобы осуществилась его мечта? Сейчас, здесь, так далеко от Сонгака, исполнение его заветного желания казалось таким же далеким, как и звезды, которые он наблюдал в ночном небе. Хватит ли его на все? Но звездное небо, как и боги, было безмолвно, оставляя принца в смятении и тревоге. И ожидании важного дня.
Который наступил слишком быстро. Несколько успокаивал приезд эмиссара императора, долженствующего удостовериться в том, что приказ Его Величества будет исполнен в точности. Значит, его не оставили одного, это не просто брошенная походя кость! Отголосок воспоминания, когда он в день своего рождения неожиданно мельком увидел императора, всколыхнул в душе принца новую надежду, которая разгорелась подобно пламени. И это смирило его с появлением невесты, закутанной в свадебные шелка, которую ему тут же и вручили. Единственное, что он смог отметить, это ее холодные дрожащие руки. Со криво ухмыльнулся, а разве могло быть иначе?
Су надеялась, что ее дрожь не будет заметна всем вокруг, поэтому она прикусила губу и сосредоточилась на поклонах. Один, два, три - Небу, четыре, пять, шесть - друг другу... Кажется, не только ей одной это мероприятие казалось тягостным обязательством, потому что, к ее счастью (наверное), на этом все и закончилось. Ну, какие-то торжества должны быть, все же посланник императора находился где-то здесь, но ее это уже не касалось. Так же быстро, как девушку вывели на двор, так же ее и увели. Служанки, приставленные к ней помогать, чтобы невеста не споткнулась случайно, торопливо отвели ее в свадебную опочивальню и, усадив на кровать, застеленную красными шелками, удалились.
Су в первый раз за день смогла вздохнуть полной грудью и стащила с головы платок, который ее буквально душил. И только тогда смогла оглядеться. Ничего примечательного в комнате не было, что теперь делать, она не знала. И страх, немного притупленный усталостью вернулся с новой силой. И когда за дверью послышались шаги, девушка испуганно отпрянула вглубь алькова, неосознанно пытаясь спрятаться хотя бы за хрупкой преградой красных газовых занавесей кровати. Но, как и следовало ожидать, ее это не спасло - новоявленный муж, не останавливаясь, прошел прямо к ней. Он отдернул легкую ткань в сторону, и только тогда девушка смогла разглядеть его.
Это он! Она помнила только его маску, скрывающую левую половину лица, как и сейчас. Но это точно был он, мальчик, которого она встретила в самом начале. Не то, чтобы она хорошо помнила тот момент, все произошло слишком стремительно - ее попадание в Коре, попытка осознания и попытка вернуться домой. Ха Чжин, как только служанки, лекари и родственницы отступили от нее на пару шагов, сразу же ринулась к тому злосчастному ручью, из которого она вылезла Кан Су, в надежде утонуть тут и вынырнуть в пруду центрального парка. Какая же она глупая! Ничегошеньки не получилось, зато она умудрилась ко всему и простудиться. А еще заблудиться. Вот, тогда то она и встретила его.
Тогда она не слишком разглядывала его - он был весь покрыт кровью, грязью и, казалось, только спасся из пожара, который полыхал, к счастью, высоко в горах. Он едва держался на ногах и выглядел еще большей жертвой, чем она, поэтому девушка бросилась помогать. Она не была врачом, а на нем не было живого места. И единственное, что она могла сделать, это стирать с него кровь и копоть платком, затерявшимся в ее излишне неудобных одеждах. А найдя рваную рану, она, за неимением ничего большего, постаралась зажать ее тем же платком. А потом ее оттащили от него, а потом ее отослали. И он...
- Это ты! - Казалось, они выдохнули свое изумление вместе. Со внимательно рассматривал круглое личико с огромными глазами забившейся к самой стене девушки, испытывая странные чувства. Это лицо снилось ему иногда, спасая от самых черных кошмаров. Тогда, пару лет назад, когда он еле живой выбрался из сгоревшего волчьего логова, он помнил только это - ее глаза, смотревшие на него без страха и отвращения.
Сначала, очнувшись в лагере генерала Пака, он подумал, что это был обычный бред. Тогда ему сильно досталось. Но не может же простой сон оставить воспоминания от прикосновений. А так прикасаться, сколько он помнил, к нему никто не мог. Самыми бережными он мог назвать лишь прикосновения армейского лекаря, который сноровисто штопал его после каждой вырванной у судьбы минуты жизни. Но это, это было совершенно другое. Словно тебя касались крылья бабочки и солнечные лучики одновременно.
Обдумывая все эти странности, Со решился задать вопрос лекарю, который менял ему повязки. И мужчина поведал, что знать ничего не знает о странной, верно, небесной девушке. Но, хорошенько подумав, сообщил принцу о девичьем шелковом платке, найденном в одеждах Его Высочества. Изящная вещица, переданная ему в руки, была безнадежно испорчена, но сколь он мог понять, ее когда-то украшали вышитые белый лотос, ставших грязно ржавым, и пара алых ягод, едва различимых на фоне засохшей крови. И Со не смог расстаться с этим неприглядным кусочком ткани, хранят как память о невероятном сновидений, даре небес, словно это был не платок, а перо с одежд одной из санне.
Если он и думал найти ту небожительницу, что одарила его, он отбрасывал эти мысли прочь - слишком безнадежно. Кто бы ему дал искать девушку. И вот, он ее нашел. Или небеса послали ее ему.
Но что делать теперь, он не представлял совершенно. Она определенно была в ужасе от него самого и предстоящей ночи. Разве так благодарят? Со хоть и ненужный, позор и монстр, но благодарить он умел.
- Перестань трястись! - глубоко вздохнув, буркнул он, проклиная свой грубый голос и неумение объясняться как все другие люди. - Не трону я тебя.
И чтобы немного успокоить ее, он отодвинулся, размышляя о дальнейших своих действиях. По-хорошему, следовало уйти. Да кто его отпустит. Поэтому он, недолго думая, пристроился на краю кровати, отвернувшись от жены, показывая, что ему дела нет до нее. Не на полу же ему спать - он все же принц, как-никак. Прикрыв глаза и стараясь дышать размеренно, Со прислушивался к звукам за своей спиной. Сначала его окутывала полная тишина, словно девушка даже не дышала, а потом послышалось легкое шуршание тканей.
Су долго недоверчиво смотрела на парня, который лежал, отвернувшись от нее, пока наконец, у нее не получилось обдумать сложившуюся ситуацию. Дикую. Но она оценила то, что он отпустил ее, и того самого, что ее страшило больше всего, не произошло. Это позволило ей почувствовать не только облегчение, но и благодарность. Как-никак, они муж и жена теперь. Значит, придется налаживать отношения, чтобы жить бок о бок. Первый шаг он сделал, пусть и довольно грубо. В любом случае, теперь ее черед. И она осторожно протянула руку.
Осторожный шелест шелка удовлетворил его, теперь можно было и спать. Забавная брачная ночка, дурацкая как и сама свадьба. Но он едва не вздрогнул, когда почувствовал легкое прикосновение к лопаткам маленьких ладошек.
- Спасибо, - тихо прошептали сзади, а потом все пропало, словно и не было только что. Но странное дело, Со все еще чувствовал это тепло, которое поселилось у него в груди и свернулось как котенок. И осталось там на всю ночь.