Над Китаем восходит солнце

У Юэ в какой-то момент сил не остается — банально дышать. Сбиты в кровь колени и раскрашены синяками локти; потрескались пересохшие губы. Мажь бальзамом, не мажь — не поможет. Бросает взгляд в сторону. Крайняя мысль: Хуайвэй поможет. Хуайвэй непременно поможет, у него же ладони теплые и касания нежные, он словно целитель из этих старых сказок — одним касанием снимет боль и усталость, раны затянутся сами по себе. Ему бы непременно пошло расшитое золотом кимоно и длинный высокий хвост с вороной челкой. И серебряная диадема с вкраплениями изумрудов и сапфиров; хоть их сияние никогда не затмит самого Ляня. Больше ведь, чем касаниями, он лечит улыбкой. Символизируя солнце, изнутри светится и греет одним лишь нахождением рядом. Еще смеяться любит, над каждым пустяком буквально — он такой большой ребенок, который потащит тебя смотреть на вишню, на снег апрельский, на пробивающие асфальт ростки: «смотри, Юэ-гэ! Они тоже тяжело работают!». Росточек. Юэ думает — на правах старшего своими руками он должен оберегать Хуайвэя. Вот чтобы тот не ломался изнутри и мог постоянно улыбаться, чтобы ему все легко было и просто, без проблем. Наивное желание, конечно, у них каждый день как большая проблема, а Гуань, оказывается, в этом большом мире слишком маленький и немощный, совершенно неспособный даже себе помочь, не то что — другим. Над чьими шутками сейчас смеется Хуайвэй? Они вместе тут все так давно, а для Юэ все равно лица смазываются и не запоминаются, как и имена. В голове связки-куплеты-биты-рейтинги-голоса, в голове всего слишком много и одновременно — вакуум. Не такой восхитительно космический, а скорее пластиковый, наводящий серое уныние и тоску такую, что хочется прямо сейчас лицо руками закрыть и как маленькой девочке разрыдаться. Но Юэ держится. Ему ведь ничего больше не остается, кроме как держаться. И вечером, может, в награду за его стойкость, Хуайвэй позволит уложить голову себе на колени и глаза закрыть; сам пальцами прядки волос перебирать начнет и расскажет что-нибудь. О детстве своем или школе, или о вычитанной в случайной книге истории. Это почти никто не знает, но голос Ляня может быть мягким и сладким. Как кленовый мед. Может разливаться и обволакивать, что становится действительно как-то легче; жить немного хочется. Мастер-на-все-руки Лянь Хуайвэй спасает чужие жизни и не просит ничего взамен. На его фоне Юэ ощущает себя жалким и завистливым. Ему иногда действительно (ревностно) обидно, что он не единственный, кого Хуайвэй спасает.