Погибель

Противоположности свело. У магнита я — печальный полюс, ты же — светлый.

Повозку трясло из стороны в сторону. Ночь на удивление была светлой: Лэнс даже без своего «кошачьего» зрения всё прекрасно видел. Извозчик напевал какую-то старинную песню — что-то о драконах и паладинах. МакКлейн поморщился — на Крайнем нелюдей не любят. Он, натянув капюшон посильнее на глаза, выглянул наружу — безветренно, тихо и пустынно — и, схватившись правой рукой за танитовый свисток, спросил: — Долго ещё до города? — К утру уж будем, — говорил извозчик со странным деревенским акцентом. Во время разговоров он любил деловито потирать свои усы — Лэнсу этот жест сразу не понравился: ему на ум сразу приходили толстые, окольцованные золотом руки работорговцев с Южного, что то и дело «терлись» друг об дружку. МакКлейн вернулся в повозку, откинулся, положил голову на мешок — с пшеном? — и попытался уснуть. В большом городе труднее скрываться. Особенно когда тебе нужно купить билет на поезд. Мысли о родном доме грели — коты говорят, что дом там, где не Крайний. И теперь Лэнс понял почему.

***

В городе было много стекла: огромные окна пропускали солнечный свет, и МакКлейн не удержался и пошутил, красуясь перед симпатичной кассиршей, — «это вы так вампиров выявляете?». Девушка выгнула удивленно бровь, а затем, нагнувшись вперед, сократив тем самым расстояние между ними, шепотом спросила: «а вы как догадались?». Повисла напряженная тишина — Лэнс так и не понял: шутка или всерьез — их диалог прервал поезд. Махина громыхала и искрилась, словно вот-вот взорвется ярким фейерверком. До этого он никогда не видел поезда, передвигающиеся благодаря ЭИМ, а оказалось, они похожи на каких-то монолитных монстров, сотворенных из молний, силы и опасности. МакКлейн еле удержался, чтобы не поднять настороженно хвост. То, что город, в который он приехал, являлся чуть ли не землёй обетованной для наемников, то есть для всяких подозрительных личностей, любящих скрытность и плащи, уже спасало Лэнса от многих проблем. Поэтому не стоило создавать их самостоятельно. Парень поспешно, забрав билет, направился в зал ожидания — его рейс через два часа. Что может быть легче, чем не попасться за это время, если ты сидишь в здании?

***

Жизнь — штука ироничная. Лэнс бы даже сказал — «стерва с плохим, просто отвратным чувством юмора». Иначе как ещё можно было объяснить, что за пятнадцать минут до прихода его поезда, к нему пристали два патрульных-экзорциста? Они были одеты в легкую, городскую амуницию без шлемов, поэтому МакКлейн спокойно мог рассмотреть их недовольные, полные подозрения лица. Тот, что помладше, да понаглее уже имел шрам на щеке, и на самом деле больше походил на студента из университета, чем на паладина или клирика. — Не могли бы вы опустить капюшон и представить свои документы? — Уже по голосу Лэнс понял, что экзорцист в его вине уверен на все сто. Бежать? Тянуть время? Вступить в бой? На секунду кинжал, спрятанный в сапоге, начал обжигать своим холодом. Свисток на груди чуть ли не вибрировал. — Извините, я наемник, — МакКлейн молился Танте — только уповать на божественное проведение и осталось. Молодой паладин скептически хмыкнул. — А свое удостоверение потерял на последнее охоте на ящера. Вы же знаете, какие они ушлые. — И каким он был? — Спокойно спросил не унимающийся экзорцист. Его напарник аккуратно начал двигаться влево, перекрывая ходы отступления Лэнсу. — Кто? — МакКлейн наклонил голову — пара прядей упала на нос. Он поморщился, попытался сдуть мешающие волосы, но клыки царапнули по губам — давно пора было их подточить — заставив его шикнуть. — Ящер, — всё так же невозмутимо поинтересовался паладин. Он незаметно улыбался — предвкушал неплохой улов: в последнее время нелюдей было мало. Драконов и подавно. — Последнего видели в окрестностях ещё тем летом. Загудел поезд. Лэнс решил, что если не сейчас, то никогда — рванул резко вперёд, огибая экзорциста, и направился в сторону вагонов. Паладин, не долго думая, метнул в него кинжал — хвост МакКлейна взметнулся, схватив снаряд. «Стоит потом поблагодарить хваленную кошачью интуицию», — мимолетно подумалось парню. Двери вагона открылись. Повалил белый дым — это от огромной скорости? Лэнс завалился внутрь. Он победно улыбнулся — «простите, но мне пора, господин паладин!». Мгновение. И клирик стоял уже перед ним — «что вы сказали, мистер наемник?» — и его вырубили точным ударом в висок.

Его вес оставался тем же. И нос был на месте, только вставлен внутрь, точно полый чехол кинжала. Не умещающийся кончик торчал из затылка. Деревья лежали навзничь, как ветвистые озера, зато тени их стояли вертикально, будто их вырезали ножницами.

Его подташнивало. В голове стоял ужасный звон. А, едва разлепив глаза, он и не понял, где находится: мир двоился, кружился и плясал забористее любой девки с ежегодной ярмарки — МакКлейн попытался вспомнить, что произошло. Его украли? И что сделают с ним? Казнят? Во рту стало кисло, желудок закрутило, а последний обед запросился наружу. «Лэнс, ты не можешь сейчас себе это позволить», — парень перевернулся на живот, проверяя связаны ли руки и ноги — всего лишь отчаянный жест, — «первое правило утопающего — он сам себя спасает». — Эй, паладины! — На удивление никто не перевязал ему рот. Возможно, экзорцистам слегка скучно просто перевозить всяких ведьм и колдунов. — Эй! Отдернулась ткань — оказалось, что МаКлейн вновь в повозке. Он устало выдохнул — «Когда уже на Крайнем появятся нормальные машины? Защитников животных на них нет». Было ужасно светло — «похоже, всего лишь полдень». На Лэнса смотрел тот самый молодой экзорцист — он ждал, что же такого интересного скажет пленник. «Не обращай внимания, Кит», — его отдернул напарник, — «Оборотни, особенно кошачьи, любят помолоть языком». — А вы, батюшка, спесишист, — «оборотень» вытянул руки вперёд, покачал ими, как бы намекая, что неплохо было бы его развязать. Кит никак не отреагировал. — Чтобы вы знали, я не оборотень. Я звероморф. Между оборотнем и звероморфом есть принципиальная разница, если вам интересно. К примеру… Договорить ему не дали — паладин снова закрыл «занавеску», показывая, что он думает на этот счёт. МакКлейн фыркнул. [люди всегда так поступают][шелудивого кота легче пнуть под зад][полукота легче приписать к разряду «персонажей с рядом клише»][ты не особенный — ты кот, менестрель, прислужник богини, маленький винтик в огромном механизме][твой долг петь и восхвалять][тени ступают на твои пятки — страшно-страшно умирать][в уши льется колокольный звон — это Колыбельная?] [черноокая богиня плетет и плетет — подержи её пряжу, маленький котик] — Эй, паладин, — Лэнс нащупал руками свисток. — Кит? Так же тебя зовут? Куда меня везут? На казнь? — В тюрьму, — неожиданно подал голос паладин. — На Северный. МакКлейн замолчал. А потом замурлыкал мелодию, что знал даже маленькие котятки — «я нить плету, плету, плету — судьбу увидеть так хочу». Танта не милостивая богиня. Танта справедливая богиня. «Свои девять жизней я отдам, отдам», — паладины начали переговариваться, но Лэнс на них не обращал внимания — «если ты, моя богиня, отдашь себя». Снова открылась «шторка» — Кит глядел раздраженно. «Звездный олень ускачет вдаль», — МакКлейн подмигнул паладину, — «мне не видать свободы век; ведь рок мой злой — на охоте попался в опасный, человеческий капкан». Клирик не отрывал взгляда — «ты моя богиня, ты моя погибель». Его напарник недовольно цыкнул. Кит многозначительно хмыкнул — «это всё?». Лэнс облизнулся, вытягивая вновь руки — «развяжешь, могу спеть её полностью, а за один грон ещё и с аккомпанементом». Второй экзорцист засмеялся — «меркантильный, как и все коты!». — Да-да, — у него уже не хватало раздражения на этого человека, полного предрассудков. — А ещё говорят, что мы прекрасные любовники! — Никто так не говорит, — Кит улыбнулся. Странный «оборотень» его забавлял. — Я говорю! — МакКлейн театрально возмутился. [шутовской колпак очень больно давит на голову][маленький котенок, не знаешь ли ты, как там в той песне?] [в той песня не было тебя][был лязг топора] — Ничего, через пару дней будет портовый город, — паладин щелкнул пальцами. — Куплю тебе рыбки. Лэнс подумал, что чужая ядовитость очаровательна. Как шипы у розы. [смерть предпочитает белоснежные лилии — ты знаешь это из легенд своей бабушки, из слов матери, из книжек брата, из свиста блестящего на солнце отцовского свистка из танита][тебе хочется блевать от одной мысли о лилиях — утонченность и красота погребального венка пугает] [«ты моя богиня, ты моя погибель» — ты знаешь, эти слова пророческие] [в судьбу не веришь][ но служители Люции иного мнения][и ты ему подчинишься]

***

В портовом городе — название его было трудно выговорить даже такому бывалому менестрелю как Лэнс — пахло солью и рыбой. На удивление всяким праздным зевакам МакКлейн, не любивший морепродукты, зажал нос пальцами. Этот жест дался ему с трудом — веревки пару раз снимали за время поездки, но ненадолго и под очень злобный взгляд Кита. Его напарник, не упускающий возможности вкинуть очередной стереотип, присвистнул — то ли от удивления, то ли от разочарования. Звероморф пару раз думал, что между возможностью «сбежать» и «прибить одного паладина», он выберет теперь явно второе. Когане — фамилию выведал Лэнс через очередной диалог паладинов — изредка кидал едкие комментарии и шуточки. Сначала «оборотень» не понимал, почему тот так расстроен. Но одной ночью, когда клирики, позабыв про присутствие пленника или наплевав на это, разговорились, разведя костер и давая лошадям отдохнуть, выяснилось, что Кит в наказание за сумасбродство и не соблюдение субординации отстранен от Охот. «Похоже, он потерял кого-то дорогого, и ищет его», — как-то печально заметил МакКлейн. [и эта догадка резанула по сердцу][порой кит был страшно безоружным и открытым: его тело — его враг; в каждом жесте тоска] [а ты закрытая шкатулка — даже кинжалом не вскроешь; каждое движение — натренированное, выученное, «правильное»] — Когда-нибудь приходилось плыть на корабле? — Кит потянулся. Легкая, патрульная форма ему шла — Лэнс поражался как такая совершенно серая, простая и по-своему отвратная одежда могла так сногсшибательно смотреться на человеке. Иногда он подмурлыкивал, любуясь молодым паладином — [за просмотр денег не берут][смотреть можно, трогать — опасно]. — Как-то не приходилось, — МакКлейн уже мечтал попасть на злополучное судно. Там хотя бы не будет ужасно пахнуть. — Значит, познакомишься со всеми прелестями морской болезни, — умозаключил клирик. — Ободряющее напутствие, — уши «оборотня» недовольно дернулись. Проходивший мимо мальчишка, крепко держащий рукой маму, ткнул пальцем в его сторону, весело крича «кыся!». Лэнс очаровательно улыбнулся — дети цветы жизни, у него у самого столько младших братьев и сестер, что на букет уже хватит. — Дети от тебя в восторге, — зачем-то подметил паладин, следя за уходившим ребенком. — У меня просто аура заботливого старшего братика, — МакКлейн скучал по дому. По семье. По спокойствию. — Заботливый старший братик, да… Кит резко замолчал. Его взгляд был устремлен вперёд, но Лэнс знал, что сам он сейчас смотрит далеко назад.

***

Они попали в шторм — корабль тормошило из стороны в сторону: по нижней палубе катались бочки, плохо закрепленные юнгой, пара коробок, ядро от пороховой пушки — подарок гномов? — и клетка МакКлейна. Звероморф понял теперь, почему вся его родня предпочитала передвигаться на поездах — морские судна придуманы явно сумасшедшим. Возможно, в нём играли кошачьи гены, но факт пребывания посреди огромного количества воды его напрягал. Лэнс играл на танитовом свистке — помощь «его» богини была бы тут кстати. [черные тени окутывают тебя][ты никогда не был храбрецом — «быть» и «притворятся» не одно и тоже] [в старых балладах паладины — храбрые воины с чистым сердцем][в твоей реальности они палачи] [у него красивый, наполненный скорбью взгляд темных как воды далекого моря глаз][черноокий как твоя богиня — это опасно] [у тебя острые когти][у него столь же опасные замечания — раз, и он тебя рассекретит, раскроет, распечатает, откроет и прочтет как книгу] [а ты этого боишься, котенок, даже больше воды][уже готов и сам раскрыться, только лишь бы забрать всю чужую печаль] [ты посочувствовал первым — ты проиграл][твоя влюбчивость — твоя петля]

Дай тебе не ведать потрясений. Дай возьм всю боль твою и горечь. Дай тебе не ведать, как грущу. Я тебя не огорчу собою. Даже смертью не обеспокою. Даже жизнью не отягощу.

— Метель? Какого черта? — Кит был раздражен. Нет, чертовски зол: доставка одного заключенного совсем недавно чуть не стоила ему жизни, а тут ещё выясняется, что придется переждать непогоду.[его злит эта миссия — она сродни безделью и бездействию]. — Я и так потерял много времени и напарника! Лэнс молчал — у паладинов есть какой-то особый ритуал траура? Там монетки на глаза и вниз по реке? Или какая-нибудь песнь? Коты обычно умирают тихо, незаметно — они не семейные существа [привязаться значит погибнуть][а ты пока не готов — поэтому упираешься до последнего лапами, шутишь и главное не замечаешь][не видишь, как слишком внимательно всматриваешься в чужой профиль, как ловишь каждый взмах ресниц, каждый вдох и уже на автомате записываешь на подкорку, на изнанку][а так ведь даже страшнее] — Извините, но и сумасшедший не согласится везти вас в такую метель, — девушка куталась сильнее в меха. На Северном давно не было такого лютого холода. — Переждите это. Если она затянется, я отправлюсь к городскому магу за советом. «Тц» и «где ближайшая гостиница?» жалко примирительное — паладин шёл на компромиссы только в крайних случаях. Безумно крайних. «Буквально, тридцать шагов вперёд по дороге, и вы увидите вывеску «Златой гном» и «не беспокойтесь, Север не так жесток как о нём говорят» с удивительной душевной теплотой и самобытством — МакКлейн, не сдержавшись, подмигнул. В снятой комнате тепло и уютно — Лэнс будто ребенок, позабыв о перевязанных руках, прыгнул на кровать. Кит не успел возмутиться. На самом деле этот путь его жутко утомил — он начинал казаться бесконечным: шаг вперёд, два назад.[это его жизнь — сколько вперёд не стремиться, столько возвращается в начальную точку][в ней он один и ему безумно больно][ты чувствуешь это — улыбкой пытаешься словно эльфийским чудодейственным пластырем залечить смертельные раны] [человек не ваза — его не склеишь] [но ты ведь будешь всё равно стараться, да?] — Эй, Кит, — он перевернулся набок, вытянув руки вперёд, состроив самое жалобное на свете выражение лица. — Развяжи, я не сбегу. Вокруг метель, в городе меня сдадут буквально за грон. Паладин всё равно колебался — хмурился, ища подвох и не решаясь сделать хоть что-то. Всё же он просто потерянный ребенок [ты знаешь, что ему не больше двадцати, а это даже по человеческим меркам безбожно мало]. Но, видимо, не найдя иного решения, Кит подошёл к «оборотню» и освободил его руки. Тот, разминая их, кинул «спасибо» и улыбнулся — клирик заметил, что он часто это делал. Улыбался. С причиной и просто так. Обворожительно, искренне, порой с хитринкой, а иногда грустно и сочувственно. Словно он всё знал. Всё-всё. А порой и чуть больше. — Слушай, раз нам всё равно тут торчать n-ное количество времени, не расскажешь мне, что же ожидает меня в тюрьме? — Лэнс до последнего надеялся, что паладин передумает. Вот прям сейчас поймет, что никакой «оборотень» не преступник, что не опасен и что по сути он совершает огромную ошибку. — Не знаю, я никогда не был здесь, — Кит резко замолчал. — Широ говорил, что никто оттуда не возвращался ещё. — Умеешь ты обнадежить, — МакКлейн прикрыл рукой глаза. Безнадежно. Убить? А потом куда? На корабль его не возьмут — северяне чертовы суеверные мудаки, а кот не самый удачливый спутник в море. Тем более сейчас, когда повсюду штормы и бури. — Можно я тоже задам вопрос? — Неожиданно Когане заговорил — [неожиданно, потому что продолжать любого рода диалоги не в его стиле]. — Валяй, я же всё равно типо смертник, — парень перевернулся набок, убрал руку с глаз, чтобы видеть лицо клирика, опиравшегося о тумбочку. — Твой свисток, который ты таскаешь, он же из танита. Он для каких-то ритуалов? — Кит, замешкавшись и смутившись, наклонился вперёд и тихо, шепотом спросил, словно боясь, что их подслушивают. — Для темной магии? Несколько секунд Лэнс просто молчал, не отрывая взгляда с серьезного выражения лица паладина — он не шутил. Но МакКлейну всё равно стало жутко смешно: его и правда обвиняли в темном колдовстве! Этот странный парень на самом деле считал, что везет опасного темного мага-оборотня, поклоняющегося ужасной богине смерти Танте. «Святая наивность», — мелькнуло среди других мыслей у звероморфа — «и это так очаровательно». Он бы рассмеялся, но подумалось ему, что это жутко смутит паладина. — Это музыкальный инструмент, а не артефакт по открытию врат к Танте, — кот снял его с себя и протянул Киту. — Мы, кошачьи звероморфы, ведём кочевой образ жизни: скитаемся, веселимся и поём. Да, я «покланяюсь» Танте, но это всего лишь дань предкам. Мои песни всего лишь продолжение великой Колыбельной. Когане принял свисток. Покрутил в руках, погладил пальцами, бережно и аккуратно, будто не веря в безопасность этого предмета и готовый в любой момент бороться с самой богиней. Но при этом взгляд его был изучающий, интересующийся, анализирующий — это важно для него [у него какой-то свой интерес к этому — тебе не понять][но безумно хочется][даже со всей своей открытостью кит — огромная загадка, тайна][он обоюдоострый кинжал — как не притронься, поцарапаешься]. Кит приложил свисток к губам и наиграл мелодию — с трудом, но она зазвучала. [ты смотришь на его губы — ведь это косвенный поцелуй, да?][и уже от этого странно замирает сердце][такая глупость][ты, глупый маленький котенок, весь в этом человеке — но знай, мотылек, стремясь к свету, можно обжечься][вы по разную сторону баррикад — для него нет более страшного греха, чем предать Люцию][для тебя грешно убегать от собственных чувств][а ведь другого шанса и не будет][пан или пропал] — Кит, а смертникам у паладинов положено последнее желание? — МакКлейн почти звенел, вот-вот готовый разойтись треском по швам, что долгие годы сам же зашивал. — В зависимости от того, что ты попросишь, — Кит протянул ему обратно свисток. — Я не всесилен. «я хочу с тобой переспать», — отдавалось у Кита в голове звоном вместе с «если, конечно, Люция не против одолжить тебя на одну ночь» и «паладин, в любом случае это твоё решение». Когане знал, что такое любовь — его отец и мать любили друг друга; он любил своё звание и возможность сохранять порядок; Широ любил старшего капитана Адама. А Лэнс получается?.. Он не знал — одно предложение выбило у него землю из-под ног. Во всем этом путешествии столько всего, и всё это такое неправильное. [широ знал бы ответы на все вопросы][но он тут один] — И всё? — только и спросил паладин. — И всё, — в таком же тоне ответил МакКлейн. –Для тебя это мелочь? Кит не знал, что ответить: его тело — оружие. Оно ему не принадлежало; оно его не интересовало; оно не имело значения, пока работало исправно и позволяло быть паладином. Тело не сокровище, не храм, не что-то святое — когда-нибудь оно истлеет. Когда-нибудь придастся земле. И Когане был готов его отдать Лэнсу, если тому этого будет достаточно [он чувствовал вину — странное чувство неправильности не покидало][не потому, что он согласился на секс с «оборотнем»][а потому, что ведёт его на эшафот][он врал себе, ему, всем — но это просто привычка] Он подошёл ближе, провел рукой по волосам, остановился рядом с кошачьим ухом, а затем потрепал его, как обычно делал с собаками и Космо. Лэнс мурлыкнул, прикрыв глаза– [всю свою жизнь ты отчаянно цепляешься за тепло человеческих рук; бежишь и спотыкаешься, ласкаешься и мурлычишь, лишь бы кто-нибудь заметил и понял][но сам, без подсказок и твоих слов — потому, что иначе точно ранят][а кит уже ранил — поэтому не страшно]. Когане поцеловал в лоб, потом рядом с бровью, кончик носа, и только затем в губы — аккуратно и неумело. Лэнс ответил — воины всё же созданы убивать, а не любить; менестрели же полны любви — к миру и другим [но не к себе]. «Оборотень» потянул паладина на кровать, позволил ему забираться под одежду, касаться ребер, рук, бедер — пусть исследует и чувствует, пусть забудется [хотя бы на сегодня][сейчас он просто кит; а ты просто лэнс — все остальные эпитеты, звания, слова излишне][ты весь оголенный нерв — каждое прикосновение передается остро словно удар током: так опасно-больно][но почему-то это и приятно] [в любви ты ищешь спасение][но находишь боль] [только не сегодня][сегодня исключение из правила] Лэнс дал себе побыть животным — прокусил кожу на шее, слизал кровь, оставил царапины на спине [это всё, что останется у него от тебя][и то потом пропадёт][словно снег, растаявший с приходом весны]. Кит позволил себе быть человеком — прикасался аккуратно и бережно, целовал трепетно и чувственно, глядел в глаза влюбленно и ожидающе [ему нужно кого-то любить, иначе он пропадёт — и ты знаешь это][потому что такой же]. Одежда полетела на пол — сейчас не до аккуратности. У паладина сбилось дыхание, а весь он словно замер. Лэнс улыбнулся. «Нужно сначала растянуть», — прошептал на ухо, соответствуя образу кота-развратника. Когане только кивнул — [он натянутая струна][он электрический ток, что вот-вот может ударить][он твоё самое сокровенное и, казалось бы, недостижимое желание]. МакКлейн выгнулся от неожиданности, когда в него вошёл первый палец — Кит тут же поцеловал его в губы, углубил поцелуй, отвлекая кота на «борьбу за верховенство». Чувства смешивались, переходя друг в друга — Лэнс уже с трудом их идентифицировал, просто получая удовольствие, отдаваясь чужой воле и желанию [как твоему, так и его]. Он не понимал, насколько хорошо паладину потому, что собственный стон заглушал всё [включая благоразумие и здравой смысл][по крайне мере их остатки] – он то кричал, то мурчал, то совершенно безбожно не отдавала себе отчета в произнесенном, шепча безустанно имя клирика. [ты сейчас полностью открыт — это последний подарок][последнее «заметь, я неплохой»] «я люблю тебя», — [забивая крышку гроба чужого мироустройства][ты пропал в нём, мой сладкий]

Никто ничего не замечал. НИКТО Над всем этим, как апокалипсический знак, горел плакат: «Опасайтесь случайных связей!»

Метель не сошла ни через день, ни через два, ни через неделю. Лэнс пел песни и молился. [ты нашёл новый дом][который вот-вот потеряешь] [коты не самые преданные животные][но ты готов сделать всё ради него] [даже навсегда уйти из его жизни][даже принять учесть смертника] [даже услышать, что он так и не понял, не принял тебя, не сложил два и два] [готов остаться черным в его жизни] [если так будет лучше для него] [но от этого больнее][отказываться от всего, что дорого в пользу других — страшная привычка старшего брата] [идти наперекор судьбе — твой выбор с самого начала][ты неправильный кот, не восхваляющий «её», но если она поможет: твоя жизнь — «её» жизнь] [будто боги торгуются со смертными] [он твой бог, и он твоя погибель]

Сказки хотелось, песни? Некогда, некогда, некогда! Что там в груди колотится пойманной партизанкою? Сердце, как безработица.