Нет и нет, мне не до смеха, Нет окна и дверь размыта; Ведь пытать меня приехал Сам Великий Инквизитор. Инквизитор наседает, Подбирает инструмент; «Ты скажи мне все, что знаешь, Полегчает и тебе».
Пламя плясало, а вслед ему и тени. Шёл третий день поисков. Но Когане был уже на исходе: его мучала бессонница и косые взгляды отряда. Он изводил и себя, и их. Джеймс сел рядом — «Кит, так дело не пойдёт» и «нам нужно вернуться». Но Когане лишь вслед за удрученным вздохом повторил такое привычное «нужно продолжать». [мысли раз за разом возвращались к одному — к последнему разговору с широ][«кит, чтобы не случилось, ты должен быть сильным» — ложилось его большой, мозолистой рукой на плечи][«люция защитит тебя», — успокаивающе по щеке][ты крутишь клинок в руках — он обжигает кожу] Джеймс качнул головой — «нет, мы возвращаемся» и «в этих поисках нет смысла» [ты до последнего отрицаешь, что широ мог погибнуть][цепляешься за эти поиски, за каждую деталь, каждое «возможно»]. Когане готов был сорваться и начать драку — но его остановили: окликнул их, указывая в сторону леса. Кит встал, прошёл вперед, вглядываясь в темень — небольшая группа вышла из леса, на них виднелась броня паладинов [ты громко представляешься по форме][тебя одергивают — «вольно, боец, нам не нужны эти формальности»] — Вы с Охоты? — Кит старался не показывать своё удивление и волнение. Стоящий впереди командир скинул шлем [ты сразу узнаешь капитана Лотора — амбициозного полукровку, совершавшего удачную охоту за охотой] — Да, — они присаживаются к костру. — Слышал, вы заняты поиском группы капитана Широгане. Как успехи? Когане лишь отрицательно покачал головой. Лотор опрос свой не продолжил — мягко улыбнулся, будто ему не всё равно и начал рассказывать про прошедшую Охоту [ты внимательно следишь за разговором, пытаясь прикинуть, как эта информация может пригодиться тебе][но там про дракона — белоснежного, опасного и сбежавшего][«так вы его не поймали?» только неловко и вставляешь ты в разговор, убирая клинок в ножны, на бедро]. Лотор недовольно цыкнул, отхлебнул из своей фляги и предложил Киту — «этот ящер оказался хитрее нас, улетел куда-то в горы, а там видимо перевоплотился». — Никому нельзя доверять, — злобно резюмирует капитан. — Эти твари приспособились, заметив, что охота на них не утихает, привыкли носить человеческие тела, как выходную одежду, пережидая бурю, пьют в наших барах, говорят с нами, живут под боком. Технологии стремительно развиваются, но до сих пор не в силах сказать, передо мной человек или дракон. — Драконов не ссылают на Северный, — Когане пытается перевести тему разговора. Получается неловко и нелепо. Но развязанный алкоголем Лотор не против. — Небезопасно, — односложно отвечает он. — Тебе лучше на Северном не бывать. Ни в качестве конвоира, ни как преступник. Раздается смех. Кит пожимает плечами — «я предан Люции». [и больше не слова] [клинок слишком обжигает]Он наверное хочет меня открыть Как простой чемодан, он знает одно, Даже в самом пустом из самых пустых Есть двойное дно, есть двойное дно.
Кит не отводил взгляда от Лэнса, нежившегося в кровати, то и дело подставляющегося под солнечные лучи, вытягивающегося полностью, только не мурчащего ещё. Хвост свисал вниз, болтаясь спокойно. Уши иногда чуть вздрагивали. Когане провёл рукой по чужим волосам, потрепал, как делал обычно Космо, а потом стал пропускать пряди сквозь пальцы [тебе так легко и спокойно][до этого ты отчаянно бежал: от себя и будущего][оно почти кусало тебя, нагоняя][но тут всё остановилось, застыло, встав на правильные, верные места, дав тебе то, что ты так хотел: спокойствие] Буря утихла два дня назад. И теперь весь снег вокруг блестел и сверкал. Люди на улицах ласково улыбались, встречая его или Лэнса, здоровались и нередко заводили любезные беседы. Север словно в одночасье расцвёл, показывая себя с самых чудесных сторон. Это странно и приятно, будто получить подарок, которого и не ждал. Когане всё чаще ловил и себя на дурацкой улыбке — «маллет, ты меня пугаешь». Уши Лэнса задрожали, — «давно проснулся?» мягко спросил тут же он, потирая сонно глаза. «Достаточно», — целуя макушку под возмущение, ответил Кит. За окном новый день подгонял всех и вся заниматься делами. — Буря утихла, — зачем-то акцентировал внимание паладина МакКлейн, переворачиваясь, кладя голову на колени и хмурясь. — Да, — замешкался Когане, старательно пытающийся не понимать к чему клонил Лэнс [ты понимаешь, что за этим стоит, но бегство — твой выход][потому что решение не нравится ни тебе, ни ему][оно вонзится в сердце ножом] — Ты должен доставить меня в тюрьму, — тут встал оборотень, прошёл вглубь комнату, потираю шею. — Не, ни то, что бы мне хотелось или не нравилось тусоваться тут с тобой, трахаясь, смеясь и ведя себя, как влюбленный дурак, не знающий проблем, но… это не может длиться вечно. Тип, сколько мы будем закрывать глаза на то, что ты должен сдать меня, и улыбаться друг дружке? — Я… Кит не знал, что ответить. Потому что тяжелые моральные дилеммы и их решения не входили никогда в послужной список паладинов [ты всего лишь инструмент: клинок в руках праведной богини][люция направляет тебя][и ты не смеешь сомневаться в ней][но так почему так больно?][почему так хочется возразить всем и вся?]. Он смотрел на спину МакКлейна, ощущая, как внутри разрасталась огромная дыра — [за ней, возможно, другие миры, в которых ты покоряешь космос в огромной железной кошке, разрываясь от другого рода проблем][но ты здесь] Оборотень стоял недвижимый. Чуть крючившись, так что выпирали позвонки, он просто стоял, не решаясь ни уйти, ни подойти к Когане: в голове его творились ужасные вещи [мысли бегали отчаянными крысами, желавшими сбежать с тонущего корабля][, а он однозначно тонул: в ките, в страхе, в желании просто любить]. Кит тоже не решался: решать убить или помиловать было легко. Потому что выбора не было. Только четкое следование инструкции, четкое понимание истины, жестокой, но справедливой. Но если его справедливость всего лишь пепелище, то что у него остается? Что тогда он сам такое? — Я хочу рассказать тебе историю, — Кит достал кинжал. Покрутил в руках, выжидающе смотря на Лэнса и боясь, что тот не будет слушать. — Не самое лучшее время для сказок, — чуть посмеявшись, МакКлейн сел рядом с паладином. — Это история о мальчике, который ничего не знал, — Кит пропустил чужую колкость. Они оба были не в себе. — У мальчика был только красивый клинок, украшенный странными рунами и место в приюте Святой Люции. Там два раза в день он молился, трижды читал рукопись и смотрел на звёзды, являющиеся её платком. Другой жизни мальчик не знал, — Когане не удержался от смешка. — Он никогда и ничего не знал. Пока его не забрал паладин и не подарил смысл жить. Не просто бояться, что мальчик неправильный. А заниматься чем-то важным, нужным, полезным. Повисла тишина. Лэнс забрал клинок, положил на кровать, а затем взял руку Кита, начал нежно поглаживать, успокаивающе, словно говоря, что он рядом. Будучи маленьким, несмышлёным котенком, он часто хватался за мягкую, теплую ладонь матери, когда его охватывал страх или грусть. Она всегда улыбалась, шептала успокаивающие слова и поглаживала большими пальцами кожу на его руках, — «тепло людей берём с собой, своё отдаем другим» пробежали в голове у него строчки из какой-то поэмы, которую он не любил, потому что у неё был грустный конец. Поэмы почему-то никогда не заканчивались счастливым концом, или Лэнс такие просто не знал. — Клинок, который был у мальчика, что он значил? — Тихо спросил МакКлейн. Кит осекся, взглянул на него. Похоже, он погрузился в свои мысли и не ждал вопросов. — Для ребенка, живущего в приюте Святой Люции, ничего хорошего, — он пожал плечами. — Но это было памятью о матери, и он не мог его выкинуть. — Руны на нём принадлежат служащей Танте, да? — Лэнс поцеловал чужое плечо. Ещё крепче сжал ладонь Кита. — Да, — Когане посмотрел в окно. Там у людей начинался хороший день. Они спешили по делам. Смеялись. Улыбались. И кажется не думали ни о чём тяжелее списка покупок на ужин. — Но она не была плохим человеком. Наверное. Лэнс без лишних слов потянул Кита на кровать, крепко обнял и стал успокаивающе мурчать. Звук был громким, утробным, но таким приятно домашним, что Когане просто прикрыл глаза, давая себе просто наслаждаться чужим теплом. Он на самом деле был жутким собачником и коты его больше раздражали. Но МакКлейн будто мог сделать, что угодно, и Киту это понравится. «Он может убить меня и я буду не против», — как-то устало и пугающе четко осознал паладин, поглаживая оборотня по спине. — Слушай, а почему приют называется Святая Люция? Она же богиня, зачем ей приписка, что она святая? — Лэнс забавно нахмурился. — А лишь Танта и знает, — просто ответил Кит.Если б были еще силы, Я б сказал ему: «Мой милый, Я не знаю кто я, где я, Что за силы правят миром; И мои опутал ноги Длинных улиц лабиринт»…
Аллура смотрела на цветы, опавшие с венца на её голове. В саду пели птицы. Шелестел ветер. Ровная, идеально подстриженная живая изгородь закрывала вид не только на город, но и на саму небольшую церквушку и приписанный к ней приют. Воспитанники сейчас были на утренней молитве. Сама жрица на ней не присутствовала, решив, что в одиночестве она проведёт своё «свидание» с богиней. Но треск веток возвестил, что у неё есть гость. Она не повернулась, чуть вздрогнула своими эльфийскими ушами, прислушиваясь. До неё до нёсся металлический запах и хриплое дыхание. — Я думала, ты ищешь Широ, — чай в её кружке остыл. Аллура посмотрела на отражающееся в нём лицо Кита, усталое, изнеможённое безуспешными поисками и печалью. — Мне сказали вернуться, -он сел напротив. Потёр глаза, виски, а потом закрыл и вовсе лицо руками. — Тебе нужно отдохнуть, — жрица сняла венок, положила на стол, вслушалась в то, что происходит в церкви. Она знала Когане ещё с тех времён, как он являлся воспитанником приюта. Столько дней уже минуло с этих времен. — Немного поработай в городе, посторожи, тем более там в окрестностях вроде видели дракона. — Белого? — Кит вспомнил разговор с капитаном Лотором. Аллура удивленно кивнула. Паладин тут же пояснил. — Услышал от охотившейся на него группы. — К сожалению, мы не знаем, как выглядит его человеческая форма, — она тяжело вздохнула. — Но вдруг твоё чутьё выручит нас и в этот раз. Жрица мягко улыбнулась. Раньше она бы и не подумала, что будет с теплотой думать о строптивом паладине, вечно сующимся в самое пекло. Многое изменилось и многое стало казаться чем-то неправильным, чем-то, что нужно изменить, перестроить, перекроить. «Широ тоже об этом говорил», — отстраненно подумала Аллура, поправляя длинный подол церемониальной жреческой рясы. Кит встал, потянулся, разминая затекшие мышцы — «хорошо, я займусь патрулированием». — Раз такова воля Люции и моё наказание, — он чуть смеётся. — Поздравляю, самая юная высшая жрица [аллура смотрит ему в спину] [вера его не спасёт] [его спасение в любви]Инквизитор мне не верит,Заворачивает винт. Он наверное хочет меня открыть, Как простой чемодан, он знает одно, Даже в самом пустом из самых пустых Есть двойное дно, есть двойное дно.
За окном выла вьюга — словно в насмешку над всеми их переживаниями, она поднялась в тот же день, когда они обсуждали, что делать дальше. Она отложила решение этой проблемы, дав им ещё ночь, чтобы просто лежать в обнимку друг с другом, вдыхать запах, прикасаться к коже, вести так аккуратно и бережно. Кит думал о юности, приюте, всём том, что ему дало служение Люции — выводов у него не было, лишь голые факты, что настоятельно твердили «ты всё делал правильно, просто доведи дело до конца и отправься вновь искать Широ». Широ — его отправная точка во всём: начиная от суждений и заканчивая моральным компасом. Та самая стрелка, по которой он брал ориентир из раза в раз. Только теперь он один. И решать свои проблемы ему нужно самому, не уповая на божественное проведение и отеческий совет Широгане. Его словно бросили в море, не научив плавать, полагая, что инстинкты возьмут верх и он выживет. Только у Когане получалась отвратно: его мотало по кругу, заворачивая как в водовороте, ведя к такому очевидному и противному решению. «Как-то», — вспоминал Кит, — «Широ сказал, что мне стоит слушать только своё сердце». Но оно молчало — [выхода будто и не было никогда][он замурован кем-то, бессердечным, жестоким, смеющимся над тобой] — Кит, — тихо начал Лэнс, слегка вошкаясь, перекладываясь поудобнее, вытянув свои длинные ноги, а потом положив на паладина, словно там им и самое место. — Думаешь о том, что делать дальше? — О, ты ещё и телепат, — попытался отшутиться Когане, всматриваясь в тьму комнаты, будто там были ответы на все вопросы, волнующие его. — По твоему лицу понял, гений, — МакКлейн ухмыльнулся, крепче обнимая Кита. — Мое зрение в темноте всё же лучше человеческого. Он зевнул. Время было позднее, их вымотала ссора и переживания. Люди ко всему привыкают, а Лэнс боялся стать чьей-то просто привычкой, которую не бросают от лени или занятости. Он хотел быть ярким пятном, броским, запоминающимся. Поэтому стремился сбежать ото всех. Но сейчас меньше всего ему хотелось бросить паладина и уйти прочь. [он привязался][милый котенок, эту веревку тебе не развязать, не разорвать, не тронуть твоими лапками]. МакКлейн зацепился за лицо Кита, как за спасательный круг: так к нему привык, к задумчивости, отеняющей и стареющей его молодое лицо, к вздёрнутому носу, к глубоким, темным глазам, полным невысказанной печали. — Я должен найти Широ, — паладин прикрыл глаза. — А потом? — Лэнсу было чертовски обидно [быть вторым]. — Не знаю, — [ты бежал][единственным доступным для тебя способом]Видно был я здесь не первый Окружен такой любовью, И во всех углах таились Призраки средневековья. Тени в черных капюшонах Выползают из щелей Наблюдают напряженно За добычею своей.
…доспех до сих пор казался Когане тяжелым, сделанным вовсе не для него, и давящим на мышцы. Поэтому, снимая его, он чувствовал небывалое облегчение — «как думаешь, драконы тоже, обращаясь в истинную форму, чувствуют себя так?». Широ задумался, остановился, задержав руку с бинтом над открытой, пульсирующей раной, а потом кивнул — «наверное, порой даже им нелегко». Что этим имел в виду старший по званию — и временный опекун — Кит не понял, списав это на очередную философскую мысль, которые периодически вкидывал Широгане, будто был не воином, а бардом или профессором университета [ты слышал на Среднем их полно: маги твердят там совсем бесовские вещи]. Будучи капитаном, Широ имел личную комнату — небольшую, всё же это казарма, но ему и Киту хватало. Последний и вовсе считал её уютной — «в приюте всё было общее, даже пространство» с ужасом делился он, будто не привыкнув к такому раскладу. Ему исполнилось недавно четырнадцать, но выглядел он старше и взрослее. Хотя порой в нём просыпался юношеский горячий пыл, и он с рвением бросался из крайности в крайность, выматывая себя физическими тренировками, чтением уже заученных фолиантов про Люцию и устава паладинов, лишениями, кои должны сделать его дух крепче и сильнее. — Аллура отправилась в столицу, — Когане подошёл к капитану, помог перевязать рану, укорительно посмотрев и добавив, что обязательно следует показаться лекарю. Широ лишь дурашливо пожал плечами и мягко улыбнулся [также болезненно, как обычно, словно вовсе не стараясь спрятать грусть][ты думаешь спросить про адама и не повздорили ли они, но отдергиваешь себя][просто будь собой — верным рыцарем и послушным мальчиком]. — Станет высшей жрицей. — Думаю, она сама воплощение Люции, — Широ глядел в окно: там виднелся закат. День подходил к концу [как и его жизнь].Поглощенное оранжевым небо напоминало об апельсинах, растущих на небольшом острове, о теплом пляже и об Адаме, улыбающемся ему как ребенок, никогда не видевший моря. Всё же дом — это не место. Это человек. –Бойкая, молодая, сильная и справедливая. — Выскочка, — Кит недовольно пробубнил. Аллура была настоятельницей в приюте и, благодаря своей эльфийской крови, выглядела поразительно молодо и даже юно. От чего Когане часто вёл себя с ней панибратски, совсем забывая о её возрасте. — Думал, в приюте тебя учили толерантности и терпимости, — Широ понимал: юность в Ките бурлила и кипела, заставляя злиться, вредничать и язвить. «Как маленькая тучка с грозовыми молниями», — ухмыльнулся капитан. — Да, — Кит смутился. — Наверное. Не помню. — Многие ответы приходят с опытом, — философски заметил Широ, потрепав Когане по волосам и щелкнув по носу. Рана ныла, напоминая о себе. Попавшийся дракон был молод и, похоже, просто отбился от стаи, но бился с яростью взрослого, не жалея себя, от чего умудрился ранить такого матерого и опытного бойца как Широгане [возможно, дело было в болезни][а может он просто уже устал бороться, поэтому так глупо и подставился]. Когане взглянул на свой кинжал. Руны блестели, переливаясь: грядет полнолуние [если широ про эти ответы][то они тебе не нужны][люция справедливая богиня][не великодушная]Они все захотели меня открыть, Как простой чемодан, они знают одно, Даже в самом пустом из самых пустых Есть двойное дно, есть двойное дно.
Комнату заполнял солнечный свет раннего утра. За окном щебетали какие-то птицы — северушки? Кит накинул плащ, напоследок посмотрел на спящего крепким сном Лэнса, и вышел. В записке он просил оборотня отправиться на родину и не появляться больше на территории паладинов. Возможно, своевольный и упертый МакКлейн не послушает, постарается его отыскать, будет подвергать себя опасности. Но Кит всё же надеялся на его благоразумие [на улице холодно][ты дышишь на свои руки, пытаясь согреть][вокруг ещё больше снега, чем вчера — он сверкает похлеще люцентия] Паладин думал, что написать в отчете, как ему объяснить пропажу оборотня. «Сердце сказало мне, что он неплохой парень!», — тут же представил Кит, — «звучит отвратительно неправдоподобно». От этого морозило ещё сильнее. Удрученно вздохнув, Когане поспешил, надеясь, что корабли уже отходят и он не попадет в глупейшую из возможных сейчас ситуаций [хотя в глубине души ты мечтал, что ни одно судно не выходит в плавание][даже окончательно решив, ты метаешься, надеясь на лучший исход][только это не сказка, в которой выполнив ряд условий, тебе даруют желаемое][тут не нужно побеждать дракона] [нужно победить себя] [а это сложнее][в тысячу раз] [люция бы тоже не справилась] [ты на это надеешься] [потому что это бы тебя оправдало] Когане быстро спустился к порту — дорожка уже была прочищена [магия?][какая сейчас разница]. Чайки бесновались в небе, громко крича, будто будя весь город ото сна и толкая к действиям. Солнце озаряло деревянные корабли, оставляя вдоль досок полосы привлекающего взор золота: они выглядели удивительно новыми и крепкими, готовыми к недельному, нет, месячному плаванью. Паладин не сдержал удивления — ему прежде лишь единожды удалось лицезреть королевский флот. Горожанка, стоявшая неподалеку и также восхищающаяся мощью и красотою кораблей, оживилась первая, приятно улыбнулась — хотя Кит этого не видел в тот момент — и тихонечко, боясь спугнуть, спросила: — Красиво, да? — Словно у неё оставались сомнения. — Да, — совершенно открыто подтвердил Когане, отвлекаясь от разглядывания флота. — Вы не знаете, почему они здесь? — Говорят, доставили пропавшую графиню Розу, наследницу, что должна стать следующим наместником, — женщина засомневалось, брови её сошлись на переносице, выдавая задумчивость. — Правда, вроде как она сама сбежала, а не пропала. — Думаете, судна отправятся до материка сегодня? — В лоб спросил паладин. Время будто поджимало: он чувствовал, что ему нужно как можно быстрее отправиться [а то чувство вины догонит, начав кусать за пятки]. Женщина отрицательно покачала головой — «праздник же» тут же пояснила она, откланявшись и отправившись по своим делам. Кит недовольно цокнул — бессмысленный, но успокаивающий жест. Обратно нельзя — он должен уйти от Лэнса[так будет лучше][для вас обоих][повторяй это почаще, авось и станет правдой]. Вперёд — некуда. Северный — это жуткий холод, снежная пустыня и дикие земли, пристанища ледяных драконов[безмозглых и опасных][звучит знакомо, не так ли]. Останавливаться вроде тоже нельзя — нагонит, потребует ответы, разъяснения, заупрямится, настояв на своём, заставит и поверить [и тебя]. — Ты выбрал не лучший материк, чтобы меня бросить, — шутливо-едко раздалась позади. Когане боялся повернуться, хотя прекрасно узнал, кому принадлежал этот голос. Его он бы не спутал ни с чьим [ты будто старался сохранить секрет иллюзиониста или фокусника][тайну и так известную всем]. — Отсутствие удачи — это смягчающее обстоятельство? — Кит не поворачивался, уже чувствуя спиной жар чужого тела. А затем и руки, обвивающие его талию, хвост, закручивающийся вокруг ноги, и голову, положенную на плечо. Дыхание щекотало и обжигало. — Даже если ты хотел, как лучше, я всё равно недоволен и считаю, что ты осёл, маллет, — в подтверждение Лэнс чуть укусил паладина за ухо. Громкое ауч, ставшее его трофеем, порадовало оборотня, тот замурчал, лизнув укус. — Слышал, что в отношениях люди вместе принимают решения? Когане молчал. Он слышал о вычислительных машинах из Среднего, которые периодически подвисали, перегреваясь.И сейчас он ощущал себя также. Хотелось переспросить, хотя паладин прекрасно всё расслышал. Но в ушах звенело: то ли от сказанного, то ли от волнения. «Вот тебе и воин», — глупо подметил сам же Кит, борясь с нервами и… смущение? Оно вообще казалось лишним, незваным гостем, пришедшим с бухты барахты и наследив до самой гостиной, вызывая недоумение и раздражение. Когане сглотнул. Лэнс ему не мешал: у того нередко что-то в голове заклинивало. «Может ему по голове прилетало», — грустно и не всерьез подумал оборотень, занимая себя, пребывая в томительном ожидании. — Отношениях? — всё спросил Кит. — Думал, что отвяжешься от меня? — Лэнс прятал волнение за шутливостью и напускной дурашливостью, что сейчас как пятое колесо телеге. — Как же я тебя такого грустного, одинокого оставлю? Не делай вновь из меня монстра. — Я должен найти Широ, — напомнил тут же паладин, тщетно пытаясь не загнать себя в ловушку. — Это опасно. — Жизнь — это вообще одно сплошное опасное приключение со смертельным исходом, — МакКлейн обнял крепче. — И я тебя одного в него не пущу. Так уж и быть, великий я, поможет тебе с поиском. Паладин молчал. «Отправишься, хотя тебя это не касается?», — поинтересовался Когане, не понимая, к чему сам ведёт: он будто специально тыкался во все тупики. Лэнс пожал плечами. Вдохнул чужой запах. Провёл носом по одежде — под ней ключица [красивая по его скромному мнению][что-что, а тело у паладина красивое: атлетичное, сильное, словно специально созданное, чтобы оборотень им восхищался]. «Меня касается всё, что связано с одним глупым маллетом», — подытожил он, отстраняясь, обходя и становясь перед Китом. Последний глядел взволновано и почти испугано. — Я люблю тебя, — неожиданно сказал он. — Знаю, — кивнул оборотень. — Я такой же, как у тебя, взгляд каждое утро в зеркале видел. Влюбленный и глупый. — Не паясничай, — слегка ударив в плечо, сдерживая то ли счастливый, то ли нервный смех, ответил паладин. А потом вцепился в него рукой, утыкаясь. — Прости? [вместо ответа оборотень поцеловал макушку паладина] [«в постели сочтемся, когане»] [жизнь не сказка] [но и в ней бывают счастливые финалы]