Когда погибают миры

      Белые, с синими вставками — выглядит стильно. Новые блестящие лезвия так хорошо отполированы, что в них можно смотреться, как в зеркало. Шелковистые шнурки, мягкая подкладка — что ещё нужно для счастья? Едва Кит решил взять именно эти, как за спиной раздался участливый голос девушки-консультанта:        — Какой вам нужен размер?       Размер.       Кит сосредоточенно нахмурился, разглядывая коньки. Лэнс выше — значит, по идее, нога у него должна быть больше? Или нет? Если бы узнал заранее, не попал бы сейчас в такую глупую ситуацию…        — Что-то не так? — удивлённо моргнула девушка.        — Нет, — процедил Кит сквозь зубы и полез в карман за телефоном. Поднося трубку к уху, он уже прекрасно знал, что обречён, но выхода не было.       Шестой или седьмой гудок сменился хриплым раздражённым возгласом:        — Какого чёрта, Когане?!        — Какой у тебя размер ноги? — не стал церемониться Кит. Собеседник опешил.        — Прошу прощения?        — Размер ноги, Лэнс.        — Ты разбудил меня в половину восьмого утра в выходной, чтобы узнать размер моей ноги?        — Просто скажи и будешь спать дальше.       Гудки.       Лишь обеспокоенный взгляд консультанта удержал Кита от злобного рычания. Что ж, придётся прибегнуть к другому варианту.       Второй раз трубку взяли быстрее, но новый голос на фоне неясного шума был чуть ли не раздражённее первого:        — Что?!        — Пидж, какой у Лэнса размер ноги?        — Откуда мне знать такие интимные подробности? Я думала, ты — его лучший друг. Неужели ты всё-таки заморочился с этими коньками?        — Да.        — Ну удачи, что ещё сказать. Извини, мне неудобно разговаривать. — Фоновый шум стал громче, и Кит понял причину дурного настроения подруги: наверняка мама потащила любимую дочурку Кэти на воскресный шоппинг, поэтому сейчас Кэти мысленно уничтожает всё живое в радиусе пары километров. Увы, сочувствие в планы Кита на данный момент не входило. Пидж коротко попрощалась: — Надеюсь, он хотя бы теперь успокоится. Пока.        — Пока.        — Если не знаете размер, лучше взять с запасом, — подсказала сердобольная девушка. Кит снова взглянул на коньки и решился:        — Беру эти.       Покупку поместили в прочный тканевый чехол и убрали в пакет. Покинув магазин, Кит отправился к дому Лэнса пешком — проветриться и остыть перед встречей не помешает.       Навязчивая идея посетить каток пришла в гениальную голову Лэнса примерно за неделю до Рождества. За эту же неделю он умудрился достать всю компанию бесчисленными однообразными репликами вроде «скоро мы пойдём на каток?», «когда на каток?», «хочу кататься!» Выяснить, что коньков у него нет, удалось непосредственно в сочельник, когда Лэнс страшно удивился, не получив их в подарок. Тогда и без того не королевское терпение Кита лопнуло, и он поклялся самому себе, что достанет эти чёртовы коньки любой ценой, лишь бы нытьё МакКлэйна в конце концов прекратилось.       После праздников вернулись будни, все вышли на работу, и стало немного не до того. Можно было бы забыть о нелепой истории, но при последней встрече Лэнс так многозначительно вздохнул: «А в парке каток залили…» — что выбора не осталось. Именно поэтому Кит сегодня поднялся рано утром и заставил себя пойти в спортивный магазин.       Только — вот незадача — из головы совершенно вылетело, что будить Лэнса в выходной день по какой бы то ни было причине равносильно самоубийству.       В последнее время с ним и так творилось что-то странное — настроение скакало без повода, он то и дело срывался на друзей, а потом вёл себя как ни в чём не бывало. Ханк списывал его состояние на зимний авитаминоз и нерегулярное питание, Пидж отпускала едкие шуточки про ПМС, а Кит просто старался не взорваться и сам порой удивлялся собственному терпению. Возможно, дело было в том, что Лэнс действительно был его лучшим другом, которому прощалось несколько больше, чем остальным, а возможно, секрет выдержки Кита крылся в глубоком внутреннем убеждении: даже Лэнс МакКлэйн, с его бурным латиноамериканским темпераментом, не станет закатывать истерику без причины. Другое дело, что причину он может и не назвать. Возможно, из-за этого последние два месяца привнесли в их отношения какую-то недосказанность, напряжение, которого не было раньше…       Так или иначе, сегодня Кит направлялся к другу с одной-единственной целью — швырнуть злосчастные коньки ему в лицо и удалиться с чувством выполненного долга. Будет знать, как отключаться посреди телефонного разговора.       На удивление, дверь открыли быстро. Лэнс уже успел встать, одеться и проснуться (наверняка именно в таком порядке), но взгляд голубых глаз, обведённых тёмными кругами усталости, отнюдь не был дружелюбным.        — Решил заявиться лично? Как мило, — бросил он, издевательски ухмыльнувшись. — И почему тебя так сильно волнует размер моей ноги с утра пораньше? Хочешь по нему вычислить размер моего…       Кит молча протянул пакет.       Мгновенно заткнувшись, Лэнс вытащил чехол с коньками, расстегнул молнию и несколько секунд с открытым ртом таращился на подарок. Вид у него при этом был наиглупейший. Посчитав миссию оконченной, Кит развернулся на сто восемьдесят градусов и собрался уходить, но в спину топором врезался оживлённый возглас:        — Пойдём сейчас?       Лэнса будто подменили за секунду: вместо хмурого невыспавшегося парня на Кита смотрел широко распахнутыми, полными предвкушения глазами счастливый мальчишка, которому подарили первый в его жизни конструктор «Лего». Чехол с коньками он нежно прижимал к груди.        — Мои дома, — без особой надежды бросил Кит и услышал вполне предсказуемый ответ:        — Заберём по дороге! Заходи, я быстро. Кофе будешь?       Не успел Кит опомниться, как уже оказался на кухне, с чашкой чёрного кофе под носом. Только это помешало уйти в тот момент, когда лимит «быстро» превысил пятнадцать минут.       Лэнс собирался, как старшеклассница на первое свидание: за каким-то чёртом принял душ, долго рылся в шкафу, подбирая одежду, затем по неизвестной причине проторчал в ванной ещё минут десять. На кухню он заявился при полном параде — в новом кашемировом свитере, сияющий, как рождественская гирлянда, причёсанный, пахнущий мандариновым гелем для душа (было бы для кого стараться). Синяки под глазами бесследно исчезли. Тональный крем? Это взбесило Кита окончательно.       Практически швырнув пустую кружку в раковину, он молча вышел в прихожую и стал обуваться. Больше всего хотелось послать всё к дьяволу и уйти, громко хлопнув дверью. Не замечающий пороховой бочки под собственной задницей, Лэнс радостно чиркнул спичкой:        — Ого, ты сегодня в шапке?        — Проблемы? — сдавленно отозвался Кит. Кубинец хмыкнул:        — Я думал, бунтари не носят шапок.       Шутка вышла до того дурацкой и неуместной, что половина злости прошла. МакКлэйн — придурок, каких мало, даже обижаться бесполезно.       К счастью, на улице он был нем как рыба, смотрел по сторонам и явно думал о чём-то своём; благодаря этому Кит смог успокоиться окончательно. Даже желание кататься появилось — на коньках он не стоял давно, но был уверен, что не разучился. Когда-то ему нравилось стремительное, но плавное скольжение по гладкой поверхности, звук льда, разрезаемого острыми лезвиями… Возможно, удастся весело провести время. Само собой, Лэнс начнёт дурачиться, как малолетка, но это наверняка уже не будет так раздражать. Они накатаются вдоволь, отогреются чаем в ближайшей забегаловке, а потом… придумают, на что ещё потратить выходной. Да, дела начинают налаживаться, даже затянутое тучами небо уже не выглядит таким унылым.       Они зашли в квартиру Кита за коньками и вскоре добрались до парка.       Несмотря на ранний час, на катке уже собралось около двух десятков человек — в основном дети школьного возраста. Они с визгами и хохотом носились по льду: кто-то падал и кувыркался, кто-то держался на ногах вполне уверенно, а кто-то даже умудрялся демонстрировать элементы из фигурного катания. Лэнс удовлетворённо вздохнул и нетерпеливо дёрнул молнию чехла.       Коньки, как ни странно, пришлись ему впору. Сняв защиту с лезвий, он сделал несколько неловких шагов по неглубокому рыхлому снегу, благоговейно ступил на лёд… и с размаху шлёпнулся назад, разбросав длинные худые конечности.       Истина предстала перед Китом во всей своей неприглядности.        — Ты не умеешь кататься?        — Естественно, не умею! Много ты льда видел на Кубе? — нервно рассмеялся Лэнс. — Не хочешь помочь?       Кит молча смотрел на то, как он пытается собрать разъезжающиеся ноги и встать. Разочарование жгло горло изнутри. Они не будут кататься сегодня. Лэнс будет падать и падать, а Кит обязан будет всё время торчать рядом и каждый раз поднимать его. Скорее всего, они даже не сдвинутся с места.       Просто отлично.       Вцепившись в его локоть, Лэнс подтянулся и застыл с согнутой почти параллельно льду спиной. Затем он кое-как выпрямился и улыбнулся с нарочитым энтузиазмом.        — Ну, показывай, что нужно делать.       С трудом высвободив рукав куртки из чужой хватки, Кит оттолкнулся ребром лезвия, легко прокатился вперёд на несколько шагов, развернулся и приехал обратно.        — А инструкция? — уточнил Лэнс всё с той же улыбкой, которую он явно удерживал на лице исключительно силой воли. Напряжение. Снова.       О существовании инструкций для катания на коньках Кит и не подозревал. Пришлось импровизировать.        — Ставишь ногу так. Толкаешься. И едешь.       Чересчур торопливый шаг едва не привёл к новому падению, но Лэнс удержался. Неловко переступил, зацепился зубцами за лёд, снова чуть не упал. Кит наблюдал за его вознёй, стиснув зубы так крепко, что начала неметь нижняя челюсть.        — Дай руку, — потребовал Лэнс и сжал его запястье ледяными пальцами. Вдвоём они смогли преодолеть ещё несколько дюймов льда. — Ну помоги, у меня же не получается!        — Тогда какого чёрта тебя вообще понесло на лёд? — огрызнулся Кит.        — Я думал, ты меня научишь!        — А меня не думал спросить, стану ли я тебя учить?        — А почему нет?        — Потому что ты идиот!        — Не ори на меня, чёртов маллет! — вспылил Лэнс в ответ. — Ты показал всего один раз, я понять ничего не успел!        — Вот, смотри! — Стряхнув его руку, Кит снова отъехал в сторону. Что тут можно не понять? — Давай, повторяй!        — Если ты ещё раз крикнешь на меня…        — Просто отталкивайся ногой, придурок!       Хорошо, что Лэнс додумался заткнуться, иначе его раскрасневшемуся от мороза и гнева лицу грозила серьёзная опасность быть разбитым о лёд. Обиженно засопев, МакКлэйн всё же поставил ногу под углом и, пошатываясь, сдвинулся с места самостоятельно, но тут же остановился.        — Другой ногой. Согни колени, — резко скомандовал Кит.        — Не приказывай мне!        — Ты собираешься учиться или нет?        — Я не могу, когда ты так давишь!        — Да начни уже двигаться!        — Кит!        — ХВАТИТ!       Глаза Лэнса округлились. Он хватал ртом стылый воздух и беззвучно выпускал его облаками густого пара. Остальные катающиеся стали задерживаться рядом и беззастенчиво глазеть на них. Вот-вот могло случиться непоправимое…       Повернувшись спиной к Лэнсу, Кит рванул на противоположную сторону катка. Затылок под шапкой будто раскалился докрасна. Парень стал выписывать на льду стремительные восьмёрки, лавируя между беззаботно смеющимися детьми. Пульс бешено грохотал в висках.       Чёртов Лэнс с его капризами, истериками и враньём. Зачем было затевать всю эту историю с коньками и строить из себя любителя, хотя на деле он коньки в глаза не видел? Поиздеваться решил? Заняться больше нечем? С тем же успехом можно было остаться дома и поиграть в видеоигры — но нет, это ведь слишком легко. Причём, Лэнс, как никто, знает, что вывести Кита проще простого, только раньше именно он был тем, кто всегда уступал и гасил ссоры в самом начале…        — Ой! — Проезжавшая мимо девушка налетела на Кита плечом и очаровательно улыбнулась. — Извините, я такая неловкая!       Не обращая внимания на чужой пристальный взгляд, Кит осмотрел каток поверх её головы. Знакомого силуэта не наблюдалось. Где Лэнс?        — Может быть, покатаемся вместе? — Предприимчивая особа не теряла надежды обратить на себя внимание. — Я всего третий раз на катке, а у вас так хорошо получается…       Вон он. Сидит прямо на снегу, у самого льда, низко опустив голову, вместо того, чтобы тренировать шаги. Совсем спятил?        — Мы могли бы…        — Нет, — перебил Кит, объехал растерявшуюся девушку и двинулся в обратную сторону.       На его глазах Лэнс вдруг принялся расшнуровывать коньки — поочерёдно стащив, он отбросил их в сторону, поставил на лёд ноги в одних носках и вновь застыл. Не поднял головы, даже когда Кит резко затормозил рядом и опустился перед ним на корточки.        — Двинулся? Что ты творишь?       Молчание. Не придумав ничего лучше, Кит размотал свой шарф и обвернул им промокшие ноги Лэнса. Вдруг на запястье упала тёплая прозрачная капля.       Лэнс не задыхался, не всхлипывал и вообще не издавал ни звука — слёзы просто стекали тонкими ручейками вдоль покрасневшего носа, собираясь на кончике. Невыносимое зрелище. Кулаки Кита сжались сами собой. Он не выдержал:        — Ты расскажешь, что происходит, или нет?!       Ответ неожиданно прозвучал тихо и спокойно:        — Мама больна. Я хотел поехать домой в конце зимы, но у нас сокращение, и со следующего месяца меня уволят, так что денег не будет. Я работал сверхурочно, чтобы накопить хоть немного, и жутко вымотался. Думал, будет здорово отвлечься и покататься…        — Ты ненормальный, Лэнс? Почему ты молчал?        — А что вы могли сделать? Кроме одалживания денег, которых у вас тоже нет, — дёрнул уголком рта кубинец. Достойных контраргументов не нашлось, но Кит не сдался — ситуация требовала прояснения.        — Ты мог хотя бы сразу признаться, что не умеешь кататься. Попросил бы Пидж, она бы тебя научила.        — Я хотел, чтобы меня научил ты, — поджал губы Лэнс.        — Ты же знаешь, какой из меня учитель.        — Всё равно.        — Ладно… Мне ты мог заранее сказать, что катаешься как бревно? Просто чтобы я был в курсе?        — Да ты бы тогда вообще отказался со мной идти, разве нет?       Они хмуро уставились друг на друга.       В эту секунду Кит искренне, всем сердцем ненавидел Лэнса МакКлэйна — целиком, от встрёпанной макушки до завёрнутых в его шарф ступней. За молчание, за этот неудачный во всех отношениях день и особенно за это печально-отрешённое выражение глаз.        — Я тебя сейчас ударю, — честно предупредил он.        — Ударь, — согласился Лэнс и даже голову приподнял, подставляя лицо.       Ярость поднималась из груди удушливой волной. Ярость и что-то ещё, жгучее, болезненное, почти выворачивающее наизнанку, но при этом необъяснимо согревающее…       В голубых глазах Лэнса вдруг мелькнуло отчаяние.        — Кит… — Голос дрогнул. — Кит… Я…       Бить Кит не стал. Вместо этого вцепился в воротник куртки Лэнса и дёрнул его на себя.       Зубы скрипнули о зубы. Шершавые обветренные губы, солоноватые на вкус, сминались от напористых прикосновений — возможно, поцелуй вышел излишне грубым, но на нежность Кит был сейчас не способен. Впрочем, жалоб не поступало: Лэнс охотно впустил его в свой рот, позволяя делать всё, что вздумается, и лаская языком в ответ. Холодный, как сосулька, острый нос упирался Киту в щёку.       Напоследок прикусив чужую нижнюю губу, Кит отстранился. Ситуация требовала сказать что-то вроде «успокоился?» или «доволен?», но не получилось выдавить из себя ни слова.       Потому что никогда в жизни никто не смотрел на него таким взглядом.        — Удар у тебя что надо, маллет, — прошептал Лэнс и слабо улыбнулся. От этой улыбки сердце в груди Кита исступлённо дёрнулось и вытолкнуло в вены такой мощный поток обжигающе-горячей крови, что покраснели, по ощущениям, даже кончики пальцев. На ногах.        — Я принесу твои ботинки, — бросил он и, торопливо поднявшись, направился туда, где лежали оставленные вещи.       Вокруг как будто ничего не изменилось. Небо по-прежнему было пасмурным, дети продолжали кататься и радоваться жизни. На Кита обратил внимание только один человек — растрёпанная полноватая женщина средних лет, в глазах которой так и читалось: совсем стыд потеряли, целоваться в людном месте! Почему-то это вызвало приступ веселья, а не злости или смущения. Наверное, потому, что сейчас имел значение только один взгляд — тот, что был направлен ему в спину и ощущался всей кожей.       Когда он вернулся, Лэнс всё так же сидел на снегу и едва заметно улыбался. Пока кубинец зашнуровывал ботинки окоченевшими пальцами, Кит поднял валявшиеся рядом коньки.        — Оставим здесь?        — Ты что! — возмутился МакКлэйн. — Это же ты мне их купил!        — Кажется, зря.        — Вовсе нет. Попробуем в другой раз, сейчас я просто… замёрз.        — Нечего было ронять свою задницу в снег.        — Тебя волнует моя задница?       Они обменялись сконфуженными ухмылками. Кит чувствовал себя глупо, но на душе было легко. Острая, давящая неловкость исчезла без следа. Они так долго двигались по замкнутому кругу, а решение оказалось до смешного простым.       Лэнс смущённо потёр шею. У него красивые руки — большие, с длинными пальцами, загорелые даже зимой…        — Кит?        — Да?        — Если захочешь ещё раз меня «ударить», я буду совсем не против.       Пока Кит решал, в каком смысле лучше ударить хихикающего собеседника — в более поучительном для последнего прямом или более приятном для обоих переносном, — за его спиной началось странное оживление: скрежет лезвий о лёд стих, зато все люди как будто загомонили разом, кто-то даже вскрикнул. Лэнс вскинул голову и поменялся в лице, заметно побледнев.       В монотонно-сером небе над их головами будто вырезали чёрную лунку. От её краёв растекались в стороны потоки непроглядной тьмы. Никто раньше не видел ничего подобного, но на добрый знак явление не походило даже отдалённо.       Ладонь Кита стиснули холодные пальцы — короткие ногти больно впились в кожу.        — Надо бежать? — хрипло шепнул Лэнс, не отрывая потрясённого взгляда от быстро темнеющего неба. Вопрос остался без ответа.       Кто-то проносился мимо, стремясь укрыться в помещениях от неизвестного, но пугающего катаклизма; кто-то, как и они, растерянно замер на месте с поднятой головой. Пожалуй, Кит оказался единственным человеком, который смог оторвать взгляд от чёрной дыры ради того, чтобы посмотреть на человека, стоящего рядом. Неожиданно вырвалось:        — Ты красивый.       На него Лэнс взглянул ещё более потрясённо, чем на неведомую небесную аномалию. Через пару мгновений кубинец разразился истеричным хохотом и сгрёб Кита в объятия, уткнувшись носом за ухо.        — Ты сумасшедший, Когане, ты в курсе? — обдал кожу теплом прерывистый шёпот. — Серьёзно, ты самый двинутый из всех людей, которых я знаю. Но я, наверное, ещё больше спятил, раз так сильно тебя люблю…        — Ты никогда нормальным не был, — отозвался Кит, прижимая его к себе. Половину катка отрезало надвигающейся темнотой.        — Я не знаю, что происходит, но если мы выберемся из этой переделки, я…       Последние слова Лэнса заглушило чёрное марево, неслышно накатившее по исчерченному лезвиями коньков льду.