Когда погибают миры

      Кровь, лившаяся из пореза на щеке, никак не желала останавливаться — Кит зажимал рану ладонью, но тёплая липкая жидкость просачивалась сквозь пальцы, струилась по голой руке и собиралась щекотными каплями на локте. Второй рукой Кит нащупывал дорогу и отводил в стороны ветки, так что утирать кровь было нечем.       От погони он, кажется, оторвался, но останавливаться было нельзя, иначе всему конец. Уже стояла глубокая ночь, и если бы не лунный свет, время от времени пробивавшийся сквозь густую листву, Кит давно заблудился бы в лесу. Ноги гудели от изматывающего многочасового движения, кожа чесалась от грязи и укусов насекомых, раны и ушибы ныли при каждом движении. Ещё немного. Ещё немного протянуть, и, возможно, удастся найти помощь в черте города…       Трава под ногами неожиданно кончилась. Ноги подогнулись на склоне, и Кит, потеряв равновесие, рухнул вперёд. Ладони погрузились в песок.       Песок?       Перед усталыми глазами расстилался ночной пляж, похожий на картинку из рекламного буклета: мягко мерцающие волны песка, спокойная океанская гладь и яркая луна на безоблачном чёрном небе. Вид вызвал одновременно удовольствие и досаду — больше не придётся путаться в корнях, но долго оставаться на открытом месте опасно. Нужно спрятаться. Куда?       Покосившись в сторону океана, Кит с сожалением отвёл глаза. Жаль, что вода не пресная, нечем промыть раны, а ещё безумно хотелось пить. Стоя на четвереньках, он позволил себе уткнуться лбом в собственное окровавленное предплечье. Просто отдышаться, а потом снова подняться и бежать. Он сможет. Всего минуту отдохнуть. Одну минуту…       Достигшие ушей звуки заставили вздрогнуть, но они раздавались не из-за спины, а спереди. Подняв голову, Кит опешил. Как можно было не заметить костёр на другом конце пляжа, не увидеть толпу людей, не услышать их голосов? Прислушавшись, он различил испанскую речь. Мексиканцы? Кубинцы? Вряд ли в это богом забытое место занесло бы этнических испанцев.       Кит прищурился, пытаясь рассмотреть их получше. Десять или двенадцать человек, кто-то на ногах, кто-то сидит на поваленном дереве или прямо на песке. Болтают, смеются, пьют и едят. Наверное, компания иностранных студентов выбралась на отдых. В такой группе легко затеряться.       С трудом поднявшись на ноги, он побрёл к костру.       Его заметили, когда он приблизился почти вплотную: девушка, сидевшая на стволе дерева, громко вскрикнула и показала на него рукой. Все замолчали и уставились на пришельца, но вместо лиц он видел только размытые пятна в тёплом оранжевом свете. Школьный курс испанского в своё время прошёл мимо Кита, а сейчас мозги отказывались работать наотрез, и всё же каким-то чудом удалось выдавить из себя:        — Аyúdame, por favor. [1]       Всё пришло в движение: «испанцы» запричитали все одновременно, к нему бросились парень и девушка, усадили его на расстеленный плед и сунули в руку бутылку воды, которую Кит тут же жадно ополовинил — несколько капель упало с подбородка на грудь. Ещё одна девушка, ласково воркуя, прижала салфетку к его пострадавшей щеке. Вопросы сыпались один за другим, и Киту пришлось несколько раз повторить «no entiendo» [2] и «no hablo español» [3], прежде чем кто-то додумался произнести на неуверенном английском:        — Что случилось?        — На меня напали, — коротко пояснил Кит. Собеседник перевёл это своим друзьям, и вся толпа сочувственно ахнула.       Вроде бы они неплохие люди. Их оказалось всё же одиннадцать, шесть девушек и пять парней примерно его возраста или чуть старше. Киту заботливо полили водой на руки, позволяя смыть кровь, грязь и песок, а один из парней накинул на его плечи толстовку. Кит натянул на голову капюшон и вздохнул чуть свободнее. Теперь он не один, есть помощь и какая-никакая маскировка. Ему ещё может повезти.       Всплеск оживления, вызванный его неожиданным появлением, вскоре сошёл на нет. Иностранцы вернулись к громкой беззаботной болтовне и перестали донимать новичка, словно он был привычной частью компании. Кто-то вручил Киту свёрнутую трубочкой тортилью, и только теперь он вспомнил, что не ел уже больше десяти часов. Угощение показалось невероятно вкусным. С усилием проталкивая в пересохшее горло куски пищи, Кит машинально поднял голову и дёрнулся от неожиданности, случайно поймав чужой взгляд. Как выяснилось, внимание к нему вовсе не пропало.       На Кита с любопытством и сочувствием смотрели необычно светлые для латиноамериканца — не то голубые, не то серые — глаза, резко выделяющиеся на узком загорелом лице. Они принадлежали худому парню в белой майке и шортах, сидящему на песке напротив Кита, у поваленного дерева. Заметив ответный взгляд, незнакомец растянул тонкие губы в улыбке и ободряюще кивнул на его рану: мол, не переживай, до свадьбы заживёт. Кит неуверенно мотнул головой и вернулся к еде. Было бы лучше, если бы его совсем не замечали.       Вдруг вся компания загудела, и у костра загадочным образом материализовалась блестящая гитара, которую со смехом передали светлоглазому парню. Он обронил ехидный комментарий, и смех превратился в хохот. Впрочем, гитару покорно взял.       Тортилья кончилась, поэтому Кит уставился на парня вместе со всеми. Длинные тонкие пальцы пробежались по струнам, проверяя звук, потом игрок поудобнее устроил инструмент на коленях (одно из них было крест-накрест заклеено пластырем) и картинно откашлялся, вызвав в толпе новые смешки. Зачем-то подмигнув Киту, светлоглазый взял первый аккорд и после короткого перебора запел.       Ни ярким тембром, ни широким диапазоном его голос похвастаться не мог. Он был сипловатым, негромким, не слишком чистым, зато богатая интонация и наслаждение, с которым певец отдавался музыке, подкупали сразу. Парень не пытался строить из себя звезду эстрады, он просто получал удовольствие и дарил его окружающим.       Смысла песни Кит не уловил — там несколько раз повторялось «mi amor» [4], а ещё он расслышал слово «loco» [5]. Наверняка какая-нибудь слащавая песенка о безумной любви, правда, очень и очень задорная*. Остальные пытались подпевать, выходило нестройно, но душевно.       Движения ловких пальцев гитариста завораживали. Его беззаботная улыбка, весёлый голос, отблески костра на его смуглом лице, заклеенное колено — всё это буквально гипнотизировало, и сознание Кита словно начало потихоньку утопать в мягкой подушке. Нельзя, нельзя расслабляться сейчас… но как же он устал… как здесь спокойно и безопасно, даже в окружении незнакомых людей…       Он дёрнулся, просыпаясь, когда его подбородок упёрся в его собственную грудь — и оказалось, что костёр почти догорел, большая часть компании разбрелась по пляжу, а рядом осталось всего три человека: девушка, вытиравшая ему щёку, парень на стволе дерева и светлоглазый с гитарой. Последний, к слову, опять играл, но на этот раз не забавную песенку, а меланхоличную мелодию без слов. Заметив, что Кит очнулся, он улыбнулся ему и негромко произнёс, не прерывая игры:        — Тodo estará bien [6]        — No entiendo, — хрипло отозвался Кит.        — Окей, — рассмеялся парень. Видимо, его английский находился примерно на том же уровне, что и испанский самого Кита.       На выручку вновь пришла гитара: поразмыслив секунду, светлоглазый лукаво прищурился, и мелодия сменилась аккордами бессмертного хита Бобби МакФеррина [7]. Знал бы «испанец» ситуацию… И всё же Кит ощутил, как его губы против воли растягиваются в улыбке, пусть и весьма мрачной.       За спиной раздался громкий удивлённый возглас. Он обернулся, и сердце упало: у кромки леса растянулась цепочка подрагивающих огоньков, которые приближались с каждой секундой.       Когда они успели?! У него был запас времени! Впрочем, теперь уже неважно.       Гитара с дребезгом приземлилась на песок, и державший её парень проворно вскочил на ноги. Смотрел он, как ни странно, вовсе не на подозрительные фонари, а вверх, на небо. Спустя мгновение луна исчезла, и на пляже осталось всего два источника света — затухающий костёр и проклятые огоньки у леса. Остальное погрузилось в беспросветный мрак. Шторм? Только этого не хватало. Хотя ветра вроде нет…       На то, чтобы подняться, ушло неимоверное количество сил. Кит пожалел о своей остановке — расслабился, пригрелся, и теперь нет никаких шансов оторваться от преследователей, ноги едва держали усталое тело. Но нельзя, чтобы из-за этого пострадали люди, которые ему помогли.        — Беги, — бросил он светлоглазому и для верности подтолкнул его плечом в нужную сторону. — Беги! Все бегите отсюда!       Тот понятливо рванул прочь.       К остаткам костра подтянулись остальные. Двое парней покрепче, было, насупились и заиграли мускулами, показывая, что не собираются отступать перед лицом неведомой опасности, но выкрики Кита убедили их последовать за друзьями. Лишь удостоверившись в том, что никто из одиннадцати новых знакомых не остался на пляже, Кит последовал за ними.       И уже на десятом шаге понял, что не не выдержит.       Боль обжигающим потоком разлилась внутри, будто в животе взорвался бак с бензином, и до отказа заполнила каждую мышцу. Кит двигался на чистом упрямстве, стиснув зубы и кулаки. Что впереди? Куда бежать? Да всё равно, лишь бы не упасть, не потерять сознание, потому что такая смерть была ему не по душе. Рано или поздно он, естественно, умрёт, но не сейчас и не так. Оставит погоню с носом — вот тогда можно будет и сдохнуть.       «Тodo estará bien, — запульсировало в голове. — Тodo estará bien. Тodo estará bien». Что это значит, Кит не представлял, но бежать под ритм этой фразы было чуть легче.       В кромешной темноте он споткнулся обо что-то твёрдое, перекатился и ничком упал на песок. Теперь — точно всё. Он не поднимется. Вот-вот его обнаружат безжалостные лучи фонарей, и всё будет кончено.       Кит смог перевернуться на спину и приподняться на дрожащих руках, чтобы хотя бы встретить смерть лицом к лицу. Но фонарей позади не обнаружилось. Как и пляжа.       Границы между землёй, водой и небом исчезли — всё смешалось в единую непроницаемую тьму. В двух шагах от лежащего Кита песок заканчивался, а дальше не было ничего, будто мир завесило чёрным покрывалом. Кажется, это не шторм.       Голова упала обратно на песок. «Ушёл», — осознал Кит и облегчённо выдохнул, погрузившись во тьму, как в спасительный кокон.