Плачущий убийца или странные происшествия в Уайтчепел

Не отдавая себе отчет в своих действиях, Уилл принялся вылизывать пальцы, что пахли все той же сладкой ароматной жидкостью. Увлеченный своим занятием, пастор даже не заметил, как вторая рука вновь ощерилась когтями и провела по его спине. Лишь тяжелый судорожный вздох сорвался с губ, когда Грэм почувствовал, как стекают по коже густые капли. Язык жесткий, горячий провел влажный след, стирая жидкость. -Девственный пастор не носит нижнего белья на ночь? – поинтересовался мужчина, сжимая одно из полушарий. Внезапно рука отпрянула от рта священника, а потом что-то жадно вторглось внутрь, тонкое длинное будто палец. Уилл ахнул и сжался. Голова кружилась. Запах собственной крови казался пьянящим. Ранки саднило, новые капельки активно потекли по спине. Обжигающий язык собрал их, а потом прильнул к губам. Уилл почувствовал вкус собственной крови. Она не была такой сладкой, как та волшебная влага, которой жадный рот угостил его ранее, скорее солоноватой. Уилл вскрикнул и сжался сильнее, внутрь внедрялись уже двое. Другая рука перехватила поперек груди. Движение внизу замедлилось. Тело горело, но этот лихорадочный огонь не мог затмить тянущей боли внизу, где происходило вторжение. Внезапно чьи-то зубы впились в его загривок, прокусив кожу до крови, Уилл громко застонал, задергался, пытаясь высвободиться из захвата, но рука лишь крепче сжимала его, удерживая на месте без особых усилий. -Хочешь ли ты еще того напитка, что я давал тебе вначале? – спросил вкрадчивый голос, склонившись над ухом. Уилл часто дышал, чувствуя, как внутри хозяйничают двое. Он ощущал каждое движение, казалось, что тело определяет даже рисунок кожи на них. Руки, связанные за спиной, ломило в плечах, но это ощущение затерялось на фоне новых. -Отвечай, - властно прошипел голос. -Да! – простонал пастор и подал бедрами назад, невольно насаживаясь глубже. Пальцы вышли из него и вошли обратно, прихватив с собой третьего товарища. Уилл вскрикнул, сдавил пальцы, они замедлились, ни на мгновенье не прекращая движение. -Тогда тебе придется самому достать себе немного, - и мужчина подсунул под нос свою руку, чье запястье Уилл так исступленно вылизывал, пока от дурманящего следа ничего не осталось. Пастор оробел, застыв в нерешительности, а потом он почувствовал, как три пальца с влажным звуком покинули его тело, а потом вошли снова, их стало больше. Четыре? Пять? Они раскрылись внутри, и Уилл, не колеблясь, вонзил зубы в запястье, что еще хранило чудный аромат. Тонкая нежная кожа поддалась под человеческими зубами. Обжигающая влага вновь плеснула в рот, смывая боль, заставляя кровь в жилах кипеть. Обезумевший пастор застонал от блаженства, жадно глотая жгучую жидкость. Горел каждый квадратный сантиметр его кожи, боль утихла, мышцы привыкли к своим дерзким гостям и теперь послушно расступались перед их появлением. Теперь пальцы ныряли глубже, явно войдя во вкус. Внезапно они коснулись чего-то такого, отчего Уилла подбросило на месте. По телу прошла сладкая дрожь. Грэм пожался назад, стремясь снова поймать приятное ощущение, в этот момент выпрямился все это время бывший прижатым к алтарю член. Только сейчас Уилл ощутил, как он тверд и как упруго покачивается при движении. Незнакомец ощупал низ его живота, коснулся члена, отчего пастор не смог сдержать стона. -Хороший мальчик, - одобрительно произнес мужчина, касаясь головки органа. Кажется, похититель улыбался, продолжая задумчиво ласкать самый кончик, дразня. Уилл жалобно застонал. В этом звуке звучала жалобная мольба. -Запомни же, фамилиар, боль и наслаждение могу дарить тебе только я… Голос потух будто огонек свечи, рука с чудесным ароматом, что все еще сочился из рваной раны, нырнула куда-то под поясницу, кажется, что-то смазывая, а потом вернулась к губам. -Закуси, - приказал голос. Уилл с удовольствием впился в угощение снова, но выпустил добычу с тяжелым протяжным стоном, когда внутрь вверглось нечто крупное, будто пылающая адская дубина, что со влажным чавканьем впечатывается в райские врата, будто черти берут их яростной атакой. Уилл подался вперед, пытаясь освободиться, но тщетно, он лишь загнал себя в угол, прижавшись членом к алтарю. Одна рука вцепилась в укушенный загривок, прижав к прохладной поверхности алтаря, а вторая легла на бедро. Крупные толчки, словно при извержении Везувия, сотрясали изнутри, Уилл стонал, не останавливаясь. Этот странный сон все никак не хотел прекращаться. Где-то внутри скреблось словно мышонок сознание, оно пыталось процарапаться наружу, но путы его были слишком крепкими. Уилл дрейфовал, зажатый член горел почти также как и задница, все ощущения были настолько яркими, что смазывались в одно пестрое месиво, будто цветы на цыганской юбке, когда ее обладательница взовьется в своем языческом танце. Постепенно боль ушла, незнакомец склонился, прижавшись к спине грудью и изменил угол наклона, снова и снова скользя по заветному местечку. Словно несмышленое дитя Уилл получил свою соску, ему вновь было позволено терзать сладкое запястье. Вскрыв едва успевшую затянуться кожу, добираясь на вожделенного нектара, пастор стал тщательно вылизывать рану, не позволяя даже капле упасть на алтарь. Он жадно пил, прерываясь лишь на стоны, коих было изрядное множество, ведь орган, что терзал его плоть был непомерно велик. Или же ему так казалось. Одурманенная голова играла с ним дурную шутку, и Уилл не осмысливал происходящее, лишь резко насаживался, подмахивая бедрами. Рука с бедра коснулась губ. -Оближи! – приказал голос. Уилл послушно провел по ладони широким взмахом языка. Еще раз. И еще. -Достаточно, - рука коснулась члена, и пастор с облегчением вздохнул. Рука на органе, и то, что было внутри, задвигались синхронно. Англиканский священник стонал уже не в силах успокоиться, движения участились словно взбесившийся пульс, и все замерло в единое мгновение. Незнакомец ворвался максимально глубоко и кончил в то время, как Уилл сжался, исторгая семя в ладонь незнакомца, что еще расслабленно водила вдоль ствола, выдаивая все до последней капли. Уилл обессилено осел, рухнув животом на алтарь. Мужчина наклонился и впился в губы пастора. Грэм тихонько вздохнул, почувствовав, как нечто выходит из него, а потом что-то горячее заструилось по бедрам вниз. Мужчина присел, развел его ягодицы и принялся вылизывать отверстие, ныряя языком внутрь, а потом и бедра. Уилл часто дышал, пот струился по коже, будто молоко. Потом его развернули, и незнакомец повторил процедуру спереди, вылизывая все следы. -Теперь ты мой, фамилиар, - прошептал вкрадчивый голос в рот пастора, - ты вспомнишь об этом, когда я тебе прикажу. А теперь ты можешь уснуть. Я хочу дать тебе время смириться с неизбежным. Уилл почувствовал, как потяжелели его веки, а тело стало легким как пушинка. Кто-то или что-то освободило его руки из плена, с него стянули повязку, надели ночную сорочку и подхватили на руки, унося куда-то. Но он уже ничего не чувствовал, погрузившись в сладостную и благословенную темноту ночи. Мистер Томпсон, в прошлом грузчик в доках, выгнанный за пьянство, а ныне простой грабитель, осторожно поднял фонарь, оглядывая часовню. Мда-а-а… Не на такой скудный улов он рассчитывал, но что поделать, это всего лишь часовня, поэтому она и защищена меньше. Да кому придет в голову патрулировать кладбище? Ну что ж, на безрыбье и рак рыба, как говорится, пора приступать… Но не успел он сделать и шага, как за спиной резко захлопнулась дверь. Фонарь погас. Мистер Томпсон, тридцатишестилетний валлиец, вздрогнул. Ох уж мне эти сквозняки. Не нравится мне это. Надо поскорее заканчивать и выматываться. Вдруг здесь есть привидения? Мужчина набожно перекрестился, нахлобучил кепи по самые брови, а потом поставил фонарь на пол, чтобы зажечь его снова. Вдруг раздался крик летучей мыши, и большая черная тень кинулась ему в лицо. Валлиец попытался отмахнуться от обезумевшего животного ломиком, коим он открыл двери часовни, но, казалось, летучая мышь не замечает наносимых ударов. Он отбросил пустой мешок на пол и попытался оторвать от себя мучителя, чьи острые зубы впились ему в горло. Мужчина жалобно вскрикнул. Собрав все силы, он оттолкнул летучую мышь куда-то в сторону. Воцарилась тишина. Томпсон до рези в глазах вглядывался в темноту. Куда подевалось это чудовище? Надо бежать, но в какую сторону? Не наткнется ли он снова на это жуткое исчадие ада? Неожиданно из мрака вынырнуло что-то крупное, размером с добермана, лапы опрокинули мужчину навзничь, а челюсти клацнули, впившись бульдожьей хваткой. Перепуганный валлиец отчаянно заорал, но резкий укус, разрывающий глотку, оборвал его крик, превратив в предсмертный хрип. Собака выпрямилась, подхватив мужчину на руки, что прорезались из лап. Острые клыки впились в растерзанное горло. Содрогаясь в предсмертных конвульсиях, несчастный грабитель агонизировал в руках своего убийцы, пока тот жадно пил его кровь. -Ваша кровь пропахла дешевым элем и луком, но я потерял сегодня много своей, поэтому мне не приходится выбирать, - почти ласково произнес бархатистый голос, разглядывая с холодным любопытством мертвеющие глаза двумя огненно-золотыми турмалинами. Холодный мрак обдал со ступенек, когда вдохнув воздух с ароматами еще далекого, но уже ощутимого утра, некто в черном равнодушно стянул по ступеням тело в простой серой одежде и поволок его за шкирку в самый дальний уголок кладбища, где стояли старые непосещаемые склепы. Дверь сама распахнулась перед посетителем. -Доброй ночи, - галантно поздоровался пришелец с покойниками какого-то семейства, - сожалею, что приходится оставить вам здесь такой неприятный подарок. С этими словами мужчина втянул труп в мавзолей, протащив к дальней стене, а потом снова закрыл дверь. Пастор открыл глаза. Что его разбудило? Кажется, это звук звяканья бутылок. Ах, это молочник приехал. Что же он так шумит? Просто невозможно спать! Преисполненный праведного гнева, ведь раньше такого не случалось, Уилл попытался быстро подняться, чтобы сделать выговор, может мистер Смит взял себе нового помощника? Ох уж эти молодые кокни… Но внезапно пронзившая тело боль пониже поясницы заставила его переменить свое решение и остаться в постели. Добраться до мерзавца можно будет и завтра, а на сегодня великодушно простить. Как Господь велел, да простим мы врагов своих… Может я заболел? Нужно добраться до церкви, не годится пропускать богослужение. Уилл вздохнул и принялся осторожно выбираться из кровати. В его возрасте люмбаго просто недопустим! Он осторожно откинул одеяло, стараясь не совершать резких движений и вдруг заметил, что простыни черны. -Что за… - растерянно пробормотал Грэм и посмотрел на свои ступни. Подошвы были грязными, будто он ходил всю ночь по двору. Приступ лунатизма? Этого еще не хватало. Уилл опустился на колени перед распятием и принялся молиться. -…Защити своего раба, Господи, избавь меня от всякого зла! Аминь! – завершил он. Горло першило, будто он кричал всю ночь. И облегчение, что обыкновенно приносила молитва, не наступало. Внутри что-то было не так. Нужно привести себя в порядок. должно быть, это простуда или переутомление. Быть может, если не замечать что-то новое, вести себя так, будто ничего не случилось, то это самое новое пройдет стороной? Как насчет привычных действий? Принять горячую ванну, выпить чашку чая. И, о Боже, как же хочется мяса… Уилл с удивлением отметил, что не припоминает за собой такой сильной тяги к бифштексу. Надо бы зайти к мяснику и купить хорошей вырезки. Уилл выбрался из спальни и внезапно замер, прислушиваясь. Какой-то слабый, ужасно раздражающий звук зудел, словно клещ под кожей. Звук доносился откуда-то сверху. Пастор вскинул голову, оглядывая потолок. Его взгляд уткнулся в паутину, где паук деловито вертел свою добычу. Уилл почувствовал раздражение. Ну неужели нельзя мотать паутину тише? Он поднес руку к лицу, чтобы поправить монокль, ведь он сейчас так отчетливо видел гадкого паука… Но пенсне на месте не было. Уилл изумленно посмотрел вверх, на мгновенье забыв о раздражающем звуке. Он же никогда не мог рассмотреть такие детали с такого расстояния без пенсне. Ощущение нереальности происходящего захлестнуло Грэма словно волна. Он встряхнул головой, собираясь уйти, но в момент передумал, подставил под паутину стул, осторожно взгромоздился на него, боль пониже поясницы еще давала о себе знать, а потом резко и ловко, будто обезьяна, вытянул руку и сорвал паутину единым движением. -Ну вот, теперь ты не сможешь шуметь, плети свою паутину в другом месте, - Уилл открыл окно и отряхнул руки на клумбу с осенними георгинами. Холодная свежесть обдала прохладой. Забыв о пауке, пастор с наслаждением втянул воздух. Цветочный аромат, запах чахлой травы и бисера ночной росы, пахнет чем-то звериным. Возможно кошка миссис Кларенс опять совершала ночные прогулки по церковному двору? Уилл закрыл окно. Голова кружилась. Должно быть, он и в самом деле заболел. Нужно принять ванну… Пастор потрогал воду. Горячая. О, блаженство! Он стянул ночную рубашку, а потом шагнул в воду. Он выпрямился во весь рост, когда внезапно заметил синие следы на запястьях, одновременно с этим что-то защипало на спине и загривке. Уилл озадаченно провел по шее, дотянулся до спины. Там было что-то шершавое, напоминало ранки. -Странно, где это я мог так поцарапаться? – озадаченно пробормотал Грэм, а потом снова посмотрел на синие следы на руках, - Что это? Это манжеты так натерли? Или у меня аллергия? Или… Уилл лихорадочно пытался придумать объяснение, но ничего правдоподобного не приходило на ум. Опробовать свой дар… Уилл почти вызвал перед внутренним взором золотой маятник, но остановился. Безотчетный страх останавливал его. Он не чувствовал себя уверенным в том, что действительно хочет узнать, что же случилось. Это только переутомление, он отдохнет и будет в полном порядке. Потому что ничего не случилось, ведь так? И если вести себя как обычно, то может быть новое и пройдет стороной… Только нужно после утренней молитвы в церкви съездить к часовне и проведать графа Лектера. Он наверняка ужасно голоден.