Плачущий убийца или странные происшествия в Уайтчепел

-И если вы захотите исповедоваться, граф, или просто поговорить. Скажите мне, - неуверенно произнес Уилл, - для чего нужны священники, как не для того, чтобы дарить людям утешение. Как это было во Втором послании к коринфянам… «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих!» Ганнибал ничего не сказал, лишь задумчиво коснулся краешка фарфоровой тарелки, на которой лежал так и не тронутый бифштекс. Грэм коснулся его руки. Лектер не отдернул ее, лишь поднял глаза. Пастору показалось, что он падает. Голова закружилась. Перед глазами мелькнул золотой маятник. Я стою на крыше, но меня никто не видит. Мужчина пробегает мимо меня, прижимая к себе маленькую девочку. Ветер пытается сорвать с него клокочущее одеяло. Следом бежит девушка, совсем еще юная. Она напоминает китайских торговок с рынка, но одновременно лицо ее более нежное, почти аристократичное. Оно могло бы даже казаться красивым, если бы оно не было искажено животным ужасом. Оглядываюсь. За ними бегут лучники. Странные в люди в старинной одежде. Такую сейчас можно увидеть разве что в музее. Какие-то фанатики? Женский крик, и инстинкт поворачивает голову раньше приказа разума. Девушка скользит по крыше. Машинально рвусь вперед, пытаюсь ухватить ее руку, успеваю лишь заметить, как она сбивает пальцы в кровь, пытаясь уцепиться. Но путаясь в полах сутаны, едва не отправляюсь следом за ней. Она исчезает за краем крыши. И крик обрывается. Девочка закрывает собой брата. Ведь, брата? Следом за ней и его нашпиговывают стрелами как дикого оленя. Он так и катится вниз к карнизу, прижимая крохотное тельце в окровавленной кружевной рубашонке. Внезапно что-то толкает, и собственное горло исторгает короткий вскрик. Уилл распахнул глаза и в ужасе посмотрел на Ганнибала. Граф был суров и одновременно печален. Это он. Он оттолкнул руку, мешая досмотреть до конца. -Простите, мне не следовало, - Грэм опомнился. Он выпрямился, чувствуя, как дрожит. Лектер едва заметно улыбнулся. -Ничего не случилось, вы всего лишь взяли меня за руку. Что не подобает джентльмену. Впрочем, вероятно, в Англии другие правила этикета? -Нет, - Уилл потер переносицу, машинально поискал пенсне, но спохватился, оно ведь так и осталось на ночном столике в спальне, - я просто видел… -Что вы видели? -Вас и… - пастор вспомнил убитых горем родителей похороненной на днях девушки, - мне жаль, - Уилл потер подбородок, пытаясь подыскать слова. Они все не приходили. Утешать людей всегда трудно, слишком тяжело подыскать верные, обойтись без клише, сохранить искренность. Но сейчас, прочувствовав так ярко… Уилл был искренен. Но вот беда. Кажется, Ганнибал Лектер не нуждался в утешении. -У вас на редкость любопытный дар, пастор, - Ганнибал приблизился, так что Уиллу показалось, будто он чувствует его дыхание на своем лице, - благодарю вас. Кажется, это тоже против этикета? Или нет? Грэм опустил глаза на замершие губы. Какие-то особенные губы. Практически созданные для поце… Уилл почувствовал, что краснеет. Он нервно облизал свои пересохшие губы и отстранился от Ганнибала. -Я покажу вам, где комната для гостей. Кажется, будто пол слегка дрожит под ногами, будто живая плоть. В воздухе витает легкий флер ладана и мирры. Кромешная темнота растворяется под напором багряных глаз. Радужки, что горят ночным золотом, белки, что залиты алым. Деревянная дверь неслышно приоткрывается под легким прикосновением тонких пальцев. Луна выбелила силуэт на кровати. Лицо кажется таким бледным, а в темных кудрях запуталось лунное серебро. Ворот ночной сорочки раскрыт, обнажая дрожащую жилку на шее. Кончик пальца замирает на ней, проводит по направлению тока крови. Сладко… Губы склоняются к уху, наполовину затопленному в море кудрей. -Проснись, фамилиар. Твой хозяин здесь. Уилл сел в кровати и открыл глаза. В комнате чужой запах. Я знаю этого человека. Он здесь, но где? Уилл пытается обернуться, но резкий приказ его останавливает, и он растерянно замирает. Голова легкая, будто сознание еще парит птицей в царстве снов. Органы чувств внимают, тело движется, но сознание парализовано, будто висит среди шелковых нитей беспомощной брошенной марионеткой. Голос что-то говорит. Ах да… Надеть эту черную повязку, что лежит на одеяле. Руки послушно затягивают узел на затылке. Чужие пальцы бережно выправляют попавшие кудри. -Сними сорочку и иди сюда. Голос был огромен, силен и всеобъемлющ. Он напоминал грозу, распятую на церковных шпилях. Уилл стянул сорочку и встал на ноги. Пол холодил босые ступни. Он сделал шаг. -Не так, - остановил его голос, - ползи ко мне. Грэм встал на четвереньки и двинулся в сторону голоса. Сегодня он печален. С чего бы такому прекрасному и безликому голосу печалиться? -Сегодня ты говорил об утешении. Однажды я видел, как потолок в церкви обрушился и похоронил под собой прихожан. Как думаешь, их утешала мысль умереть во славу Господа? Уилл молчал. Сознание было надежно сковано. Шаги. Кажется, голос куда-то вышел. Вот он вернулся снова. Легкий стук об пол. -Подари мне утешение, фамилиар, - руки оказались плотно стянуты за спиной поясом. Тонкие пальцы коснулись подбородка, призывая двигаться вслед за собой. Спотыкаясь, на четвереньках, Уилл подполз к указанному месту. Руки подтянули его, позволив расположиться между коленей. Губ что-то коснулось. -Сделай это твердым, - приказал голос. Сейчас он был томительно спокоен и сух, как выплаканные слезы. И Уилл, не понимая, что делает, спрятал мягкое в рот с влажным чмоканьем. Он заглотил так глубоко, что на глаза навернулись слезы, и он закашлялся. -Ну же, я ценю твое рвение, но не желаю, чтобы тебе было больно. По крайней мере, сейчас… Уилл вернулся к прерванному занятию. Теперь он действовал более аккуратно. И мягкое стало твердым и большим. Приказ выполнен. Голос должен быть доволен. Я бы смог это скорее понять, если бы мог видеть… Руки за спиной неприятно ломило. Беспомощность. Покорность. Готовность ко всему. -Хороший мальчик, - голос гладит по голове как собаку, - иди сюда. Взяв за руки, незнакомец понуждает Уилла подняться на ноги, а потом усаживает к себе на колени, приподнимает так легко, будто это пушинка, а не молодой мужчина. Слышен звук открываемой пробки. А затем что-то скользкое раздвигает ягодицы и проникает внутрь. Уилл стонет, выгибая спину дугой. Кончиками пальцев связанных за спиной рук он чувствует чужие колени. Пальцы исследуют происходящее, обнаруживая основание члена, чей ствол прятал свою крону где-то пониже крестца. Руки незнакомца помогают двигаться. Ощущения захлестывают мозг, сознание кипит, будто под лауданумом. Мышцы ног едва напрягаются, руки оглаживают полушария, без устали поднимая и опуская. Внутри что-то млеет яркими вспышками удовольствия. Уилл обвил руками шею. Пальцы на ягодицах сжались, заставляя прижаться вплотную. Язык скользнул от ключицы к соску, а потом обратно, застыв на полпути. Уилл часто дышал, пытаясь понять, что его ждет. Клыки впились в кожу, выдавив полустон. Возбужденный член запружинил от движения. Уилл пытался то ли освободиться, то ли подставиться лучше. Незнакомец пил недолго, вскоре ласка разгоряченного языка вернулась, зализывая причиненную зубами рану. -Ммм… -Послушный мальчик, - глухо проговорил голос, - интересно, что будет, если я отпущу твое сознание? Если позволю вспомнить? Будешь ли ты таким же послушным? Или ты станешь строптивым? Даже не знаю, каким ты понравился бы мне больше… Уилл на слух приник к исторгающему слова рту, прижался к губам, чужой язык коснулся его. Горячий, мокрый от липкого аромата. -Тебе нравится твой собственный вкус? – спросил бархатистый голос, оторвавшись от губ. Вместо ответа Грэм наугад снова приник к чужим губам, а потом короткое усилие, судорожный вздох. И чужая кровь потекла в рот. -Плохой мальчик, нельзя брать угощение, прежде чем тебе разрешат… Руки отпускают его, заставляя опуститься до самого основания, отчего Уилл откинулся назад, опираясь на чужие колени кончиками пальцев связанных рук. Движение извне на мгновение замедлилось, словно кто-то смотрит оценивающе, любуясь. А потом что-то тугое обвило член. Уилл протестующе застонал. -Вот так, это твое наказание за то, что слишком торопился получить все самое приятное… Движения внутри возобновились, но теперь они были чаще, грубее. Уилл приноровился к новому ритму, с оттягом опускаясь во всю длину. Голос недоволен. Голос изменит свое мнение. У него просто нет выбора… Возбужденный член болезненно пульсировал. Отчаянно хотелось получить разрядку, но повязка, возможно, шейный платок, мешала. Короткие поцелуи-укусы то и дело вспыхивали на груди и плечах. Уилл вскрикивал, сжимаясь внутри при каждом ощущении погруженных в плоть клыков. Но боль каким-то образом не пресекала разнузданное ощущение экстаза. Уилл запрокинул голову, кудри откинулись назад, вздрагивая при каждом толчке. -Кажется, ты чего-то хочешь, фамилиар? – поинтересовался мужчина, - Я разрешаю тебе говорить. Щелчок над ухом. -Боже мой… - сорвалось с губ. -Зови меня «господин», - разрешил голос. -Господин, дай мне кончить. Пожалуйста! -А ты будешь хорошим мальчиком? – бархатистый голос был возбужден. Уилл ловил каждое изменение настроения. Голос казался поплывшим от удовольствия. -Да, - пастор прижался губами к шее мужчины. Такой странный аромат, напоминает дикую смесь из скошенной травы, земли, крови, вина и ночного ветерка. Уилл провел влажную дорожку от уха до раскрытого воротника. Вместе с тем он почувствовал, как ловкие пальцы распутали повязку на члене, руки развернули пастора спиной к себе и прижали поперек груди, вторая рука сомкнулась на члене. -О да!- выдохнул Уилл с наслаждением. -Тише, мой дорогой, - пальцы плотным кольцом вознесли его на пик всех небесных сфер в несколько резких движений. Грэм застонал, сжавшись на члене, опустившись до самого конца, внезапно он почувствовал, как семя брызнуло внутрь. Он ёрзал, принимая выстрелившее семя, как божественное откровение, выдаивая бездонные яйца незнакомца. -Хороший мальчик, - похвалил его голос. Незнакомец взял Уилла за подбородок и поцеловал. -Теперь твоя награда, - мужчина судорожно вздохнул под едва различимый звук вгрызающийся в плоть, а потом Грэм почувствовал тот самый блаженный аромат, чей нектар он уже сегодня так нагло похитил. Теперь голос предлагает его в качестве награды. О да… Сладкая ароматная жидкость обжигает горло, но ее хочется пить и пить, будто умирающий от голода и жажды. Свободная рука лениво ласкала тело. После оргазма кожа казалась такой чувствительной, что кажется даже волоски на руках и пахе вставали дыбом от самого легкого прикосновения. Рука отстраняется, и Уилл едва удерживается, чтобы не рвануть за ней следом. Вторая рука предупреждает его порыв, сжавшись поперек груди. -А теперь спи, я приведу тебя в порядок. У меня еще есть дела на эту ночь, - новый щелчок над ухом. И сознание гаснет. Девчонка по имени Энни надела свое лучшее платье. Оно перешито из старого платья матери. Эх, если бы она была жива… Но они с братиком померли от холеры. Отец спит, он пьян. Но он не забудет своего приказа. Идти на улицу и торговать собой, чтобы получить больше денег на его алкоголь. Эх, вот бы кто-нибудь забрыл меня отсюда далеко-далеко… Вот бы снова увидеть маму и братика… В груди быстро колотится сердце. Пару раз завидев одинокие мужские фигуры она помимо собственной воли, на инстинктивном уровне пряталась в тени, таясь как мышонок, пока они не пройдут. Потом она внутренне ругала себя, так не найти клиента. Но что поделать, если это ее первый раз… Надо было попросить кого-нибудь из соседок по ночлежке взять ее с собой… Внезапно она увидела красивого мужчину средних лет. Он шел прямо на нее и мягко улыбался. Такая печальная и понимающая улыбка, кажется, этому человеку можно рассказать все, и он поймет. -Здравствуй, милая леди, куда ты идешь так поздно? -Здравствуйте, сэр. Куда угодно. Отец сказал мне заработать денег, я еще ничего не умею, но… - она подумала, что теперь, когда он знает, что у нее никогда не было парня, то разочаруется и уйдет, - но я буду стараться. -Не бойся ничего, - он увлек ее в ближайший переулок и нежно поцеловал в лоб. -Если бы мама была жива, то мне бы не пришлось… - тихое признание вырвалось горестной жалобой. -Я знаю, все будет хорошо. Вы скоро встретитесь, - мужчина склонился к ее шее. Энни покорно отклонила голову. Девушка почувствовала клыки, что проткнули ее артерию. Стало очень больно, она вздрогнула, но рука незнакомца успокаивающе провела по ее золотым волосам, и боль стала гаснуть, пока наконец не исчезла совсем. А потом все пропало. Мама, мама, ждешь ли ты меня по ту сторону реки?