Там, за поворотом

Как он не подавился кофе, Клауд не знал. Чисто случайно. Слава Гайе! спросить " а кто ты?" и выставить себя полным идиотом не успел: вошёл Ценг и с ним высокий военный со знаками различия бригад-генерала, похожий на поджарого, совсем не юного, но всё ещё очень опасного дарка, и очень высокая статная и широкоплечая женщина среднего возраста в военной форме. Привлекательная, но с тяжелыми чертами правильного лица и жёстким взглядом бывалого солдата. С черными волосами, заплетёнными в две, не вяжущиеся со всем остальным обликом, толстые кокетливые косички. — Тод Петарда, — офицер протянул Клауду жилистую руку. — Бригад-генерал, согласно занимаемой должности и военной необходимости. Короче говоря, начальник военного гарнизона Кальма. А это Большая Берта. Она... Большая Берта. — Бы, — сказала большая Берта и тоже протянула руку. Её Клауд пожал первой. — Клауд Страйф, бывший рядовой. — Яйца святого Ходжо! — гаркнул Тод разорвавшейся петардой, наглядно демонстрируя, за что получил прозвище, и широко улыбнулся. — Нашёлся! Живой! Вот и славно. Я заберу Сефирота минут на десять? — Хорошо, — ошарашенно позволил Клауд, понимая, что ему рады и его действительно искали. Все вышли, они остались наедине с Ценгом. — Сефирот почему-то уверен в твоей полезности и дееспособности, Клауд, — без обиняков начал тот, садясь в кресло и элегантным движением закидывая ногу на ногу. — Я не спорю. Не потому что присягнул ему на верность ещё до катастрофы. Просто привык, что если Сефирот в ком-то не сомневается, беспокоиться не стоит. Способности вида цетра. Он как-то объяснял. Суть сводится к тому, что цетра интуитивно анализируют поведение человека — запахи, жесты, мимику — то, что не поддаётся принудительной коррекции, и, на основе этого, делают выводы, врёт человек или говорит правду. Иногда мне кажется, он умеет читать мысли, но это не так. Только с тобой, Клауд, всё совсем по-другому. Сефирот увидел тебя полтора часа назад. Но ещё до этого он точно знал, что ты жив и в здравом уме, что для меня было под большим вопросом. После опытов профессора Ходжо. Понимаешь? — Нет, — честно признался Клауд. — Это значит, он тебя чувствует на расстоянии через Лайфстрим. А если Сефирот чувствует кого-то через Лайфстрим, значит этот кто-то имеет с потоком жизни связь более прочную, чем обычный человек. Ты не цетра и не полукровка, но тем не менее. У тебя самого есть объяснение этому факту? — Предположения, — осторожно заметил Клауд. — Мне надо обдумать. — Хорошо, — легко согласился Ценг. — Обдумаешь — расскажи. Мне будет интересно. Но это, собственно, к чему. Я знаю, у тебя были серьезные проблемы с головой, Клауд. И верю Сефироту, что сейчас с этим всё нормально. Но если вдруг ты почувствуешь, что с тобой что-то не так. Тебя посетят странные идеи и появятся непонятные желания, запомни. Твёрдо запомни одну вещь. Никогда, ни при каких обстоятельствах ты не должен причинить вред Сефироту. И если ты почувствуешь, что не можешь собой владеть, если тебе снова покажется, что он сошел с ума, что бы он не сделал, каким бы странным или безумным тебе это не показалось, лучше пойди и сразу самоубейся. Потому что Сефирот — это пока единственный цетра, который наверняка выжил и остался на Гайе. С его же помощью удалось обнаружить трёх девочек полукровок разных возрастов. Пока всё. Это ничтожно мало, но позволяет надеяться, что если не вылечить, то хотя бы стабилизировать Гайю и Лайфстрим у нас получится. Иначе проблемы будут сыпаться на нас одна за другой. Метеорит, монстры, болезни — что следующее? Я не знаю и не хочу узнать. Он очень устал, Клауд, хоть и не показывает этого. Ты не представляешь сколько вопросов приходится решать. — Я понял, — кивнул Клауд, — и постараюсь. Точнее, хорошо. Если что, самоубьюсь без проблем. Ценг не засмеялся, а очень серьезно кивнул. — И последнее о чём я тебя хотел предупредить. Церковь святого Ходжо — слышал о такой? — Как же! — Клауд фыркнул. То, что убитый им токсичный и крайне опасный профессор Рудольф Ходжо, напрочь отрицающий магию и мистицизм, после смерти вдруг обретёт венец святого мученика — этого он никак не ожидал. Да и никто этого не ожидал! Но тяжёлые времена всегда приводят к вспышке религиозности. Культ ширился, в его ряды вливались всё новые и новые адепты. Ходжо молились, ему строили алтари, его рисовали и поминали практически, как бога. Это было смешно, это выглядело нелепо и, в тоже время, это приобретало характер эпидемии. — Так вот, — Ценг веселье не поддержал. — Если Сефирот, по причине вскрывшегося родства с покойным профессором, для адептов церкви святого Ходжо — сын божий и что-то вроде священного серебряного дракона — крылья и всё такое. То ты, Клауд, наоборот — аналог демона. Не надо рассказывать, почему? Клауд ошарашенно помотал головой: — Всё ясно, командир, продолжай. — И если однажды в разговоре ты услышишь что-то типа: «Страйф тебя забери» — знай, это про тебя. — Даже так? — вот тут Клауд реально завис. Святой Ходжо — это было уже пройденным этапом. В том смысле, что отсмеяться он уже успел, но обнаружить себя в роли главного злодея новой религии был категорически не готов. — К счастью, твои рукотворные изображения несколько отличаются от оригинала. Зубы, шипы, хвост и все остальные атрибуты демона вплоть до... Хм... — Ценг задумчиво погладил подбородок, осмотрев Клауда с ног до головы. Как будто хотел убедиться, что «Хм» у него самый обыкновенный. — В общем, ты теперь красавец. Увидишь — бессонная ночь обеспечена. И если не хочешь генерировать вокруг себя неприятности в виде плюющих в твою сторону старух или, что намного серьезней, гранаты под педалью тормоза, имя Клауд Страйф придется забыть. Оставайся Клаусом Старком. — Да. Ладно, ты прав, — Клауд поёжился. — Не думал, что всё так далеко зашло. — Люди должны во что-то верить, — пожал плечами Ценг. — Почему бы и не в святого Ходжо? Прежний мир рухнул, старые боги не справились. — Но почему Ходжо? — понять этого Клауд действительно не мог. — Почему не Анджил? Не Рапсодос? — Ангил Хьюли тоже очень популярен. Особенно среди военных, — «успокоил» Ценг. — Перед боем молитву читают, после боя — огонь ему зажигают — зовут в этот мир и благодарят, что защитил от смерти. Насчет Рапсодоса еще не определились. А успех Ходжо... — Он внимательно посмотрел на Клауда. — Ты уверен, что и правда его убил? Видишь ли. Святым нашего профессора объявили не за теорию эволюции. Есть достаточно свидетелей, что в метеор из Сестры Рэй засадил именно он. Точнее, он руководил наведением и диктовал коды. Делали всё его подчинённые. И вот они, все поголовно, кто остался жив, твёрдо уверены, что видели именно Ходжо. Хотя, на тот момент он, теоретически, давно отправился в Лайфстрим. — Не может быть! — вот этого Клауд никак не ожидал. — Не может, но есть, — флегматично подтвердил Ценг и замолчал, вопросительно глядя на Клауда. — Нет. Я его... Качественно убил, — наконец произнёс тот. — Я, конечно, не проверял. Шёл бой, было не до этого, но маловероятно. Точнее, невероятно. — Ладно, — решил согласиться Ценг. — Пока отложим этот вопрос. Отдыхай. Сейчас вернётся Сефирот. Он со мной планами на тебя не делился. Буду очень благодарен, если навестишь меня позже. Ценг ушёл. А Клауд сделал себе еще кофе и стал думать. Реакторы вредят планете, и переработка мако-энергии в электрическую неотвратимо ведёт цивилизацию к гибели — об этом Клауд знал, в Лавине ему на эту тему в голове дыр насверлили — сплошной дуршлаг. А про то что для стабилизации экосистемы обязательно нужны живые цетра в приличном количестве — это он слышал от Ходжо, когда у него в лаборатории вместе с Заком обязанности подопытной крысы исполнял. У Сефирота крылья, глаза, как у цетра на старых изображениях, — мог бы сложить два плюс два. Корпорация хотела возродить цетра, вот и возродила. Тогда Ходжо врал насчёт того, что Сефирот его сын? Нет, не похоже. В таких ситуациях не врут. Тогда, если смотреть по внешности и провести аналогии, получается, Анджил и Генезис тоже цетра? И если Сефирот сумел вернуться из небытия, значит и.... И как Сефирот его чувствует через Лайфстрим, а Клауд Сефирота — нет? Если взять за аксиому, что в метеорит стрелял Ходжо, то как это могло быть, и кого тогда он убил? Вопросов было много, Клауд не то что отвечать себе на них, он их задавать не успевал. К счастью, вернулся Сефирот с пластиковой коробкой для военных сухпайков в которой ожидаемо оказалась еда. Коробку он отдал Клауду, а тот и не стал капризничать. Открыл, достал бутерброд и стал жевать. Сефирот ждать, когда он поест, не стал, видно было, что расспросить Клауда ему не терпится. — У нас будет ещё время поговорить о прошлом, — он заговорил тихо, но в голосе явно улавливались нотки скрытой нервозности. — Сейчас я хочу знать только одно. — Да? — Клауд не планировал что-либо скрывать и подозревал, что знает, о чём его сейчас спросят. — Ты знаешь, что стало с Генезисом, или где он? Точно! Он не ошибся. Генерал задал именно тот вопрос. — Нет. Сефирот громко выдохнул, наклонился и обхватил голову руками: — Я знаю, что он был жив. Там, куда я попал — Лайфстрим, преисподняя — не знаю, как это назвать, какими словами описать... — Голос Сефирота звучал глухо, лица он не подымал. — Сначала сильная, ослепительная боль — моё сознание словно разорвало на множество осколков, я как будто потерялся и потерял себя в том, что даже пространством назвать можно с большим допуском — без цвета и запаха, без формы и границ. Каждая из частиц моего сознания мучительно жаждала воссоединиться, восстановить целостность. Но как это сделать, не имея никаких ориентиров? Не знаю, сколько продолжались эти мучения, но вдруг в том, что не имеет ничего, никаких характеристик и названий, возникло нечто. В последствии я назвал это зовом. Как иначе назвать то, что безошибочно услышали, почувствовали и уловили все рассеянные частицы моей сущности, чтобы собраться вокруг этого «нечто» и снова стать мной? — Сефирот распрямил спину и откинулся на спинку кресла. — Я всегда знал, что это было. Его тоска, его отчаяние и его надежда. Только поэтому я смог вернуться. Ходжо говорил — это просто ещё одна способность цетра. Комплекс действий, используемых цетра в экстремальных ситуациях. Одно из условий выживания вида, приспособительная реакция — мы можем возвращаться, если есть к кому и зачем. Не знаю, на сколько он сам верил в такой механизм, но оказался прав. Так или иначе, но я вернулся, чтобы снова потеряться. Там, где я был до этого, я чувствовал Генезиса каждой клеткой своего тела. Но когда сознание вернулось в возрожденное Лайфстримом тело на Гайю, связь ослабла, прервалась почти полностью. На столько «почти», что иногда мне кажется, это был сон. Я думаю, дело в Лайфстриме. На Гайе он порочен, изменён, он бушует, разрывая незримые нити сознания, связывающие цетра. Иногда я совсем теряю надежду. Мне кажется, Генезиса нет на Гайе, он погиб, я зря вернулся, мои попытки тщетны. И я слушаю и слушаю, часами слушаю и зондирую поток жизни. Иногда мне кажется, что я что-то слышу. Как отдалённое эхо, или мне просто кажется... Сефирот тряхнул головой, заставляя себя замолчать, и сжал зубы. Клауд сглотнул: -Ты искал меня, чтобы узнать про него? Генерал молча кивнул. Он выглядел снова невозмутимым и холодным. Как обычно: — Говорят, Генезиса убил Зак Фейр. — Говорят, профессор Ходжо святой мученик, — фыркнул Клауд. — Папулькина святость — отдельная тема, — процедил Сефирот, заметно теряя интерес к разговору. — Значит, Ходжо не соврал? Вы действительно его сын. — Да, — безразлично ответил Сефирот, на мгновение отвлекшись от своих мыслей. — Говори мне ты. — Ладно, — согласился Страйф. — Зак не убил Генезиса. Он его ранил.